But no homo

Когда Алекс просыпается, его голова пульсирует от боли, а глаза режет луч света. Со стоном он снова их закрывает и прячет лицо в подушку. У него уходит пара секунд на то, чтобы понять, что эта самая подушка дышит. Кто…? Сумбурные воспоминания о твёрдой руке Джастина и скрипе дивана проскальзывают обратно в его сознание. Ох, точно. Всё ещё находясь в переходном состоянии между сознанием и бессознательностью, Алекс понимает, что лежит на груди Джастина. Несмотря на это он блаженно прижимается ближе к теплу, игнорируя часть своего мозга, вопящую ОТМЕНА-ТУТ-ОПАСНОСТЬ; эти далекие крики не дают ему снова уснуть. Но он такой мягкий и удобный, спорит сам с собой Алекс. Ещё минутку. Алекс радостно улыбается, когда Джастин придвигается ближе. Его тёплое дыхание успокаивающе касается шеи Алекса, а холодные губы мажут по горячей коже блондина. К сожалению, нога Джастина так же смещается, вторгаясь в пространство между бёдрами Алекса, вызывая ответный толчок. Его член дёргается, возбуждаясь от неожиданного контакта. Алекс скулит — давление приносит дискомфорт — и снова двигается вперёд. Нужно облегчить растущий утренний стояк. Его животная часть, та, что без голоса, приказывает его бёдрам дёрнуться вперёд, и Алекс счастливо повинуется. Его дыхание сбивается, пока он трётся бугорком на боксерах о твёрдую ногу Джастина. Нет, плохо, шепчет другой голос. Прекрати. Алекс игнорирует шёпот и продолжает выгибать спину, вызывая бёдрами это сладкое, сладкое давление. О, господи, да. Капля пота сбегает сзади по шее, когда естественная смазка пропитывает уже испорченные боксеры. Ещё толчок. Его отталкивает рука: — Агрх, нет, Брайс, не сейчас. Мм, слишком устал. Чужое имя окончательно его будит. Блять, что я делал? Что… что я сделал прошлой ночью? Беспокойные мысли заставляют его сесть и потереть пульсирующую голову. Он выглядывает из-под пальцев, закрывающих глаза, только чтобы увидеть, что его член не понял намёка. Он всё ещё торчал из боксеров, нуждаясь в разрядке. Джастин так красив, когда спит. Розовые губы всё ещё чуть приоткрыты. Коричневые волосы спутанные и мягкие. Его щёки немного покраснели, и… да, он такой же твёрдый, как и Алекс. Предательские глаза останавливаются на увлажняющемся бугорке в боксерах парня, и он прикусывает нижнюю губу. Поверить не могу, что трогал его там вчера и он кончил мне в руку. Блять. Немного по-гейски, так ведь? Пока Алекс, вспоминает, как Джастин настаивал, что это не по-гейски, сам то он знал, как смехотворно это звучало. В списке Вещей Которые Являются Гейскими дрочка другому парню находилась довольно высоко. Однако, они не целовались, так что… это ничего не значит. Так ведь? Они просто баловались и… всякое дерьмо случается. Вопрос был в том, хочет ли Алекс, чтобы это означало что-нибудь сложное для его понимания с утра. Он может справляться только с простыми мыслями, такими, как 1) душ 2) еда. Джастин перекатывается на другой бок и Алекс вздыхает. Нужно уходить, пока у него не появились проблемы от того, что он зарывался лицом Джастину в плечо, пока пальцы парня сжимались вокруг него. Блять, воспоминания накрывают его, как только он встаёт под горячие струи душа. Пар превращается в дым Джастина, и он снова на диване, извивается, прося о большем. Алекс упирается лицом в холодное стекло душевой кабины и оборачивает руку вокруг члена. Это и вполовину не так хорошо, как если бы это была рука Джастина. Он стонет и пытается представить Джессику, с её мягкими каштановыми волосами и глазами, словно у оленёнка. Он представляет, как выглядела бы её грудь в том обтягивающем топике. Картинки растворяются, сменяясь Джастином, спящим на диване, так красиво растянувшись, с членом, натягивающим ткань боксеров. Алекс быстрее двигает запястьем, даже когда от унижения скручивает живот. Из всех, блять, людей, о которых он мог фантазировать? Почему этот самоуверенный кусок накуренного дерьма? Но фантазии