***
종현 (JONGHYUN) — Moon
Джиен позвонил в тот же вечер. Точнее, ночь. Нора была все еще в компании. Она приехала проверить все к показу. Но нашлись еще дела — бумаги, бумаги, бумаги. Заказав себе ужин и много кофе, Нора устроилась в своем кабинете и просматривала полученные документы. Странно, но злости на сверхурочную работу не было. Ей нравилось быть занятой — так она чувствовала свою важность. Так жизнь казалась полной. Так жизнь имела смысл. Тишину пустого кабинета нарушил телефонный звонок. — Нора? Занятна? Уже спишь? — Я в компании. Много дел. Джиен взглянул на часы — 00.40am. — Ты очень много работаешь. — Как и все, кто хочет чего-то достичь. — Ты еще злишься? — А я разве злилась? Джиен улыбнулся в трубку. Он сидел за синтезатором и рисовал что-то непонятное в нотной тетради. — Брось. Это было мило. Нора тоже улыбнулась. Конечно, она злилась, когда они встретились в студии, конечно, она не злится сейчас. Она, с работой, совсем забыла, что у Джиена ведь промоушен альбома, а это — минимум свободного времени и максимум кофе в крови. Ему явно было не до нее. И она это прекрасно понимала. Ее лучший друг был айдолом — она знала о влиянии выхода альбома на жизнь артиста. — Что было мило? — Ты. Нора улыбнулась шире, стараясь, чтобы Джиен не услышал. Безумно приятно и волнующе. Джиен тоже улыбался. Он так давно не вел подобных разговоров. Он так давно не подбирал слов. Он уже почти забыл, как нужно ухаживать за девушкой. — Да? — у Норы было кокетливое настроение. — Хочу тебя увидеть. Нора перестала улыбаться. Смесь страха и безумного волнения наполнили ее душу. Она вдруг поняла, что это не шутки — одно ее решение и пути назад не будет. Она не из тех, кто легкомысленно пускает кого-то в свое сердце. Для нее все серьезно. А для него? — Нора? Ты еще там? — в голосе Джиена было легкое волнение. — Да, — коротко ответила Нора. — Я сказал, что хочу тебя увидеть. Давай встретимся завтра, если у тебя есть время. Я заеду в 7.00pm. Нора взвешивала ответ. Она не могла сказать нет, ведь сердце уже давно ответило на этот вопрос. Но сказать да было так страшно, так рискованно, так опрометчиво. — Это свидание? — Это свидание.***
Нора посмотрела на письменный стол. На нем опять лежал конверт — розовый цвет, плотная бумага. Нора открыла его.Пак И До. Первое письмо
День, когда дрожащей рукой Писал первое письмо… Не мог написать твое имя, А слово «люблю» тем более, И всю ночь сжигал начатые письма. Слишком рана свежа… Твое имя так и не смог написать. Любовь — драгоценный камень, Розовый свет его, Всегда на утреннее солнце похожий, Стал временем, которого не вычеркнешь. Светлой фантазией стало твое имя. В тот день две строчки первого письма И были рождением одного поэта…
«Возможно ли, что эти стихи от Джиена?» Нора спрашивала саму себя, но в глубине души уже знала ответ — такие стихи ну совсем не вязались с характером Джиена. Даже с той стороной Джиена, которую он лишь немножко показывал Норе в последнее время своей помощью, своими звонками и визитами, своими словами и взглядами. «Нет, это точно не может быть он. Но тогда кто?»***
Джиен подъехал к дому Норы. Волновался. Руки, которые сильно сжимали руль, потели. Мало воздуха. Джиен заглянул в зеркало, глубоко вдохнул и взялся за ручку машины, собираясь выйти. Но остановился и замер. Нора стояла на террасе. В лучах закатного солнца. Закрыв глаза, она подставила лицо под последние теплые лучики. Волосы развевались на ветру. Нежно-розовые лепестки дикой вишни падали ей на голову, как снег. «Как снег…» — подумал Джиен. И тут, как колесо, незаметно влетевшее в ямку, его мозг стукнулся о картинку, которую он уже видел раньше. Девушка и снег. Снег, который падал ей на волосы. Безумно красивая девушка. Джиен улыбнулся. Ему было хорошо от мысли, что, возможно, это судьба.***
