Притяжение противоположностей

Притяжение противоположностей Прихоть организаторов церемонии можно было понять. Вручение премии за достижения в области рок- и поп-музыки проводилось на этот раз в этом небольшом портовом городе, и целью такого решения было поднять дух жителей Японии после недавнего тайфуна. И теперь городок переживал нашествие разнокалиберных «звезд» джей-сцены. Гакт был доволен. Это была вполне ожидаемая, заслуженная награда. Не первая и, разумеется, не последняя. Его туалет был завершен, светлые волосы заплетены в ровные косички, переходящие в роскошные длинные локоны. Брюки из тонкой черной кожи приятно льнули к ногам. Белое меховое пальто окутывало легким уютным теплом. Этот образ рождественского ангела особенно любили его фанаты, и Гакт не упускал случая порадовать их. Дверь в гримерку открылась после предупредительного постукивания, и стафф сообщил Гакту, что его ждут на сцене через десять минут. Музыкант решил пройти за кулисы заранее, чтобы не скучать в одиночестве – его верные согруппники на этот раз дружно отказались ехать с ним, сославшись на крайне неотложные дела в столице. С привычным удовольствием отметив тихий восторженный шепот стаффа, вызванный его появлением в коридоре, Гакт прошествовал в небольшую комнату за сценой. Там стоял мужчина. Его четкий черный силуэт резко выделялся на фоне светлой стены. Гакт сразу узнал его – перед ним был вокалист рок-группы «Buck-tick» Атсуши Сакураи. - Коннитива, - вежливо, но при этом не склоняя головы, поздоровался Гакт. В ответ сверкнули темные глаза. - Гакто-сан, - легкий кивок был адресован Гакту в качестве приветствия. Они встречались и раньше, но особой дружбы не водили – как-то не складывалось. Оба были заняты собственными карьерами, весьма не схожими направлениями в творчестве и неизбежными взаимоотношениями внутри своих групп. Сочтя, что формальности соблюдены, музыканты замолчали и просто стояли рядом, терпеливо ожидая приглашения на сцену. Гакт еще раз критически обозрел свой безупречный наряд, потрогал локоны и поправил кольца, украшающие почти каждый палец на обеих руках. Потом, стараясь сделать это как можно незаметнее, покосился на Сакурая. Тот стоял в непринужденной позе, скрестив на груди руки. Гакт не мог припомнить, видел ли он солиста «Buck-tick» в какой-то другой одежде, кроме черной. Надо сказать, ему удивительно шел этот лаконичный, роскошный цвет. Плотная шелковая ткань его классического костюма и более тонкая – рубашки и галстука, мерцала и переливалась, как шкура пантеры. Сакурай выглядел так зловеще элегантно, что Камуи занервничал. Собственные попытки выглядеть на все двести процентов сексуально и эпично, вдруг показались ему несерьезными, вроде глупого косплея персонажей аниме. Сакурай писал прекрасные проникновенные стихи, был всегда немного отстраненным, при этом порой творил жуткое непотребство на сцене и водил тесную дружбу с алкоголем. Гакт всегда испытывал уважение к талантливому коллеге по цеху, но сейчас он чувствовал определенно что-то другое. Ему хотелось рассматривать этого мужчину, говорить с ним, узнать его поближе… *** Обернувшись на звук шагов, Сакурай Атсуши едва сдержал удивленный возглас. Несколько долгих мгновений он был уверен, что допился до чертиков. Точнее, наоборот – до ангелов! Потому что именно белоснежный ангел приближался к нему сейчас уверенной поступью и сверлил его взглядом пронзительных голубых глаз. Рассыпавшиеся по плечам золотые локоны покачивались в такт шагам, лукавая улыбка скользила по чувственным губам… Неземное создание приблизилось и произнесло человеческим голосом: - Коннитива! Атсуши пришлось сначала молча кивнуть головой, чтобы дать себе время вернуть сбившееся дыхание. Ох, и напугал! Это же… - Гакто-сан, - почти нормальным голосом ответил на приветствие Сакурай. Да, точно. Гакт Камуи. Атсуши усмехнулся