выходят из-под контроля, он ничего не может сделать — только продолжать двигать рукой. Пальцы ног поджимаются на мокрой плитке. — Йоу, Алекс? — зовёт Джастин и Алекс останавливается; его щёки краснеют. — Д-да? — Ты видел пульт? Я пытаюсь… а, забей. Нашёл. Алекс переключает воду с холодной на отморозь-себе-соски и подставляет светлую голову под струи воды. Он обнимает себя и ёжится. Перестань думать об этом. Перестань. Боль от несостоявшегося оргазма скручивает живот, когда он оборачивает вокруг него полотенце. Его бельё покрыто спермой, так что он сжимает его в руке, чтобы потом запихнуть в глубокие карманы. Нужно было взять с собой одежду, но это было бы слишком умно. Джастин сидит на снова собранном диване и смотрит мультики. Он приветствует Алекса кивком и двигается, чтобы тот мог сесть. Алекс подбирает свою одежду, брошенную на пол. Скажи что-нибудь. Не будь таким блядски неловким. — Доброе утро, — сухо бормочет он, не зная что ещё сказать. — Чо как. Брайс и компания не вернутся до, типо, ебаного бранча — ненастоящего приёма пищи, придуманного богатеями. Так что, если ты хочешь позавтракать, я знаю повара и- — Все нормально. Я-я думаю, мне пора. — Как хочешь. Хотя ты не должен. — Я бы остался, но, ты знаешь, домашка. Столько блядской домашки, которую нужно закончить, так что… Джастин пожимает плечами, как будто ему без разницы. Как будто ничего не случилось прошлой ночью. Как будто Алекс — ничто. А что я ожидал? Обнимашки и поцелуи? Он приезжает домой на велосипеде и срывается. Не сильно, но жестко. Он кричит, уткнувшись лицом в подушку, вытаскивает ноутбук и гуглит тест «Я гей?» Он проходит слишком много неубедительных тестов, затем пытается смотреть порно, но он просто не в настроении, потому что с утра не получил оргазм. Вместо этого, он тратит остаток выходных на игнорирование группового чата парней и панику. К понедельнику ничего не меняется, но Алекс теперь по-другому смотрит на вещи. Когда Брайс скользит рукой по плечу Джастина, он не может смотреть на это, как прежде. В том, как Брайс наклоняется и шепчет секрет ему на ухо есть что-то большее, чем дружба. Зак сжимает его плечо: — Эй, чувак, ты снова улетаешь. — Ничего особенного, — говорит Алекс и трясёт головой, хотя что-то… особенное точно есть. Он просто не уверен, что. Или как он вписывается в этот запутанный паззл старшей школы. Есть ли ему тут место? Кому-нибудь до него есть дело? «Поговорите с психологами!» говорит ему знак, а рядом висит радуга. «Будьте собой.» Он пялится на них, думает о том, чтобы их сорвать, и уходит. Блять, эта школа и одержимость нуждой превращать всё в слишком позитивный слоган. Правду в слоган не превратить. Он с головой уходит в химию, где учитель назначает партнёров по работе. По закону подлости его назначают в пару с Джастином. Боже. Он включает Бунзеновскую горелку и надеется, что сможет улететь отсюда, словно дым. Далеко-далеко. Джастин ведёт себя так же, как обычно. Хотя он и роняет ручку, когда их пальцы случайно сталкиваются. Они наблюдают, как кипит вода в мерном стаканчике и записывают измерения в тетрадки, словно в этом есть какой-то ебаный смысл. Числа расплываются, потому что он боковым зрением смотрит на Джастина, задаваясь вопросом, была ли вчерашняя ночь каким-нибудь провальным экспериментом. Будет ли повторение? Хочет ли он, чтобы оно было? К тому времени, как Алекс возвращается к своему шкафчику, засовывая в сумку учебники и тетради, он всё ещё не уверен. Он видит, как Ханна идёт в одиночестве, и направляется в другую сторону, чтобы не пришлось неловко проходить мимо неё. В конце концов он встречает Джессику, которая неуверенно машет ему с другого конца коридора. Сердце Алекса пропускает удар, и он понимает, что она ему всё ещё нравится. Йоу. Подваливай к бассейну вечером, чтобы можно было разобраться с грёбанными задачками по химии — Дж И захвати запасное бельё — Дж Сердце пропускает ещё один удар.