Нежно и трепетно

- За что ты меня любишь, Чимин? - спрашивает Юнги и смотрит внимательно, ожидая ответа. Чимин стопорится. Он давно ждал этого вопроса на самом деле, ведь любой «любимый» человек желает хоть раз услышать, что же в нём такого хорошего. Кто-то это делает, чтобы потешить самолюбие, кто-то - чтобы услышать лишний раз приятные слова. Но с Юнги Чимин вообще-то не встречается, Чимин просто крутится и вертится рядом, бросая влюблённые взгляды и растягивая губы в улыбку каждый раз, когда Юнги обращает на него своё внимание. И тут такой серьёзный вопрос. С учётом того, что Пак никаких признаний не делал, а лишь втайне томно вздыхал и лелеял мечту однажды взять свою «любовь» за руку, переплетая пальцы, остаётся лишь удивиться внимательности Юнги. Чимин не был уверен, так ли он очевиден в своих поползновениях, но разве нельзя было принять его поведение за обычное желание стать ближе, стать самым лучшим другом, незаменимым? Как бы там ни было, а Юнги нервно дёргает бровью, давая понять, что ждёт ответа. А Чимин теряется. Что можно ответить на подобный вопрос с учётом их отношений? Начать ли с внешности? Юнги красивый, очень красивый. У него тёмные волосы, оттеняющие бледность кожи, выразительные глаза, похожие на две аккуратные запятые, небольшой нос и лёгкая пухлость щёк. При этом из-за худобы торчат скулы, линия подбородка чёткая, резкая, но всё это сглаживает мягкая тёплая кожа. А губы? Губы Юнги могли бы принадлежать какой-нибудь девчонке. Аккуратные, пухлая верхняя губа, более узкая нижняя. Когда они пересыхают, то становятся приятного светло-розового оттенка с ещё более светлым цветом в мелких губных складках. Откуда Чимин знает такие подробности? Он, как и любой безответно влюблённый, много раз рассматривал старшего, когда тот не видел или делал вид, что не замечает на себе изучающего взгляда. Эти губы похожи на те, что принадлежат фарфоровым шарнирным куклам, и Чимин порой позволял себе в робких фантазиях представлять, как касался бы их в трепетном поцелуе. Лёгком, как порхание бабочки, подхватываемой порывами ветра. Вот только картинка обычно портилась, потому что у самого Чимина губищи напоминали пельмени, как один раз метко и колко выразился Чонгук. Интересно, этот вредный мелкий кроль вообще знает, что у людей из-за его гадких комментариев комплексы появляются? Гадёныш. - Чимин? В голосе Юнги нетерпение, и Чимин нервно ёрзает на стуле. Нет, наверное, о внешности говорить глупо, потому что пусть Мин и красив, но парень его не за лицо полюбил, а за… А за что? Может быть за его голос? Приятный бархатный голос средней тональности, срывающийся на писклявые высокие ноты во время вскриков ликования или короткого забавного смеха или на шипение во время раздражения и злости. Порой, если Юнги лениво говорить, а его жестов не понимают, он говорит крайне медленно, растягивает каждый слог, будто немного пьян. И это приводит Чимина в восторг, потому что «ворчание» старшего всегда видится и слышится ему умилительным. Есть в этом что-то уютное, домашнее, когда Юнги кутается в огромную для него, но тёплую и удобную толстовку, натягивает на озябшие пальцы длинные рукава и ворчит, бубнит, матерится себе под нос. Чимин едва сдерживается в такие моменты, чтобы не обнять старшего со спины, крепко-крепко прижимая к себе, чтобы почувствовать его тепло, податливость тела, аромат кожи, шампуня или хотя бы одеколона, что зависит от расстояния меж телами. «Но это слишком смелые мечты», - одёргивает себя Чимин и растерянно смотрит на свою кружку с кофе. А может быть он любит Юнги за заботу? Мин может сколько угодно ворчать и отталкивать от себя окружающих, но как только у кого-то случается беда, старший тут же рядом с платком для слёз и соплей, с шоколадом или алкоголем в зависимости от того, кто нюни распустил, с парочкой советов или крепких подзатыльников, чтобы привести в чувства. И, но это, возможно, Чимину только кажется, Юнги к нему всегда относился с повышенным вниманием, проявляя намного больше положительных, нежели отрицательных эмоций. Даже если проблема Чимина была незначительной в чужих