Шумная сестра

Прорывом холодного ветра окно резко распахнулось, заставив находящуюся в этой комнате девушку слегка поежится. [На дворе осень, как никак] Вспоминает девушка и переводит взгляд с окна обратно в документы. Оказывается, у Аогири бумажной волокиты не так уж и мало. «И всю её скинули на меня, чёрт» — это девушку раздражает. Но поделать уже ничего нельзя. Радует лишь то, что завтра она наконец пойдёт на нормальное задание. С шансом не вернуться. Ну и пусть. Кому она нужна? Да никому. И тому, ради кого она тут, тем более. «Какая же я дура» Мысли о нем вновь заполнили голову, мешая думать о "важной" работе в виде писания бумажек. «Засранец ты, Аято» — в который раз она об этом думает? Тоука прикрывает глаза. Наслаждается прохладным ветерком, тишиной и мыслями о брате. Или не совсем наслаждается. Даже если не вспоминать далекое прошлое, сейчас этот парень, ради которого она готова пожертвовать всем, шпыняет её от себя, как какую-то маленькую надоедливую букашку. Хотя, те пару раз, когда он спас её, буквально греют её изнутри. Неправильно как-то греют. — Чёрт, бесит! — прервав мысли, Киришима-старшая ломает карандаш, что держала в руках и откидывает от себя. — Ты как всегда шумная, глупая сестра. * * * Аято всё бесит. Чертовы гули, что окружают его. Чертовы слабые люди, становящиеся его ужином. И чертова старшая слабая, «я защищу тебя, братик», сестра. Не способная помочь себе, она лезет всегда помогать ему. От осознания того, что он творит такую же херню по отношению к ней, он бесится сильнее. Непонятное чувство, появляющееся, когда он видит её, злит. Чувство, когда хочется убить болтающих с ней парней, бесит. До того, что кулаки сжимаются до побелевших костяшек. Желание убивать становится невыносимым и он уходит от греха подальше. — Любовь? — презрительно фыркает Аято и откидывается книгу, в которой описаны некоторые человеческие чувства и взаимоотношения. — Ревность? Какая тупость. Однако вскоре он понимает, что он словно заразился этой тупость. А то, что любит он старшую сестру, ещё большая тупость. «Блять. Как я мог влюбиться в гребаную старшую сестру?!» Становится ещё хуже, когда он понимает, что это чувствует он уже давно. А совсем фигово от осознания того, что, чёрт возьми, это родство вряд ли позволит им быть вместе. *** Неожиданное появление Аято ни капли не испугало девушку. Даже если он пришёл так поздно и так неожиданно. И через окно. — Аято, чёрт бы тебя побрал. Когда до тебя уже дойдёт, что, твою мать, существует дверь?! — этот идиот ведь ей весь пол испачкает грязной обувью. — Иди нахер со своей дверью, — привычно отмахивается он и садится на подоконник. — Одиночество так доканало, что сама с собой заговорила? — слегка презрительная усмешка появилась на его губах. — А тебя ебет? — в последнее время Тоука так груба лишь с ним. Впрочем, если бы к вам каждый день врывались посреди ночи в грязной обуви и доставали, бесили одним своим видом, думаю, вы бы тоже были не в восторге, да? — Судя по всему, тебя как раз не доебали. — Как остроумно. Тоука зло фыркает и её глаза прожигают братца. Если б могла, она взглядом его прибила бы. И плевать, что буквально минуту назад она думала о нем с некой нежностью и теплотой где-то в районе сердца. Повисла гнетущая тишина. Киришимы пялились друг на друга. Тоука словно пытается сделать несколько дыр в нем, желательно, болезненных. А вот Аято с интересом смотрит на неё? Возможно, он заметил пару шрамов на шее и ключице, что видно из-за большеватого выреза. А возможно, его внимание привлекло то, как она одета. Белая футболка чуть просвечивает, от чего видно слегка затвердевшие от прохлады соски. — А лифчик носить не пробовала, глупая