Взаимно

Голос звучит в ушах, голос эхом разносится по помещению. Этот голос слышит только он один. «Ты беспомощен, Роланд. Ты не можешь спасти тех, кто идет за тобой». Этот голос вызывает ощущение слепой ярости, бешенства и одновременно бессилия. Как будто раз за разом накатывает осознание того, что Уолтер, дьявол его побери, все-таки прав. — Где ты? — он выхватывает револьвер и принимает оборонительную стойку. — Я знаю, что ты где-то здесь. Я знаю, что ты играешь с моим сознанием. Выйди. Прекрати прятаться, трус. Мягкий смех, полный снисходительности, звучит откуда-то из-за его левого плеча. Роланд резко оборачивается, почти что задевая дулом револьвера выставленную вперед руку. — Трус? И это говорит мне тот, кто бросил заниматься делом своего отца, кто предал его ожидания и доверие? Тот, кто не смог его спасти, как бы ни пытался, и не дал ему умереть с честью одновременно? Уолтер усмехается еще шире. Улыбка на его лице выглядит почти доброжелательной — выглядела, если бы не совершенно равнодушный, даже приценивающийся, взгляд холодных голубых глаз. Роланд не выдерживает и спускает курок. Отдача почти не бьет в руку — только пули так и не долетают до цели, хотя казалось бы — расстояние меньше метра. Уолтер лениво крутит в пальцах пулю, а потом дует на нее. В этой своей нарочитой расслабленности он кажется даже более угрожающим, чем все земные войска разом. — Треклятый колдун, — Роланд едва сдерживается, чтобы не плюнуть ему под ноги, вместо этого он стреляет еще и еще. Движения рук Уолтера такие быстрые, что за ними не уследить невооруженным взглядом. — Кажется, это твое, — протягивает ему на ладони несколько пуль тот. — Береги патроны, старый друг. Они тебе еще пригодятся в твоей безумной погоне. Роланд рычит, отбрасывает револьвер и бросается вперед, желая вцепиться Уолтеру в горло. Тот заливисто смеется и ускользает, растекается черным дымом, за который не удается зацепиться пальцами. Смех теряется где-то под сводами зала, гаснет в тяжелых портьерах, но все равно продолжает звучать у Стрелка в голове. — Мой дорогой друг, ты по-прежнему раним, по-прежнему так остро реагируешь на мои слова. — Жесткие пальцы впиваются в его плечи, и сколько Роланд ни пытается повернуться и сбросить будто бы повисшего на нем Падика, у него это не выходит. Тот все равно оказывается у него за спиной, все равно продолжает шептать на ухо колдовские речи, все равно прижимается к спине грудью так, что не оторвать, — и говорит, говорит, говорит. — Я достану тебя, — хрипит Стрелок, а потом с силой отталкивается, чтобы упасть спиной вперед, чтобы задавить этого ублюдка, чтобы... Он сам в итоге ударяется спиной о какие-то обломки и шипит сквозь стиснутые зубы. Позвоночник пронзает острая боль, а через мгновение он уже перекатывается в сторону от тяжелого бетонного блока, который под мановением ладони Уолтера рушится с потолка прямиком туда, где он сам лежал еще с десяток секунд назад. Глухая ярость застилает сознание. Он стреляет еще и еще, а затем бросается вперед, пытаясь поймать ускользающий раз за разом от него морок. — Трус, трус! — глухо стучит в висках навязчивая мысль. — Изворотливый трус, который не способен выйти в честный бой. — Время еще не пришло, — шепчет Уолтер над его ухом, а через мгновение оказывается прямо перед Стрелком, выглядя совершенно не запыхавшимся и равнодушным — только бетонную крошку с рубахи отряхивает и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. — Ты дождешься. Я дождусь. Все равно все твои попытки не увенчаются успехом. Но пока наблюдать за тобой так забавно. Ты так забавно злишься. Роланд успевает еще вскинуть пистолет и взвести спусковой крючок, когда Уолтер, глядя на него с толикой сочувствия, гладит его по щеке, а затем, не дожидаясь реакции на свои действия, растворяется в воздухе. Стрелок яростно спускает весь барабан револьвера в стену, и только звон бьющихся о бетон стрелянных гильз отрезвляет его. — В следующий раз я обязательно тебя достану, — обещает он пустоте. Где-то на другом конце Срединного мира Уолтер Падик откидывается на спинку кресла и складывает вместе пальцы. Игра продолжает обещать быть интересной.