Монетки в фонтане

— Вот так, смотри ~ И в белоснежной водной пучине скрылась небольшая горстка блестящих монеток. Сквозь шум пенящейся у бортиков воды донёсся тихий звон — и тут же стих, как только монеты улеглись причудливой мозаикой на зелёном дне. Девушка, что бросила деньги, поучительно указала пальцем на чужую хрупкую ладошку. — Ты можешь бросить одну монетку, а можешь десять, — она задорно улыбнулась. — Но увлекаться не советую. Воришки только и ждут наживы. Девушка тихонько толкнула свою спутницу локтём, и та, вздрогнув, посмотрела по указке в сторону мальчишек на другой стороне фонтана. Босые и в шортах, они подставляли прохладным струям своё лукавое лицо, поджидая, чтобы подружки расщедрились на желания и поскорее ушли. Подруги невольно приковывали к себе взгляды прохожих, это прописная и понятная всем истина, но каждая реагировала на неё по-разному: Доминик, достаточно дерзкая, но падкая на развлечения девушка, нежилась в лучах славы, словно в ванне с лепестками красных роз, а вот Жанна, её скромная спутница, частенько на людях смущалась и краснела. Вот и думай, кому из этих двух развязное общество удивляется сильнее. — Можешь загадать любое желание, — добродушно посоветовала Доминик, положив на бортик свои красивые, усеянные дорогими браслетами и кольцами, бледные руки. Через полминуты она увидела, что Жанна осторожно и уверенно даёт ей аккуратный квадратный блокнотик. «А точно исполнится?» Доминик осторожно поскребла шершавую бумагу своим ухоженным ноготком; подвела невидимой линией слова, похожие на красивые причудливые узоры, и увязла на минуту-другую в задумчивости, точно в зыбучем песке. На парк, вместе со спокойствием Доминик, обрушилась какая-то хрупкая, шумная тишина. Она пестрила всплесками воды в фонтане, и Жанне казалось, будто вместо монеток в воде плещутся серебристые японские карпы. Мальчишеский гул и кроткий смех женщин, что с колясками гуляли в парке, а так же эта субботняя суета и веселье от жаркого июльского денька, всё это обтекало круглый фонтан, словно смутный туман, и сопротивляться ему было глупой затеей. Жанна наслаждалась суетой и упивалась ею, но лишь тогда, когда задумчивая Доминик стояла рядом. — Безусловно! Жанна вздрогнула от такого резкого восклицания и обратила к Доми свой испуганный взгляд. — Ах, прости, — сконфуженно обронила девушка и бросилась на подругу с объятиями. — Я не хотела так громко! Угодившая в нежные и сильные объятия, бедняжка всеми силами старалась показать, что не злится, что Доми не нужно извиняться. Не она же виновата в том, что рядом с ней Жанна превращается в пугливую лань! Но юная де Сад была непреклонна: — Нет, я очень виновата! Мне нужно загладить перед тобой свой проступок. Как насчёт кафе? Я знаю очень милое местечко поблизости, там ещё Ной подрабатывает. Бедняжка резко побледнела и быстро-быстро написала в блокноте: «А Ванитас там тоже будет?!» Доми удручённо вздохнула, проводила взглядом вспорхнувшего с бортика воробья и зарылась рукой в свои длинные тёмно-каштановые волосы. — Я не знаю, извини. Иногда я захожу за кофе к ним, и Ной работает один. Думаю, стоит попытать удачу! А если же он там… — лицо Доминик, кажется, даже посветлело, но кровожадность в золотистых глазах придала ей вид настоящей воительницы. — Я самолично вышвырну его на улицу, если он хоть шаг в свою сторону сделает! Жанна смутилась, но позволила ей взять себя за руку. Кожа Доминик была тёплой, гладкой, впитавшей в себя очень много дорогих масел и кремов, и дискомфорт причиняли лишь холодные украшения. Странно, что