New sound

      Как давно вам бывало одиноко в толпе? Казалось бы — под боком любимое тело, негромко играет приятная музыка из привезенных колонок, дружеский говор разносится по такой желанной квартире — а ты места себе не находишь.       То же самое творилось и с Твигги. Молодой человек, волей-неволей — задумывался о том, что родные и близкие люди волнуются за него. Ровно так же, как и он, не находят себе занятия, кроме того, чтоб углубляться в собственные мысли о безрадостности всей ситуации; пытаются выйти на контакт, но, увы, безуспешно.       Поднявшись с мягкого надувного матраса, Уайт захватил куртку с помятой пачкой тонких сигарет в кармане и вышел из квартиры. Он был уверен, что никто не заметил его ухода — оно и лучше: Брэдли сильно напился вчера и почти ничего не помнил, кроме того, что лучше не доводить себя до состояния, когда не можешь дойти до кровати; Сара и Дейзи были увлечены друг другом, а Мэрилина не хотелось беспокоить вновь — он и без того был «на нервах».       Джорди отлично это понимал. Кивнув дворецкому, что сидел в холле, увлеченный собственной кружкой с крепким кофе, басист вышел из многоэтажки. На крыльце, помимо него, стояли какие-то молодые люди, оживлённо обсуждающие некую наболевшую тему. Твигги не вслушивался, — ему и своих проблем хватает.       Привычным жестом прокрутив колесико на зажигалке, быстро прислонил к разгоревшемуся язычку пламени сигарету и, чуть не закашлявшись, наполнил легкие едким дымом. Никотин ударил в голову. Стало немного легче, но лишь немного. И лишь на время.       Послышался хлопок тяжелой двери подъезда и на крыльцо вышел уставший Брайан.       — Опять? — Уорнер явно не был доволен увлечением никотином столь чистого и молодого парня. Однако тот был весьма импульсивен и своенравен, чтоб слушаться. Гораздо импульсивнее Мэрилина.       — Я не могу, — неожиданно Твигги сделал два шага в сторону возлюбленного и безвольно рухнул в выставленные в поддерживающем жесте руки. Ещё одна изученная привычка Рамиреза.       — Тебе тяжело, я знаю, — погладил по голове, убирая кудрявые пряди за уши басиста. Разговор сторонних лиц затих — те с интересом наблюдали пару, изредка перешептываясь. — Мне тоже непросто.       — Брай, я — бесчувственная мразь? — на секунду показалось, что Твигги вот-вот заплачет — слишком сильно скаканул его голос в тот момент. Сочувствуя и умиляясь одновременно, Мэнсон ответил:       — Нет, ты просто ребенок.       — Я не, — послышался приглушенный всхлип, — не ребенок.       — Жалеешь, что ушел из дома? — крепче прижал к груди уставшего Уайта. Тот сморгнул выступившую на глаза влагу и честно произнес:       — Я люблю вас. Я люблю тебя, я люблю маму... я не знаю, что мне делать! Мне тяжело, мне просто тяжело.       — Посмотри на меня, — попросил вокалист, приподнимая на себя дрожащий подбородок. Такая нежность была чужда худому молодому человеку, но сейчас она была нужна, как никогда. — Ты не виноват.       — Сам знаешь, что это неправда. Все нормально. Просто чувствую вину и... черт, не знаю, как сказать. Я разочаровал родителей. Это ужасно для меня, — произнося каждое слово с трудом, крепче прижимался к Брайану, чувствуя нежность и поддержку. Мэрилин же, только сейчас понял, что больше всего на свете хочет быть рядом с ним. Хрупким и ранимым парнем, прячущем чувства под маской безразлияия. Или нет? Возможно, хочется чего-то большего... чего он хочет?       — Я хочу, чтоб ты был счастлив, — последнее слово прозвучало через силу. «Я хочу, чтоб ты был рядом. Я хочу, чтоб ты терпел меня всю оставшуюся жизнь. Я хочу тебя» — были правдой, но не тем, что нужно сказать. — Я люблю тебя. Ты не тот, кто уходит из дома, и прости за то, что втянул.       Уайт лишь молча кивнул, а Мэрилин, похлопав по плечу, вошел в дом. Сделав пару затяжек никотина, Твигги огляделся: ночная чернь, редкие фонари освещают одиноких прохожих; рядом стоит компашка и поглядывает на него, словно на кусок мяса.       — Ну? Чего уставились? — устало и без эмоций, произнес басист, подумывая о том, чтоб зайти обратно в холл многоэтажного дома.       — Ничего, — сквозь зубы процедил один из молодых людей. Потушив сигарету, Твигги последний раз подумал о том, что район, похоже, действительно не из лучших, и поспешил обратно в квартиру. Меж парней вновь стали проскальзывать тусклые слова, которые они произноси в надежде поддержать позабытую беседу... ***       Тусклый свет, падающий с улицы в немаленькую квартиру-студию, не давал уснуть длинноволосому скелету. За последние дни произошло слишком много событий. Складывалось ощущение, что почти восемнадцать лет до этого жизнь была статична — и сейчас преподносит сюрпризы за все спокойное время, что ты прожил.       Встав с неудобной кухонной софы, прошёлся по залитому лунным светом полу, обдумывая принятое решение. Нет, он не боялся лишиться того, что нравилось. Скорее, это просто было... непросто. Что, если они больше не смогут видеться?       Но, задумываясь о том, что именно по его вине, Джорди не может сделать выбор, что ему больно и тяжело, Мэрилин все больше убеждался в правильности своего выбора.       Аккуратно взяв со стола мобильник Уайта, увидел оповещение о семи пропущенных звонках и, разблокировав аппарат, нажал «перезвонить», попутно покидая квартиру.       С того конца телефонного провода ответили незамедлительно, будто дежуря у сотового неотрывно:       — Джорди! Где ты? — голос женщины, от волнения кусающей ногти, прозвучал настолько взволнованно и жалобно, что Мэнсон вновь задумался о том, что Твигги здесь не место, и больно не только возлюбленному.       — Миссис Уайт, с ним все хорошо. Вы не могли бы забрать его завтра?       — Брайан? Он у тебя?       — Скорее, просто со мной, — Брайан закусил губу, вздернув брови. Тяжело вздохнув, продолжил: — Он жалеет, что ушел, но не признает.       — Откуда забрать? — пытаясь совладать с собой, Дана резко встала из-за стола, чуть не опрокинув стул.       — Из парка на Уотсон-стрит, в три, — тяжело выдохнув, прикрыл глаза ладонью.       — Спасибо, Брайан.       — Так будет лучше.       Не дожидаясь ответа, отключил телефон и понуро побрел обратно съемное жилье. Теперь все решено, и отступать было некуда. Но оставалось самое сложное — прощание. ***       Поздняя осень шуршала под ногами в виде опавших листьев, а небо затянуто темно-серым покрывалом дождевых туч. Паршивое настроение, паршивое предчувствие, паршивая погода. Ничего не радовало. Но когда-то давно — в той тёмной кладовой — Брайан дал себе обещание оберегать этого хрупкого мальчика. Последний и так от него натерпелся.       Мэрилин вспоминал своего Уайта несколько лет назад — робкого стесняющегося парня, бурно реагирующего на каждое прикосновение к трепетному телу, — и невольно задумывался о том, а не он ли сгубил ту нежную и хрупкую натуру?       Взглянув на наручные часы, грузно вдохнул похолодевший воздух. Круглый дисплей показывал два часа, пятьдесят семь минут. Самое время признаться.       — Джорди, ты хочешь вернуться домой? — спросил, притягивая к себе за подрагивающий от холода подбородок.       — Мы уже говорили об этом. Я... я не знаю. Я объяснял, отчего мне так сложно.       — Я помог тебе решить. Прости меня, — Брайан видел, как невысокая женщина, кутающаяся в черное пальто, подошла к ним и встала за Твигги, давая время для последней реплики. — Я сделал это, потому что люблю.       — Сделал что? — Уайт нервно улыбнулся. Оглядевшись по сторонам, увидел мать, с пониманием смотрящую на происходящее. Парень инстинктивно дернулся к Мэрилину, сжимая холодную руку в своей.       — Джорди, — Дана улыбнулась, прижимая непонимающего сына к груди.       — М-мам? — Рамирез неуверенно похлопал женщину по плечу. — Откуда ты тут? Брайан, ты...       — Я знаю, что делаю. Просто поговори с мамой.       Твигги послушно взглянул в взволнованные карие глаза миссис Уайт и осознал, что разговор должен случиться. Хватит бегать.       — Мам, я должен кое-что рассказать... — юный басист закусил нижнюю губу, насупив брови. — Про Брайана. Мы... ох, черт, мы... встречаемся. Уже довольно долго, — воцарилось недолгое молчание и парень продолжил: — Я люблю его. Ты принимаешь меня?       