***
Джиен вышел из кабинета Президента Яна с каким-то странным чувством в груди. Да, Президент разрешил пойти с Норой. Но эта его улыбка. И голос… Что-то тут не чисто. — Господин G-Dragon, — Джиен услышал знакомый голос. Репортер Пак. — Давно не виделись. — А Вы скучали? Репортер Пак не ответил. Он лишь молча смотрел на Джиена и еле заметно улыбался. Джиен не имел никакого желания дальше общаться с этим человеком поэтому, просто смерил его взглядом и, не прощаясь, прошел дальше по коридору. — И Вам совсем не интересно, зачем я здесь? — Не думаю, что причина меня уж очень обрадует. А у меня сейчас хорошее настроение. Поэтому… — протянул Джиен, еле заметно кивнул и зашел в лифт. — Надеюсь, до не скорой встречи.***
— Репортер Пак, — поздоровался Президент. — Что привело Вас сюда так поздно? — Дела, конечно, — ехидно улыбаясь, ответил Пак и, не дожидаясь приглашения Президента, упал на диван. — Присаживайтесь. Нам нужно о многом поговорить. Президент Ян сделал вид, что не заметил того, что репортер Пак предложил ему присесть в его же кабинете. Он выбрал выжидательную тактику. Поэтому, просто сел и вопросительно посмотрел на репортера. — Как дела у господина G-Dragon’а? Не доставляет хлопот? — голос репортера Пака звучал так слащаво приторно. Президент Ян не ответил. Грязные намеки репортера обижали его. И, больше всего, он хотел вышвырнуть эту наглую рожу из своего кабинета. Но не мог. Он был заложником мира СМИ. Все в шоу бизнесе были его заложниками. Ведь любая статья или сюжет могли, как вознести артиста до небес, так и полностью погубить его. Жестокий мир манипуляций — фактами, историями, новостями. И, в итоге, жизнями. — Мне кажется, грядет новая эра в новостях о Джиене, — репортер Пак, конечно, прекрасно понимал свое положение. И ничего не боялся. — Вернее, в новостях о его личной жизни. С такими темпами, скоро все забудут о Кико. Но вот, будут ли свежие новости по душе фанатам?DAY6 — 누군가 필요해(I Need Someone)
— У Вас есть что-то новое? — просто спросил Президент. Было и так все ясно. — Конечно. Я ведь хорошо делаю свою работу. Репортер Пак достал из сумки желтый конверт, открыл его, самодовольно заулыбался и протянул конверт Президенту Яну. Но не успел Президент Ян взять его, как репортер Пак одернул руку, передумав отдавать конверт. — Но мне вот что интересно, — начал он, — а зачем Вам это? Нет, прятать истории о Джиене — это я, конечно, понимаю. Главный артист компании. Главный источник прибыли, — тут репортер Пак слегка наклонил голову и, улыбаясь, заговорщицки приподнял брови. — Но она? Зачем Вы защищаете ее? Президент Ян молчал. У него были свои мысли на этот счет. Но делиться ними с этим продажным писакой у него желания не было. — Зачем эти разговоры — просто назовите цену. — Ну-у, зачем же сразу так? Я думал, мы немного пообщаемся? Репортер Пак уже и вовсе отложил конверт и, с интересом, наблюдал за Президентом Яном. Ситуация становилась все интереснее. Зачем он защищает ее? Что у них за отношения? Президент Ян не был уж настолько благородным и щедрым (не смотря на то, сколько он заплатил в прошлый раз), чтобы помогать всем подряд. Чтобы спасать имя и репутацию не его артистов. — Сумма? — повторил Президент Ян. Он держался из последних сил. — Даже не хотите взглянуть сперва на фото? Это прекрасные фото. И намного интереснее предыдущих. Тут репортер, наконец-то, протянул Президенту желтый конверт. Президент Ян немного покрутил конверт в руках, решаясь. А потом понял, что это