они не нагрелись от такой жары. Дорога до кафе была окутана молчанием. Жанна задумчиво шла за Доми, отставая от неё лишь на полтора шага, но ей позволяли это делать: шаг де Сад был спокойным, размеренным, и она ни в коем случае не пыталась толкнуть свою спутницу или подтянуть, чтобы выровнять шаг. Доминик знала, что Жанне гораздо комфортнее идти сзади, прячась за её неширокую стройную спину от дюже любопытных взглядов. Впрочем, сейчас светловолосая скромница остановилась, чтобы что-то написать в своём блокноте. «Ты сказала, что заходишь к ним за кофе. Почему?» Дочь де Садов возобновила шаг, но теперь он был медленным, словно она боялась спешить. Жанна с любопытством смотрела на неё, пытаясь увидеть хоть какую-нибудь эмоцию — блеск в глазах или дрожание тонких губ, подчёркнутых алой помадой, — ну хоть что-нибудь! Почему-то этот разговор был очень важен для девушки, и вздох облегчения вырвался из её груди, когда Доми наконец-то заговорила. — В этой лачужке работают хорошие люди, — рассеянно начала она, не переставая улыбаться. — И кофе у них отменный. И пироги отличные, особенно с яблоками. Хах, знаешь, у Ноя прям глаза загорелись, когда он узнал, что там пекут тар татен! Жанна воодушевилась и чуть ускорила шаг. — Вы с ним похожи, — подметила Доми и позволила себе рассмеяться. — Такие же милые сладкоежки! Он похож на булочку с сахарной пудрой. А вот ты… хм… посмотри на меня. Девушка остановилась и с нежностью посмотрела на открытое лицо Жанны, округлое и с миловидными чертами. Её большие глаза, переливающиеся то малиновым, то янтарным цветом, сильно блестели в тени и под солнцем, и почему-то из-за этого всегда казалось, будто бы девушка вот-вот расплачется. Взгляд у неё был грустный, но влюблённый, а губы вечно искусаны. Она безумно смутилась от внимательного взгляда Доминик и вспыхнула краской до самых кончиков ушей. — Ох, — усмехнулась Доми и вновь обняла её, прижала к груди. — Ты похожа на клубничное мороженое, думаю. Ой, ну ты чего?.. Казалось, плечи у Жанны дрожали, и всеми силами она пыталась скрыть своё лицо. Неужто расплакалась, глупышка? Что ж, тогда остаётся лишь одно: стоять, обнимать и ждать, пока дьявольское смущение наконец-то отступит от неё, словно морские волны от сверкающего пляжа. Конечно, она могла бы раззадорить её и просто убежать, чтобы минутный порыв злости перекрыл робость, но Доми не хотелось так делать. Момент был настолько хрупким, но наполненным какого-то внеземного тепла и блаженства, что хотелось сохранить его как можно дольше, словно одно из драгоценных воспоминаний. Наконец, девушка сделала лёгкий шажок назад. Лицо её было красным, а глаза заплаканными, и, тем не менее, она радостно улыбалась. Доминик был очарована. «Шоколад с лимоном» — очень-очень быстро написала она в своём блокноте и протянула его подруге. Та посмотрела на написанное с неким подозрением и, может быть, даже с недоверием. — Ты хочешь шоколад с лимоном? — осторожно спросила Доми, глядя на воодушевлённую, но почему-то разозлившуюся Жанну. Девушка поджала губы, сверкнула жёлто-розовыми глазами и ткнула тонким пальчиком в ключицу Доми, а та принялась интуитивно догадываться: — Я, то есть, Доминик… Жанна показала указательными пальчиками значок «равно», а затем показала на блокнот. — Доминик = шоколад с лимоном? — затихающим голосом спросила Доми, а Жанна энергично закивала. Тогда лицо юной красавицы вспыхнуло, и ноги, как ей казалось, резко стали ватными. Она резко отвернулась от Жанны, надеясь успокоить своё бешено колотящееся сердце.