Легкий весенний ветер гладил по щекам. Нора убрала волосы с лица за ухо и посмотрела на Джиена. Он не отрывал от нее взгляда. Изучал каждый сантиметр, каждое движение. Она улыбнулась. Он был таким романтично-милым. Таким незнакомым ей прежде. Таким другим. В этот миг она чувствовала, что только она одна знает его такого. Только с ней он такой. Только для нее. Джиен чувствовал тепло. В душе было спокойно. Так много девушек в прошлом, так много чувств испытывало его сердце, так страстно любило. Но сейчас все было иначе. Никакой необузданной страсти и взрыва чувств. Никаких слез, истерик, криков. Никаких извинений, сожалений, споров. Никаких обещаний умереть за нее, свою любовь. Никаких громких слов и пустых обещаний — быть вместе всегда, не жить друг без друга, умереть в один день. Все это сейчас казалось таким бредом — неужели люди в это верят? Они серьезно? Они вообще в своем уме? Джиен ухмыльнулся. Он ведь и сам был таким. Был? Говорил громкие слова. Доказывал любовь. Подбирал искусные, но такие типичные и заезженные фразы. Столько фальши. Аж тошно. Столько пустых слов. Столько слов, которые нужно было беречь для такого момента, как сейчас. Именно для этого момента. Именно для нее. Но они все уже растрачены, обесценены. Они все так усердно раздарены не тем. Они все, так умело, положены на музыку для других — дешевых, мимолетных, чужих. Джиен стоял и смотрел на силуэт девушки. Нора стояла возле ограждения, что отделяло дорогу от реки. Волны тихонько плыли под легким ветерком. Свет фонарей отражался в темной воде. Она стояла спиной к Джиену и смотрела на воду. О чем она думала? Возможно ли, что о нем? О Джиене? Или же ее мысли заняты другими, другим? Или она вспоминает дом, скучает? Взъерошив волосы, она повернулась к Джиену. Нора улыбалась — значит, думала о хорошем. Она стояла и, улыбаясь, смотрела на Джиена. Ее улыбка была такая теплая. А глаза блестели. Она ждала его. И он это знал. «Как же я хочу ее поцеловать». Джиен, стоявший опершись на машину, поднялся и направился к Норе. С каждым шагом он чувствовал, что этот шаг все изменил, и нет пути назад. С каждым шагом он был все увереннее, все смелее. Он чувствовал — она должна изменить многое. Она давала ему надежду на завтра. С ней его сердце, которое, казалось, окаменело навсегда, вновь оживало. Вновь хотело тепла. Вновь хотело любить. И Джиен этого хотел. Ему так не хватало тепла. Ему так нужно было быть нужным. «Ну зачем она так прекрасна?» Улыбаясь, Джиен провел рукой по ее волосам. Нора следила за ним взглядом. Игриво улыбалась. Джиен начал смеяться — вся эта ситуация такая нелепая. Все так по-детски наивно. Они словно школьники на первом свидании. Все так приторно розово, что невольно начинаешь подозревать подвох. На секунду показалось, что все это — сон. Что все исчезнет с рассветом. Пуст всегда будет ночь. — Что? — спросила Нора. Джиен покачал головой. «Ничего, просто я до одури счастлив».종현 (JONGHYUN) — Elevator (엘리베이터)
