Предложение, от которого сложно отказаться

Я смею все, что можно человеку. Кто смеет больше, тот не человек. Шекспир, «Макбет», сцена 7 (перевод Лозинского)

      Маша была скромной, тихой и незаметной девушкой, типичной серой мышкой. Уже больше пяти лет прошло с момента трагической смерти ее мамы, и скорбь по ней уже практически утихла. Отец много времени проводил на работе, и не столько для того, чтобы побольше заработать, а из-за долга – он был оперирующим хирургом в больнице, и ему часто нужно было оставаться на дежурства на случай поступления пациентов в неотложных состояниях. В жизни Маша не выделялась ничем, а в классе ее мало кто замечал. По сути, у нее была всего одна подруга – одноклассница Катя. Жили они в небольшом городке со всеми его плюсами и минусами. Правда, школа, в которой они учились, считалась одной из лучших в округе, и туда специально приезжали учиться дети из окрестных деревень.       Вовка и Антошка были одноклассниками Маши и сыновьями весьма обеспеченных родителей. Их отцы ездили на «БМВ», а каждое лето они на два месяца летали на море в Бали (но не в Индонезию, а в поселок на острове Крит в Греции). Зина тоже училась с ними в одном классе, была дочерью какого-то низкоквалифицированного работяги и уборщицы, но она умела очень высоко себя поставить, что позволило ей виться около богатых парней.       Кому и как пришла в голову эта идея, никто сказать не мог. Но так или иначе, однажды к Маше подошла Зина и сказала:       – Слушай, с тобой Вовка и Антон хотят поговорить. У них к тебе есть весьма заманчивое предложение.       – Что же они могут такого предложить? – удивилась Маша.       – Они мне этого не сказали, а скажут только тебе, когда ты к ним подойдешь. И они просили передать, что ты не пожалеешь.       Маша с недоверием пошла за Зиной. Вовка с интересом рассматривал подошедшую Машу, как будто видел ее в первый раз (что во многом было правдой, так как раньше он редко обращал на нее внимание), тогда как Антон выглядел равнодушным.       – Да, это именно то, что нужно, - сказал один другому.       – Главное, чтобы все получилось, - согласился второй.       Они смотрели на Машу взглядом голодного хищника; Маша же, не понимая, что от нее хотят, смотрела на них букой.       – Ну что, Машка? Как жизнь? – спросил Антон после продолжительной паузы.       – Нормально…       – А что же только «нормально»? Почему не «хорошо» или «отлично»? – попытался выразить удивление Антон.       – И почему не «отвяжитесь»? Наше предложение заинтересовало? – добавил Вовка.       – «Нормально» потому, что жить можно. И чего вы от меня хотите?       – Да, у нас есть к тебе одно интересное дело, не страшное, но, возможно, оно тебе покажется несколько странным.       – Однако мы надеемся, что ты все правильно поймешь и согласишься.       – И какое же такое дело? – Машу несколько раздражали намеки игривым тоном.       – Мы хотим дать тебе хорошую сумму денег.       – В смысле?       – Мы даем тебе деньги, а ты за это кое-что делаешь.       – Мы тебе предлагаем кругленькую сумму. То есть мы покупаем на нее некоторое твое дельце.       – И что вы хотите, чтобы я сделала? – Маша не хотела продаваться и была недовольна, хотя ребятам показалось, что она как раз сильно заинтересовалась.       – Давай, сначала мы назовем сумму? Или, может, ты сама попытаешься ее угадать?       – Как я могу угадать, если понятия не имею, что вы предлагаете?       – Верно. Ну а хотя бы, угадай, мы дадим тебе больше или меньше 20 тысяч?       – Наверное, меньше…       – И ты не угадала! Мы оцениваем наше дело в 30 тысяч!! Ну как? Заманчиво?       Маша была растеряна. Она не ожидала такой большой для нее суммы.       – Что-то я вам не верю…       – Зря! Все заплатим без дураков. И даже так сделаем – пятнадцать отдадим сейчас, а еще пятнадцать, когда ты все сделаешь.       – Да, вот у нас пятнадцать тысяч, - и Антон залез рукой в сумку, и вскоре вытянул оттуда конвертик, в котором, правда, лежали 15 тысяч рублей.       На лице Маши изобразились неподдельные волнение и удивление. Антон был все так же холоден. Вовка усмехнулся.       – Что теперь скажешь? – спросил он.       – Что же я должна сделать? – Маша была, если не заинтересована, то заинтригована.       Мальчики немного помолчали, а потом Вовка выдохнул и сказал:       – Мы хотим, чтобы ты при нас (и еще некоторых, кто внес свое денежное участие) наложила в штаны.       – Чего?? – Маша подумала, что ослышалась, или что ребята использовали сленг, которого она не поняла.       – Ну то есть, обосралась, или, обкакалась, если для тебя так привычнее.       – Это как это? Вы совсем что ли? – порядком оскорбилась Маша.       – Думай о нас что хочешь, нам все равно. Однако слов на ветер мы не бросаем, и деньги ты видела.       – Но это же какая-то нелепость… - Маша была сильно растеряна.       – Нет, это предложение, от которого сложно отказаться. Согласись же, что сложно? Почти за так получить столько! Да такое только в сказках бывает!       – И если хочешь, можешь взять пятнашку прямо сейчас.       – Нет, я не стану это делать… - гордость в Маше победила алчность, - да и вам самим не жалко таких денег?       – Ну нашими деньгами мы можем распоряжаться так, как мы хотим. Но тут еще и сбор с тех, кто хочет на это посмотреть.       – И неужели кто-то хочет?       – Да, и в этом нет ничего удивительного: все очень устали от серой повседневности и хотят раскрасить ее, а кроме того, всех привлекают необычные вещи, какими бы они ни были.       – А почему вы предлагаете именно мне?       – Мы знаем, что у тебя одно из самых сложных материальных положений в классе, и с одной стороны, хотим помочь тебе, а с другой, благодаря этому тебя будет проще уломать.       – Нет уж! Спасибо, но уломать меня вам не получится!       – Конечно, пока тебе трудно это все принять. Но мы даем тебе неделю, или даже девять дней на размышления. В следующую пятницу ты скажешь нам ответ.       – Так что подумай хорошенько! А не то случай может ускользнуть раз и навсегда!       И Маша ушла в полной растерянности.       – Даже если она этого не сделает, мы найдем кого-нибудь другого. Как я уже говорил, первая попытка может оказаться неудачной, но это не повод сдаваться, а повод искать следующего клиента, - говорил Антон.       – Мне не верится, что она согласится, - заметила Зина.       – От этого будет хуже только ей. Но вообще желательно бы привить ей мысль о том, что она это сделает. И если мы просто достанем ее постоянными вопросами об этом, она может сломаться только ради того, чтобы мы перестали ее мучить.       Вечером Маша только и думала, что об этом странном предложении. С одной стороны, позориться, выставлять себя на посмешище совершенно не хотелось. Но с другой стороны лежали деньги, огромная для Маши сумма. Стоит ли она того, чтобы опозориться? И если бы ей было с кем посоветоваться, она бы обсудила этот вопрос, но она была одна во всем мире; один на один с предложением, от которого, в самом деле, сложно было отказаться.       На следующий день к ней подошли Антон и Зина.       – Что-нибудь решила?       – Пока еще нет.       – Жаль, а то сегодня хорошая погода, и мы, вдобавок ко всему, могли бы неплохо прогуляться. Кстати, в «Радуге» сейчас идет распродажа качественных вещей с хорошими скидками. Ты могла бы хорошо обновить свой гардероб.       – Зачем? Да и что я папе скажу, когда он увидит новые вещи?       –А разве он вообще замечает, что ты носишь? Сомневаюсь: мужчины в этом отношении обычно крайне невнимательны. Так что думай скорее, а то скидки закончатся!       