***

К их превеликой радости, внутри кафе почти никого не было: всего пара посетителей, рассевшихся около окон, да хлопотливый Ной в безупречной начищенной форме с блестящими чёрными пуговицами. Он встретил дам со всеми любезностями, позаимствованными им из романов девятнадцатого века. — Рад вас видеть, — добродушно улыбнулся он, приглаживая выбившуюся белую прядь. — Как обычно? Там сейчас никого нет. — А Ванитас?.. — опасливо спросила Доми, поглядывая то на Ноя, то на дальнюю светлую дверь. — И его тоже, — как-то печально ответил юноша, беря с полки два меню. Совершенной походкой Доминик прошла к дальней двери из светлого дуба и, не дожидаясь Ноя, открыла её. Жанну она пропустила вперёд. Внутренний дворик этого кафе был абсолютно чудесен: мощёные дорожки, словно ручьи, осторожно разделяли несколько крупных клумб, засеянных люцерной, и в итоге сливались в центре дворика в достаточно большой каменистый пятиугольник, в центре которого стоял милый простенький фонтанчик. Столы, к которым вели дорожки, были из такого же светлого дуба, и потому веяло от них какой-то чистотой и уютом. Салфетки, прижатые корзинкой со специями, приятно сочетались с цветами на клумбах — они были такого же яркого пурпурного цвета, и они почему-то сразу же понравились Жанне. «Закажи на свой вкус», — быстро-быстро начирикала она в блокноте и упорхнула, словно птичка, ближе к фонтану. В такую жару брызги воды, разносимые редким ветром на ближайшие метры, казались ей настоящей благодатью. Доминик, конечно, кивнула, но сразу же позабыла об этом, присев на краешек скамейки. Воздух вдруг показался необычайно чистым и свежим, и дышалось невероятно легко. Она безумно любила это местечко, особенно за это тихое спокойствие, а теперь же она была вне себя от счастья, увидев, что и Жанне здесь понравилось. Странное, тихое умиротворение текло по её венам, успокаивая и нагоняя на разум сонливость. Создавалось чувство, будто это маленькое местечко — крохотное, спрятанное от мира — было воплощением их тайной жажды свободы и спокойствия. Этот дворик был их уголком, где не было места для раздражённых семей, презирающих подобные отношения, не было места для смутных печалей, которые окутывали, точно туман, хрупкие плечи любящих девушек. Это место было наполнено счастьем. — Спасибо, Ной, — улыбнулась Доми, прикрыв глаза, — Не хочешь с нами посидеть? — Я бы с радостью, — улыбнулся юноша, расставляя по столу тарелочки с десертами. — Но нужно ещё много чего сделать. Удачного дня вам! Доми попрощалась с ним, и на неё накатила меланхолия. Как-то в сон потянуло, и глаза устали от светлых столов, которые едва ли не светились под лучами золотого солнца. Запах кофе (если бы не Ной, то они сидели бы с пустым столом), который стал во много раз ярче из-за тёплого воздуха, разморил её. И девушка, пожалуй, начала бы дремать, если бы её задорная спутница не набрала в руки прохладной воды и не плеснула бы ею в Доминик. Послышался брезгливый вскрик вперемешку с тихим, похожим на звуки виолончели, смешком. Смех Жанны был таким редким, что Доми резко прижала ладонь ко рту, вскочила и побежала к фонтану, чтобы как можно скорее отомстить. Каждый раз, когда вода достигала лица, волос или одежды девушек, каждая из них тихонько посмеивалась и норовила плеснуть в ответ — то ли из мести, то ли из желания послушать чужие звонкие вскрики. Жанна была нема от рождения, и потому её тихий смех был настоящей драгоценностью. Девушки плескались, пока не промокли до нитки, и тогда блондинка подскочила к столу — на кофе она совершенно не обратила внимания и схватилась за свой блокнот с желтоватыми страницами, по которым тут же пошли тёмные разводы. «Вот я и отомстила!» — показала она надпись и коварно улыбнулась. Доминик слегка склонила голову к плечу и недоуменно посмотрела на неё. — Это за что же? Жанна словно бы насупилась и принялась очень воодушевлённо что-то писать. «Мы так быстро ушли, и я не успела загадать желание с монеткой» Красные маки стыда расцвели на щеках Доминик, когда она, прочитав это, уже хотела упасть на колени и извиниться. — А, чёрт… Прости меня, пожалуйста, я не… И пока Доми попыталась подобрать нужные слова, которые вертелись у неё на языке, Жанна резво залезла в свою сумочку и достала оттуда всего лишь одну монетку. Она схватила сконфуженную подругу за запястье, и девушки тут же оказались у фонтана. — Послушай… Если ты загадаешь, чтобы я ушла, то я всё пойму… Я могу, если хочешь, оплачивать все наши походы в кафе… Только, чёрт, прошу, не обижайся! Но казалось, что все её слова пролетают мимо Жанны. Она не сердилась — но огонёк лукавства по-прежнему горел в её золотых, с розовым отливом, глазах, и какая-то хитрая ухмылка озаряла красивое лицо. Она бросила монетку, и Доми зажмурилась. Надпись на блокноте, расплывшаяся от намокших страниц, всё же была читаема. Жанна ткнула блокнотиком прямо в нос Доминик, и та была вынуждена прочитать: «Исполни моё желание, и я тебя прощу» Холодный пот выступил на лбу девушки, но она кивнула. — Что за желание? Жанна внезапно оробела. Щёки у неё покраснели, а взгляд упал куда-то под ноги, словно у монашки. Она отвернулась от Доми и принялась нервно что-то писать, боясь раскрыть своё тайное желание раньше времени. «Можно Я ТЕБЯ поцелую?» — вдруг показала девушка свою надпись, смущаясь и стесняясь. Сперва Доминик подумала, что ей мерещится, мол «Что за детская причуда?», но затем Жанна, не выдержав наплыва чувств, принялась объяснять своё странное желание: Указала на Доминик, на свои губы и состроила милейшую обиженную гримаску. — Хочешь сказать, что… — сбитая с толку Доми начала угадывать. — Я целую тебя? То есть, я всегда беру инициативу? Жанна энергично закивала, и в глазах её что-то засверкало. — И поцеловать меня — твоё желание? — чувствуя, что губы растягивает улыбка, спросила Доминик. В ответ — кивок. Доминик старалась, правда старалась сдержать свой смешок, но получилось плохо — заливистый, он, казалось, наполнил, словно мёд, всё вокруг. И Жанна бы обиделась, если бы подруга не обняла её за талию, не покружилась с ней и не присела на бортик фонтана. Так она смогла смотреть на затейницу снизу вверх, улыбаясь и внимательно рассматривая её лицо своим лисьим взглядом. — Ну что ж… — сладко протянула Доминик. — Раз это твоё желание, то я с удоволь… Но договорить не успела. Жанна прильнула ладонями к её щекам, очертив ноготками острые скулы, и тут же жадным поцелуем впилась в её губы. Неожиданно дерзкая, без доли стеснения, она покусывала губы возлюбленной, скользила руками по её шее и спине. И казалось, будто бы Доминик мысленно посмеивается — вот, развратила бедняжку! — а вместе с тем и поняла, что ей хочется давать Жанне больше свободы. Отдавать ей инициативу, подчиняться ей, и в итоге позволять выпускать ей внутреннего демона, которого она всячески пыталась скрыть за смущёнными улыбками и скромностью. Сузившийся под фонтаном мир теперь принадлежал лишь им: со смехом виолончели, с блестящими кольцами на тонких пальцах, и со всем его счастьем, таящимся в невысказанных словах.