Лес мучений

      Твёрдый характер Рена не давал ему сдаться. Парень шёл вперёд не оборачиваясь, ведь это могло сгубить его. Он дышал всё реже и тяжелее…       В жутком небе иногда появлялась тень луны, а земля была пропитана водой. Лес противился человеку, пытавшемуся пройти через него, он хлыстал беспомощного, измученного человека в лицо, сбивал его с ног всеми способами!       До желанного рассвета ещё далеко, ночь только наступила, а держаться было уже невыносимо. Он оглядывается в попытках увидеть выход из леса. Но нет, это не выход, но и не ловушка, вроде. Рен подступает ближе, боясь, что конец настигнет его в эту же секунду. О, чудо! Это светлый дом, смерть ещё не пришла по душу парня.       Он заходит туда, внимательно осматривается. На стенах висит множество портретов, картин, пейзажей, играет чудная музыка. «Что же это за место?» — думал парень. И это стоит в тёмном лесу, внушающем страх почти каждому? Почему не слышно карканья ворон, зловещего дождя и шепота Смерти? Что-то дотронулось до его плеча. Рен резко обернулся, схватив неизвестного за руку. — Кто Вы? — тихо произнёс он. — Не пугайся, здесь тебе не причинят вреда, — человек провёл его в одну из закрытых комнат и отдал ключ Рену. — Это твоё место, здесь тебе понравится. Оставайся сколько хочешь. У нас много таких, как ты.       Эта комната показалась даже лучше, чем тысяча других. Прекрасный уголок со своими картинами, музыкой и рабочим местом. Тёмные стены и белые рамки картин отлично сочетались, звучащий на средней громкости панк-рок хорошо успокаивал, а таинственные пейзажи рисовали другие картины в голове Рена. Сполна насладившись обстановкой, он вышел из комнаты и запер её.       Ему хотелось понять, что же это за место. Парень шёл по коридору, было множество дверей. Там звучала разная музыка, через глазок он видел столько разных стилей. В одну из дверей Рен постучал. Робко стукнул три раза и стал ждать. Раз, два, три, четыре, пять… Дверь открылась, предстала девушка. — Привет, — неуверенно протянула девушка руку для обмена прикосновениями. — Да, — пожал её парень и опомнился, что на приветствие обычно отвечают тем же. — То есть привет! Меня зовут Рен. — Ох, хорошо. Я — Аня, — новая знакомая дружелюбно улыбнулась и пригласила в комнату.       Совершенно другое по стилю и обстановке место. Единственное, что было таким же — стол, на котором располагалось рабочее место. — Я случайно наткнулся на этот дом. Ты знаешь, где мы? — Это храм. Думаю, что ты видел «его», создателя. Он помогает нам. Тебе же тоже предоставили комнату? — она сделала паузу, ожидая моего ответа. — Да. — Извини, больше я не могу тебе сказать. Теперь иди и решай, останешься ли ты.       Рен вышел. Он с самого начала знал ответ на заданную тему. Конечно, Рен мог бы спокойно жить, оставаясь тут, но он не мог! Он… не мог здесь остаться. Будь это упрямство или личная причина, парень бы не остался. Даже до конца ночи.       Из другой комнаты, перед поворотом коридора вышел человек, встречавший его у входа. Тот грустно улыбался, провожая его ко входу. Он провёл здесь всего час.       Рен продолжил свой путь через ужасающий лес. Он думал о том доме. Единственном просвете среди этой тьмы. Он мог умереть этой ночью, но выжил благодаря дому. Спасающий рассвет был не так далеко. Парень пробирался дальше и дальше. Упрямо шел к своей цели. Внезапно опять Рен почувствовал что-то своей спиной. Это был Конец, это была Смерть, Точка невозврата! Из последних сил ему нужно было бежать.       «Придёт рассвет, она отступит! Ты уже проходил через это! Как же тысяча прошлых ночей? Иди! Борись! Сражайся!» — старался он подбодрить сам себя.       