Булочка с корицей

Снарт действительно любил свою работу, отдавался ей без остатка, не замечая времени. Он был художником, тесто — холстом. Лен смешивал ингредиенты, словно густые съедобные краски, взбивая их быстро, легко, даже как-то заботливо. Он не был особо открытым или болтливым человеком, но его выпечка кричала за него. Она раскрывала те черты его характера, которые никто не мог приметить, глядя глаза-в-глаза. Ничто не может сказать о человеке больше, чем то, что он делает. Но Леонарду не было нужно, чтобы кто-то знал его. Он просто готовил. Был по ту сторону двери, за которую клиенты частенько хотели бы заглянуть, но всё, что им оставалось — довольствоваться своей фантазией и приходить вновь за порцией тающих ощущений на языке. Снарт никогда не выходил в зал. За смену, бывало, Лен мог выбросить по три-четыре переданные ему салфетки с аккуратно выведенными номерами и следами разных оттенков губной помады. Снарт едва ли бросал на них взгляд, мимолетно избавляясь. Лишь однажды по случайному стечению обстоятельств он засунул салфетку с логотипом кафе, в котором работал, в карман: Лен столкнулся с новеньким неловким мойщиком посуды, почти падая, и машинально коснулся рукой разгоряченной плиты. Боль и замешательство заставили его убрать мешающую вещь в одно из отделений его фартука, после чего Снарт занялся поврежденной конечностью. Один из поваров вскрыл аптечку и принялся помогать. К кондитеру все здесь хорошо относились, несмотря на то, что в «дружный коллектив» он вливаться не собирался. Лен обнаружил салфетку позже вечером, когда переодевался в свои простенькие джинсы и серый свитер, собираясь домой. Записка вывалилась из просторного кармана, привлекая к себе внимание. Возможно, Снарт не задержал бы на ней взгляда, если бы заметил блестящий перламутр или красный бархатный след под набором цифр, но ничего такого не приметил, лишь короткую фразу: «Как и всегда, лучшее из того, что я когда-либо пробовал». Странным образом, Лен впитал эти слова вместе с порцией тепла, расплывшегося по телу. Он подобрал салфетку, ощущая легкий аромат корицы и чего-то тягучего, сладкого, но никак не относящегося к выпечке. Посетитель вспотел, пока писал это. Это был его запах. Будто его самого изготовил искусный кондитер. С того самого вечера Лен больше не выбрасывал эти передаваемые из зала сообщения не глядя. И выяснил, что та строчка была далеко не единичным случаем, похоже, он просто упускал остальные из виду. Тает во рту. Спасибо. Восхитительно. Не знаю, можно ли умереть от наслаждения, но я близок. Записки веселили и задавали совершенно новый темп работе. Снарт получал их каждое утро, и ни одна не отправилась в мусорную корзину. Да, он коллекционировал записки-отзывы своего неизвестного фаната. А вместе с ним и запахи. Чаще всего Лен мог уловить оттенок своих булочек с корицей, но вот поверх накладывался целый спектр ароматов, будто у посетителя в ванной стояло огромное количество гелей для душа. Что-то с кокосом, цитрусом, шоколадом. Улыбку подавить не получалось. — Я смотрю, у тебя сегодня отличное настроение, Ленни, — на кухню вошла его сестра. Лиза работала здесь официанткой, что иногда радовало, но чаще раздражало. Она ничего не должна была узнать о таинственных записках, нет, ураган по имени «Лиза Снарт» нервной системе Леонарда не пережить. Он спрятал салфетку. — Привет, сестренка, — сдержанно, с намеком на то, чтобы она не лезла в его личную жизнь. Но Лиза всегда умело игнорировала всё, что читала между строк, а порой и прямой текст. — Нет отбоя от поклонников, а? — она игриво ухмыльнулась, в то же время состроив невинные глазки. Только она так могла, — Не понимаю, почему ты продолжаешь прятаться здесь ото всех. — Потому что я работаю, — девушка фыркнула, — Тебе разве не нужно возвращаться