***
Кабинет в доме уже не такой, как когда-то. Не прохладно, а холодно, не спокойно, а устрашающе — все совсем чужое, вовсе не такое, как когда-то. Близнецы стоят перед ним, держа в руках несколько учебников. Гакуши до побеления пальцев сжимает книгу, стараясь спрятать лицо в локонах длинных волос. Директор хмыкает, понимая причину того, почему дочь не зачесывает волосы даже летом. Страх бьет по душе новой волной, стоит отцу сделать хоть какое-то движение. — Асано-чан, ты отстаешь по учебе. Если продолжишь в таком же духе, то твой общий балл упадет. — Гакухо говорит сухо, почти не отрываясь от бумаг. Девочка поджимает губы, склоняя голову еще ниже. Конечно же, обхватывает руками, стараясь отгородить себя от атмосферы вокруг. Как жаль, что на нее можно повлиять только в случае, если задавишь страхом. Будь у него выбор, Гакухо бы проигнорировал этот метод, но если ради их силы нужно пойти на жертвы, то он готов это сделать. Гакушу криво улыбается, смотря на него. Ненавидит ли он отца? Нет. Без Гакуши их отношения были бы, наверное, как между учителем и учеником — ничего близкого, ничего особенного, равнодушие и разговоры об уроках, но наличие сестры вносит корректировки. Злится ли Асано-младший? Невероятно. Он мальчик, пускай, он перенесет больше, но как отец может так давить на сестру? Засовывает руки в карманы. Отец, за это ты будешь сидеть у него на цепи, как пес. — Простите. — голос дрожит. Страшно, страшно, страшно. Отец не говорит ничего ужасного, но один его тон заставляет сердце бешено стучать. Он ее пугает. — Если ты извиняешься, то почему я не вижу в твоих глазах пожирающее тебя разочарование в себе? — улыбается так притворно, а в глазах мелькает насмешка. У девочки перехватывает дыхание от страха. Пожирающее ее разочарование? Неужели именно такой должна быть цена небольшой ошибки? Будто через вату слышит, что отец хвалит Гакушу, но совсем не по-отцовски. Глаза расширяются от ужаса. Это похвала довольного учителя, который и так знал, что его ученик станет лучшим на экзаменах. Когда он проходит мимо, она почти автоматически отходит в противоположную от него сторону. «Боится, держит дистанцию» — Гакухо читает их чувства даже по незначительным и почти незаметным движениям. Глупые дети, будьте менее очевидными, иначе кто-то использует это. Как только дверь прикрывается, Гакуши будто бы приходит в сознание. На душе горько. Поддаваясь порыву, бежит за ним. Девочка лишь краем уха слышит, что брат пытается ей что-то сказать. От неожиданности Гакушу отступает назад. Видя его, не думает ни о холодном дожде, ни о чем-либо другом. Рушит дистанцию между ними, сжимает ладонь Гакухо так, как когда-то в детстве. Асано-старший замирает у самой машины, чувствуя, что дочь держит его за руку. Скользит по ней взглядом. У Ши нет зонтика. — Папа, почему ты так с нами поступаешь? — в конце голос все же срывается на легкий крик. Дыхание сбилось от того, что она слишком спешила за отцом. Дождь стекает по лицу, волосам и одежде, заставляя ее содрогаться от холода. Глупая, ты простынешь. Почему ты так плачешь? Насколько ему тяжело на это смотреть. Его лицо все еще непроницаемо. — Асано-чан, это невоспитанно. Девочки не должны так кричать, — поворачивает голову, открывая дверь машины. Его ладонь выскальзывает из ее рук, оставляя за собой одну лишь пустоту. После этого она определенно перегорит своей надеждой, — Иди в дом. Если ты заболеешь, то точно не сможешь подтянуть оценки. Ее губы дрогнули. Невоспитанно? Оценки? Ему действительно важно лишь это? С трудом сдерживает себя от того, чтобы не рухнуть на колени. Тело будто лишается всей силы. Опускает