Он никогда не примет свою ориентацию

Давай, навсегда вдвоём?

      «…Я, наверное, знаете, что? Скажу это. Для тех, кто не знает, что такое Артон и смотрит эту трансляцию — зайдите, посмотрите. И вы узнаете, что такое болезнь по-настоящему…»       Антон, не в силах смотреть трансляцию, откинул телефон куда-то в сторону и, немного поколебавшись, встал и пошел на кухню.       Убирая недопитую чашку кофе в раковину по пути, он вышел на балкон и закурил сигарету. Размышляя и не замечая, он курит и вторую, и третью.       Да, Антоша любил заниматься самобичеванием. Особенно после слов Арсения: — Да с чего, черт возьми, они решили, что мы вместе?!       И Антон слушал. Слушал каждый раз, когда мужчину выводили из себя. А, между прочим, Арсения не так легко было разозлить.       Но Шастун всегда заступался за шипперов: его забавляло видеть те фото, на которых его отмечали, где загадочным способом расстояние между ним и Арсением сокращалось до минимума.       Время летело с неимоверной скоростью. Спустя часа три Антон не выдержал и позвонил Арсению.             Гудок…       Гудок…       Гудок… — Сука, да возьми ты трубку! — прокричал Шастун в динамик, из которого прекратились литься гудки и теперь был слышен смех. — Тош, ты чего такой злой? Случилось что-то?       Антон откашлялся: — Да, да, все в порядке, ты не занят? — затараторил юноша. — Нет, Тош, не занят. Как раз домой подъезжаю. Что-то серьезное? — Э-э-э… да нет, просто поговорить хотел, — юноша почесал затылок. — Ты видел трансляцию, да? — Мг… — Так, Ангел! Выше нос! Я уже у нашего подъезда, сейчас поднимусь и мы вместе все обсудим. Хорошо? — Хорошо, — сказал Антон, завершая разговор и наконец-то спокойно вздыхая, — он никогда не примет свою ориентацию, — на одном дыхании произносит Шастун, поднимаясь с дивана, и идет встречать возлюбленного.