Слава Слышащей!

      Что есть красота? Блеск бриллиантов и золота или же рассвет в месяц Начала Морозов? Северное сияние или милосердие и доброе сердце? Или же, как говорит Цицерон, кровь на обнаженном клинке? Деметра со вздохом отложила гребень. Этот мальчик утверждает, что красота – это она. Просто воплощение всего прекрасного в Империи. И локоны ее подобны солнцу, и глаза словно звезды, и прочее, прочее… юный посвященный Темного Братства сидел в другом конце зала под витражом, изображающим Отца Ужаса, крутя в руках кружку с элем. Черные несколько раскосые глаза, нос с горбинкой, тонкие губы. Видимо, в роду у парнишки были данмеры. Он жадно шарил взглядом по бретонке, но стоило ему поймать взгляд искристо–серых глаз, чуть мерцающих в полумраке убежища, поспешно отворачивался и краснел, кусая губы. Слышащая усмехнулась. Такие они забавные… каждый раз, когда кровь приливает к его щекам и учащается пульс, терпкий мускусный запах в комнате усиливается и приторной сладостью оседает на языке. Довакин облизнула губы, жадно вдыхая земляной, чуть горьковатый природный аромат юноши. Хм, чуяла она и повкуснее… - Еще вина, Слышащая? – бархатный голос Назира с легкой долей ехидства прозвучал над головой магессы, обжигающе горячие пальцы редгарда вложили в ее ладони кубок с кроваво–красным вином. - Или ты бы хотела… несколько иного алого? - Нет, - бретонка качнула головой. Отблески огня и свечей играли на ее золотистых волосах и на матово–молочной коже, - я, пожалуй, пойду… отдыхать, - роскошная кровать, устланная медвежьими и лисьими шкурами, куда предпочтительнее, чем узкие гробы. Вампирша поднялась на ноги, расправляя складки на темно–лиловом бархате ее платья. - Доброй ночи. Всем… - Доброй ночи, - меланхолично откликнулся Назир, - да ниспошлет тебе Господин Пустоты приятных снов. - Сладких снов, - хихикнула Бабетта, озорно подмигивая. Послушники неровным хором восхищений и пожеланий проводили Деметру ко сну. Можно подумать, их пустые словечки что–то решают. Разве может быть сон убийцы быть сладким? Тихим, безмятежным, как у жрицы Мары… а Слышащая спала без снов. Убаюкивала себя воспоминаниями, радостными и греющими душу, и проваливалась в темную бездну. Летела, летела все глубже во тьму, мягкую, зыбкую, полную слабых криков, пока не просыпалась, будто бы от страха. Тело звенело от напряжения, во рту – горький привкус, а отросшие клыки царапали губу. Но все ее страхи и сомнения, вся кровь, что окропила руки Драконорожденной, осталась там, в густом мраке ее снов… так пусть там и остается… - Слышащая… - нерешительный, робкий голос эхом отражается от каменных стен. Тот самый юноша, пишущий ради нее любовные поэмы да с обожанием взирающий в общем зале, нервно топтался на пороге ее покоев. Да, в среди его предков точно были эльфы – уши слишком вытянуты и остры. - Слышащая, я… позволь… - Позволить что? – глупое, наивное дитя, разве не знает, что все написано у него на лице? Разве не знает, что магесса замужем? Деметра покрутила на указательном пальце простое золотое кольцо, окутанное чуть заметным зеленоватым сиянием. Брак свят. Даже для вампиров. И все же… устоять очень сложно. Особенно, когда внутренности опаляет голодом, а заинедевелая от вируса вампиризма кровь буквально кипит, требуя, распаляя желание. - Слышащая, я… - этот свистящий, подобострастный шепот начинает изрядно раздражать. Для мужа, для Онмунда, который сейчас в Коллегии магов, бретонка - женщина. Как и все северяне, ее маг относится несколько собственнически, а этот посвященный… да и Цицерон… они будут рады, если Слышащая просто решит вытереть о них ноги. Хранитель во время их странствий терпит унижения и грубости, однако продолжает слепо обожать ту, что удостоилась чести слышать голос Матушки. Те же самые чувства сейчас отражаются в черных глазах ее юного брата. - Я… преклоняюсь перед тобой… вами, - он тяжело сглотнул. Биение сердце ускорилось. - Мое имя Донар. Могу ли я… служить Слышащей?       Служи. Служи своими мыслями, своими руками и талантами, служи всей своей сущностью… Матери Ночи и Ситису. За преклонение перед Деметрой они не отметят его своей благодарностью. Но бог и матушка так далеки… дальше, чем чертоги Совнгарда. А бретонка рядом. И она… красива. Она голодна.       