глазах, даже если состояние его здоровья тянуло отметку на «отлежаться день в постели, но в целом жопа с тобой сделается», Мин всё равно оказывал всю поддержку, которую мог. Он утешал и обнимал за плечи, нашёптывая, что всё наладится. Если Чимин болел, Юнги следил, чтобы никто не мешал ему спать, приносил горячий чай и даже, если в доме не было чего-нибудь вкусного, без лишних пинков шёл в магазин, чтобы после порадовать своего донсэна чем-нибудь вкусненьким. Выработка эндорфинов ведь тоже здорово помогает лечиться от болезней. «Но это не то, за что можно любить, мы ведь все друг о друге заботимся», - проскальзывает очередная мысль. Но тогда за что? Может быть, за любовь старшего ко сну? Об этой любви действительно можно писать романы или где там ещё про неземные чувства, которые пройдут сквозь века и все трудности? Чимин хотел бы, чтобы если когда-нибудь Юнги ответит на его чувства, о чём он порой так же тайно мечтал, как и о поцелуях, сила их чувств была бы такой же, как любовь Мина ко сну, если не больше. Или Пак любит парня за его любовь к мягким игрушкам, в особенности - к Кумамонам любого вида? Толстовки с изображением сатанинского мишки, блокноты, ручки с колпачками в виде головы этого существа, брелок для ключей, огромный плюшевый Кумамон, сидящий обычно на постели Юнги, куча маленьких пластиковых фигурок везде, где место есть. Особенно, в студии, где Мин проводит большую часть времени. Это же так… Мило? Необычно для свэгового парня? Для крутого рэпера, матерящегося в своих текстах через каждое третье слово? Внутренняя девчонка Чимина однажды чуть не вырвалась на свободу, чтобы громко запищать, когда на одном из фансайнов фанатка подарила Юнги толстовку с капюшоном-мордочкой Кумамона, которую тот тут же надел, начиная милашничать и дарить девчонке, попавшей в яблочко с подарком, лучезарные сладкие улыбки. «Тогда у него были мятные волосы, а у меня - рыжие. Мы так прекрасно дополняли друг друга», - тяжкий вздох, вырвавшийся из груди. Наверное, это всё не то. Но что тогда? Красота, ум, голос, милые привычки, внимательность и тщательно скрываемая доброта, которая так и грозилась постоянно выйти из-под контроля Юнги, который держался за образ сурового парня, который в случае чего первый отвесит пиздюлей за провинность или шалость. Любить за талант, наверное, странно? Но Чимин, несомненно, уважает чужой труд, упорство, желание создавать что-то новое, невообразимо крутое. Что-то, что покорит сердца людей, зацепит их. Не важно, текст это песни или музыка, партия скрипки в которой заставит фанаток рыдать, больше чувствуя сердцем тоску рэпера, чем понимая её по словам песни. Экспрессия на сцене, бурлящая энергия и потеря контроля над собственным телом, когда Юнги в порыве эмоций хотел так много всего выразить, что не контролировал ни движения, ни жесты, ни взгляды. Раньше Чимину казалась странным привычка рэпера приседать на сцене, словно он пружинка. Намджун всегда выступал на пафосе, Хосок руками размахивал, но Юнги просто пружинкой дёргался по всей сцене. Чимину даже казалось, что будь тот менее сдержанным, то и вовсе бы запрыгал по сцене, потому что когда чувства, когда экстаз переполняет, плевать уже на то, как ты выглядишь в чьих-то глазах. «А ведь я впервые действительно задумался о том, что чувствую, когда чуть не задохнулся от восхищения во время зачитки хёном его партии в «Сайфер»», - вспоминает Чимин и против воли алеет щеками. Ну, что он мог поделать? Да, он немножко маленькая фанаточка. Все считают, что нет никого, кто бы любил «Сайфер» больше, чем Тэхён. Может быть и так, но никто не любит партии Юнги сильнее, чем Чимин. Мин всегда зачитывает их по-разному. Когда-то начинает небрежно, когда-то агрессивно, когда-то словно лениво. Порой слова чёткие, порой - слегка смазанные, но неизменно после идёт колкий словесный взрыв и неизменные смешные полуприседания, во время которых Юнги выглядит настолько же нелепо, настолько и невероятно круто и горячо. Но за это ведь тоже нельзя любить, да? - Понимаю, ты растерян, но давай быстрее, - недовольно тянет Юнги и подаётся вперёд. Чимин