неизбежно и достал фотографии. Ночь. Река Хан (скорее всего). Машина Джиена (это точно). Сам Джиен. И она. Нора Браун. Президент Ян вздохнул. Ракурсы были, и правда, фантастическими. Особенно возле ограждения. Они вдвоем, очень близко. Такие счастливые. Улыбаются. Президент Ян абсолютно точно мог сказать — Джиен безумно счастлив на этих фото. Ян улыбнулся — видеть Джиена счастливым было приятно. Он чувствовал, как ком подкатил к горлу. Ему было до боли обидно, что счастье Джиена (такое счастье) может стать и его погибелью. Президент Ян отложил фото и закрыл глаза. Как все не справедливо. Почему он живет в таком мире, где должен чувствовать тоску и переживать от того, что счастлив тот, кому он действительно желал счастья. Почему все так? Кому это нужно? Он знал, что это не обычная интрижка для Джиена. Он это видел. Но был уверен, как только об этом узнает общественность, все полетит к чертям. Скандалы, статьи, репортажи, комментарии, разговоры, намеки, пристальное внимание, постоянное преследование репортерами, прятки, страх, злость на весь мир — все это, без сомнений, убьет тот счастливый взгляд, что был на фото. Яну слишком известен мир шоу бизнеса, к сожалению. К огромному сожалению. Он знает его настолько, что не может врать себе о том, что, может быть, в этот раз все получиться. Должно же хоть у кого-то все получиться. Должен же хоть кто-то с честью пройти сквозь весь этот медийный идиотизм и сохранить любовь и счастье. Но нет, он не мог. И не имел права. — Так сколько? — опять повторил он. Желание быстрее с этим покончить заставляло говорить о том, о чем не хотелось даже думать. — Ну вы же понимаете, что в этот раз ситуация несколько иная, — репортер Пак, наконец-то, перешел к делу. — Тут придется потратить немного больше. Репортер Пак достал из кармана бумажку и протянул ее Президенту Яну. Второй прочел написанное, молча подошел к столу и выписал чек. — Вот так просто? Там же кругленькая сумма? — Мы можем на этом закончить? У меня завтра важная встреча — нужно подготовиться. Репортер Пак немого помолчал, а потом встал и направился к выходу: — Приятно иметь с Вами дело. До скорой (я уверен) встречи. Президент Ян ничего не ответил. У него было паршиво на душе, и он хотел побыстрее избавиться от назойливого репортера. — Всего хорошего, — просто ответил Президент Ян. Репортер Пак ухмыльнулся и вышел из кабинета. Президент Ян сел за стол и опустил голову на руки. Он так уставал в последнее время. Он чувствовал себя вымотанным. Морально. Странно, с ним давно такого не было. Он всегда чувствовал уверенность и силы. А сейчас… Тоска и безысходность — все, что было у него в душе. Президент Ян открыл верхний ящик стола и достал такой же желтый конверт, какой только что принес репортер Пак. Тоже от него. В нем — фото. Джиен и Нора в кафе. Но там были те фото, что не попали в прессу. Фото, где четко видно лицо Норы. Фото, которые наделали бы много шума и проблем. И для Джиена. И для Норы. У Президента Яна было странное желание оберегать их отношения. Хотя какие между ними отношения, он так и не знал. Но зачем ему это? Возможно, это просто желание сделать все (абсолютно все), чтобы Джиен был не с Кико (с кем угодно, только не с ней). А, возможно, ему нравилась Нора. И, еще больше, те изменения, что он замечал в Джиене — причиной которых могла быть только Нора. Ян еще не нашел ответа на все свои вопросы. Это его злило и тревожило — непонимание собственных мыслей и поступков. Но желание сделать все от него зависящее, чтобы уберечь этих двоих от скандалов, яркими буквами сияло у него в душе.***