про себя. Божество Музыки. Ну, хотя бы так можно оправдаться перед самим собой за дрожащие, как у школьницы, колени. Кстати, бедные школьницы! Если уж взрослый мужик чуть не задохнулся при виде этого чуда, что уж с ними-то будет?! Сакурай тряхнул головой в попытке избавиться от наваждения и поймал не себе заинтересованный взгляд Камуи. Атсуши счел нужным вежливо улыбнуться и получил в ответ какой-то странный, безумный взгляд и сразу за ним – холодную высокомерную усмешку. *** От легкого движения черные волосы Сакурая резко разметались, и Гакт сквозь плотное облако своего Platinum Egoist почувствовал его запах. Кровь мгновенно вскипела в жилах. Этот резкий, терпкий, чувственный аромат наполнил Гакта отчетливым желанием – вжаться, впечататься, пропитаться этим запахом. Обладать им. Подчиниться ему. У Камуи закружилась голова. Ну, не идиот ли он?! Ему через секунду – на сцену, поражать воображение жалких смертных, а он раздувает ноздри, как будто перед ним по крайней мере Джессика Альба, а не японский мужик, весьма зрелый к тому же! Камуи пытался припомнить, насколько Сакурай его старше. Вроде бы, лет шесть-семь? Разница не велика, но сейчас он умудрился прибавить своей харизме несколько дополнительных очков очень простым способом – он постригся. Именно так. Он обрезал свои знаменитые черные волосы длиной до поясницы, и сейчас они едва достигали его плеч, спускались вдоль бледных щек, прямыми прядями слегка скрывая блеск демонических темных глаз. Проклятье! Пока окинавец проводил год за годом в упорном труде, почти без сна, создавая эту Вселенную – «Гакт Камуи», этот парень растрачивал то, чем его так щедро наделила природа! Без всяких операций, париков, особого мейк-апа и прочих ухищрений Сакурай был пугающе красив. Максимум, что он делал для своего имиджа – красил ногти. Естественно, черным лаком. Гакт присмотрелся к его рукам… Сегодня он даже этого не сделал! Проклятый демон! Он - настоящее чудо природы, соль земли японской! Ему даже имя досталось самое красивое на свете – Сакураи!... *** Атсуши как бы невзначай начал расхаживать по комнатке, делая вид, что внимательно прислушивается к бесконечной трескотне какой-то певички с нелепым псевдонимом, которая уже минут пятнадцать со сцены визгливо благодарила за награду ками-саму, маму, папу, своего той-терьера и весь род людской. На самом деле Сакурай таким образом мог незаметно наблюдать за окинавцем, который в это время принимал одну позу пафоснее другой, однако при этом нервно накручивал на палец длинную золотистую прядь. Не прошло и минуты, как она оказалась у него в руке, со щелчком соскользнув с заколки. Камуи в ужасе застыл. По всем законам жанра тут же появился стафф и вежливо пригласил его пройти на сцену. Голубые глаза полыхнули такой злостью, что Сакурай невольно сделал шаг назад. Окинавец продолжал в растерянности стоять столбом, сжимая в руке злосчастный локон. - Вы позволите, Гакто-сан? – Атсуши непринужденно прикоснулся к кулаку Гакта и потянул прядь волос. *** Когда теплые пальцы Сакурая сжали его руку, первым порывом Гакта было кинуться на наглеца и разукрасить его «под хохлому» – никому не дозволялось лапать Божество Музыки без Его величайшего соизволения! Он вскинул злые глаза и тут же утонул в восхитительной, бездонной смертельной пропасти – темные, почти черные глаза Сакурая поглотили его целиком. Гакт послушно склонил голову и изо всех сил старался унять бешено колотящееся сердце, пока теплое дыхание Сакурая ласкало ему висок, а острожные руки пристраивали локон на место. - Гакто-сан? - Ня… кхм… Нани? - Вы приехали один на церемонию? - Да, Сакураи-сан. У моих музыкантов много дел. Хотя, - Гакт усмехнулся, - я думаю, что они просто захотели от меня отдохнуть. Атсуши улыбнулся уголком рта и убрал руки от волос окинавца. - Гакто-сан, после церемонии будет небольшая пирушка. Вы