BTS — Miss Right
— Они не подходят друг к другу! — девушка вскочила с постели, кидаясь к шкафу. — Совершенно разные! — Тась, что случилось? — Юнги открыл один глаз и приподнялся на локте, глядя на торчащую из шкафа попку в шёлковых пижамных шортиках цвета морской волны. — Что не подходит? — Твой костюм и моё платье! — удручённо выговорила Тася. — Мы будем смотреться отвратительно. Почему я раньше не заметила? — Мы ведь проверяли всё сегодня днём, — почесал бровь Юнги, хлопая по месту рядом с собой. — Зайка, иди в постель. — Тебе что, всё равно? — девушка злобно зыркнула в его сторону. — И с каких пор ты зовешь меня зайкой? Ты имя моё забыл? Или, может быть, спутал меня с кем-то? — она глубоко вздохнула, надувая щёчки, готовая расплакаться. — Чаги, милая, не пори чушь, — раскидывая руки в стороны по кровати, Юнги уставился в потолок. Хоть про платье забыла. Свадьба была назначена на послезавтра, но за прошедшие после мальчишника и девичника двое суток у невесты разыгрались гормоны, и она начала выедать благоверному мозг чайной ложечкой. Первыми пошли в ход аргументы о выбранных нарядах. — Я тебя очень люблю. Очень-очень. Поэтому хочу называть множеством ласковых слов. А ещё я очень-очень хочу спать. Ложись! — Тебя ничего, кроме сна, не волнует, — Тася уселась на краешек кровати и уткнулась в ладони. — Юнги, ты слышишь меня? Ты меня совсем не понимаешь! — она проговорила это по-русски, но после драматического вздоха повторила на корейском. — Совсем не понимаешь! — Конечно, не понимаю, я же не говорю на русском, — парень подполз к ней и обхватил руками вокруг талии, укладывая ладони на то место, где совсем скоро должен был появиться животик. — Ты даже не пытаешься! — уголки Тасиных губ поехали вниз, и она захныкала, роняя слёзы на голые колени. — Прости, солнце! — каждый раз, стоило ей начать плакать, Юнги поднимал всех на уши, а себя в первую очередь. Мозг его понимал, что будущая жена всего лишь капризничает от нервов и повторной перестройки организма, которая давалась ей также нелегко, как первая, но поделать с собой ничего не мог, как и любой мужчина, будучи не в силах выносить страдания любимой. — Чего ты хочешь? Хочешь, я сделаю тебе массаж ножек с мятным маслом? Твоё любимое, — он покрывал мелкими поцелуями её плечо. — Или принесу ещё одну подушечку, чтобы спинка не болела? Может, ты кушать хочешь? — Хочу, — девушка перестала плакать и живо обернулась к нему. — Яблочко. Печёное. С мёдом и корицей. — У нас нет яблочек, дорогая, — встал с кровати Юнги, осознавая, что он кретин, и, кажется, сам подписал себе приговор с ночной прогулкой до магазина. — Жалко, — насупилась девушка. — Наша малышка считает, что папа — жадина. Это ведь не я прошу, а она, — Тася прикусила губу, откровенно измываясь над парнем. Юнги надел халат и молча вышел из комнаты. В доме, как и полагалось перед свадьбой, было уже полно народу — Тасины подруги, её родители, родители самого Юнги, которые после близкого знакомства с семьёй невестки пребывали в культурной эйфории, и, в конце концов, их маленький сын. Никого из них будить ему не хотелось, поэтому крался он тихонько как мышенька, подозревая, что на вопрос: «Что ты делаешь на кухне в такую рань?» он не найдёт разумного ответа. Ещё меньше хотелось бы слышать вопрос от кассира круглосуточного магазинчика: «Что мировая знаменитость делает здесь в такую рань в халате, тапках и пакетом яблок?». — «Пять утра. Когда я последний раз просыпался в пять утра? Никогда!» — размышлял Мин, спускаясь по лестнице за ключами от машины. — «Спокойно, Юнги, перестань. Ты очень любишь свою семью! Повторяй: осталось всего шесть месяцев. Треть пройдена. Всё хорошо!» Неожиданным сюрпризом для Юнги, шаркающего по полу с задумчивым видом, стала женщина, сидящая за столом в кухне и преспокойно попивающая утренний кофе. — Доброе утро, — это Юнги выговорить мог. Он отчаянно благодарил свою интуицию, решив выйти в халате, а не в трусах. Тасина мама посмотрела на него сначала удивлённо, а потом несколько понимающе и показала пальцем в потолок. Мин кивнул. — Тася…вонтс…эппл. Он развёл руками и ткнул в пустую вазу для фруктов, после чего опечаленно вздохнул и потёр заспанные глаза. Будущая тёща, которая уже поднаторела в понимании зятя и его театра мимики и жестов, тут же смекнула о чём речь. К тому же английское слово «яблоко», которое в школах вдалбливали одним из первых наравне с «кошкой» и «собакой» советское образование забыть не позволяло. Выставив вперёд руку в упреждающем жесте, мол: «Всё окей! Не ссы, лягуха — болото наше», она поднялась со стула и с видом Персея, вздымающего голову Медузы Горгоны, победоносно выудила из холодильника прозрачный мешок с гладкими красными яблоками, размером с кулак Юнги, и положила перед его носом. По лицу Мина первым катком прокатилась волна радости, делая сонную морду парня такой, будто по ней проехал реальный каток, но, спустя секунду, к нему вернулось перманентное угнетённое выражение. — Нот фреш, — начал было Юнги, но застопорился. Как будет по-английски «духовка» он не знал, поэтому просто указал сначала на яблоки, потом на духовку. — Печёных, что ли, захотела? — изумилась госпожа Чон, она же Тасина: «ну, мааааа!» Честно говоря, Юнги долгое время думал, что «нума» — это что-то вроде их «омма» или подобного обращения. А потом Тася, заливаясь смехом, объяснила, что лучше ему так к маме не обращаться — она в недоумении. — А? — выпучился Юнги. — Как же тебе объяснить то? — женщина приложила палец к губам, и Юнги чуть в штаны не наделал. Перед ним стояла его Тася, только в годах и с более отчётливым двойным веком. Она встрепенулась и, глядя на парня, сделала вид, что чем-то посыпает яблоки. — Да, да, — закивал Юнги и следом, очень достоверно изобразил пчёлку. — «Мне уже за тридцать!» — с ужасом подумал Мин и смутился. — Сейчас всё будет, — он не понял, но интонация у тёщи была настолько уверенной, что Юнги почувствовал — он спасён. Они молча, продолжая играть в сурдоперевод, дружно помыли яблоки, затем Тасина мама показала ему как вырезать сердцевинки, и совместными усилиями они наделали заготовок на весь дом, потому что пока это продолжалось, время бежало, и завтрак, через час-другой должен был состояться. Можно было убить двух зайцев. Мёд и корица в доме нашлись не сразу — ни зять, ни тёща на кухне не ориентировались в полной мере: она — потому что Тася как хозяйка устроила всё под себя, и хрен что найдёшь, а он — просто потому что мужик, и его задача была знать, где приправы для мяса. В конечном итоге, заправленные мёдом и пряностями яблоки, отправились в духовку, а допившая кофе женщина, отправилась к мужу досыпать отнятый на работу час ничего-не-делания, добавив перед уходом: — Твенти минэтс. Сидеть двадцать минут и ждать чёртовы яблоки остался, конечно же, Юнги. Он уселся напротив духовки, глядя на бока фруктов, лоснящиеся в свете горящей внутри лампы и, под тихое тиканье таймера, вспомнил недавний разговор с друзьями. — Слушай, хён, — после выматывающей работы они дружной компанией решили заехать в близко расположенную общагу, где у Намджуна с Чимином было шаром покати, но доставка еды в Сеуле работала отменно, — как так вышло, что у вас второй ребёнок и снова незапланированный? — Намджун оттянул расплавленный сыр и запихал горячий токпокк себе за щеку. — Боюсь конкретизировать вопрос, тем более за