Холодные от волнения пальцы невесомо касались не менее холодной гладкой кожи на стройной спине Довакин, когда Донар торопливо распускал шнуровку ее платья. Бархат, лаская, расходился в стороны, обнажая стройное соблазнительное тело магессы. Когда платье упало на пол к ее ногам, юноша подхватил ее на руки. Послушник дрожал от возбуждения и нетерпения, от осознания того, что Слышащая Темного Братства отдает свое предпочтение именно ему. Бледно–розовые губы бретонки тронула скупая улыбка. Дурачок, ты просто средство утоления голода. Еда, мясо, не более. Но в одурманенной головке Донара едва ли промелькнет такая мысль – юноша жадно шарил руками по ее груди и бедрам, тяжело дыша и покрывая неумелыми поцелуями шею блондинки. Девушка невольно поморщилась, но все же обняла его за шею. Она ожидала нечто большее, чем просто влюбленный паренек, обученный трактирными шлюхами. Деметра могла его оттолкнуть, она хотела отстраниться, но когда сухие горячие губы сомкнулись на ее соске, а кончик языка обвел его контуры, Драконорожденная заурчала и выгнула спину. Знакомая сладость волнами растекалась по телу Деметры, опьяняя и кружа голову… но не настолько, чтобы совсем уж раствориться в ласках этого юнца–полукровки. Он лишь развлекает ее, не более. Донар с трудом оторвался от ее груди, однако, не переставая массировать их отчего–то неловкими пальцами, принялся прокладывать дорожку поцелуев вниз, к животу Слышащей. К животу, где мог бы зреть ее с Онмундом ребенок… магесса запустила пальцы в смоляные волосы юноши, запрокидывая голову, когда губы Донара заскользили по внутренней стороне бедра Довакин, его ладони легли на ягодицы бретонки, гладя и лаская. Деметра тихо всхлипнула, невольно подавшись навстречу ассасину. Жар, сладкий, томительный, почти болезненный, начал скапливаться внизу живота, Донар примкнул к наиболее чувствительно плоти девушки, крепко удерживая ее за бедра. Черные матовые глаза алчно следили за каждым ее вздохом, каждым движением. Деметра захлебывалась стонами, представляя на месте этой игрушки Онмунда, извивалась на мягких шкурах, вцепившись в его жесткие волосы и раздирая ногтями кожу. Поднимающаяся волна наслаждения, запах крови и желания вырвались из груди бретонки голодным рычанием, ласки паренька становились все острее и острее, к женскому аромату Довакин прибавился запах его желания. Ассасин ублажает себя сам? Как… предусмотрительно. Тело вампирши изогнулась дугой, с приоткрытых губ сорвался протяжный громкий стон, и наслаждение хлынуло на нее подобно лавине, сметая все на своем пути и накрывая бретонку с головой. Обессиленная, Деметра откинулась на шкуры, прикрыв глаза, но попытка Донара развести ее колени в стороны заставила ее поднять веки серебристо–серых глаз. Парнишка давился слюной, а глаза горели похотью. - Слышащая… - пьяно выдохнул он, пытаясь перевернуть девушку на живот. Все его милое очарование пропало, теперь над ней стоял и сопел обычный похотливый мужик, коих полно в Тамриэле. А такие годны лишь для одного… ловко вывернувшись из потных рук Донара, магесса прижала его к кровати. Юноша охнул, удивленный и напуганный ее неожиданной силой. Озорной сквозняк мазнул по обнаженным плечам Драконорожденной, потрепав ее волосы и задув свечи. Глаза Донара расширились, когда очи Деметры засверкали в темноте расплавленным серебром. - Страшно тебе, мальчик? – проворковала она, осторожно касаясь ноготками бьющейся на шее ассасина жилки. Пульс истерично бился под смуглой нежной кожей. Донар не ответил. Наполовину раздетый, без рубашки и со спущенными бриджами да в сапогах он смотрелся смешно и нелепо. Но был хорош. Плечи, руки и грудь бугрились мышцами, горошины сосков чуть кольнули ладонь Деметры, когда она провела по ним рукой. От страха у юнца пыла поубавилось, сквозь мускусный аромат вожделения теперь явно пробивался страх, тисками сковавший паренька. Он попытался улыбнуться, но его лицо лишь исказила гримаса. - Сколько женщин у тебя было до меня? - Я?.. у меня… Слышащая, молю… - Отвечай! – горячо выдохнула Деметра, прикусывая его нижнюю губу. Юноша тонко взвизгнул, кровь брызнула ей на язык. Девушка облизнулась, закатывая глаза. Божественно! Сладкая от похоти и горькая от страха, кровь Донара поистине была нектаром. - Не… немного. Карита из «Пика ветров»… и другие… - его скулеж изрядно выводил из себя. Разве это ассасин Темного Братства?! Слабый, трусливый, теряющий голову из–за женщины, пусть даже такой, как благословленная Акатошем. Мерцающие глаза блондинки сузились. - Кто ты такой? – прошептала она, наклоняясь к его лицу. - Что тебе нужно? - Я… - Донар слабо забился под ней, - я хочу служить Матери Ночи… и… и Отцу Ужаса. Прошу, Слышащая… верь мне, - он шмыгнул носом, нежно поглаживая