не против составить мне компанию? - Буду рад, - сдавленно пробормотал Камуи и пошел на сцену. *** Если бы не стафф, мечущийся по коридору, Атсуши еще долго бы простоял у двери Гактовской гримерки, не решаясь постучать. Но его заметная фигура уже начала вызывать удивленные взгляды музыкантов и журналистов, наперебой зазывающих знаменитого вокалиста «Buck-tick» в ресторан. «А-чан, перестань уже мяться! – приказал Сакурай сам себе, - Будь мужиком! Бери пример со школьниц, которые вечно ломятся к нему, как цунами!» *** Гакт взглянул, наконец, на часы. - Э?! – громко удивился окинавец и начал судорожно метаться по гримерке в поисках одежды, приготовленной для банкета. И как это он умудрился целых полчаса просидеть перед зеркалом в мыслях о солисте «Buck-tick» и его неожиданном предложении вместо того, чтобы переодеваться? Надо хотя бы локоны эти отцепить, косички расплетать уже некогда! И тут в дверь постучали. Ну что еще? Хорошо, хоть штаны пока не снял! - Дозо! – крикнул Гакт и зарылся пальцами в свою замысловатую прическу, нащупывая заколки. - Гакто-сан, вы готовы? – из открывшейся двери послышался бархатный голос, и мужчина в черной одежде застыл на пороге, чуть криво улыбаясь. Камуи подскочил от неожиданности, но быстро взял себя в руки. Что он, красивых мужиков не видел, что ли? Что он волнуется, как на первом свидании? - Сакураи-сан? О, прошу прощения, мне надо переодеться… - Может, не стоит? – промурлыкал Сакурай, с явным удовольствием оглядывая окинавца с головы до ног. - Что? – опешил тот. - Вам очень идет этот образ, Гакто-сан, - продолжал мурлыкать чертов демон, - К тому же нас уже все ждут. Вы позволите? С этими словами Атсуши снял с вешалки белое пальто и вопросительно посмотрел на Гакта. На пунктуальности окинавец всегда был повернут. Ками-сама, что сегодня за день? Сумасшествие какое-то! Сакурай заботливо помог Гакту облачиться в пальто, как бы невзначай обняв его за плечи и задержавшись в опасной близости от Божества чуть дольше, чем того требовала обычная любезность. Оба, словно сговорившись, взглянули в большое зеркало, висевшее прямо напротив. Зрелище было впечатляющее: золотоволосый Гакт в белом пальто и обнимающий его за плечи Сакурай в черном шелковом костюме. Ослепительный ангел с осколком льда в сердце и темноглазый демон с застенчивой улыбкой и кротким нравом. Две парадоксальные личности. Две противоположности, которых тянуло друг к другу с непреодолимой силой. *** Благодаря тому, что они поторопились и пришли на вечеринку вовремя в числе других гостей, никто не обратил внимания на то, как близко держались друг к другу два вокалиста. Впрочем, Сакурай все же поплатился за медлительность – за стол рядом с Гактом тут же уселись две кавайные, одинаково рыжие телеведущие, пока Атсуши здоровался со знакомым музыкантом. Скрипнув зубами, он поспешил занять место напротив окинавца. Упускать его сегодня из виду в планы А-чана не входило. С досады, не дожидаясь традиционного «Кампай!» и пробормотав «Итадакимас!», он налил сам себе сакэ полный стаканчик, выпил одним глотком и немедленно налил еще. После четвертого «дринка» Сакурай немного успокоился и начал сверлить взглядом Камуи, подливая сакэ только себе и ему и не обращая никакого внимания на попытки соседей по столу вовлечь его в беседу. Он смотрел только на окинавца. Он откровенно любовался им! Гакт Камуи несомненно был самым красивым человеком, которого Атсуши когда-либо видел! От него исходила бешеная энергетика. От него буквально невозможно было отвести взгляд. Тонкая талия, широкие плечи, стройные ноги, изящные запястья… А эти дьявольские голубые немигающие глаза! Эта гладкая нежная кожа, этот точеный нос, эта улыбка донжуана… И смех! Ками-сама, как он смеется! Низко, раскатисто, заразительно! И что, кстати, его так рассмешило? В колечках дыма, выпускаемых Сакураем изо