столом, но ты совсем себя не контролируешь что ли? Да и защита… — Ты не прав, — расплывчато ответил Мин, ковыряясь палочками в тарелке. — Точнее, прав, но частично. — Не понял, — повернулся к нему Сокджин. — Да, Ильсон — любимый и желанный, но всё же незапланированный ребёнок, — Юнги покачал головой из стороны в сторону как неваляшка, — и так сложилось, что меня не было рядом с Тасей, когда она вынашивала малыша. Я знаю, что ей было трудно, и ей нужна была поддержка. Да, я и сам жалею, что пропустил этот период. Хотел бы видеть, как растёт живот, как ребёнок толкается, всё такое… Чимин, глядя на некогда сурового хёна, который сейчас походил на сентиментальную кучу, сделал лицо, будто у него самого начался токсикоз. Сидящий напротив Джин, как такой же пропитанный душевностью отец, одним взглядом тут же потребовал уважения. — Это нам пятерым было трудно, и нужна была поддержка, — засипел под нос Тэхён, за что получил от Хосока кулаком по ляжке. — Я знаю, — Юнги всё же расслышал его слова. — Вы отлично постарались, парни. Спасибо вам. И за дальнейшую помощь спасибо, ведь я ещё и первый год жизни сына пропустил. — Там было на что посмотреть, — вспоминая войну с мелким за право быть главным ребёнком в стае, ухмыльнулся Чонгук. — Поэтому, я подумал и решил, что хочу прожить историю по новой. И бахнул второго, — поджал губы Юнги, словно извиняясь перед присутствующими. — Погоди-ка, — растягивая слова, сказал Джин, — то есть Тася не знает, что ты намеренно «бахнул»? — Не-а, — тихо ответил парень, потупив взгляд. — Она тебя убьёт, если узнает, — хлопнул по столу Хосок, отчего все подпрыгнули на местах. — Ты хоть представляешь, какие это сложности для организма? Ты видел, как она неслась в туалет, потому что её тошнило после каждого приёма пищи? Не видел. А мы видели! Месяц, Юнги, это продолжалось месяц кряду, а потом перешло на пару раз в день, но зато крайне внезапно. — Мои любимые кроссовки. Были, — вспомнил Намджун и передёрнул плечами. — Именно, — размахивая руками, возмущался Хоуп. — У неё болела голова, болела спина, болели ноги, и задница чуть ли не отваливалась. Она ныла, кричала на нас, плакала, потому что стейк — это мёртвая свинка, обнималась и снова плакала от счастья, а через минуту метала предметы, потому что мы слишком громко ходили. Мы возили её к десяти врачам минимум, выбирали с ней курсы для беременных, и Тэхён с ней даже один раз за компанию ходил, прости Господи! — Мне понравилось! Особенно упражнения для укрепления мышц тазового дна, — деловито изрёк Тэхён с видом особо умного. — Ты помнишь роды? Помнишь, они истрепали тебе нервы? Так вот, так было всегда. Девять месяцев, друг. Девять! А потом родился твой карапуз, и мы с ним мило сюсюкались. Первую неделю! — заорал Хоби, как не в себе. — Потом ты свалил, а на нас остались подгузники, погремушки, пеленание, купание, оры, сопли и слюни. Я молчу про режущиеся зубы! Поднимите руку те, кому приходилось сидеть в другой комнате с боязнью даже повернуться в сторону выхода, потому что: «Свали, мне его покормить надо!», — все пятеро, вместе с Хоупом подняли руки. — Хён, мы ничего не видели. НО! Я знаю, что детей кормят грудью. Я знаю, как женская грудь выглядит. И, ради всего святого, после этой фразы мне каждый раз становилось реально страшно. Так вот, я веду к тому, что если ты, — он надавил Юнги пальцем на лоб, — думаешь, что справишься в одиночку с тем, с чем мы не могли совладать впятером — ты сильно заблуждаешься. Ты пройдёшь через ад. Мы все любим нашего племянника также сильно, как ты сына, но я не вру — это ад, и ты самолично в него спустился. — Зачем вы его так пугаете? — прервал поток нападок Сокджин. — Моя жена тоже была беременна. Не так уж всё и паршиво. — Твоя жена — не Тася, — подытожил Намджун. — Этим всё сказано. — Могу я задать главный вопрос? — Чонгук посмотрел на Юнги, выпучив глаза, и таинственно продолжил, — Хён, а ты чего не женился то сначала, перед тем как ребёнка делать? — Потому что дебил, — поставил локти на стол Юнги и протяжно завыл. — Не поспоришь, — похлопал его по спине Джин. Таймер пискнул три раза и замолчал. Успевший задремать Юнги, оторвал прилипшую к столешнице щёку от поверхности и, дав себе скромную пощёчину для бодрости, стал сервировать для Таси яблочки. Трёх должно было хватить, чтобы она наелась и как довольный жизнью сурок, завалилась спать. Нарочито аккуратно пронеся тарелку весь путь до спальни, Юнги не был готов к встрече со спящей девушкой, развалившейся на всю кровать поперёк. — Золотце моё! — громко, но чтобы никого не потревожить, сказал Юнги. — Я не сплю, — Тася прихрюкнула и поднялась в положение сидя. Сзади, на затылке, у неё торчали волосы, всклокоченные как иголки дикобраза. — Тебе ничего больше не хочется? — пихая ей тарелку с яблоками, спросил Юнги, очевидно сильно недовольный сложившимся положением дел. Этот момент Тася мгновенно просекла по изменившемуся тону голоса. — Нет, любимый, спасибо. Какие аппетитные, — она рассматривала яблоки, которые есть уже перехотела. — Ты у меня такой заботливый, такой ответственный, такой любящий. Знаешь, что ещё аппетитно? Это, — она прижалась к Юнги, отставляя тарелку на тумбочку и схватила его ладошками за зад, впиваясь пальцами. — Снимай с себя эту тряпку. Всё снимай! — Сразу бы так, — метнул взгляд на яблоки Мин, саркастически хмыкая. — С этим никаких проблем. Утренний секс после почти бессонной ночи — то, что я заказывал. Ладно, за ним хоть не надо в магазин ехать или к маме твоей идти. — К маме? — Тася удивлённо подняла бровь. — Забудь, — сжимая девушку в объятиях, ответил Юнги и жадно припал губами к тонкой шее.***
— Скажите честно, — со вздохом начал Намджун, — насколько мы в заднице? — Ни на миллиметр, — заверила его Надин, проверяя длинный список дел, который едва не разматывался как рождественский заказ для Санты на подарки. Нам, удовлетворённый её ответом, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Сегодня был его последний день на воле — с завтрашнего утра Ким Намджун будет зачислен в ряды корейской военной пехоты и уж оттуда до послезавтра, он ничем помочь не сможет. Хотя Нам как обычно драматизировал — на завтра ему назначили только отвезти вещи и документы, а появиться в части можно было и после торжества. Такие нынче шаткие порядки для звёзд мирового уровня. Надин ещё раз пробежалась взглядом по строчкам, проворачивая карандаш между пальцами. — Тэхён, ты позвонил в Wedding Hall? Проверил готовность? — подняв глаза, она узрела лишь коротко стриженый затылок своего парня, лицо которого вместе с шевелящимися губами, что должны были отвечать ей, было повёрнуто в сторону чиминовского навострённого уха. «Подружки-сплетницы» из 95-лайн живо обсуждали Пашу, сидящую на подлокотнике кресла, в котором утопал их утомлённый сборами лидер. Рука её небрежно и как бы невзначай касалась его предплечья, что плотно прижималось к бедру девушки. — Как думаешь, если хён реально станет президентом, как АРМИ говорят, то будет ли Паша первой леди? — сбивчиво шептал Тэ, думая, что его никто не слышит, но в почти полной тишине комнаты его грудной баритон разносился очень отчётливо. — Первой — может быть, но леди — вряд ли, — Чимин оценивающе оглядел вновь вернувшиеся Пашины джинсы с дырками и растрёпанный пучок, после разочарованно повертев поникшей головой. — Оппа! — взорвалась Надя, оттаскивая