— Это доставили утром, — не дожидаясь вопроса Норы, ответила Сумин. На столе у Норы стоял огромный букет белых роз. Просто огромный. — Ах, да, — вспомнила Сумин. — Вот еще. Сумин передала Норе конверт — белый с золотой окантовкой. — Сначала розовые письма с кофе, теперь — белые письма с розами. Хм — у Вас появился поклонник? Ваа… Это так романтично… Прекрасно… — Прекрасно будет, если ты пойдешь и принесешь мне бумаги от постановщиков, — отрезвила Нора Сумин. — Да, — покорно согласилась Сумин. — Я поняла. Нора села за стол и открыла конверт. Билеты. На неделю моды в Сеуле. Отделение национальной корейской одежды. Что? Кто?윤미래 (Yoonmirae) — ALWAYS (Descendants of The Sun OST)
Зазвонил телефон. Один взгляд на экран — и все ясно. — Я слушаю, — Нора долго думала о том, как вести себя, когда Джиен позвонит. Правильного решения она так и не нашла. Поэтому, решила не психовать и не злится, а дать ему возможность все объяснить. И потом уже принимать решения. — Ну как? Ты согласна? — Джиен тоже не знал — как и что говорить. Поэтому, пытался все перевести на веселый и легкий диалог. — Я? — не поняла Нора. — Ты получила приглашения? Нора посмотрела на конверт, в котором лежали приглашения, и на букет роз. — Так это от тебя? — А у тебя еще были варианты? — Джиен понимал такой тон Норы, но не мог скрыть гордыню. Нора молчала. Ее немного разозлил такой счастливо-спокойный тон Джиена. Без оправданий. Без извинений. — Прости меня за тот вечер. Я поступил, как придурок. Не нужно было оставлять тебя. Прости. Но такого больше не повторится. Точно. Я обещаю. — Ты можешь сказать, куда ты тогда поехал? Джиен молчал. Он мог сказать. Но был ли в этом смысл? — Это уже не важно. — Было так важно, а сейчас нет? — Именно. Было важно. А сейчас нет. Нора молчала. Что это значило? — Послушай, Нора. Я тебе обещаю — больше такого не будет. Давай попробуем еще раз. Давай пойдем на показ вместе. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Он говорил так искренне. И Норе так хотелось верить ему. Но почему так тяжело? Так страшно? Но, как глупо отказываться, так и не попробовав. — Хорошо, — согласилась Нора. — Еще один шанс. Один.***
Показ был через 2 недели. Не видеть Нору 2 недели. Даже мысли об этом расстраивали. Но загруженный график немного отвлекал. Джиен думал о Норе каждый день. Его мысли были спокойны. Он просто ждал момента, когда увидит ее. И с каждым днем он все больше убеждался в том, что все идет так, как надо. Расставание с Кико. Извинения перед Норой. Отношения с Норой. Да. Это то, чего он хотел. Он будет с Норой рядом. Он сделает ее счастливой. Обязательно.***
Джиен ехал в студию. Тедди хотел обсудить новую песню. И Джиен тоже хотел дать ему послушать некоторые наброски — благодаря Норе он много писал в последнее время. Идеи так и сыпались нотами в тетрадь. Новые чувства, новые песни. Джиен чувствовал новый прилив сил. Новое дыхание. Новый поворот в своей карьере. И все благодаря ей. Благодаря Норе.***