рта, он разглядел танцующих голеньких фей? Вон как вытаращился! Дьявол его побери с этими его глазами! *** Гакт рассеянно кивал в ответ своим тарахтящим без умолку собутыльницам, время от времени подливая им в бокалы вино и периодически одаривая ослепительной улыбкой. На самом деле его мысли были очень далеки от темы застольной беседы. Он ловил на себе гипнотические взгляды Сакурая и внутренне вздрагивал от удовольствия. Его волновали эти взгляды. Нравились. Он и сам был не прочь полюбоваться на этого джентльмена в более приватной обстановке… «У него такое бледное лицо, - мысли, подогретые сакэ, стремительно теряли невинность, - Он никогда не закусывает, что ли? Впрочем, Сакурай-сан в отличной физической форме… Немного плотнее меня в талии, зато ноги… и такие узкие, стройные бедра…» В этот момент Атсуши откинул со лба блестящие черные волосы, пола его пиджака распахнулась, и Гакт получил возможность лицезреть тонкий черный шелк рубашки, обтянувший торс мужчины. «Неплохо бы сравнить наши мускулы – у кого круче? У него на животе столько же кубиков, как у меня? Хотя, вряд ли. Скорее всего, животик у него помягче,… - Камуи поперхнулся сакэ, - WTF? Что? Животик? Я назвал пузо мужика «животиком»?! Все, хорош пить! И смотреть на этого гада больше не буду! Он меня сглазил!» Гакт твердо решил отвернуться к одной из окружавших его девушек и устроить ей жестокий эротический террор, но тут проклятый демон сделал то, что окончательно снесло плотины в камуйском мозге – он облизнул губы. Как кот. Как чертов голодный, ненасытный котяра! «Сакура-а-а-ай! – мысленно простонал Гакт, - Да что ж ты творишь?! Как ты можешь быть таким сексапильным?! Ты красивее любой телки за этим столом! Тебе так идет твое имя! Ками-сама, ты поистине как цветущая ветвь сакуры! Ветвь… Нет, скорее прямой крепкий ствол! Каков он на ощупь? А на вкус?...» - Каков на вкус Сакурай? За столом мгновенно воцарилась звенящая тишина. Одна из телеведущих громко икнула. Гакт перестал дышать. «Я что – сказал это вслух?» - покрываясь холодным потом, ужаснулся про себя окинавец. Атсуши быстро вернул на место поползшие было вверх брови, выхватил палочками осьминога с тарелки и, нервно пережевывая его, очень громко сказал: - Он восхитителен, Гакто-сан! Дозо, попробуйте – не пожалеете! - С… с удовольствием! – с каменным лицом сказал Камуи, отчаянно потея. Когда болтовня вокруг понемногу возобновилась, он трясущейся рукой взял бутылку сакэ и стал пить прямо из горла, старательно игнорируя пристальный взгляд и вопросительно изогнутую бровь Сакурая. *** После такого поворота событий Атсуши уже не мог даже делать вид, что вслушивается в общий разговор. Он снова закурил и, не отрываясь, уставился исподлобья на стремительно косеющего окинавца. *** Сакэ ударило Гакту в переносицу автоматной очередью. Он громко рассмеялся сам над собой. Какого черта он ломает комедию?! Кого он стесняется? Он же хочет этого парня! Хочет так, что готов кричать об этом на всех доступных ему языках! Так, что внизу живота угнездилась сладкая тянущая боль, заставляя стискивать зубы всякий раз, как проклятый демон скривит в усмешке свой красивый рот или тряхнет блестящими черными волосами. Он обожает этого мужчину, окруженного клубами ароматного дыма! И он сейчас так близко! Его рука с сигаретой, красивые длинные пальцы, характерно согнутый мизинец… *** Сакурай пьянел от льдистых огней в глазах Гакта быстрее, чем от выпитого алкоголя. Что он задумал, этот золотоволосый безумец? - А-чан! Сюр-приииииз! – знакомый голос резко вернул Атсуши к действительности. Он обернулся, и дальше все произошло одновременно и уместилось в одно мгновение: тело Сакурая пронзил электрический ток от восхитительно нежного прикосновения к его мизинцу, у Имаи Хисаши с громким стуком отвисла челюсть, а Гакт Камуи с ревом свалился под стол. Атсуши с удивлением