Тэхёна за торчащее ухо от друга. — Я спрашиваю, ты выполнил поручения по организации свадьбы? — Ауч! Пусти! — взмолился Тэ. — Сделал я всё! — он с уязвлённым видом потёр раскрасневшуюся ушную раковину. — Сказали, что столы уже расставлены, сцена готова, все таблички я сверил с тем, что ты мне написала. Вроде нигде в русском написании не ошиблись. Вот фотоотчёт, — всучив девушке телефон со снимками, присланными компанией-организатором, Тэхён насупился и сложил руки на груди с самым обиженным выражением лица, что мог сотворить. — Прости, — Надя невесомо чмокнула его в щёку и галочкой отметила пункт в листе. — Софи, всё по финансам сошлось? — Софи тряхнула серебристо-серым каре и прокашлялась. — Всё сошлось вона к воне, — она густо покраснела и неловко взглянула на Хоупа. — Мы…мы ездили вместе с Хосоком, он свидетель. Парень активно закивал. Им с Софи после случившегося в ту ночь было жутко неловко друг перед другом. Они были совершенно растеряны, потому что перспектива взаимоотношений между ними по всем путям приходила в тупик: оба банально не могли представить себе что делать дальше. Симпатия и проскочившая между ними искра стала яркой вспышкой, но большой любви и ярких надежд на будущее никто не испытал, потому ни Хоби, ни Софи не знали с какой стороны подойти к разговору «о них». — Цветы доставят завтра утром в зал церемонии и в холлы. Я лично осмотрел и согласовал сегодня последние детали, — Чимин выглядел уставшим после утреннего забега по флористическим фирмам, ибо цветочные корзины, букеты, икебаны и другие живые украшения им свозили со всего Сеула. — И я проверил, до всех ли дошли приглашения. Здесь всё чисто. — Меню проинспектировано, — Сокджин по военному отдал честь, отчего у Намджуна голова заболела. — Только торт не по моей части. — Правильно, — облизнулась Шиба. — Трёхэтажная махина, в тёмно-синей блестящей глазури, с марципановыми звёздами и кометами из крема. А внутри бисквит шоколадный, пропитанный ликёром и прослойки из свежей вишни и карамели, — она зажмурилась, втягивая носом воздух, будто снова пыталась поймать запах, витавший в пекарне, куда она наведывалась как домой. — Надеюсь, в этот раз мужик в ингредиенты торта не входит, и сюрприз с трусами в пайетках мы не узрим, — звучало это более чем осуждающе из уст Джина, жена которого выдала столь пламенную речь о своей неудовлетворенности прямо на вечере, а Сокджин получил комплекс. Отрабатывал он его, к слову, достойно. Тася связывалась с Сольбин по этому вопросу и ничего, кроме повторённого сотню раз подряд «волшебно», от девушки не добилась. — Кстати о сюрпризах, — Надин уставилась на Чонгука. — Что там по части видео-материала? — Я дорабатываю последние штрихи, — юноша почесал затылок. — Дамы, вы уверены, что хотите вставить в видео именно эти моменты с Тасей-нуной? — Когда он так говорит, мне кажется, что это оскорбительно по отношению к её возрасту, — фыркнула Лекса. — Мы уверены, — кивнула Надин и хихикнула, нервозно прикрывая рот ладонью. — А мы уверены, что хотим вставить именно эти видео с хёном? — умоляюще взглянул на старших Гук, но те, ехидно улыбаясь, быстро синхронно закивали. — Они нас убьют. Оба. — Сюрприз-Джокер тоже почти завершён, — Паша показала палец вверх и подмигнула Наде. — Сегодня Айри настроила всё оборудование, которые мы отвезём туда завтра. Репетиция прошла на ура, но надо ещё раз прогнать всем вместе. Знайте, я сделала всё, что смогла. — Замечательно, — Надин хлопнула в ладоши. — Мы движемся чётко по графику. — У нас остался всего один нерешённый вопрос, — все уставились на подавшего голос лидера. — Жених с невестой, которые даже в день свадьбы созовут все свои силы, чтобы где-нибудь и что-нибудь испортить. — Не поспоришь, — подпёр рукой щёку Хосок. Решение организовывать свадьбу силами большого и дружного коллектива без вмешательства молодой пары было быстрым и безрассудным. Исходя из общего благородства, они решили, что беременной Тасе и жутко занятому, как обычно, Юнги будет не до метаний на разные концы города в поисках бутоньерки для Ильсона или выбора бокалов под напитки. Тем более, в сумме парни и девушки давали достаточное количество народа, чтобы распределить обязанности и быстро со всем расправиться. Не тут-то было! Проходившее в данный момент совещание было последним из десятка и самым выматывающим, ведь вся компания уже на себя была не похожа, заваленная как рабочими вопросами, так и делами сердечными. Однако, до свадьбы оставалось полтора дня и рывок, совершающийся в тесной студии Намджуна, под защитой здания BigHit-а, где брачующиеся их не услышат, был последним.***
Юнги ходил взад-вперёд по комнате и кусал губы от собственного непобедимого бессилия. Листок А4, черновик, истёртый на краях и не один раз сложенный и развёрнутый, трепыхался в его ладони, пытаясь не развалиться на лету. В очередной раз Мин выдохнул, как дракон и врос в пол. — Стяс…сщат…счац… Блять! Хэппи я, хэппи! — он взвыл и пригладил похолодевшими пальцами растрепавшиеся на виске волосы. Эпопея «Мин Юнги vs. Русский язык» продолжалась уже с месяц. Идея высказать будущей жене свои чувства и проговорить благодарственную речь её родителям на русском возникла у парня давно, а вот исполнение задуманного стало для него путём через все девять кругов ада по Данте. Во-первых, оригинальную версию он написал на корейском и, как в школе уверяли не делать, запихал текст в гугл-переводчик. Стоило ему нажать на значок «прослушать», как глаза у Юнги полезли из орбит, он спешно закрыл браузер, захлопнул ноутбук и решил, что с речью, звучащей как сама агрессия во плоти явно что-то не так. Заброшена задумка была в дальний угол до появления в их доме Паши, которая хохотала как припадочная, читая попытки машины перевести душевные излияния Юнги, потому что: «Ваша дочь хотеть туда, затем благодарность в ваше зачатие и для меня отлично» звучало как высшая степень алкогольного опьянения его будущей супруги. Поначалу Паша даже хотела оставить этот вариант, но сжалилась над Тасиной семьёй, которая небольшой русскоязычной делегацией будет это выслушивать, и переписала её корейским транслитом, попутно ненавязчиво смягчая жёсткие выражения Мина. — Паша! — Юнги выглянул из домашней студии и заорал как блажной. Паша не пришла. Зато прибежала обеспокоенная Тася вместе с мамой, услышавшей кошачий вопль зятя. — Милый, что-то случилось? — Тася попыталась юркнуть к нему, но Юнги перегородил ей путь. — Извините-простите, — протиснулась мимо Паша, подозревая по какому поводу Юнги мог так верещать. — У нас музыкально-сочинительское совещание. Всех благ, не хворайте, — она натянуто улыбнулась и захлопнула дверь перед Тасиным носом. — Мог бы и поменьше привлекать внимание, оппа. Догадается ведь. — Потому что я не выдерживаю, — махал руками в воздухе с подозрительной активностью Юнги, так, что Паша даже отошла на шаг от живой мельницы. — Я не могу произнести это слово, — он ткнул пальцем в лист, едва не протыкая его от ярости насквозь. — Счастлив? — сощурившись, прочитала Паша. — Извини, конечно, но это я заменить не могу. Я и так перекроила весь текст так, чтобы ты не хрипел, не рычал и не булькал, когда звуки произносишь. Тут ничем помочь не могу: «Счастлив» — основополагающее слово. — Послушаешь меня? — Юнги поник, потому что ни одна читка рэп-партии не давалась ему так сложно, как эти слова. И ни разу ещё репетиция речи не прошла без проскальзывающих Пашиных смешков, как бы она не пыталась сдерживаться. — Вполне сносно, — она создала подобие аплодисментов. — Ты не провалишься, оппа, всё будет высший пилотаж. Не дрожи, — Паша хлопнула Юнги по плечу и чинно удалилась.***