Весь день Маша замечала, что на нее смотрят чаще, чем обычно и с каким-то повышенным интересом. Раньше ее не замечали, как будто ее вовсе не существовало; теперь же она почти постоянно была в центре чьего-то внимания. И, конечно, это было ей малоприятно, так как она не привыкла к такому отношению; но с другой стороны, в этом был и некоторый положительный момент – одноклассники замечали, что она есть, что она живая…       На следующий день Зина, Антон и Вовка снова подошли к Маше с вопросом о решении. Она снова ответила неопределенно, на что Антон только покачал головой, а Зина с Вовкой с большим укором заметили, что она упускает уникальный шанс заработать. Потом наступили выходные, и Маша попыталась на время выбросить из головы мысли о предложении. Но она ощутила потребность в деньгах: в магазине ей приглянулось много вещей – и комплект белья, и купальник, и сапожки, но она ничего не могла себе позволить. Просить отца о покупке она не была готова и попросту стеснялась, так как он, правда, не многое понимал в том, насколько для девушек и женщин важны вещи. Вот были бы у нее деньги – ей хватило бы на все, и еще бы осталось! Хотя если бы она получила деньги таким диким способом, принесло бы это ей счастье? – она не была уверена.       В понедельник же ее атаковали с новой силой.       – Итак, подумав как следует, ты, конечно, же решила согласиться? – подошел к ней Вовка.       – Я еще ничего не решила.       – Странно. А разве ты не говорила Антону, что согласна?       – Я его сегодня вообще не видела.       – Тогда я что-то перепутал. Ах, да, забыл сказать: мы еще другой девчонке из параллельного класса собираемся это предложить. Так что ты рискуешь остаться с носом!       – И кому хотите предложить?       – Вилке Бабаевой. Уж она-то сразу согласится! Так что решайся скорее!       – Я еще думаю… Хорошо?       – Конечно, хорошо!! – обрадовался Вовка.       Вилка (а, точнее, Виола) Бабаева была тощей девчонкой с лицом, буквально обтянутым кожей и выпученными глазами. Говорили, что она такая худая и страшная, потому что она вместе с семьей не ужинает, потому что им не хватает денег: у одного работающего отца на руках больные мать и теща, глухая жена, старшая дочь и два младших сына. Пожалуй, Вилка нуждалась в деньгах куда больше Маши, но выбрали не ее. И Маше стало приятно такое внимание и то, что выбор остановился на ней; а вот делиться с Вилкой ей не хотелось…       Под конец учебного дня к Маше подошла Зина:       – А ты еще не решилась?       – Нет еще!!       – Печально… Ускользнет твоя птица счастья, помяни мое слово…       – Ой, ладно. Счастье не в деньгах…       – Ну а в чем же тогда?       – Может, в честности?       – Наверняка, особенно, когда ты от этой своей честности голодный и раздетый, - и Зина ушла, весьма больно уколов Машу, в глубине души почувствовавшую ее правоту…       Во вторник Машу доставал Антон:       – Между прочим, публика спрашивает, когда будет представление! Представляешь, как все расстроятся, если ты все сорвешь!       – Если они надеются на что-то без моего согласия и обещания, то я ни в каком срыве не виновата…       – Допустим. Но ты скажи, что мешает тебе согласиться? Ведь все знают о нашем тебе предложении. Все уже представили, как ты будешь это делать. Так что, если ты боишься позора, то он будет не так уж и велик!       – Я все равно не могу представить, как я стану это делать.       – Конечно! Думать о чем-то, чего раньше не делала, страшно. Но тебя больше пугает неизвестность, чем само это действие, и это нормально. А как начнешь – так отступит весь страх.       Вечером во вторник отец снова был на дежурстве, и Маше предстояло провести вечер и ночь в одиночестве. Отвлечься ей было не на что, поговорить было не с кем, и из-за этого она все время думала о предложении и не знала, как ей поступить. На одной чаше весов лежали деньги, весьма большие для Маши; но что лежало на другой чаше, Маша сказать уже не могла. Сначала это были честь и нежелание позориться; потом собственно отвращение к предложению, теперь же просто страх и голос изнутри, который говорил, что этого делать не нужно. И не с кем было посоветоваться, и подвешенная ситуация очень сильно напрягала.       