посмотрел на свою руку, в которой все еще ярко тлел окурок. Из под стола с ужасающими ругательствами выбиралось Божество Музыки. - Что с тобой, Гакто-сан? – от испуга Сакурай перешел на «ты», - Что случилось? Он, наконец, затушил окурок в блюде с осьминогами и кинулся к Гакту, чуть не опрокинув так внезапно появившегося Май-Мая. Окинавец продолжал чертыхаться сквозь смех и шипение и прижимать руку к лицу. - Да что с тобой, ненормальный?! Атсуши схватил Гакта за плечи и основательно встряхнул. Тот убрал, наконец, руку. На левой щеке красовался ожог от сигареты. И еще… - Я линзу потерял! – с безумной улыбкой выдохнул Камуи. Сакурай не смог сдержать хриплого стона. Черный глаз Гакта! Атсуши как будто провалился в бездну! Он увидел свое отражение на самом ее дне! Он поволок окинавца прочь от застолья, прочь от хищно клацающих зубами журналистов, прочь от застывшего с открытым ртом Май-Мая. Прочь от посторонних глаз. Оказавшись в просторном холле, Сакурай без всяких церемоний толкнул Гакта к стене и прижал его всем своим весом. Яростный поцелуй заставил их тела застыть в напряжении, а мгновение спустя – истекать сочащимся, словно опиум, желанием. Пальцы Сакурая ласкали впалые щеки окинавца, спускались на нежное горло, настойчиво массировали ключицы… Ответные прикосновения в какой-то момент обескуражили даже искушенного демона – он не ожидал, что Гакт будет так нетерпелив! Тесное пространство такси буквально искрилось и трещало от наполнявшего его напряженного желания. Мужчины не могли оторваться друг от друга. Остатки совести и строгое японское воспитание не позволяли им начать раздеваться прямо здесь, под ошалевшим взглядом молодого таксиста, но сдерживать шумное дыхание и жадные руки они были просто не в силах! Гакт осуществлял свою мечту – зарывшись лицом в черные блестящие волосы Сакурая, он вдыхал его запах – будоражащий аромат табака, алкоголя, разгоряченной кожи молодого мужчины, возбужденного и такого желанного! Сдерживаясь из последних сил, Атсуши прикасался пальцами к восхитительным, мягким, сочным губам Гакта. Он не мог так долго держаться на расстоянии от них! Он хотел приручить их нежным прикосновением своих губ, укротить умелым языком, а потом – терзать и мучить, давить зубами, деснами и, наконец, - пощадить, вымолить прощение теплым поцелуем, полным самого искреннего чувства. Руки Гакта скользили по черному щелку, исследуя, дразня, провоцируя и лаская. Самый нежный материал на свете не мог удовлетворить их желания осязать обнаженную пылающую кожу, они стремились находить такие места, от прикосновения к которым черноволосый демон дрожал и прикусывал губы. В ответ он властным движением крепко сжал бедра Гакта, заставив того откинуть голову назад и издать протяжный тихий хрип. Наконец, таксист высадил их у гостиницы и умчался, вытирая белой перчаткой потное лицо и ругаясь по-кансайски. Не каждый день двое здоровенных мужчин неземной красоты устраивают оргию у него в машине! Скоростной лифт смиренно принял отпечатки двух мужских спин и влажный туман от их жаркого дыхания на все четыре свои зеркальные стены. Захлопнув за собой дверь Гактовского «люкса», оба внезапно остановились. Они застыли и несколько мгновений молча смотрели друг на друга, как бы удивляясь, что они здесь делают. Похоже, они даже немного протрезвели. - Гакто-сан! - Хай! - Тебе больно? - Что? Сакурай указал на лицо окинавца, где безупречную кожу уродовала алая точка – след от ожога. - Как ты наткнулся на мою сигарету? - А ты не почувствовал? - Ну… как бы… Ты что-то сделал? Ты прикоснулся ко мне? - Я поцеловал. Вот так. Гакт взял руку Сакурая и провел горячим языком вдоль мизинца. Атсуши снова пронзил сладкий ток. Он резко сорвал с себя пиджак. Камуи так же нетерпеливо повел плечами, выскальзывая из пальто, потом стянул через голову тонкую черную безрукавку, тряхнув