Стоянка у Wedding Hall была затоплена престижными автомобилями, между которыми сновали репортёры, слепящие каждого приезжающего вспышками фотокамер. Гости один за другим стекались к месту торжества. Ещё ранним утром притаившиеся по кустам папарацци успели заснять жениха и невесту, которые приползли на собственную свадьбу как две картофелины в пуховиках, потому что оба не выспались, проведя волнительную ночь и ворочаясь в постели, так ещё и конец февраля выдался холодным до одури. Следом за ними прибыл кортеж, из которого вывалились мемберы, в том числе и Чонгук, держащий наготове камеру для съёмок эпического свадебного видео. Несчётное количество часов, пока никого в залах, кроме мемберов обеих команд, ещё не было, несчастная Тася провела в кресле парикмахера и визажиста, располагавшихся непосредственно в здании для бракосочетаний. Ребята тем временем проверили всё до мелочей, и жених, оценивающим взглядом окинувший помещения, остался крайне довольным, хоть и сохранил лицо морозильником. В голове у Юнги мутнело от цветочных ароматов, блеска свечей и страха перед важным шагом. Гук, напяливший костюм и сам, будучи при причёске и макияже, сделанном ему визажистами-нунами из компании, что сегодня также собирались посетить свадьбу в качестве гостей, шатался по помещениям, выискивая достойный материал, чтобы G.C.F. смог в очередной раз вынести АРМИ мозг. К слову, все остальные тоже озаботились вопросом внешнего вида заранее, расхаживая по гулким залам уже при параде, цокая каблуками и топая ботинками, стараясь не испортить укладки. По закону подлости не повезло только виновнице торжества. Сначала в гримёрную комнату зашла камера, а затем сам Чонгук, секундой позже опешивший от увиденного. Если уж он хотел выловить из праздника уникальные кадры, то момент был, несомненно, под стать ожиданиям режиссёра Чона. Тася сидела в кресле, уткнувшись в ладони, и плакала. Не менее горько рыдала стоящая рядом девушка-визажист. — Ой, ты кто? — изумился Чонгук, когда Тася повернула к нему лицо, накрашенное так, что её было не узнать: ресницы торчали вперёд брёвнами, глаза выглядели опухшими и шальными, а губы превратились из бантика в ниточку, как у Джека из Кошмара перед Рождеством. Цвет кожи, кстати, тоже был как у данного персонажа — неестественный, мертвенно-белый. После озвученного вопроса, что невеста, что молоденькая визажистка снова ударились в слёзы, а Чон растерянно врос в землю. — Как у нас тут дела? — Шиба распахнула дверь, по хозяйски заходя к ревущей Тасе, но, увидев происходящее, приняла атакующую позицию. — Ну-ка, мужчин прошу удалиться. Нечего тебе тут смотреть! — вытолкала она Чонгука за дверь и, приподняв подол облегающего платья, присела рядом с невестой. — Это я виновата! Онни, пожалуйста, простите! Я впервые работаю с таким лицом и совсем не знаю, что с вами делать, — надрывалась девушка-визажист. — Господи, меня уволят. — Не уволят, — заверила её Шиба. — Тась, я не знаю, что делать и как помочь. Хочешь, я мужа позову? Он ведь у меня иллюстратор, нарисует тебе что-нибудь на лице, — тем временем мемберы BTS, за исключением уже пережившего шок Юнги, налаживали контакт с громадным мужиком, миленько беседующим с ними на японском о том, как чудесно они всё оформили и как он рад тут побывать. Периодически громогласный Антон вылавливал из-под скатертей Ильсона и Валерку, сажая обоих на руки, а они, смеясь, щупали его густую чёрную бороду. По меткому замечанию Чимина, дышащего мужу Шибы в подмышку, противопоставить им было нечего. — Не надо, — глубоко вздохнула Тася. — Сейчас ещё разок попробуем. Если не выйдет, то пойду ненакрашенная и плевать. — Я бы на такие жестокие меры не шёл. Там всё-таки живые люди, они такого кошмара не переживут, — в дверях снова возник довольный Чонгук, и Шиба не успела прикрикнуть на неугомонного мелкого, как из-за его плеча выросли две нуны-визажистки, что работали с Тасей и девочками ещё во времена шоу и уже прибыли на церемонию. Сейчас они стояли, ужасаясь тому, что было сотворено с Тасиным лицом, и профессиональный дух, даже в день праздника, не позволил им оставить это безобразие неисправленным, поэтому они резво схватились за кисточки, колдуя над повеселевшей невестой. — Молодец, хвалю! — Шиба занесла руку над головой парня, но Гук перехватил её в воздухе. — Мне хоть причёску не порти, нуна! В какой-то момент гости стремительным потоком хлынули в дверной проём, а за ними волной принесло и репортёров, что означало начало мероприятия. Прессу пускали только в первый зал, где гости проходили по длинному ковру в сторону церемониальной части здания — дальше путь СМИ был закрыт, эксклюзивную съемку вели лишь операторы BigHit. Большую часть прибывающих задерживали ещё на входе щелчки камер, но это не мешало им со сверхзвуковой скоростью появляться друг за другом. Друзья из k-pop индустрии, знаменитости других мастей, родственники и близкие с обеих сторон, стафф BigHit, что проходил бок о бок с Юнги весь путь, а также близко знал девушек и, конечно же, сам Бан Шихёк PD-ним как вишенка на торте. В дело вступали традиции корейских свадеб. — Что у вас на свадьбы дарят? — поинтересовалась Айри, когда они только прибыли в Корею три недели назад. — У нас нужно деньги молодым дарить. Чем больше денег, тем больше счастья, — пояснил Чимин. — Перед церемонией бракосочетания жених стоит рядом с мешочком, благодарит всех, а его родня собирает туда деньги, записывая в книгу, кто и сколько принёс. — Что за традиции у вас такие меркантильные? Ещё и записывают! — нахмурилась Лекса. — Ага, то есть я зря мультиварку присмотрела, — Шиба почесала подбородок. — Зря мы, девчонки, голову ломали. Протянет нам Юнги свой мешок, а мы ему отсыпай из карманов. Принесу пятилитровую банку с мелочью, и пусть звенит. Юнги отдал бы всё за одну единственную мультиварку в подарок, чем торчать перед толпой народу и, улыбаясь, будто челюсть свело, принимать дары-конверты. Часа не прошло, как он был готов бросить это дело, потому что гости никак не заканчивались, отчего он люто пожалел, что дал своё согласие на приглашение такой кучи народу. Единственный позитивный момент, заставивший его зарядиться ещё на двадцать минут невыносимого процесса, это объятия Тасиной бабушки, которая впервые увидела вживую своего «внучка побольше» и бегающего рядом в костюмчике как у папы «правнучка поменьше». Невыносимым начало свадьбы стало не только для Юнги, но и для Таси тоже. Она, как порядочная девушка, соблюдающая все традиции, сидела в «будуаре невесты» на зелёной плюшевой софе, совершенно не гармонирующей с её платьем и, прижимая к груди букет, улыбалась такой же дебиловатой улыбкой, как и жених на входе. Все пребывающие девушки должны…нет, просто обязаны были зайти к ней, восхититься, обсыпать комплиментами и сделать общую фотографию, а близкие подруги присутствовали рядом для поддержки. — Просто скажите мне уже, что я похожа на жирную жабу с брюхом, которую подстриг слепой парикмахер, и я пойду. Я больше не выдержу. Я беременная, у меня спина болит. — Сидеть, — Надин прижала подругу к