Я готов жить ради тебя

Я не уверен, что я действительно просыпаюсь, когда приходит утро. Голова тяжёлая и при каждом движении ощущение, словно металлические шарики мыслей бьются о стенки черепной коробки. Периферийное зрение играет со мной в жестокие игры. Я то и дело оборачиваюсь с абсолютной уверенностью, что видел Фреда краем глаза. Но это, конечно же, не так. Его больше нет. Я теперь почти всегда молчу. Фред обычно начинал все наши предложения, а я заканчивал. Теперь... Тишина. Часто вспоминаю, как в детстве Фред говорил, что готов умереть ради меня. Он и умер, чтобы я жил. Вот только, где же взять столько сил, чтобы жить? Жить ради него. Наша с Фредом связь была иного толка, нежели просто связь братьев-близнецов, мы были близкими людьми с одной душой на двоих. Не удивительно, что Тот-Кого-Нельзя-Называть был так жесток, безумен и бесчеловечен. Если такая боль при потере половины души, то, каково ему было, когда у него почти ничего не осталось от неё после семи крестражей? Мы с Фредом всегда были вместе. С самого рождения, мы не разлучались дольше, чем на несколько часов. Всё в своей жизни мы делили пополам. С вступлением в подростковый период наша связь обрела новые качества. Первый поцелуй, и первый оргазм были одними на двоих. Даже мысли не возникало, что это неправильно. Это было так естественно: касаться тёплой светлой кожи, усыпанной золотистыми веснушками; зарываться пальцами в рыжие вихры; целовать пухлые, вишнёвые губы; и бесконечно тонуть в голубых озёрах глаз друг друга. Так странно, но первой о нашей с Фредом "любви" узнала мама. Думали, мораль будет нам читать, совестить, ругаться, плакать или ещё что, но нет. Тяжко вздохнула только. Её братья-близнецы Фабион и Гидеон были такими же. Как и мы с Фредом они не просто любили друг друга, они друг другом дышали. У них, как и у нас была одна душа на два сердца. Много раз задумывался о том, что бы покончить жизнь самоубийством. Жить без Фреда оказалось так больно. Я боюсь даже случайно увидеть своё отражение, так похожее на него. Достаточно похожее для того, чтобы обмануться, особенно когда тебе так этого хочется. Представить хотя бы на миг, что это не зеркало, а просто стекло, проклятое стекло, что не даёт его обнять, прижаться губами к губам, поцеловать веки, ощущая по-девичьи длинные, пушистые ресницы. Мне часто слышится его голос, его смех. Я схожу с ума? Нет. Я просто умер в душе, когда умер Фред. Я не живу, я просто существую. День за днём. Еда кажется картонной, да я и не чувствую голода. Поэтому ем очень редко, чаще когда кто-то из родных напоминает мне об этом. Впрочем, большая часть пищи всё равно не задерживается в моём организме надолго. Когда-то читал, что так бывает после голодания. Пожалуй, стоит настроить будильник, чтобы "будил" меня на приёмы пищи, а то я заметил, что, кажется, начал пухнуть от голода. Живот уже почти как у папы. Дома собрались все наши, даже Чарли который месяц уже вдали от своих любимых драконов. Меня "спасают". Только поздно. Нельзя спасти того, кто этого не хочет. Во время обеда Гермиона в очередной раз начинает читать нотацию Гарри и Ронни по поводу необходимости закончить образование, на что Рон привычно закатив глаза, отвечает, что книги — зло, и зачем учиться, если за их героизм в Битве при Хогвартсе им автоматически присвоили дипломы и хоть завтра готовы принять в Академию Авроров. Мысленно соглашаюсь с братом. Книги — зло. А конкретно одна книга из библиотеки Блэков. Книга, что посеяла зёрна надежды в моём сердце. Надежды, что есть способ вернуть любимого из-за Грани. Надежды, которая не оправдалась. Прошлой ночью я провёл ритуал, но ничего не вышло. Интересно, а Малфои в своём поместье по соседству слышали, как я выл диким раненым зверем сегодня на рассвете? Родня не подаёт виду, что что-то произошло, хотя я вижу какие напуганные у них глаза. Но они специально стараются отвлечь моё внимание пустой болтовнёй, чтобы лишний раз не думал о смерти Фреда, бередя сердечную рану. Вдруг, в глазах резко потемнело, тело одолела слабость, и повело куда-то в сторону. Голоса родных раздавались, словно, сквозь вату, становясь всё глуше, пока сознание окончательно не покинуло меня. Очнулся я в палате Святого Мунго, судя по обстановке и запаху зелий. Очнулся в окружении всей семьи, почти всей семьи. Глаза отчаянно цепляются за отсутствие Фреда, бегая взглядом от одного родного лица к другому. Не сразу отмечаю, что выражения лиц у моей семьи не столько скорбные, сколько взволнованные, причём как-то радостно-взволнованные. Впрочем, долго в неведении я не остаюсь. Мама с чуть дрожащей улыбкой огорошивает новостью о моей неожиданной беременности. Пожалуй, у меня теперь есть ради кого жить. Надо же, ребёнок. Ребёнок Фреда. Маленькая частичка любимого, моё личное солнышко. Целитель сказал, что это мальчик. Фред, я назову его Фред, и никак иначе. Никто и не сомневался в этом. Конечно Фред. Фредерик Уизли младший, я готов жить ради тебя.