золотыми кудрями и вызвав у Атсуши очередной восхищенный вздох. Он остался в одних брюках. Он стоял перед Сакураем – прекрасное обнаженное божество. Мускулы красиво перекатывались под тонкой желтой кожей, разноцветные глаза призывно мерцали, на губах играла соблазнительная улыбка. Воплощенный Эрос. Настоящий самурай и идеальный любовник. Сакурай не отрывая взгляда от его лица, снял галстук и рванул рубашку, даже не пытаясь справиться с пуговицами дрожащими пальцами. - Стой! – шагнул к нему Гакт, - Позволь мне, Сакурай-сан! Расстегивая пуговицы одну за другой, Гакт приникал к коже любовника жадными губами, спускаясь все ниже. Ослабив ремень, он вытянул шелковую рубашку из брюк и снял ее с Атсуши. Тот стоял неподвижно и молча следил за окинавцем безумными горящими глазами. Черные волосы свешивались на лицо, хмельной рот кривился, удерживая то ли признание, то ли ругательство. Непостижимый Танатос. Всепобеждающая страсть и вечная загадка. Не сговариваясь, любовники начали помогать друг другу избавиться от брюк. Черный шелк полетел в угол вслед за черной кожей. Оба с усмешкой отметили, что никто из них не носил белья. Гакту казалось, что вся поверхность его обнаженной кожи превратилась в чувствительнейшую мембрану, готовую отозваться черт знает каким образом на любое прикосновение. Он чувствовал себя бабочкой, покинувшей кокон, и готовой к первому полету. Он закрыл глаза. Принял нежный поцелуй над левой ключицей. Еще один, справа. На шее. В уголке рта. И вот жадные, жаждущие, терпкие губы Сакурая вжимаются, бесстыдный язык скользит, требовательно врывается внутрь и подчиняет себе – властно и ласково. Сакурай нежно гладил поясницу Гакта, спускаясь все ниже. Так и есть! Упругие, идеальной формы ягодицы окинавца были на ощупь так же хороши, как на знаменитом фото. Атласная кожа парня горела и плавилась от умелых ласк темноглазого демона. Сильные руки Камуи крепко обхватили Атсуши за плечи, пальцы скользнули к затылку и утонули в мягких, как шелк, волосах. Обнаженные тела двух мужчин прижались друг к другу так тесно, что оба невольно охнули, когда их затвердевшие члены соприкоснулись. Это было поразительно! Прекрасно! Как будто каждый из них смотрелся в зеркало и видел там свою копию, только идеальную, без недостатков. Вдруг Атсуши резко отстранился. Он не мог больше целоваться. Ему нужно было дышать ртом, чтобы сердце не разорвало грудную клетку. Гакт, напротив, хотел вобрать ртом как можно больше Сакурая. Он начал медленно, целуя каждый сантиметр желанного тела, опускаться на колени. Атсуши издал нетерпеливый похотливый рык, когда язык окинавца нашел его пупок. Гакт с восторгом убедился в справедливости своей догадки – упругий живот Сакурая действительно был таким трогательным, податливым и нежным. И еще… О, это невыносимо! От пупка к паху спускалась тонкая, как стрелочка, полоска черных шелковистых волос. Гакт с тихим стоном прижался к ним щекой и впервые позволил себе без оглядки насладиться своим трофеем, утолить свою жажду. Он попробовал Сакурая на вкус! Он медленно провел приоткрытыми губами вдоль могучего, подрагивающего, нежного и горячего ствола. Он почувствовал, как впиваются в его плечи напряженные пальцы Атсуши. Прежде чем погрузить каменный член любовника в рот, Гакт, играясь, провел им по своему лицу – по щекам, по глазам, по носу, по подбородку и горлу… Затем своими полными, созданными для песен и поцелуев, губами он обхватил истекающую желанием головку и нежно прижал. Сакурая начала бить крупная дрожь, он хрипло дышал и кусал губы. Не давая ему опомниться, Гакт заскользил по члену языком, совершая круговые движения и постепенно ускоряя темп. Он ритмично сжимал и разжимал губы и ласкал основание члена влажной ладонью. Другая рука ласково, но настойчиво массировала снизу гладкие ягодицы Атсуши, проникая между ними к тугим мышцам ануса. Сакураю