диванчику, разминая ей плечи. — Брюха нет, спину сейчас вправим. Терпи и слушай, какая ты великолепная. — Это и вправду утомительно, — поддержала Тасю Сольбин, которая, памятуя их с Джином свадьбу, не могла вытравить из головы аналогичные жуткие воспоминая. — Посмотрю я на тебя, когда сама будешь торчать на моём месте, — огрызнулась Тася на Надю и тут же нацепила улыбку. В комнату просунулось улыбающееся лицо, а затем плавной походкой вплыла очаровательная худенькая девушка, засмеявшаяся, как только Тася облегчённо опустила расправленные плечи. — Это ты, Чжиын-онни, — Тася посмотрела на неё с мольбой в глазах. — Как там парни? Как мой? Как твой? — Устала? — поинтересовалась для начала девушка и продолжила. — Твой выглядит таким же уставшим, как и ты, а мой носится как ужаленный со своей камерой, будто в первом зале таких мало, — IU как обычно была сдержана в выражениях относительно прессы, но на лице её скользнула тень недовольства. — Тебя грех не пощёлкать, такую красоту, — завистливо осмотрела тоненькую фигуру девушки Паша, следом устремляя взгляд на свои бёдра. — Повезло Чонгуку. — Прекратите грустить, — уверенно проговорила IU. — Я знаю, что у вас ещё куча всего запланировано, не теряйте боевой дух в самом начале. Давайте лучше селку сделаем, раз уж мы все здесь. — Точно повезло мальцу, — кивнула головой Софи, когда Чжиын с лучезарной улыбкой скрылась за дверью.***
— Чё-кого, девчонки?! — Тася взвизгнула, когда из смежной с будуаром двери появились парни всей кучей, притащив ещё и детей. Тэхён хихикнул её испуганному и одновременно возмущённому лицу. — Вы что здесь делаете? — Айри прикрыла собой Тасю. — Жениху нельзя видеть невесту до свадьбы! Пошли вон отсюда! — С какого такого перепугу? — поднял одну бровь Юнги. — Мы в другой стране, — шепнула защитнице на ухо Надин. — Точно, извините, — стушевалась Айри. Юнги шагом шахтёра после трёхдневной смены подвалил к Тасе, отскребая её затёкший зад от плюшевой поверхности, и подставил руку, чтобы девушка, которая походила на второго шахтёра в смене, оперлась на неё. — Попробуйте хоть нацепить на лица улыбки перед торжественным выходом, — посоветовал Джин, отшатываясь от двух злобных взглядов, устремлённых в упор на него. » — Сидела бы себе сейчас на диване, кушала мороженое и пила томатный сок, — прикусила язык Тася, когда двери раскрылись, и толпа фотографов начала ломать себе пальцы от скорости нажатия спусковых кнопок. — Вот ведёт он меня сейчас, я лыблюсь как сосиска… Как улыбаются сосиски? Сколько же света, я ослепну сейчас! А нечего жаловаться, Настасья! Сама спровоцировала и прыгала на месте, когда предложение сделал! Надо было сказать «Нет!» и жить спокойно вместе дальше без всех этих вспышек. Блять, Юнги, не наступай мне на платье, чтоб тебя! Ох, где моя мамуля, я уже хочу выйти замуж и пойти кушать в банкетный зал!» » — Дать в рыло этому репортёру или не дать? — Юнги шагал, ведя невесту под локоть, и давился собственной улыбкой. Позади них вышагивали друзья со своими супругами или парами, и все они выглядели куда свежее, чем «паровоз» этого поезда пленительного счастья. — Нахер я в это сунулся? Люблю её и люблю. Тася об этом знает? Знает! Зачем я предложение сделал? Жили же, как нормальные люди. Нет, я решил поиграть в официальность. Ой, детка, прости, наступил. Сейчас ещё два часа церемонии, там хоть присесть можно будет. Я ведь знаю, что эти уроды сзади что-то придумали. Господи, я просто хочу жить. И свою жену. Больше ничего не хочу». Шиба по-королевски махала рукой, походкой львицы степенно шествуя рядом с мужем, что жутко смущался навязчивого внимания прессы, тем более, что сгрудившиеся журналисты были прекрасно осведомлены о русском художнике-мангака, что так популярен в Японии, и снимали его с предельным усердием. Огромный кусок любви фотокамер оторвала себе пара Чонгука и IU, которые, ни капли не тушуясь, показывали всем своим видом, что они — счастливая любящая пара, и СМИ могут подавиться всеми пущенными сплетнями. Ажиотаж вокруг Тэхёна и Надин слегка поугас, ведь о них мир знал также давно, как и о Тасе с Юнги, но платье девушки изумрудного цвета с крупными шёлковыми цветами вызвало бурную реакцию, потому что затмевала рыжеволосая красавица даже своего одетого с иголочки кавалера. Когда-нибудь это должно было случиться! Дайте девочкам побыть неотразимыми! Сольбин и Джин выглядели как аристократическая молодая семья, где мир и спокойствие царят в каждом уголке дома, и хозяин вовсе не психует, когда подгорает стейк, а хозяйка не носится как курица-наседка от мужа до кроватки дочери, наматывая за день расстояние больше, чем у любого марафонца. Паша, густо краснеющая и чересчур сосредоточенная на своей походке на каблуках, вцепилась в руку Намджуна, и пусть сейчас они преподносили себя как те, кто просто работал когда-то вместе, утаивая истину, её побелевшие от напряжения костяшки остались на снимках и обещали вызвать в сети шквал комментариев. Хосок, поскольку Чонгук бывшую подопечную логично поменял на IU, а его собственная ученица сияла рядом с Тэхёном, прихватил Софи и сделал вид, что так и надо. Их наряды удивительно сочетались друг с другом, и только слепой корейский нетизен не обратил бы на это внимание — Хосок знал это и всё же рискнул. Однако, самая интересная история приключилась с Чимином ещё до того, как они, встав в пары, словно в детском саду на прогулке, построились перед выходом к прессе. Никто не задумывался раньше, но для Чимина осталось две девушки — Айри, с которой он работал, и Лекса, с которой состоял в каких-никаких, но отношениях. — Я должен идти с тобой, — Айри видела его печальный вид. Чимин хотел бы сопровождать Лексу, но скандала не хотел. Он прекрасно понимал, что произойдёт в социальных сетях, если он поменяет выбор. — Ни за что! — нарочито резво откликнулась Айри. — Меня сюда с парнем приглашали вообще-то, и ни с кем другим я не пойду. Представь, если он увидит фото, заревнует! — её молодой человек действительно не смог приехать, но ложь таилась в том, что парень её имел столь же спокойный нрав, что и сама девушка, но ради запоминающегося момента для парочки, Айри решила напустить туману. Лекса знала того парня и понимала, что подруга врёт, но виду не подала, со смущенной улыбкой кивая ей. — Бери Лексу и топай! — А как же ты? — Чимин был искренне благодарен ей; она дала ему повод для оправданий. — Умники, а кто поведёт нашу самую шикарную пару? — она присела на корточки в своём коротком, удобном платье и протянула ладошки Ильсону и Валерке. Именно сейчас сносящая на пути все понятия красоты в Корее, шикарная длинноногая Айри, отбрасывая в сторону блестящие блондинистые волосы и строя каждому объективу голубые глазки, замыкала процессию, крепко держа за лапки детей и периодически посмеиваясь обеспокоенной Лексе, что шла перед ней и всё время оглядывалась. Когда фигуры их скрылись в полумраке церемониального зала, секьюрити плотно закрыли двери и перекрыли любые возможности испортить торжественный момент.***