сестра? — его губы вновь расползаются в усмешке, на этот раз ехидной. Он скидывает обувь в угол комнаты и спрыгивает на пол, смотря на неё так, словно что-то задумал. — Это моя комната. Хожу как хочу. Нехер тут делать, если что-то не нравится. — Почему же не нравится? Даже очень, — и парень за пару секунд пересекает расстояние между ними. Вжимает её в кресло, положив руку на ключицу. Ей слегка тяжело дышать. Тяжелее дышать становится когда он впивается в её губы грубым поцелуем. Он несдержан, не аккуратен. Но Тоуку это заставляет слегка задрожать. Лишь поцелуй, а она уже слегка возбуждена. Когда язык младшего брата проникает в её ротик, Тоука прикрывает глаза. По коже пробегают мурашки от столь приятных ощущений. Одной рукой приобнимая его за шею, она отвечает на все его "движения" языком. Её тело слишком дрожит, но поделать ничего она с этим не может. Аято сносит крышу. Ей тоже. Чувства, скрываемые ранее, теперь рвутся наружу и сдержать их нет ни сил, ни желания. Хочется лишь продолжения. Вскоре сестра оказывается на кровати. Сверху нависает Аято, тяжело дыша после столь страстного поцелуя. Смотрит в её глаза, словно в свои. Они у них одинаковы, особенно сейчас, когда у обоих они словно покрыты пеленой возбуждения. За новым поцелуем Тоука тянется первой. Пытается взять инициативу в свои руки и на недолгое время он позволяет ей сделать это. Язык девушки проникает в его рот и словно изучает его. Она проводит языком по его нёбу и чувствует, как напрягся парень в попытке сохранить здравый смысл. Руки брата стали блуждать по её телу. Поднявшись от талии к груди, он чуть сжал соски между указательным и большим пальцем, получив в ответ на свои действия её тихие и довольные стоны. А разорвав поцелуй, он припадает губами к левой груди прям через тонкую ткань футболки. Сестра издает нечто похожее на сдавленный стон и закусывает губу. Когда он начинает посасывать сосок, Тоука слегка выгибается, упираясь затылком в матрас, а одну руку запускает в его тёмные волосы и слегка оттягивает их. Все как то слишком быстро и словно нереально. Однако, кого это волнует? Киришима-старшая громко вскрикивает, когда её брат резко прикусывает сосок. Не больно, но слишком неожиданно и приятно. Рука девушки осторожно проводит по груди парня и спускается ниже. Тоука вдруг довольно резко "отрывает" его от себя Аято и тот даже растерян. Неужели посчитала все неправильным и решила прекратить это? Но когда девушка пылко целует его и стаскивает с него куртку, он усмехается, и успокоившись, проводит руками по её бедрам. [Чёрт. На ней даже шорт нет. А если бы кто другой пришёл, а не он?] Её футболка отправляется на пол, к его куртке, и парень довольно улыбается, ибо его сестра без одежды великолепна. — Так не честно, — недовольно ворчит она, смотря на него снизу вверх. — О чем это ты? — она сбивает его с толку. Думать и так тяжело из-за такой близости и её вида. Ещё и ворчание непонятное. — На тебе слишком много одежды. Она вновь отталкивает его так, чтобы он сел. Стягивает футболку и немного зависает. Сглатывает, видя подтянутый торс брата. Поборов небольшой ступор, она проводит пальчиками по прессу и спускается ниже. Брат вздрагивает, когда ее рука неожиданно спускается слишком низко и проводит по вставшиму члену через брюки. — Извращенка, — усмехается он, утягивая Тоуку в поцелуй. Та сразу приоткрывает ротик, позволяя углубить поцелуй. А в отместку за обзывательство успевает его укусить за нижнюю губу. Девушка протяжно стонет, когда брат проводит указательным и средним пальцем по ее промежности. Он повторяет это вновь и вновь, видя, что ей нравится. Она, в свою очередь, продолжает водить рукой по его члену через брюки, хоть ей