Нора взяла его за ворот куртки и притянула ближе. Их разделяли всего несколько сантиметров. Несколько сантиметров, десятки, нет, тысячи километров, миллионы поклонников. Внезапно, резкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Джиен достал телефон. Взгляд на экран. Она. Кико. Несколько секунд раздумий. Потом — ненависть к себе и злое «Алло». Джиен слушал и не слышал. Он знал — не важно, что она скажет, но одно лишь ее «Приезжай» заставит его все бросить и мчаться к ней. Ненавидя себя. Чувствуя к себе отвращение. Обещая, что в последний раз. Обещая, что едет лишь объясниться — она не имеет права звонить ему. Веря, что найдет в себе силы уйти навсегда. Бесповоротно. И не скучать. И не ждать. И вот опять, после множества причин, вымученного «скучаю» и лживого «люблю», она просит приехать. Она просит не оставлять ее одну. Ей страшно и одиноко. И только он — Джиен — может ее спасти. Несколько аккуратных фраз о «мне незачем жить» и «всем без меня будет лучше» и Джиена уже ничто не остановит, ничто не образумит. Зная, что все ложь, зная, что все блеф. Его мозг слышит только нужные фразы — нужные ей. Или ему? Слышит, то, что так необходимо — как воздух. — Что-то случилось? — голос Норы вернул в реальность — к реке, к ней. — Нет, — рассеяно ответил Джиен. — Просто мне нужно уехать. Прости. Он прятал взгляд и экономил слова. Он не хотел, чтобы Нора услышала спешку. Боялся, что она поймет, что он спешит к другой — такой не его и, в то же время, такой ему необходимой. Джиен понимал, что любые оправдания — ничто. Это не нужно. Его решение всему объяснением. Джиен повернулся и пошел к машине. Ни слова больше. Он уже и так себя прилично ненавидел — боялся сделать еще хуже, еще больнее. Нора осталась одна. Возле реки. На месте, где мгновением ранее она была так счастлива. Они были так счастливы — она уверена. Ветер все так же теребил волосы — теперь это раздражало — они лезли в рот, били по глазам, путались. Река перестала быть чарующей и прекрасной, не отражала больше огней. Теперь, темная гладь воды казалась зловещей и пугающей. Стало неуютно. Немного страшно.***
— Привет. Можешь забрать меня?.. Только не злись. — Где ты? И он оставил тебя одну? Я скоро буду. Бобби приехал быстро. Остановив машину, он бросился к Норе. — Ты в порядке? — Да, — коротко ответила девушка. — Спасибо, что приехал. — Как он мог ночью оставить тебя одну? Куда он поехал? Что-то объяснил? — Не знаю. Не хочу об этом говорить. — Придурок, — со злости Бобби пнул бортик ограждения. — Отвези меня домой. — Может, хочешь выпить? — Бобби уже немного успокоился и пытался быть полезным. — Я не против, — Нора хотела немного забыться, немного заполнить внезапно возникшую пустоту. Нора хотела убедить себя, что это — что-то важное, что он не мог иначе, что по-другому было никак. Но на трезвую голову это было слишком сложно — она была слишком умна для того, чтобы так подло и искусно лгать себе. Обманывать себя — нелегко. Она этого не умела. Но ужасно сейчас в этом нуждалась. И пусть это ложь, и пусть себя не переубедить — сегодня ей это было нужно. Только сегодня. Хорошо все обдумает она завтра. Завтра будет принимать решения. Завтра.***
Пальцы сильно сжимали руль — до боли, до посиневших костяшек. Джиен мчался по шоссе. Злость заливала сознание. Злость на себя. Злость на Нору. Почему она не остановила его, почему не заставила выбирать? Возможно, тогда он бы задумался, возможно, тогда ему стало бы страшно потерять ее. Но нет. Она просто молча дала ему уехать. Молча его отпустила. Молча отдала его другой. Запоздало замеченный красный свет заставил с силой ударить по тормозам. Дыхание сбилось. Противные и холодные руки залезли в душу и начали там копаться. — Твою мать, что же ты такой слабак? — спросил сам себя Джиен, глядя в зеркало заднего вида. Оттуда — тишина. Лишь усталое и грустное лицо. Лицо, полное разочарование в себе. Лицо, полное отвращения к себе.