И тут Маше захотелось в туалет по-большому, и внезапная мысль пронзила ее:       – Я сделаю это дома, прямо сейчас, сама для себя. И в зависимости от ощущений соглашусь, или откажусь!       Маша была в шоке от самой себя: еще утром она не могла представить, что способна на такое, но теперь она была очень решительна и буквально хотела попробовать сделать это. Но волнение было очень сильным: сердце дико билось, руки дрожали, а ноги подкашивались. Она порылась в шкафу и нашла старые трусы и шорты, которые уже давно не носила, но они были ей в пору. Она сняла нынешние вещи и надела найденные.       – Об этой пробе никто не узнает, - сказала она сама себе, - зато я узнаю, каково это: можно после этого выжить или лучше сразу повеситься.       Она прошла в туалет, и уже было хотела снять шорты и трусы, но вовремя спохватилась и села на унитаз, не снимая одежды. Это было странно и нелепо, но при этом все-таки в какой-то степени интересно, хотя и страшно. Маша расслабилась и почувствовала, что какает. В голову ей било напряжением, в глазах темнело, а кал заполнил ее трусы. Ощущения были очень странными, но все-таки не столь отвратительными, как можно было предположить.       – А что, вполне нормально. Не так уж и противно, - сказала себе Маша, когда кишечник был опорожнен.       Она встала, вышла из туалета, прошлась по коридору. Посмотревшись на себя в зеркало, Маша отметила, что кучи в штанах почти не видно; да и запах особо не чувствовался. И она задумалась, что в этом может быть интересного. Разве что сам факт? Она подумала, что не достаточно хорошо обсудила условия. Если уточнить все моменты, и от нее больше ничего не потребуется, то тогда в этом и нет ничего особо страшного.       – Не скажу, что мне нравится, но, пожалуй, за тридцать-то тысяч я смогу это повторить.       Она прошла в ванную и сняла испачканные трусы, отметив, что шорты вовсе не запачкались. Вымыться оказалось не так-то легко, как Маша рассчитывала. Грязь отмылась довольно легко, но вот запах оказался очень въедливым, и Маша несколько раз изо всех сил шоркалась мочалкой с разными сортами мыла, и с большим трудом стерла с себя дурной запах. Отстирать трусики тоже оказалось нелегко, но и с этим Маша справилась. Так что, в общем, она не испытала во время пробы особых отвратных ощущений.       – Пожалуй, не нужно бояться испачкаться. Этот запах – вот что самое страшное. Но и от него можно избавиться. И все не так уж жутко, как показалось сначала. Есть, ради чего это делать, и, черт меня дери, я это сделаю, - решила Маша.       На следующий день она шла в школу с легкой душой. Она и не думала, что после пробы и принятия решения ей станет настолько легче. Несколько дней подвешенного состояния очень сильно ударили по ней: она потеряла обычную уравновешенность, а на сердце лежал камень, душивший ее, не дававший вдохнуть полной грудью. Теперь же напряжение ушло, сердце отпустило, и на душе у Маши были благодать и спокойствие.       – Твое решение? – спросил Антон еще перед первым уроком, как только увидел Машу.       – А вы хотите, чтобы я просто сделала в трусы и все? Или еще чего-то нужно? – спросила она.       – Неужели просто обосраться для тебя мало? – удивился Антон.       – Нет, конечно, этого совсем не мало!       – И нам этого вполне достаточно…       – В таком случае, я согласна! – заявила Маша бодро и уверенно.       – Умничка! Вот так бы сразу! – Антон улыбнулся, и, порывшись в сумке, вынул конверт с деньгами, - бери.       – Я надеюсь, что после исполнения дела, мне отдадут остальное?       – Конечно же! Ты же меня знаешь, я всегда поступаю честно. А когда же ты намереваешься это делать?       – Я думаю, что в пятницу после уроков. Тебя это устраивает?       – Это самый правильный день! В пятницу все собираемся, и идем в парк, и там за ангаром нашему «представлению» никто не помешает. Теперь самое главное, чтобы твоя попка нас не подвела, - и Антон игриво подмигнул.       Вечером в среду Машу, разумеется, стали одолевать сомнения – не зря ли она согласилась. Бодрости и решимость прошли, и теперь она очень не хотела исполнять предложенное дело. Она не понимала, зачем согласилась; а кроме того, она думала, что если отказаться теперь и вернуть все деньги (пусть даже с ними так тяжело расстаться)?       – Все-таки, это немыслимо. Одно дело, когда ты одна дома; и еще можно понять, когда ты не успеваешь в туалет, или он оказывается занят. Но сделать это среди людей, на глазах одноклассников – как же это возможно? Нет, зря я согласилась на такое… Нужно будет завтра же вернуть деньги! – размышляла она.       – Но какую сумму я при этом потеряю! Да и просто решиться на такое сможет не каждый, так что в чем-то я сильна и индивидуальна, - сказал ей другой внутренний голос.       – Не каждый сделает такое, просто потому, что он умный. Я же поступаю глупо… А так как это дело вопиющее, совершенно невероятное, его запомнят все и навсегда.       – Но с другой стороны, меня вообще запомнят. Раньше не все знали, как меня зовут, несмотря на то, сколько лет мы проучились вместе. Это дело покажет, что я живая, что я существую, пусть даже такими специфическим способом…       И Маша решила, что сомневаться нечего, и обратной дороги нет.       В четверг она постоянно ощущала на себе косые (или даже презренные) взгляды одноклассников. Видимо, их известили о предстоящем мероприятии, и они были заинтригованы или, наоборот, испытывали к Маше отвращение.       – Ты чего, правда сделаешь это?? – подошли к ней одноклассницы Полина и Галина.       – Да, но не трогайте меня.       – А тебе не противно? – усмехнулась Полина.       – И вообще не стыдно? – добавила Галина.       – Это мое личное дело. Отстаньте.       – Вот! Правильно! – к разговору подключилась Зина, - не приставайте к Машке. А если хотите посмотреть – сумму взноса вы знаете.       – Вот еще! Больно надо! – с этими словами Галина и Полина ушли от Маши.       – Не обращай на них внимания, - сказала Зина.       – Я и не обращаю…, - Маша вздохнула.       – Умница! Они просто завидуют тому, сколько ты получишь. А, может, хотели посмотреть, но не захотели скидываться…       – А, кстати, какова плата для зрителей? – поинтересовалась Маша.       – Пятьсот рублей. То есть Антон и Вовка от себя дают около половины суммы, а остальное мы собрали с тех, кто будет присутствовать.       Для обычных школьников сумма была немалой, и Маше польстило, что несколько человек согласились ей заплатить. В конце учебного дня к ней подошли Вовка и Антон, чтобы дать несколько указаний.       – Значит, завтра после уроков? – спросил Вовка.       – Да.       – Хорошо! Тогда одевайся в обтягивающие спортивные штаны. Надеюсь, у тебя они есть?       – Найдутся.       – Прекрасно! Я с нетерпением жду завтрашнего дня. А ты?       – Я хочу просто побыстрее это сделать, получить деньги, и… - Маша не договорила, но думала добавить «побыстрее все забыть».       – Завтра ты все получишь! – подмигнул ей Антон.       И вот, наступила пятница, назначенный день. Маша плохо спала ночью, с трудом встала, и чуть было не забыла одеться так, как ее попросили. Серые треники подчеркивали ее фигуру, и выглядела она неплохо! Но ноги еле передвигались от страха, и обычный путь в школу занял не десять минут, а все двадцать!       – Может, все-таки, зря я это затеяла? – спросила себя Маша, когда подходила к школе.       У школы ее встречал Антон.       – Переживаешь перед представлением? Нервничаешь? – спросил он.       – Если честно, то да.       – Ничего! Это нормально. Все перед стартом нервничают. А ты за каким-нибудь видом спорта следишь?       – Нет.       – Жаль, потому что тебе тогда трудно представить разницу между участниками и всеми остальными. Участник соревнования – это центр действия, исполнитель главной роли. Это тот, кто, отдавая себя полностью делу, знает, что он делает то, чего не могут остальные. Но остальные при этом не завидуют, а восхищаются, и участник получает от них энергию. Поэтому не переживай, ничего не бойся и купайся в своей роли! – и он похлопал Машу по плечу.       – Спасибо за поддержку, - она впервые с начала этой истории искренне улыбнулась Антону, а он улыбнулся ей в ответ.       Уроки тянулись долго, скучно, и слова учителей пролетали мимо многих учеников. Маша уже не обращала внимания на самые разные взгляды одноклассников; но радовалась, что к ней больше никто не подходил с глупыми вопросами относительно «представления». Наконец, учеба закончилась. Заинтересованные лица собирались в раздевалке на первом этаже. Вова и Антон проследили за тем, чтобы никто лишний к ним не приклеился, и вся «избранная» компания отправилась в парк.       Маша шла вместе с Зиной и замыкала шествие. Она была в диком напряжении. Ей казалось, что все тело ее горит огнем, и в центре груди она ощущала неприятную ломоту. Эмоционально она была на грани, и любая мелочь могла вызвать у нее истерику и поток слез. Кроме того, ей уже довольно сильно хотелось какать.       Парк располагался совсем близко от школы, хотя и в противоположной стороне от дома Маши. Парк был старым, никогда в порядок не приводившимся, с множеством старых переломанных деревьев и несколькими заброшенными строениями. В одно из таких строений вся компания и пришла. Люди здесь не бывали, поэтому «представлению» никто не должен был помешать. Все встали в круг по периметру полуразрушенных стен; курящие закурили.       – Итак, мы все в сборе, и можно начинать! Машка, твой выход! – объявил Вовка.       Маша думала, что сейчас ее вытолкнут в середину образовавшегося круга, но этого не случилось. В глазах у нее было темно, ноги подкашивались, по спине катились капельки пота – напряжение было страшным. Но все просто смотрели на нее; кто-то с усмешкой, кто-то с ужасом, кто-то с презрением; Зина смотрела с кровавым азартом; Вовка – с неподдельным интересом, а Антон со строгостью тренера перед выступлением воспитанницы.       Не без труда Маша, с испугом косясь на остальных, вышла в середину. И тут она заметила, что у Вовки и еще нескольких человек к видеосъемке подготовлены телефоны.       – Вы что, будете меня снимать? – спросила она.       – Качество будет хорошим, не переживай! – усмехнулся ей Вовка.       – Но ведь… - Маша попробовала протестовать.       – У тебя нет обратной дороги. Если ты сейчас откажешься, мы все равно заставим тебя это сделать, - сказал ей Антон, - так что повернись к нам спиной и начинай.       Маша поняла, что сопротивление бессмысленно и смело отдалась судьбе. Она повернулась и слегка присела. Так как надобность была уже значительной, кишечник опорожнился без проблем и практически мгновенно. В этот раз куча кала оказалась больше, чем в прошлый…       Дальше начался хаос, который Маша плохо запомнила. Некоторые зрители разразились диким хохотом насмешки над глупостью; другие тоже рассмеялись, но это было ближе к смеху безумия; кто-то от отвращения даже отвернулся в другую сторону; а кто-то отвел глаза от смущения. Комментарии тоже были разные: «Вот так дура!», «Позор на всю жизнь», «Я бы так не смог», «Боже ты мой!», «Да за такие деньги! Не удивительно!». Тише или про себя зрителями были сказаны и другие фразы: «Офигенно! Что-то с чем-то…», «Е-ма-ма! У меня встал», «Что за бред??».       – Итак, она сделала это! Ну что, как ощущения? – восхищённо спросил Вовка.       – Необычные, - медленно проговорила Маша, поворачиваясь к зрителям.       – Погоди! Не оборачивайся! – с этими словами Вовка подошел к Маше и хлопнул ее по попе.       Звука хлопок не произвел, но следы от него на трениках он остались, а Маша почувствовала, как кал расползся по попе.       – Остальные тоже могут потрогать, - разрешил Антон.       