хотелось навечно продлить это блаженство, но безумные ласки и дьявольские кандзи, которые чертил языком на его члене Гакт, неуклонно и очень быстро вели его к пику наслаждения. Долго он не выдержит! Сильные тренированные ноги уже подрагивали от напряжения. Камуи дарил ему такое дикое удовольствие, что Атсуши еле сдерживал крик. Наконец, дерзкие пальцы Гакта проникли внутрь и осторожно задвигались там, приручая и подчиняя своей воле это великолепное тело. Почувствовав такую власть над любовником, который с ума сходил в его руках, Камуи и сам возбудился уже настолько, что эгоистично захотел ускорить финал, чтобы заняться собой, удовлетворить собственную ревущую страсть. Продолжая скользить пальцами в тесном, но уже податливом проходе, Гакт, широко открыв рот и убрав язык, стал осторожно, почти невесомо прижимать головку члена зубами. Атсуши стонал и рычал, искусанные губы горели. Он не мог больше сдерживаться и, когда раскаленный язык и пылающие губы Гакта снова обрушились на него, Сакурай тяжко содрогнулся всем телом, словно его пронзила молния, и с хриплым рычаньем, быстро перешедшим в тихий всхлип, излился на прекрасное лицо, нежное горло, мускулистую гладкую грудь. Сознанье разлетелось на миллионы сверкающих осколков, кровь вскипела и зазвенела. Атсуши в экстазе шептал имя своего восхитительного любовника. Даже мурашки побежали по спине от удовольствия, когда Гакт увидел, что смог сделать с этим потрясающим мужчиной. Но собственное желание не позволяло медлить, оно гнало вперед – это был самый неуемный, пожирающий изнутри, безжалостный голод. Поднявшись с колен и торопливо ответив на полный восторга и благодарности поцелуй Сакурая, Гакт грубо повалил его на пол и навалился сверху, дрожа и хрипя от страсти. Атсуши понял, что на ласки и поцелуи времени нет, как бы ему ни хотелось вылизать и искусать прекрасное тело окинавца, и он осторожно сжал ладонью внушительное, горячее и настойчивое орудие Камуи. Тот с наслаждением закрыл глаза и прерывисто прошептал: - Са-кура-а-аи! В его голосе было столько нежности, что Атсуши, несмотря на недавний мощный оргазм, снова почувствовал прилив желания и с благодарностью качнулся навстречу уже таким родным ладоням Гакта. Лаская друг друга, любовники снова слились в поцелуе. И тут Камуи резко открыл глаза и покачал головой. Глаза - черный и голубой - яростно сверкали и недвусмысленно давали понять – сейчас этот мужчина способен убить, если его желание не будет удовлетворено немедленно! Атсуши грациозно откинулся на спину, предлагая себя любовнику. Гакт ворвался в него с громким криком и, едва успев сделать несколько мощных толчков, в изнеможении упал на Сакурая, сотрясаемый волнами невероятного блаженства. Уткнувшись в жесткую грудь любовника, Гакт вдруг безудержно разрыдался. Он не поднимал головы, и слезы стекали по влажным от пота и спермы бокам Сакурая. Неожиданно для самого себя тот обнаружил, что его глаза тоже мокры от слез. Они лежали так еще некоторое время, крепко обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, соединенные и опустошенные своей внезапной, бурной и такой искренней любовью. - Сакурай-сан, - откашлявшись, сказал Гакт. - Хай! - Покурим, а? Атсуши усмехнулся. - Да, Гакто-сан, было бы в самый раз! Позже, когда они сидели на полу совершенно голые и с удовольствием рассматривали друг друга, докуривая по второй сигарете, Сакурай сказал: - Гакто-сан, называй меня, пожалуйста, А-чан. Камуи резко покачал головой. - Нет! - Почему? – искренне удивился Атсуши, - Я привык. Меня все так называют. - Вот именно – все! А я не буду. Мне очень нравится твое имя. Ты для меня – Сакураи-сан! Атсуши усмехнулся такому ребячеству. Но кто же станет спорить с Божеством?! Он с нежной улыбкой посмотрел на любовника. Разноглазый безумный Гакт! Такого никто не видел. Такой Гакт был только у Сакурая.