голову, поджимая губы. Девочка чувствует на плече руку брата, уводящего ее в дом. Он подставляет свой зонтик, пусть большого смысла от этого уже и нет. Переводит мутный взгляд на Гакушу, заставляя его вздрогнуть от него. Брат, абсолютно верно, этого человека не изменить обратно. Когда отец уезжает, по ее лицу уже бегут дорожки слез. Смотрит в след, видя лишь размытые пятна. В груди разливается яростное чувство обиды с оттенком злости. Оно захлестывает, разрывает изнутри, режет по сердцу и мешает дышать. Гакуши чувствует, что это убивает ее изнутри, эти чувства невозможно достать руками. Больно, слишком больно. В ушах стучит, внутренности будто бы выворачивает от волнения, руки дрожат, а ноги подкашиваются. Хочется упасть и просто обхватить себя руками, спрятаться от всего мира и не видеть больше никого. Хочется кричать и биться в истерике, но силы резко пропали. Слезы идут сами по себе. Девочка прикладывает ладонь к лицу, стараясь убрать мокрые дорожки, но глаза абсолютно не слушаются. Гакухо устало прикрывает глаза. Вот и сломалась.***
Забавно, но именно это и было их последней встречей до этого года. Сожалеет ли? Может быть. Как Гакухо уже и отмечал, он совершал мало ошибок, но все они были ужасными. Хмыкает. Если бы Асано поступил иначе, это было бы разрушение всех его прежних действий, его философии и системы. У всего есть цена, есть она и в его философии. Это определенно самая большая жертва, на которую он неосознанно пошел. Даже сам Гакухо не ожидал такого конца, как нелепо. Перед глазами одно за другим мелькали следующие события. Поиск Ши, тусклый взгляд сына, который он увидел первый раз в своей жизни, Дороти Фитчер и отсутствие выбора перед ее предложением — председатель помнит это так, будто все произошло вчера. Лишь эмоции от этого стерлись под напором времени. Внимание привлекает салют. Верно, сегодня же последний день лета. Уже какой год в этот день запускают фейерверки. На лице мелькает ухмылка. Удивительно, когда-то он встречал их совсем не сам. Юко, смотришь ли и ты за этим праздником?***
— Я приготовила тебе чай. — Юко улыбается, ставя небольшой поднос прямо перед ним. Наливает его так, как умеет только она. Насколько Гакухо помнит, когда-то это считалось искусством. Нет, не так. Он уверен, что даже такая обычная вещь — самое настоящее искусство, если это делает его жена. Звезд не видно, но они ему не нужны. Страшно признаться самому себе, что он настолько зависим от своей Юко. Они поженились всего месяц назад. Верно, теперь они официально связаны узами брака. Осматривая золотое кольцо, женщина чувствует, что ее сердце колотит от дикой радости. Миссис Асано хочет от него детей. Миссис Асано хочет быть с ним до самой смерти, поддерживая и охраняя его счастье. Сейчас она тонет в нежности объятий мужа, переплетая их пальцы. Они поженились довольно рано по меркам Японии, но их это не волнует. Гакухо не наивный запутанный подросток, он знает, что хочет разделить с ней свою вечность. Гладит плечи Юко, чувствуя, что она улыбается. — Ну же, сегодня последний день лета. Я слышала, у вас в его честь запускаются удивительные фейерверки. — подводит его ближе к краю, немного всплескивая руками. Она почти плавится от тепла мужа. Рукой девушка сжимает подвеску в виде солнца, задыхаясь в собственном счастье. Гакухо, её милый Гакухо. Целует его сладко и нежно, совершенно не желая отрываться от губ мужчины. Её руки теплые, она пахнет выпечкой и, он уверен, их будущим домом. Юко, ты всегда выглядишь такой слабой, что сводит дыхание. Зарывается носом в ее волосы, прижимая к себе. Где-то в небе танцуют разноцветные огоньки праздничного фейерверка.