смотрит на него действительно растерянно, потому что не ожидал вопроса, потому что чужая прямолинейность с толку сбивает. Нет смущения, хочется наконец-то рассказать о чувствах, пояснить всё, но в горле комок, а в голове пустота. Как словами объяснишь всё то, что чувствуешь? Была бы другая ситуация, Чимин бы отмазался пикаперскими фразочками старпёрского поколения или шуточкой Сокджина, но ситуация слишком… Просто слишком. За что Чимин любит Юнги? За его голос и улыбку, за его взгляды и касания, за его поддержку и присутствие рядом, за его красоту и ум, за его талант, за его милые привычки и вкусовые предпочтения. Чимин любит Юнги за всё то светлое, что старший вызывает в его душе одним лишь своим существованием. Да, Чимин любит Юнги даже просто за то, что тот существует. Сколько раз Пак мысленно благодарил родителей Юнги за то, что те подарили ему такое чудо? Ну, не совсем ему, но всё же. Чимин любит Юнги за его эфемерную хрупкость, за его ворчание и сонные взгляды утром из-под нахмуренных бровей, любит за то, что старшего всегда так приятно обнимать. Мин Юнги, уставший после тренировки или выступления, редко сопротивляется и позволяет обнять себя со спины, откидывая голову на чужое плечо и обычно устало, но счастливо улыбаясь. Позволял старший себе такие вольности только с Чимином, и это тоже повод любить его за какое-то странное непонятное доверие. Просто Юнги знает, что рядом с Чимином всегда спокойно и удобно, Пак не будет дёргать лишний раз, а потому и доверяет ему свою усталую тушку. И за это Чимин его любит. Кажется, парень вообще любит своего невероятного хёна за всё. Вот только как это выразить словами? На деле Чимин бы с радостью просто крепко обнял Юнги, а после сладко поцеловал, но это только мечты, а Юнги уже теряет остатки терпения, и Чимину надо сказать хоть что-нибудь, поэтому Пак просто… - Ну… Ты прикольный, хён. … ляпает какую-то хрень. Юнги явно не этого ожидал, судя по потухшему взгляду. Какое-то время он смотрит на превратившегося в побитого щеночка Чимина, который губы за секунду почти в кровь изжевал, а после громко фыркает и поднимается, покидая кухню. Чимин растерянно смотрит ему вслед, переводит взгляд на кружку с недопитым кофе старшего, а после скулит громко и со всей дури прикладывается лбом о столешницу. Прикольный? Прикольный?! Какой ещё, блять, прикольный?! - Ты идиот, Пак Чимин! Ты просрал возможность всей своей жизни! - всё повторяет парень, находясь на грани того, чтобы позорно разреветься, и бьётся лбом о столешницу всё сильнее и сильнее, отчего точно останется шишка. - Но что я мог сказать? Что люблю его настолько сильно, что однажды чуть не отправил его матери сообщение с благодарностью за его рождение?! - Да, это было бы действительно слишком. Голос за спиной раздаётся совершенно неожиданно, и Чимин подскакивает на месте, оборачиваясь резко. Юнги стоит на пороге, явственно пытаясь удержать отчуждённость на лице, но губы его дрожат от едва сдерживаемого смеха. На парне тёплая толстовка поверх футболки, которой до этого не было, и Мин привычным жестом натягивает рукава на пальцы. - Вообще-то я просто замёрз и решил одеться нормально перед тем, как начну тебя пытать, но кто бы мог подумать, что… Договорить Юнги не успевает, потому что Чимин громко хлюпает носом и с жалобным «хён» подрывается с места, повисая на чужой шее. Крепко обняв Юнги, как всегда и мечтал, Чимин утыкается ему в шею и принимается сбивчиво перечислять всё то, что крутилось в голове, и плевать, глупо всё это звучало или нет. Но Юнги не особо-то слушал на самом деле, обнимая парня в ответ и в глубине души кайфуя от того, что наконец-то всё разрешилось. Чимин ведь ему тоже нравился, а теперь это растрёпанное чудо в его руках. Почему Мин не сделал первый шаг? Не один Чимин здесь переживал и волновался, а Юнги ещё любил себя накручивать, а потому боялся, что просто принимает желаемое за действительность. Не хотелось потерять то, что уже было, потому Мин и выбрал путь выбивания принудительного признания. Да, метод так себе, но зато какой результат. Чимин счастлив, Юнги тоже. Хэппи Энд.

|End|