Вдоль длинной, белой как снег, дорожки величественно двигались к сцене две женщины в пёстрых ханбоках: красивая русская женщина с мелкими морщинками вокруг глаз, что появились от частых улыбок, и кореянка с печатью достоинства сильной женщины. Обеим возраст был к лицу. Обе едва не роняли слёзы от счастья за своих детей. Мамы уже успели подружиться за то немногое время, что пересекались при знакомстве родителей. Одна плохо понимала по-корейски, ведь муж всегда общался с ней на русском, другая не понимала чужого языка совсем, но, не привлекая детей к своему личному материнскому общению, они умудрялись понимать мысли друг друга. Сейчас, по традиции зажигая свечи, чтобы жизнь молодой пары была светлой и долгой, каждая боялась потушить пламя некстати упавшей слезой. Спускаясь вниз со сцены и присаживаясь рядом с дочерью, ждущей заветного часа, мама тихо проронила Тасе на ухо: — Последний раз я надевала ханбок, выходя замуж за твоего отца. Не думала, что и на твоей свадьбе надену. Видимо судьба у нас такая, — она сделала паузу, — быть счастливыми. Едва скромная речь ведущего, коим по собственному несдерживаемому желанию вызвался быть Сокджин, закончилась, Юнги сглотнул и шагнул на белый ковёр, дыша тяжело и неровно. Честно говоря, он не нуждался в торжественных представлениях, только рука крепко сжала белые листы, когда он встал возле микрофона, желая сказать пару слов. — Моя любимая, Тася, — он начал, и зал охнул от удивления. На экране, подвешенном высоко за спиной Юнги, возник корейский перевод. — я хочу, чтобы ты была уверена, что нет ни минуты, когда я не скучал бы по тебе, — он внезапно для себя перестал дрожать. — Мне не хватает тебя, когда ты стоишь всего в метре от меня, мне плохо, когда твоя рука не в моей. Ты — моя необходимость, и ни на что в мире я бы не променял твою любовь, потому что мне иначе не выжить, — впервые буква «ж» так легко и непринужденно поддалась ему. — Ты отдаёшь мне так много, я чувствую твою душу, что крепко опутала мою и питает её силой, и я счастлив от этого. Я хочу отдавать тебе больше. Мечтаю стать опорой для тебя, как ты стала для меня. Навсегда. Я люблю тебя! — Молодец! — сжала кулаки Паша. Эта речь — маленькая, лишённая сложных сочетаний, простая и невинная, произнесённая на русском, вызвала в зале бурю эмоций. Сердце каждого сидящего, дрогнуло и чуть не разбилось от натиска чужой безграничной любви. Тася подошла к своему отцу, и тот проронил лишь несколько слов: — Лучшего я тебе, дочка, и пожелать не мог. Юнги боялся. Боялся своих щиплющих глаз и горячего кончика носа. Стоя под светом софитов, он не мог видеть ничего дальше пары шагов, поэтому, когда она, глядящая на него своими сияющими зелёными глазами, появилась из дымки белого света, ведомая под руку собственным отцом, Мин чуть не рухнул на колени. Уши заложило ватой, где-то раздавались аплодисменты, а Тася, мягко сжимая в изящных руках букет, смотрела только на него, и Юнги никого больше не видел. Её отец жал ему руку, хлопал в мужских объятиях по спине, передавая единственную дочь ныне главному мужчине в её жизни, а она только приподнимала уголки губ, сводя жениха с ума. Юнги даже предположить не мог, ибо шаг этот казался ему прежде шагом исключительно формальным, но теперь, в мгновение, когда невеста появилась перед ним, готовая законно посвятить ему свою жизнь, стать частью его семьи, он понял, что идиот, и единственная допущенная им ошибка — не сделать предложение раньше. Такая чистая и светлая в платье, что выглядело на ней свободным, лёгким, Тася носила под сердцем второе его дитя, и Юнги закусил губу до боли. Он был настолько одурманен ей, настолько сбит с толку, что не мог вообразить себе, что когда-нибудь они разлучатся. Никогда. — Клянусь! — тихо произнёс Мин, давая клятву любви и верности той, что была этого поистине достойна. — Клянусь! — девушка одарила его нежной улыбкой, протягивая руку и мило оттопыривая безымянный пальчик. По залу прокатились громогласные аплодисменты. Чонгук, Тэхён и Хосок плакали, дрожащими губами что-то выговаривая. Остальные мемберы, лишь промокнув салфетками влажные глаза, хлопали в ладоши так оглушительно, что рядом было трудно стоять. Ведущий-Джин, стоящий за белой кулисой сбоку также поддерживал пару, едва слышно присвистывая. Никто из девушек, хоть они и обещали Тасе быть стойкими, не выдержал, и, забыв про макияж, они утирали потоки льющихся слёз. Как только всё стихло, на сцене возле стойки, походившей на алтарь и украшенной цветами, появился мужчина: невысокий, но широкоплечий, с широкими острыми скулами и пронзительным взглядом. Он окинул зал и затем упёрся взором в сына, что крепко держал жену за руку, стоя прямо перед ним. Юнги был похож на отца как две капли воды, разве что седины в волосах пока не было. Речь главы семьи Мин была сдержанна и даже строга, как у любого родителя, что видел эту жизнь со всех сторон, и ему есть чему поучить молодых. Наставления, которые он давал, были справедливы и верны в каждом произнесённом слове. Тем не менее, в конце он смягчился и добавил, понизив тон: — Береги свою любовь, сын, потому что ничто не сможет залечить все твои раны до единой, если не её рука. Две пары сидящих родителей с гордостью смотрели на своих детей, когда Юнги кланялся в пол, стоя на коленях, а Тася, не имея такой возможности, сгибалась так низко, как могла в знак благодарности и уважения.***
Когда официальная часть была закончена, Тася и Юнги опустились на кресла, чтобы насладиться подарками от друзей, которые те, несомненно, заготовили. Господин ведущий, игриво подмигнув, скрылся за сценой, и Тася рассмеялась, понимая, что сейчас им с Юнги придётся явно не сладко, ведь кто как не друзья, знающие ребят ближе всех, мог наковырять на них компромат и осмелится показать его людям в самый торжественный день. На экране возник восемнадцатилетний Юнги, проходящий кастинг в BigHit с причёской аля «петушиный гребень», и девушка тут же схватила мужа за ладонь, зная, что он в секунде от побега с собственной свадьбы. Однако, мгновением позже появилась сама Тася с длинными волосами поросячьего цвета, про которые когда-то Лекса рассказывала Чимину. Монтаж Чонгука нельзя было не узнать: подборка эпичных фейлов пары за все года их взросления и даже позже, с профессиональными переходами и акцентами на местах, которые как раз желательно было не замечать. При том всё под очень романтичную музыку, что делало ситуацию только комичнее. — Не все сегодня выживут, — просипел Мин, и Тася активно его поддержала. Ролик окончился, и свет на сцене погас, оставляя белое пятно по центру. Юнги уже хотел встать, но откинулся обратно, пригвождённый внезапно начавшимся инструменталом Miss Right, что некогда стала знаковой в совместном творчестве ребят. Намджун начал свою партию настолько внезапно, поддерживаемый игриво повторяющей концы строк Пашей, что Тася и Юнги дёрнулись, опасливо переглядываясь. Уверенный голос Чонгука и нежный тон Софи выводили за собой мелодию и все вокалисты, попарно пропевали трогательные строки. — Они без нас не могут, — усмехнулся Юнги, когда свою третью по счёту партию Хосок начал читать вместо его второй. Второй припев стих, но музыка не оборвалась, а мемберы, уже не сдерживая смеха, расступились, выпуская в середину маленькое чудо, что с напором читало папину партию, а другие рэперы активно ему помогали, хотя малыш отлично справлялся сам. Паша много с ним тренировалась, и Ильсону так сильно нравилась музыка, что он с первого же дня заявил: «Я не подведу папу!» — Он такой маленький, а микрофон такой большой, — Тася приложила руки к губам. — Умничка, Ильсон! — она поддерживала его, чуть не подпрыгивая на месте, поэтому, закончив песню, сын побежал к