Дана, прикрыв ладонью дрогнувшие в полуулыбке губы, сжавшиеся тонкой змейкой и вновь обняла сына, сморгнув выступившую влагу. Ветер трепал и переплетал волнистые светлые волосы любящей женщины и темные кудри её счастливого ребёнка.       — А что мне остается? Я же люблю тебя, мальчик мой, — прошептала миссис Уайт, взяв юношу на покатые плечи. Он в ответ кивнул, показывая взаимную привязанность. — Ты ведь вернешься домой теперь?       Твигги обернулся на вокалиста, ища одобрения или несогласия. Как и ожидалось, Уорнер кивнул, улыбнувшись.       — Да, — последовал ответ басиста.       — Брайан, ты не пройдёшься с нами? Джорди слишком долго ничего не рассказывал, чтоб отдуваться в одиночку, — на предложение Уорнер кивнул и, подойдя к воссоединившейся семье, повел двоих вглубь парка.       Прощения не получилось. Когда что-то идет не по-плану — это не всегда плохо. Сегодня трое в этом убедились. ***       — И все же, — недоумевал Сара, глядя на руки, облаченные в теплые перчатки, — зачем нам всё это снаряжение в пасмурную погоду? Ну, я имею в виду, да, дождь, да, холодно, но шапки! Зачем нам шарфы, шапки и варежки?       — Уже почти пришли, — гитарист продолжал отнекиваться с загадочной улыбкой на лице. — Увидишь.       Фред хотел, было, возразить, но передумал и громко выдохнул воздух, набранный в легкие для очередного предложения. Этот зеленоволосый гитарист был явно со странностями. Нет, не так. Он был с приятными сюрпризами.       Как только меткому взору Ли открылось здание с непрозрачным куполом вместо крыши, первый сразу понял: ледовый дворец. Коньки. Ещё недавно он поделился небольшой слабостью — неуклюжестью — со Скоттом, и тот, не теряя ни секунды, сориентировался с выбором места для следующего свидания.       Зашнуровывая обувь с лезвием, прикрепленным к подошве, Лукас думал лишь о том, чем потом можно будет отплатить возлюбленному.       — Осторожно! — Дейзи подал руку барабанщику, чьи ноги так предательски разъезжались в разные стороны по скользкому льду. — Медленно — ещё медленнее — езжай на меня.       Собравшись (в прямом смысле этого слова — каждая конечность была на приличном расстоянии от другой и опасно близко к лицами катающихся), Сара оттолкнулся таки от поручня для учащихся и, неспешно переставляя ноги, подъехал к Берковицу, гордо улыбаясь самодовольной ухмылкой.       — Ну, уже не так плохо! — легко переставляя ноги, все дальше отъезжал спиной вперед.       — Эй! — выкрикнул Фредерик.       — Давай ко мне.       Тихо пробормотав под нос нечто нечленораздельное, послушался гитариста, медленно переставляя упорно не желающие стоять прямо, дрожащие ноги.       Едва слышимый хруст разрезаемого льда придал уверенности, и Сара, пошатываясь, набирал скорость. Ну, то есть, как скорость? Относительную, мягко говоря. В любом случае, собой он был доволен.       — Ещё немного, — отъезжал Дейзи, — давай, чуть-чуть осталось...       — Издеваешься!       — Смотри, как могу!       Путески неожиданно оторвался ото льда и, негромко вскрикнув, приземлился на полусогнутые ноги. Барабанщика трюк не особо впечатлил, и он, закатив глаза, отвернулся от Дейзи, отъезжая в другую сторону.       — Не хочешь проехаться?       — Катайся один, я пока тут, — чуть не поскользнувшись, продолжал: — побуду.       — Уверен?       — Абсолютно, — улыбнулся Лукас, ухватившись за бортик.       Пожав плечами и потеплее закутавшись в шарф, гитарист продолжал ехать спиной вперед, несмотря на обилие катающихся людей.       Ловко обогнув маленькую девочку в костюме фигуристки, тянущую без двух сантиметров идеальную «ласточку», чуть не врезался спиной в молодого человека и, потеряв равновесие, налетел на «провозик» из нескольких подростков.       — Скотт! — выкрикнул Лукас за секунду до «аварии», но было поздно. Упав навзничь, Дейзи сразу захотел подняться, но очередная девушка, пытающаяся избежать столкновения, споткнулась о гитариста, неудачно грохнувшись рядом. Путески почувствовал вкус крови во рту и, с трудом подняв голову со льда, увидел алую жидкость, заполоняющую матовое пространство. Через секунду — режущая боль в районе затылка и непроглядная, всепоглощающая тьма настигли молодого человека...