в зал? — О, я с радостью. Особенно пока там сидит тот милый мальчик, который приходит каждый день и не ест ничего, кроме твоей стряпни, — она демонстративно отбросила прядь каштановых волос за плечо, развернулась и зацокала шпильками. Ну вот и всё, опять взялась за сводничество. Проскользнула неприятная мысль, что, возможно, тот парень пишет записки не по своей инициативе. Лиза любила заливать симпатичным парням, какой у нее замечательный старший брат, к тому же свободный. Она пыталась помочь, но эти записки стали чем-то… сокровенным. И если всё это — попросту флирт, то вся эта история бледнела красками. Лен так и не вышел в зал, и смену закончил без прежнего энтузиазма. На следующий день сестра оставила его в покое. Не могла же она силой заставить его вылезти из своего панциря. Но Снарт не спешил благодарить всех богов, потому что какой-то подвох всё равно должен был быть. И он точно не упустил из виду, какие осторожные взгляды она на него бросала, будто ведя какую-то неспешную игру. Как бы там ни было, Лен не в деле и ему не интересно. В этот раз утром от постоянного посетителя записка так и не пришла. Снарт пытался убедить себя в том, что это было ожидаемо и ему совсем не горько. И тем не менее, новую партию пончиков он не мог назвать удачной. — Черт, — перебинтованная ладонь вдруг вновь заныла, и Лен завозился, пытаясь извлечь противень, но то и дело морщился. Он боялся, что просто уронит все к херам и уже не сможет хоть как-то попытаться спасти партию. — Подожди, сейчас, — услышал он позади. Затем кто-то взял ещё пару прихваток и подстраховал Лена, медленно и со всей сосредоточенностью перенося противень на стол. Когда пончики оказались вне опасности, Снарт поднял взгляд на вовремя подоспевшего посудомойщика. Его спасителя и одновременно причину всех бед, — Э, да, я так и не извинился за это, — под тяжелым взглядом парень указал на поврежденную руку, — Это моя вина. Леонард глубоко вздохнул, слегка остывая, но не до конца уверенный, что не сорвется на первом же подвернувшемся ему человеке, потому что настроение у него было весьма скверным. — Я могу… помочь? С рукой или чем еще? Мне правда жаль, — вновь подал голос мойщик посуды. — Разве ты не работаешь в вечернюю смену? — вместо ответа решил уточнить Снарт. Не то чтобы он следил за всеми на кухне, но был весьма внимательным. — Да, вроде как, просто у второго парня какое-то ЧП, вот он и попросил меня, — пролепетал тот. Лен кивнул. — Можешь. — Что? — Помочь. Ты украсишь эти пончики, — Снарт направился в сторону своего шкафчика, извлекая из него мазь для ожогов, про которую и думать забыл со вчерашнего дня. Повернувшись, он понял, что посудомойщик плелся за ним хвостиком, ошарашенный и с приоткрытым ртом. У Лена вырвался смешок, пока он разматывал бинт, возвращаясь к своему рабочему месту. Он выдавил немного мази на пострадавшую ладонь и принялся растирать легкими массирующими движениями. Покрасневшая кожа приятно охлаждалась под пальцами. — Я скажу, что делать, — наконец продолжил Леонард, избавившись хотя бы от одной отвлекающей детали, — Справишься — считай, квиты, — он посмотрел на паренька. Тот ненадолго завис, но затем с готовностью кивнул. Не то чтобы все выходило идеально, но Снарт ценил старание и усердие, с которыми паренек взялся за дело, аж высунул язык, забывшись, и слегка нахмурился. Давно Лен так не смеялся. — Нет-нет, постой, ты… — Снарт неопределенно взмахнул рукой, решив, что слова тут не помогут, и подошел к своему помощнику со спины, перехватывая его кисть и ведя ею самостоятельно, — Не держи слишком вертикально, веди вдоль поверхности, будто накрываешь поверхность глазурью. Укрываешь. Всё равно, что заправить постель. Отпустив его и подняв взгляд, Лен обратил внимание на слегка раскрасневшиеся щеки. Он никак это