ней обниматься, но Тася тихо шепнула ему: «Сначала папу». Юнги прорвало, он не мог остановиться и краснел с каждой секундой всё сильнее, даже не пытаясь вытирать слёзы. Он стискивал Ильсона в объятиях, целуя его мягкие порозовевшие от усердного выступления щёки, и без устали твердил, какой у него талантливый сын и как сильно он им гордится. — Я тоже вами горжусь, вы у меня самые лучшие, — никто ему не подсказывал и не учил этой фразе. Ильсону на тот момент едва исполнилось четыре. После окончания праздника, когда гости, с трудом помещавшиеся в дверях, направились в банкетный зал, самые близкие остались для памятных фотографий. Эти снимки Тася позже не могла просматривать без смеха и слёз одновременно — что ни лицо, всё зарёванное и красное. Даже у любимого мужа. Следующим этапом был большой, а в данном случае просто громадный банкет, где новоиспечённые муж и жена уже появились в традиционных ханбоках. Пока Тася при помощи работниц Wedding Hall-а влезала в ханбок, Надин, настоявшая на своём присутствии рядом с подругой, выслушивала исконно русские возмущения. — Не понимаю, если мы в костюме народном и историческом, то почему я не в сарафане и кокошнике? Разве не было бы логичнее? Я ведь из России. — Ты выходишь замуж в Корейской столице, — покосилась на неё Надя. — А, точно, — Тася как дурочка склонила голову набок и позволила дальше её одевать. — Приедем в Россию, я ему ушанку примерю. Как и было положено, сначала пара, держась вместе за нож, разрезала под общий гвалт огромный торт, что произвёл на них самих сильное впечатление. Шиба была довольна их реакцией. После была отмашка начинать пиршество, и понеслось. Как хозяйка праздника Тася носилась от столика к столику, спрашивая, всё ли нравится, и уговаривая есть как в последний раз. Возле стола, где сидели главные продюсеры и сам Бан Шихёк, девушка остановилась особенно надолго. — Присядь-ка, — сказал ей уверенно глава BigHit, и Тася покорно уместилась на стул. — Юнги и парни молчали до сих пор, но меня не обманешь. Какой у тебя месяц? — Вы о чём? — она прекрасно знала, что Юнги не собирался сообщать о втором ребёнке в компании никому, стараясь не поднимать лишней шумихи и признаться как можно позже, чтобы ничего, кроме как дать ему отдых на время появления ребёнка на свет, у руководства не оставалось. — Девочка моя, по твоему личику всё читается. Так сколько уже? — Три, — кивнула Тася. — Не вздыхай так тяжело, — PD-ним рассмеялся. — Лучше позаботься о малыше, сядь на место и поешь, как следует. Пусть вон Юнги побегает, ему полезно двигаться. Пусть будет ещё один талантливый отпрыск в вашей семье. Сын твой уже начал задатки проявлять, может, подрастёт, так и его на большую сцену выведем. — Ни за что! — округлила глаза Тася и под громкий смех все сидящих удалилась к другим гостям. Всё что угодно, лишь бы не айдол. Возле стола, где обитали мемберы, уговаривать никого не приходилось — они сидели с полными тарелками и уминали за обе щеки, даже девочки. Нервный стресс сказывался губительно на меню и запыхавшихся поварах зала-ресторана. — Не напихивайтесь так, мы же ещё к Джину едем, — Тася их даже отговаривала, но у всех так трещало за ушами, что слов её никто не расслышал. Прощаясь с гостями и отправляя домой родню, Юнги и Тася всем жали руки и кланялись. Утомившихся детей отправили к ним в дом, потому что объевшиеся и разморённые малыши уже клевали носом. IU поцеловала Чонгука в щёку и сказала, что будет ждать его дома, ведь завтра у неё выступление и нужно выспаться. Муж Шибы решил поехать вместе с детьми и уложить обоих, чтобы не мешать жене «развлекаться в старой доброй компании». Сольбин также откололась, беспокоясь за крошку Мёнджи, что находилась дома с бабушкой. Таким образом, оставшаяся канонная команда из четырнадцати отбитых рванула в сторону ресторана Сокджина. — Привнесём в этот праздник немного русской души! Жаль, что у вас прямо на свадьбах нельзя! — заявила Паша, открывая шампанское. На столе как обычно стояли бутылки всех мастей и большая открытка с поздравлениями, оставленная братом Джина. Музыка звучала из всех щелей и громкие разговоры не утихали ни на миг. — Поцелуй! Я требую настоящий свадебный поцелуй! — уже поддатая Надин, смеялась с непонимающего лица Юнги. — У нас молодожёны целуются, а гости считают. Сколько насчитают, столько вместе проживут. — Это ведь необязательно, — стушевалась Тася. — Ну, хоть немного, — засюсюкала Айри, допивая бокал. — Горько! Юнги действительно горько вздохнул и повернул к себе Тасино лицо. Она улыбалась. Поцелуй вышел короткий, но глубокий и страстный с привкусом виски на губах Юнги и сладостью мороженного на Тасиных. — Нам нужно поговорить, — Хосок, приняв в себя достаточно, набрался смелости, аккуратно отводя Софи в сторону. — Я немного запутался, — почёсывая затылок, он мялся не в силах собраться с мыслями. — У нас всё произошло так быстро, так скомкано и я не могу понять, что дальше делать и что ты думаешь обо мне… — Ты мне нравишься, — вполне спокойно ответила девушка, — Но я также как и ты не могу понять, что нам делать. — Ты мне тоже нравишься, но… — Хоуп повернулся к столику, где сидел его лучший друг с женой. — Ты ведь уедешь через пару дней, так? Мы не успеем стать как они. — Не успеем, — покачала головой Софи. — Видимо, наши ритмы не совпадают так хорошо, как совпали у них. Не судьба. Всё же…спасибо тебе, Хосок-оппа. За тот вечер и за всё, что было. — Не стоит, — отмахнулся Хоби. — Стоит! Впервые за долгое время я ощутила себя женщиной, желанной и привлекательной, а не машиной по заключению сделок и профессиональным переговорщиком, — Софи мяла подол платья. — Ты и мне подлечила сердце, — парень искренне улыбнулся. — Я долго не мог пережить предыдущий неудачный опыт, когда каждый порыв встречался холодом, но в тебе было так много огня, и ты действительно была так женственна, что я также почувствовал себя желанным. Спасибо, — он взял её за руку. — Твой ингалятор при тебе? — Да, а что? — Я пьян, — он наклонился и утянул девушку в последний их поцелуй. Долгий кутёж не смог выдержать никто, однако, «женатиков» отпустили с праздника жизни первыми под улюлюканье и крики о первой брачной ночи. Юнги и Тася, взявшись за руки, как подростки, вошли в номер для новобрачных люксового отеля. — Мы наконец-то одни! — Юнги прижался к двери спиной. — Как ты себя чувствуешь? — Достаточно хорошо, чтобы исполнить свой первый супружеский долг, — прикусила губу Тася, и Мин понял, что вечер ещё не завершился. — Не начать ли нам с совместного принятия душа, мой драгоценный супруг? И эту королевскую кровать грех не испытать на прочность. — Она подошла к Юнги вплотную и, облизывая губы, уложила руку ему на пах, тут же чувствуя ответную реакцию. — Ты бешеная! — парень подхватил её под бедра и поднял, прижимая к себе. — Моя бешеная жена! — Звучит отвратительно, — захихикала Тася. — Но мне нравится. Спустя время Юнги откинул со лба мокрую чёлку и как собака высунул язык, чувствуя невыносимую жажду. Тася улеглась к нему на грудь, укладывая голову на сложенные руки и глядя парню в глаза. — Кажется, с этого момента у нас начинается медовый месяц? — спросил Мин. — Тебе на репетицию послезавтра, забыл? — Тася царапнула его ноготком по шее. — Сладкая жизнь айдола, когда любишь и жену, и работу, — он погладил её по коротким светлым волосам. — Вот она вечно то как песня, то как стокгольмский синдром.***
