Теплое море

Твои ласковые, улыбчивые глаза смотрели на меня с некоей насмешкой во взоре. В утренних лучах даже кончики ресниц сияли. Сияли так, словно я провела ночь не с самоцветом, а со звездой. Хотя кто знает, может там, далеко в галактиках есть сияющие самоцветы… но они мне не нужны. Мне нужна ты. Моя милая Лазурит. ♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡♡.♡ Яшма не сразу смогла увидеть в своей подчиненной волевой стержень, несгибаемую натуру, и вообще ту черту, которую в людях любят приписывать накаченным мужчинам -- мужественность. То ли Лазурит так хорошо маскировалась, то ли Яшма была настолько слепа и упряма, но обнаружила она эти качества только в слиянии с ней. Вот тогда и прочувствовала на себе, каково это -- быть слабой и беспомощной. Никто не придет. Никто не спасет. Только ты, она, и бесконечное море. Однако рано или поздно все равно все кончается! Кончилось и слияние. Их пути разошлись. И сейчас Яшма, после долгого сна в пузыре Стивена, многое осознала. Она поняла, что уже не может без Лазури. Теперь ей так не хватало голубоволосой. И, когда Стивен же выпустил ее, она захватила Ляпис и сбежала. Куда? Зачем? Надолго ли? Определенно ненадолго. Сейчас они были друг напротив друга. Ляпис связана. Яшма в полуметре от нее. Лазурит казалось, что ее вот-вот расколют, она погибла, и больше никогда не увидит своих милых друзей… страшно. Больно. Безнадёжно. Она зажмурилась в страхе, и… ощутила, как чьи-то грубые пальцы ласково коснулись ее щеки. Скользнули по плечу. Это так неожиданно произошло, что Лазурит почудилось -- она уже умерла, и все это мираж… и осторожно приоткрыла глаза. Яшма осторожно наклонилась к своей сопернице (или уже возлюбленной?) и с нежностью коснулась сухими, искусанными губами ее лба. -- Прости за все. Такая короткая фраза могла означать только одно -- Ляпис ничто не угрожает. И от этого она даже расслабилась. Выдохнула глубоко. И сказала: -- Я прощаю тебя. И сразу словно не было этого всего. Не стало проблем. Не стало вражды. Словно начали жизнь с чистого листа. И первым знаком, что все кончено, были снятые веревки. Джаспер с бесконечной заботой помогла встать подруге и осторожно приобняла за плечи. И Ляпис не оттолкнула. И прижалась к ней ответно. Сразу стало как-то непривычно тепло, уютно, мягко. Теперь все… иначе? Все будет другим? Все стало иным. Лазурит тихо рассмеялась, и с ближайшего моря пустила струйку в шею Яшмы, пощекотав водой. А большая, словно медведица, женщина залилась хохотом, невольно покачнувшись и упав на землю, продолжая смеяться. Вокруг не было никого, кто мог бы им помешать. Заметить их милые забавы. Вот и сейчас Яшма сорвала около десятка ромашек и осыпала им Лазурь. -- Тебе очень идет! -- восхищенно заметила жёлтая. Ляпис была потрясающа в солнечном свете, в ромашках, улыбающаяся. Она никогда не была так счастлива. И кристальные самоцветы определенно бы удивились, как это холодная и неприступная Лазули -- и смеется! Они ходили по пляжу и много купались вдвоем. Синеволосая даже подняла большое количество воды, дабы Яшма увидела все богатство морского мира. И Джаспер завороженно наблюдала, как в этом огромном аквариуме плыли рыбы, сверкали пузырьки, кое-где переливались раковины. Это было так потрясающе, что у нее чуть слезы не проступили. А когда одна слезинка все же скатилась с ее щеки, Лазурит бережно подняла ее над своей ладонью. Прозрачная, прекрасная жемчужина. Родившаяся из счастья. Плакать можно не только от грусти или боли. Счастье тоже достойно слез.