не прокомментировал, особенно, когда понял, как близко они стояли. Снарт сделал шаг назад. Парень обернулся. — Ну ладно, эм, на этом все? Там… немытая посуда. — Да. Дальше я сам. За весь день больше ничего не выбивало из привычного ритма. Лен вновь ушёл с головой в работу, но вот вечером его вновь застала врасплох записка: «Никогда не думал, что смогу сильнее полюбить то, что ты делаешь, но это удивительно». Как только она попала к Снарту в руки, он подбежал к двери, выглядывая в зал. Леонард минут пять всматривался в лица посетителей, но не выделил для себя ничего примечательного, пока взгляд не задержался на уже опустевшем столике. Официантка еще не успела унести чашку с почти нетронутым кофе и тарелку, чистую на вид. — Лиза, — кондитер полноценно вышел в зал, перехватывая свою сестру и указывая ей на заинтересовавший его столик, — Что заказывал тот посетитель? — Не верится, но пончики. Хотела бы и я поглощать столько сладкого без последствий для фигуры. Может, он бегает по утрам? Лен провел здоровой рукой по коротким волосам, возвращаясь в кухню. Нет, это не могло быть совпадением. Он заказал именно ту, едва не провалившуюся партию. На этой кухне завелся сталкер. На следующий день Снарт выжидающе сверялся со своими часами, прикинув, во сколько примерно приходит его «фанат». Он приготовил нечто особенное, вне меню. Наконец, его выглядывания в зал окупились, и взгляд зацепился за знакомую мордашку. Попался. Лен подхватил дожидающуюся своего часа в стороне тарелку и направился к нужному столику. — Так значит, — Снарт занял стул напротив, — следишь за мной, помощник? — по лицу посетителя можно было сказать, что тот растерял весь словарный запас, — Pain au Chocolat, — кондитер кивнул на тарелку, которую поставил на стол, — Иначе «французская булочка с шоколадом». Попрошу внести в меню, если тебе понравится. — А… — Леонард Снарт. — Барри… Аллен, — наверное мысль слегка жуткая, но Лену хотелось бы чаще выбивать из колеи этого парня, потому что его смущенное и непонимающее выражение лица было самой очаровательной вещью из всех, что тот когда-либо видел. — Так, что ты забыл на кухне, Барри? Надо отдать тебе должное, ещё никто не заходил так далеко. Люди сидели до закрытия, караулили, но устроиться сюда на работу мойщиком посуды? Я впечатлен. Но в тоже время это как-то не здраво, не думаешь? — Я ничего такого не хотел, то есть, боже, — затараторил Аллен, — Я не хотел, чтобы это выглядело так, и мне нравится работать здесь, пусть и просто мыть посуду. Мне нравится твоя выпечка. И мне просто захотелось посмотреть, как ты готовишь, — он замялся, — Ладно, да, это не звучит особо здраво, но я еще не нашел себя, я не знаю, чем хочу заниматься, и только твои изделия привносят какое-то положительное постоянство. Боже, не подавай на меня в суд. — Надо сказать, такая мысль проскользнула, — Снарт издал легкий смешок, — Попробуй булочку, — напомнил он. Барри, всё ещё смущенный и нерешительный, послушался, откусывая кусочек, и тут же забылся, довольно застонав в кулак. Впервые Лен задумался над тем, чего стоила его выпечка. И она стоила этого невозможного звука. Не думая, Леонард притянул к себе этого неуклюжего паренька за рубашку, втягивая в жадный поцелуй, слизывая шоколад с его губ, разделяя вкус и наслаждение. Тот, словно пьяный, лениво отвечал, выпустив из рук булочку и прижавшись к Снарту. Это правда не то, на что он изначально рассчитывал, ведя себя, как сталкер, но целовался Лен так же хорошо, как и готовил. Лиза наблюдала за всем этим в сторонке, более чем довольная собой. Оба слишком долго тупили, но девушка своего добилась. Было интересно, сколько же брату потребовалось бы, чтобы увидеть то, что прямо у него перед носом. Хорошо, что она принесла Барри пончики вместо заказанных булочек с корицей.