Маша не пыталась протестовать, но подошли к ней далеко не все. Некоторые из подошедших только легонько прикасались к ее попе, и Маша этого почти не чувствовала; другие, наоборот, прикладывались жестко и щупали попу и кучу кала с большой силой, и Маше это было весьма неприятно.       – Теперь присядь на корточки, - сказал Антон, когда поток желающих потрогать иссяк.       Маша присела. Потом Антон сказал ей сесть на землю, что Маша сделала тоже и почувствовала, что теперь вся ее попа стала невероятно грязной. Затем другие стали говорить Маше, что делать, но фантазии хватало разве что на попрыгать или самой потрогать свою попу. Наконец, задания иссякли…       – И за все за это Маша, как и было условлено, получает кругленькую сумму! – объявил Антон, передавая конверт со второй половиной причитавшихся ей денег, - и поаплодируем же Маше!       Захлопали не все, но Маша все равно очень смутилось. В некотором роде ей было очень приятно, и она даже смущалась. А представление на этом закончилось, и все стали расходиться.       – На самом деле очень круто, что ты смогла это сделать, - сказал Антон Маша напоследок.       – Я сама в шоке от себя, - ответила Маша, - надеюсь, с ума от этого не сойду.       – Вообще, такое делают как раз либо уже сумасшедшие, либо каменные и ничего не боящиеся люди.       – Надеюсь, что отношусь ко вторым…       Антон ничего не ответил, но смотрел на Машу с восхищением и интересом. Тогда как Вовка глядел на нее брезгливо, с отвращением и чуть ли не ненавистью.       – Ладно, пока, - сказала Маша.       – Пока! – Антон ей улыбнулся, и у Маши от удовольствия екнуло сердце, и она подумала, не влюбилась ли?       Она пошла домой, и ей было уже все равно, замечает ли кто-то из людей ее грязные штаны, чувствует ли кто-то, как от нее воняет. Она не шла по улице, а плыла; все вокруг казалось ей каким-то нереальным, но при это не сном, а какой-то другой, новой, более тонкой и чуткой жизнью.       Дома она спокойно села на тумбочку, расшнуровала кроссовки, переобулась в шлёпанцы, подогрела в микроволновке и выпила стакан сока, зашла к себе в комнату, положила в обычное место школьный рюкзак, насыпала корм рыбкам в аквариуме и только пошла мыться.       – Вряд ли сегодняшнее «представление» было самым тяжелым и сложным моментом моей жизни. Но зато теперь я знаю, что справлюсь с очень большими трудностями! А еще и денег получила. Может, теперь все будут показывать пальцами, но все же выгода у меня получилась хорошая, - сказала Маша сама себе.       Она стала раздеваться, сняла все сверху, а потом подумала, что грязные вещи стоит сложить в большой пакет, завязать его и выбросить после мытья. Она вышла из ванной, нашла подходящий пакет-майку и вернулась в ванную.       Испачканные треники и трусики прилипли к ней, и как будто стали частью ее тела. В какой-то момент Маше даже жалко было их снимать. И перед этим Маша немного повертелась перед зеркалом, чтобы получше себя рассмотреть и представить, что видели другие. Потом она стянула с себя треники – они не так уж сильно испачкались. Оставшись в одних трусиках, Маша прямо в них залезла в ванну и открыла воду. Горячий душ практически сразу расслабил ее. Пару минут она простояла в забытьи с закрытыми глазами. За это время трусики промокли, отяжелели и, когда Маша стала их снимать, в них осталось весьма много кала. После этого отмыться было уже не трудно, и минут через двадцать Маша вышла из душа.       – И теперь нужно сделать вид, как будто ничего не было! А за спиной пусть говорят и делают, что хотят!       И Маша с легкостью пошла на кухню обедать. А эта история вскоре покрылась песком других событий и довольно быстро стерлась из активной памяти. То есть, конечно, все об этом помнили, но практически не говорили. А у Маши, чему она была несказанно рада, теперь были стильные сапоги, отличное летнее платье и небольшой планшет.