бедро Довакин в надежде усыпить ее бдительность. Девушка оседлала его грудь и откинула волосы на спину. - Хорошо, я тебе верю. Ты продолжишь служить Отцу Ужаса. Но сначала… послужишь мне! – с глухим рыком блондинка дернула его за волосы, вынуждая запрокинуть голову и обнажить шею. Юноша хрипло закричал, когда клыки впились в его плоть, а горячая пряная кровь щедро хлынула из ранок как вино из бутыли. Он попытался оттолкнуть Деметру, вырваться из ее стальных объятий, но магичка со смехом прижала его к шкурам. Глупец, неужто надеешься вырваться?.. юноше не кричал, лишь хрипел, и алые струйки, сочившиеся по подбородку вампирши, шее и груди посвященного, стекала по их телам на мягкие шкуры. Капли терялись в густом мехе, застывали багровыми разводами на телах Довакин и паренька–полукровки… насытившись, бретонка жадно хватала ртом прохладный, несколько затхлый воздух убежища. Кровь скатывалась с ее губ, скользя и повторяя контуры точеных черт бретонки. Донар, по–прежнему лежа под ней, слабо стонал, прижимая ладони к ране. Жив, хоть и не невредим. Если поторопится, то к утру от следов трапезы Слышащей не останется и следа. Как и от его гордости. Он мелко вздрагивал, тонко завывая на одной ноте. Девушка соскользнула с него, с наслаждением потягиваясь, по–кошачьи выгибая спину. По телу растекалась прохладная сытая слабость. - А теперь ступай, - повелительно бросила она, - остаток ночи я проведу в одиночестве, - но юноша не пошевелился. Продолжая пялиться в темный потолок, истекая кровью. Деметра нахмурилась и бросила на него недовольный взгляд через плечо. - Ты что, оглох?! Я сказала, пошел вон!       Медленно, с трудом ассасин сел на постели. Путаясь в собственных ногах и спущенной одежде, он принялся одеваться. - Не трудись прикрываться, тебя все равно никто не увидит, - блондинка облизнула окровавленные пальцы. Что–то с ним явно не так… ее братья и сестры многого повидали и явно не от хорошей жизни пришли сюда… кто этот сосунок? – Утром я с тобой побеседую. - Да, - слабо откликнулся Донар, направляясь к двери и оставляя за собой кровавый след. На пороге он обернулся, пронзив Деметру ненавидящим взглядом, и криво усмехнулся. - Слава Слышащей!..

***

      Тело юноши нашли ранним утром стражники Данстара за городом в зарослях снежноягодника. Бедняге перерезали горло, практически отделив голову от тела, однако вещи убитого остались нетронуты – и эльфийский кинжал, и амулет Кинарет, и три зачарованных золотых кольца. Стоя за толпой зевак, Деметра равнодушно взирала на тело Донара, лежащего на алом от крови снегу. Черные мертвые глаза казались пустыми провалами, дырами на некогда привлекательном лице. - Я все проверил, Слышащая, - пробормотал Назир, поглаживая рукоять своего скимитара, - наше юное дарование частенько видели в компании подозрительных личностей. - Неужели? – холодно обронила бретонка. И для шпиона он как – то… мягковат. Хотя, если вспомнить панический ужас людей пред вампирами, то стоит возблагодарить Отца Хаоса, за то, что мальчик не обделался от страха и не испачкал ее постель. Снежинки, кружась, опускались на взбудораженный жестоким убийством город, укрывая невесомой белой шалью и крыши домов, и корабли, дремлющие в доках, и растревоженных горожан. Снежные хлопья оседали на ресницы Деметры и не таяли, от легкого морозца ее лицо казалось вылепленным из снега, а глаза – словно черная морская вода, облаченная толстой ледяной броней. - Имперцы? - Может, и они. А могут быть и талморцы. Темное Братство снова на коне, и все благодаря тебе, - редгард скрестил руки на груди, - известная личность и красавица, каких свет еще не видывал, - Довакин с улыбкой приняла от него эту грубую, но все же милую лесть. - Не мудрено, что тобой заинтересовались. Ладно… идем, Слышащая, - снег захрустел под сапогами Назира. Деметра последовала за ним, но вдруг резко обернулась. Тело ее мимолетного развлечения стражники заворачивали в мешковину. Серые глаза магессы отыскали в толпе до боли знакомое широко улыбающееся лицо. Цицерон стоял в первых рядах любопытных и жадностью смотрел на кровавые пятна на искристо–белом снегу, ласково поглаживая лезвие эбонитового кинжала. Встретившись глазами со Слышащей, шут приветливо кивнул и много значительно покосился на труп, который рослый норд, отдуваясь, волок к местному кладбищу. Девушка хихикнула, ее смех мгновенно впитался в глухую толщу маски драконьего жреца, павшего от ее руки. Пусть Донар сейчас в царстве Ситиса, убит он был во славу Слышащей…