Больше Хосок и Софи не решились вернуться к мыслям об отношениях друг с другом, поставив все точки. Однако, контактов не потеряли и общались километровыми сообщениями довольно часто. Они нашли друг в друге по-настоящему близких друзей, делились впечатлениями, проблемами и порой критиковали друг друга. Хосок и вправду приобрёл веру в любовь заново и с новым запалом, будучи уже довольно зрелым мужчиной, готовым к созданию семьи, принялся искать избранницу, но с особой тщательностью. Софи послала к чёртовой матери свои загоны и комплексы, превращаясь из сурового босса в обворожительную начальницу, сводящую с ума каждого первого мужчину, начиная с рядовых сотрудников и заканчивая главами корпораций, что с пеной у рта уговаривали её работать вместе. Только Хоуп и Софи знали, почему на свиданиях внезапно начинал вибрировать телефон у каждого в кармане — в поддержке или разговоре нуждался близкий человек. Чимин и Лекса тоже успели поговорить после свадебной церемонии, чуть ли не одновременно выпаливая друг другу одинаковые рассуждения. Жить в их темпе и каждый раз хвататься за попытки вести отношения — это глупо, и ни к чему не приведёт. Если бы они по-настоящему хотели, то давно были бы вместе, но им всего лишь было удобно и не в тягость развлекаться таким образом, тратя нервы и силы. Единая на двоих мысль пришла к ним, едва Чимин и Лекса оказались внутри атмосферы, царящей на свадьбе. Атмосфере истинной любви. Атмосфере того, чего они никогда не достигнут. И они оба это знают. Таким образом, они сумели изменить многоточия на точку, но, как и другая парочка таких же потерявшихся в чувствах, сумели сохранить тёплые дружеские отношения, запомнив навсегда всё, что с ними было. Айри вернулась домой к любимому и спустя всего пару месяцев взлетела на вершину своих мечтаний. Крупный лейбл, приметив молодого талантливого композитора, прилип к ней с предложениями о сотрудничестве, и как бы девушка не пыталась разубедить себя, она не спала, и всё было правдой. К слову, с парнем она почти сразу рассталась, выясняя, что тихий скромный мальчик также по-тихому потянул свои руки к гонорарам, что девушка стала зарабатывать. Выпроводив горе-ухажёра, Айри в очередной раз махнула длинными светлыми волосами и окунулась в работу, стремительно шагая к славе великих. Почти сразу после дня торжества Намджун отправился в армию. Мучительной эта участь была не только для него, но и для Паши, что заявила: «Столько времени ждала и ещё подожду!» Парень успел в неё влюбиться. Каждое увольнение по службе, каждый небольшой перерыв на время праздников Намджун возвращался в Сеул, где в его личной квартире его ожидала девушка, уже успевшая перевезти свои вещи из России. Пока Нам не столкнулся с Пашей один на один, пока не остался окончательно наедине, когда никто не мог им помешать, он не понимал насколько в ней много женственности. Для любимого человека она раскрывалась с каждым приездом всё сильнее, и, заходя в квартиру, он каждый раз видел красавицу, что кидалась на шею едва не со слезами и шептала, как сильно скучала. Он гордился Пашей: она хвасталась новыми конструкциями языка, которые выучила, показывала новые песни, что написала, и кажется, смогла пропихнуть ему руку меж рёбер, хватая за сердце. Собственно, Намджун был и не против. Время покажет. Шиба начала сходить с ума. Не в буквальном смысле, конечно, но Антону навязчивая упёртая девушка не давала проходу. Проблема была в том, что Тася, вдохновившая её на Валерку, теперь стала поводом для просьб о втором ребёнке. Несчастный мужчина не знал, куда спрятаться от жены. Не то, чтобы он не хотел детей, но на данный момент двух ему было вполне достаточно — Валерка ещё слишком маленькая, а Шиба, похоже, не вырастет вообще никогда. В конце концов, он нашёл на неё управу — впереди маячили ещё свадьбы, и любимая жёнушка вряд ли захочет ходить на них с пузом без возможности выпить и повеселиться. Вот посетят все праздники, а потом можно решать. В ресторане Джина, последнее, что сделала Тася перед уходом — кинула букет, что по настоянию подруг захватила в кафе. Никто не стал ловить его, расходясь в стороны и давая ему буквально приземлиться в руки Надин. Она покрутила головой, осматривая напряжённые лица девочек, а затем поймала хитрый взгляд Тэхёна, которого парни хлопали по спине и подталкивали вперёд. — Надин, — он встал на одно колено, кашляя от нервов в кулак. — Да, да и ещё раз да, Ким Тэхён! Я выйду за тебя! — она схватила его под локоть и подняла на ноги. — Как ты посмел такое спрашивать? Ты ведь сам знаешь ответ. — Действительно, — Тэхён поднял её на руки за талию, крепко целуя, а затем всё же достал из кармана кольцо и бережно надел на тоненький пальчик. — Только знайте, на нашу свадьбу вы придёте раньше, — грозя пальцем, заявил Чонгук. Парень не соврал. Их с IU свадьба была мероприятием ещё более масштабным, чем торжества двух старших хёнов. Огромные залы, бесконечное число гостей и невообразимо счастливые молодожёны. На свою свадьбу Чонгук созвал всех, и история зашла на новый виток, соединяя четырнадцать человек снова вместе. На торжество любимого обеими командами золотого макнэ они, хоть и без самого гениального монтажёра, сделали для него такое поздравительное видео, что жених сидел красный как рак треть общего времени праздника. Тася вызывала у каждого находившегося на свадьбе умиление — у неё значительно округлился живот, и не увидеть его было уже трудно. На вопросы о ребёнке она уверенно отвечала одно — это девочка. Время отпуска в расписании BTS распределилось так удачно (не без учета даты родов, конечно), что в конце лета мемберы получили три свободные недели, наснимав перед этим кучу контента для периодического вброса скучающим без новостей АРМИ. Так как возможность такой длительной расслабухи вряд ли ещё раз предвиделась в этом году, решено было вместить в данный временной промежуток сразу два мероприятия: бракосочетание Надин и Тэхёна, на которое должны были попасть находившаяся на последних сроках Тася и её вконец выдохшийся муж, и собственно, само появление на свет второго ребенка семьи Мин. Глава семьи ответственно заявил, что «пинал он эту работу», пока не удостоверится, что с женой и ребенком всё в порядке, не проведет время со старшим сыном, пока жена будет в больнице и не насладится в полной мере общением с малышкой, когда привезёт их обеих домой. Руководство BigHit решило, что недели ему хватит за глаза. Так и планировались события паровозиком: свадьба Тэ и Надин, через недельку Тасины роды, и ещё неделька оставалась на удовлетворение отцовских инстинктов Мин Юнги. — Юнги, — Тася толкнула ещё не проснувшегося парня в бок локтём. — Дай мне мобильный, пожалуйста. — Зачем? — с трудом разлепляя глаза, поинтересовался Юнги. — Наде позвоню, извинюсь, что мы не придём, — тяжело задышала Тася, уже набирая номер. — Почему? — спросонья Юнги ничего не мог понять. — Потому что твои дети — спринтеры, дорогой, — она сжала зубы. Больше пояснений не потребовалось. Свадьбу лучшей подруги Тася пропустила по уважительной причине. Причина лежала маленькой колбаской на руках у счастливого отца, который сидел в больничной палате рядом с Тасей, прижимающей к себе довольного Ильсона. И все трое с кадров поздравительного видео махали руками молодожёнам, гостям, друзьям и всему этому миру.