и не очень удобно. Зато ему нравится. Им обоим очень жарко и даже осенний холодный ветер, попадающий в комнату через открытое окно, никак не может их охладить, хоть немного. Аято разрывает поцелуй, ибо дышать становится тяжело. И немного приведя дыхание в норму, припадает к шее. Сперва глубоко вдыхает, словно пытаясь насладиться её запахом. Её кожа словно насквозь пропитана ароматом кофе. Ощущение, словно и на вкус она будет такой же горькой. А от волос так сильно и приятно пахнет лавандой, что Аято даже удивлен. Это как-то нереально. Не сдержавшись, он лизнул её ключицу, а потом поцеловал то место. «И вправду горькая» Засосы, которые он делает, слишком быстро исчезают и он этому слегка недоволен. Ему хотелось бы, чтобы их могли увидеть все и понять, что его сестра принадлежит лишь ему. Жаль, что у гулей так не получится. — Больше, — тихо шепчет она, через некоторое время. Аято решает в первый раз "сжалиться", и оторвавшись, стал расстёгивать ремень на брюках. Сестра следит за ним, не отводя взгляда. Избавившись от ненужной сейчас одежды, Аято подхватывает её за бедра и пододвигает ближе к себе. Устроившись между её стройных ножек, он резко входит. И совсем не ожидает с её стороны болезненного "ой-ой-ой". Он с удивлением смотрит на то, как она хмурится, закусывает нижнюю губу и сжимает в кулачках простынь так, что костяшки пальцев белеют. — Так.. Я первый? — сперва с нескрываемым удивлением, произносит он, а потом не может сдержать довольной усмешки. — Как видишь, — чуть улыбается Тоука, когда боль постепенно почти проходит. Он не отвечает, лишь начинает двигаться в ней. Сперва осторожно, беспокоясь (неожиданно даже для себя), что ей будет больно. Но слыша её тихие стоны, он успокаивается и позволяет себе наконец ускориться. Острые коготки девушки расцарапывают его плечи. Но на это он просто не обращает внимания. Ибо её стоны — это всё, что он сейчас замечает. То, как она томно тянет его имя, просто сводит его с ума. А она словно замечает это, и специально продолжает. Он сильнее вжимает её в матрас и не сдерживаясь, буквально вдалбливается в неё. В ней так узко и жарко, что он с трудом сдерживает тихий довольный стон. Тоука кончает первой. У неё перед глазами всё резко темнеет и становится слишком приятно. Громкий стон срывается с её губ. - Бра-атик. Он тоже, не сдерживая стон, кончает в неё, войдя как можно глубже. - С-сестра, - неосознанно срывается с его губ тихий шёпот. Он на некоторое время застывает, уткнувшись ей в плечо лбом, и тяжело дышит, прикрывая глаза. На голову опускается её рука и гладит, взъерошивая довольно длинные волосы. Он легко целует её в плечо и выйдя, ложится рядом. Тоука вдруг берет его за руку и переплетает их пальцы. И улыбается, даже слишком счастливо. - Чего довольная такая? - ехидно произносит он, надеясь смутить её, но фиг там. - Того. Мой любимый брат обратил на меня внимание. Да ещё какое. - Извращенка. Да и.. Тебя разве не смущает тот факт, что мы с тобой родственники? - Ни капли. А тебя? - Тоже. - Вот и нечего глупости спрашивать. А вообще. Теперь хоть если и помру, то не девственницей, - она смеётся, хотя тема разговора перешла на не очень то и веселую. - Не помрешь, дурочка. Я иду завтра с тобой. Ясно? Однако, ответа он от неё и не ждал. Ему и все равно, что она скажет. Он то уже все решил. * * * На утро все странно на них смотрят, когда они вместе собираются на задание. А когда Аято перед уходом у всех на глазах целует родную сестру в губы, кто-то вдруг даже свистит. Киришима же получает от сёстры лёгкий подзатыльник, а после оба уходят. И многие успевают услышать. — И все же, глупая сестра, ты такая шумная. — Иди к черту! — Что и требовалось доказать.