***
— Сехун-а, — тянет старший и обнимает парня со спины, прижимаясь всем телом, отдавая всё своё тепло слишком замерзшему засранцу, который стоял у открытого окна и курил. Пак нежно целует О в плечо, — Я люблю тебя. Веришь мне? Сехун верит. Он не шевелится, принимая тепло от слишком близко прижавшегося сзади. Он никогда не поймет этих чувств, никогда не сможет жить, как нормальные люди. Ему просто этого не дано. Такое бывает. Или, возможно, О даже не пробовал? Се очень жаль, что самый замечательный человек на свете влюбился именно в него. Все, кто влюблялся в парня — страдали. Было ли Сехуну жалко всех тех? Нет. Но Пак Чанёля ему было действительно жаль. Без показухи, без лжи. Младшему обидно за него и за его судьбу, которая насмехается и издевается над ним, но Се старается помочь, старается исправить то, к чему он идёт, поэтому снова пытается вырваться из объятий, заставить Чана разлюбить, отдалиться, забыть. Разбить сейчас, чтобы потом можно было собрать всё в единое целое, иначе будет поздно. Но Пак будто сам идёт по острию ножа, рискует. Старший не отпускает, лишь крепче прижимает, утыкаясь носом в затылок, вдыхая шампунь с запахом ментола. «Свежо,» — думает Чан, — «Легко.» Сехун смотрит в окно, туша окурок о подоконник, тяжело вздыхая. «Так надо, Чанёль, прости.»***
— Позволь я угощу тебя коктейлем? — улыбается милый парень, который выше второго буквально на пару сантиметров. Он выглядит уж слишком по-детски, несмотря на его возможный возраст, а Сехун усмехается. С такими он ещё не играл. Ему кажется, что это будет довольно интересно. Пульс бешено стучит в висках. О заглядывает в глаза напротив, видя в них неподдельный интерес и этот живой огонек, что живет внутри этой башни. И что-то вдруг ломается, но что именно он не может понять, да и не пытается. Сехун впервые задумывается перестать. — Ты об этом пожалеешь, — протягивает он. — А я люблю рисковать, — Се слышит, как после этих слов незнакомец смеётся, отчего вздрагивает. Что это? Сехун впервые задумывается о том, что дела идут плохо.***
— Ты с ним не заигрался? — спрашивает сидящий рядом парень, покручивая зажигалку в руке, даже несмотря на О, ища кого-то в толпе. Парень давно прикончил свою бывшую жертву, явно присматривая новую. — Я не могу, — наконец Кай переводит взгляд на говорившего, открывая рот в наигранном удивлении, прикрывая его рукой, Сехун закатывает глаза, — Долбаеб.***
— Я правда не хотел, чтобы ты оставался со мной хотя бы секунду своей жизни, — шепчет Сехун, держа ледяную руку лежащего парня на полу, рядом с которым устроился и он сам, — Сколько раз я предупреждал тебя? Сколько раз просил уйти? Почему не слушал? О вспоминает тот любящий взгляд и начинает улыбаться, сразу же дав ответ своим вопросам. Чанёль его действительно любил. Сильно любил. Парень прижимает руку к своей щеке, пытаясь согреть её. — Теперь моя очередь согревать тебя, да? — истерический смех вырывается наружу, отчего Се зажмуривается, пытаясь прийти в себя, но крыша давно едет не в ту сторону. Истерический смех сменяется на настоящую истерику, слезы льются ручьем, парень открывает глаза, смотря на себя в отражении чужих глаз. И ему становится страшно впервые. Впервые его окутывает ужас. Неужели любил взаимно? — Проснись! Пожалуйста, проснись! Чанёль, обними меня! — кричит, не сдерживаясь, сам прижимается к трупу, пытаясь найти то тепло, но это тяжело. «Ты же сам выбрал этот путь, тогда почему сейчас ищешь то, что потерял?» — Замолчи.. — О утыкается носом в шею Пака, вдыхая его еле осязаемый запах, такой родной.***
Парень подносит пистолет к виску Чанёля, а тот даже не удивляется, не смотрит со злостью, не сопротивляется. — Я был с тобой, зная, что ты положишь всему конец. Можно вопрос? — Пак покорно сидит, не шевелясь. — Валяй, — хмурится О. — Тебе действительно нравится убивать? Сехун не отвечает, нажимая на курок.