— Джиен? Ты ли это? — Джиен обернулся на оклик и увидел своего друга, Ли Сухека. — Сто лет тебя не видел. — Сухек, — Джиен обнял друга. — Извини — тур, альбом — немного занят в последнее время. Сухек махнул рукой — он знал все это и сам. — Ты сейчас занят? — спросил Сухек. — Может, пойдем выпьем? — Нет, я уже здесь закончил, — ответил Джиен. — Пошли. Бар был почти пуст. Несколько одиноких и несчастных, несколько парочек. Сухек и Джиен сели за барную стойку и заказали выпить. — Ну, так и кто она? — Сухек, прищурившись, смотрел на Джиена. — Кто? — быстро переспросил Джиен. Сухек просто не мог ничего знать о Норе и о ее роли в жизни Джиена. — Брось, — возмутился Сухек. — Эти светящиеся и немного опьяненные глаза. Я их уже когда-то видел. — Что? — Джиен и правда не понимал — к чему ведет Сухек. — Посмотри на себя, — сказал Сухек, указывая на зеркальную стену за барной стойкой. Джиен посмотрел на свое отражение. Взъерошенные волосы, двухдневная щетина, глаза — светящиеся, радостные и живые. Джиен улыбнулся, чем вызвал улыбку и у Сухека. — Рад, что снова вижу тебя таким. — Да, я тоже рад.***
Джиен сидел на балконе своей квартиры. Возле него стояла полная пепельница. «…эти светящиеся и немного опьяненные глаза. Я их уже когда-то видел…» Слова Сухека, почему-то, расстраивали и вводили в депрессию. Да, он их видел. Когда Джиен влюбился в Кико. Но что потом? Точнее, что сейчас? Кико была так невинна, чиста и мила, когда они начали встречаться. Такая светлая и робкая. Джиену тогда казалось, что она с небес — он черпал из нее энергию, силы и вдохновение. А сейчас что? В кого она превратилась? Кем стала? Это Джиен виноват? Это он разрушил все светлое и чистое, что в ней было? — Нет, — сказал сам себе Джиен. — Нора ведь не Кико. Она никогда не станет такой, как Кико. Но 6 лет назад он тоже не мог подумать, что Кико превратится в того человека, каки м она была сейчас. Так что же? А что, если Джиен лишь использует любовь для написания музыки? Что если чувство влюбленности ему просто необходимо. Как факт. Он влюбляется и начинает писать музыку, а как только понимает, что объект его любви больше так не вдохновляет, как в начале, теряет всякий интерес. И, как следствие, отношения рушатся. И Джиен не спешит их спасать. Ему они уже не нужны. Он получил все, что хотел. А она? Джиен устало потер виски — он не хотел менять Нору. Он не хотел, чтобы она становилась бесчувственной, равнодушной, стервозной. Красивой, но бездушной куклой. Ненавистной всеми потому, что любима им. Стало страшно и тоскливо. Тошнило от мыслей и пачки выкуренных сигарет. Черт. Джиен с силой ударил о пол — кулак заныл. Черт. Он закрыл глаза и долго так сидел — страшно было открывать их снова. Черт. Отвращение к себе и жалость к себе. Черт. И это кумир миллионов? Черт. Джиен боялся себя. Он боялся себя рядом с Норой. Он боялся, что, в силу своего характера, сделает больно Норе. Будет ее использовать (как и всех). Он НЕ ВЕРИЛ, что способен на такое с Норой. Но ОН ЗНАЛ, что способен на такое в принципе, а, поэтому, не доверял себе.***
Джиен ехал на показ. Выглядел он плохо — не спал две предыдущие ночи. Мысли не давали уснуть. И страх. И неуверенность. И жадность. Желание обладать Норой было равносильно нежеланию испортить ее. Джиен заметил, как Сынхо быстро взглянул на него и убрал телефон. — Что там? — спросил Джиен. Ему же не два года, ради Бога, Сынхо. — Ничего. — У меня нет настроения, честно. Сынхо достал спрятанный телефон и протянул его Джиену. Там фото с Кико и двумя японскими мужчинами с очередной ее вечеринки. Кико полуголая, явно пьяная (или еще чего). С размазанной помадой и пятном на футболке. Выглядела она довольно ничтожно и дешево. А некоторые фото и вовсе вызывали жалость.BIGBANG (빅뱅) — LAST DANCE
Джиен долго не думал. Решение, которое он так боялся принять, было единственно верным. К сожалению. — Разворачивайся. Едем обратно.