Но тьма неумолимо приближалась, шла за ним по пятам. Поскальзываясь на грязи, образованной столкновением воды с неба и землей под ногами, получая царапины, удары, пощёчины от веток, он шёл. Через боль и отчаяние…       Звёзды исчезли, выглянули сначала маленькие, а затем и огромные лучи солнца, затмевающие всё вокруг. Эта долгая ночь сменилась утром. Она отступила, отдав место солнцу, спокойствию. Деверья перестали пытаться пронзить глаза, камни не кидались под ноги, а дождь и тёмное небо не лишали ощущения направления.       Короткие дни и длинные ночи. Дурацкая особенность сия мира. Затем же тогда жить? Ради этих коротких дней? А потом переживать столь изнемогающие ночи? Это не равноценный обмен. Но Рен уже решил, что для него этого достаточно. Он хочет увидеть, как можно большее количество рассветов! Даже закаты! Когда-нибудь выберется из этого леса и закаты почти не будут его пугать. От них останется лишь тень, забвенье. И он шёл… бессчётное, неподдающееся исчислению время. С верой, с надеждой. Шёл утром, днём, вечером. Ночь опять подступала… Подходила со спины. Первый час легко, но потом она начинает тебя одолевать, ранить на живую, на живые раны наносить новые. Не давая ранам стать шрамами. Ранее молодая кипящая кровь, неохотно ползла по венам. Не успевая привести своё количество в норму, она вновь проходила сквозь свежие раны.       Рен падал в грязь, поднимался и шёл, бежал, вновь шёл. Утром он сможет поспать, нужно только выжить вновь. Сегодня гроза ещё сильнее, не видно ни зги. Парень идёт практически на ощупь, какой тут бежать, когда ты глаза от веток закрываешь. Он врезается, пытается обойти, но не выходит, Рен убрал руки от глаз. Это она… Та, что приближалась к нему всё это время. Та, что ранила и калечила, наносила новые и новые увечья.       Парень попятился назад в панике, в ужасе. Жестокая, тихая и холодная, как лёд. Она безумно хватает за руку и валит на грязь, в который уже давно и была вся одежда. В этот момент проблёскивает молния, и Рен видит то, что столь долгое время мучало и преследовало его. Острые зубы в широкой «природной» ухмылке. Именно они впиваются в мизинец парня. Фаланги сначала одной руки летят отдельно от тела. Он кричит, надрывая голос, пронзительно и ужасно. Истерически бьётся в конвульсиях. Только не руки, нет! Не руки! Он хотел бы сказать, но парень лишь кричал. Вторая рука прижата к земле, она собрала под ногтями столько грязи, сколько можно. Полетела кисть.       Она приступила ко второй руке. Медленно и болезненно, подавляя мельчайшие попытки сопротивления, обжёвывала и отрывала плоть. Издали послышался крик. Парень смутно отличил своё имя от глухого стука дождя. Тот парень из дома. Как же сейчас хочется вернуться. Но смысла нет.       Кости чудища отпустили руки Рена, аккуратно легли на шею. — Рен, где ты?! Рен!       Сам Рен пытался глотать воздух. Не получалось. — Рен!       «Я хочу жить, я хочу писать!»       Тучи отступали, наступал рассвет. — Рен, это ты?       Зрачки расширены и направлены к солнцу, жуткая гримаса на лице, открыт рот. Последняя слеза, помешавшись с кровью, стекла по щеке. Повсюду фаланги пальцев, две кисти рук около врывшихся в грязь ног. — Ты шёл, не зная, что лесу нет конца… Ты шёл, думая, что когда-то дойдёшь, но ты не дошёл бы! — кулак стукнул по груди парня. — Прости, что не остановили, прости, что, возможно, забудем, прости, что никогда не поймём.       Он прикрыл глаза упрямцу, что хотел пробиться, что хотел добраться, что не хотел разбиться на середине бесконечности пути.       Он ушёл обратно в дом, что на стоит на пути том, где не слышен жуткий гром, где не забрызгано ничто дождём, идущим тёмными ночами.