***

— Папочка, смотри, как я могу! — маленький рыжий ураган делает "мёртвую" петлю на старенькой метле, от чего сердце буквально замирает в груди. Палочка в мгновение ока оказывается в руке. — Не волнуйся. Я поставил чары воздушной подушки. С ним всё будет хорошо, — жаркий шёпот в ухо посылает стаю мурашек по коже. Родные сильные руки крепко обнимают меня со спины. Откидываюсь на широкую грудь, прислушиваясь к биению его сердца. Так странно сложилось. Я "отбил" парня у младшей сестры. Как так вышло? Просто оказалось, что он как никто другой понимает меня. Он тоже терял близких. В отличие от остальных, Гарри не вёл душеспасительных речей, не пытался меня "веселить". Он просто обнимал меня и уютно молчал, разделяя мою боль. Мы сами не заметили, как очередные молчаливые посиделки у камина обернулись поцелуями. Просто в какой-то момент это показалось правильным и уместным, тем, что и должно было произойти. Необходимым нам обоим. Не знаю любовь ли это, или мы с Гарри просто нашли своё спасение друг в друге, но я твёрдо знаю, что так единственно правильно. Из дома вдруг раздаётся плач, похоже, Лили-Луна проснулась и если не поторопиться, то она опять всю комнату стихийным всплеском разнесёт. У неё магия от чего-то пробудилась раньше, чем у старших братьев. Фредди Джуниор, Джеймс Сириус и Альбус Северус практически не доставляли хлопот. Лили же, наша маленькая принцесса, похожа на Джинни по характеру. По крайней мере, сейчас, в своём нежном полуторагодовалом возрасте. — Оставайся здесь, с Фредди, а я схожу к Лили, — поцелуй в висок и мой супруг пошёл успокаивать нашу дочь. Джей и Ал сидящие под старой яблоней, завистливо наблюдают за кульбитами старшего брата. Им пока не разрешается летать в одиночку. Впрочем, моя бы воля и восьмилетний Фред так же, летал бы только с кем-то из взрослых. Ну, или на детской метле, которая летает не выше метра над землёй, вместо Гарриной "Молнии", которую муж отдал детям. Говорят время лечит — враньё. Просто со временем появляются поводы и для радости, а не только для грусти. Да и заботы и хлопоты, особенно приятные, не оставляют времени для рефлексии. Мне всё так же больно от потери Фреда, но теперь у меня есть Фредди, Джей, Ал, Лилс и Гарри. Я живу эту жизнь ради них, за тебя мой солнечный братик, за нас обоих.