*Слишком близко...

Тонкие, изящные пальцы медленно перебирают клавиши. Мягкая, немного печальная мелодия закрадывается в каждый уголок души. Эта музыка... Она пьянит, очаровывает, подчиняет жалких травоядных. Толпа... Безликая толпа молчит и не дышит. Слушает каждый аккорд, затаив дыхание. Презираю толпу. Все во мне вызывает отвращение в этой проклятой расе - расе травоядных. А музыка все струится и достигает даже меня. Достигает каждой клеточки моего мозга. Впивается в него, словно тысячи игл. Это... Невыносимо. Вот моя цель. Мишень, чьи изящные пальцы перебирают клавиши черного фортепьяно в камерном театре. Музыка по его желанию становится глубже, сильнее, громче. Она словно молот бьет по вискам, бьет по шрамам на моей душе. Мелодия проникает все глубже, вырывая из глубин весь яд, что скопился за эту жизнь, и являя грязное нутро всему миру. Шатен чуть приоткрывает глаза и осматривает зал с мягкой улыбкой. Он не задерживает его ни на ком. Он просто любуется, какой эффект производит его музыка. Исцеляющий. Благословляющий. Благодарящий. Слишком чист. Слишком невинен. Слишком... Слишком недостижимый... Закрываю глаза. - Сакураи Еши - твоя следующая цель, - безразличный голос и дорогая папироса в зубах. - Пианист? - Не просто пианист. Сын Савады Джотто. Упрямца, что был чист как полотно ленивого художника. - Он же должен быть мертв, - констатация факта. - Вот и займись этим. Твой предшественник не завершил дело, - затягивается и выдыхает табачный дым. - Мне объяснить, что это означает? Кровь... Лужи, реки, моря... Океаны крови вокруг. Все отвратительно красное вокруг меня. На высоких деревьях, словно гирлянды, висят чьи-то внутренности. Я попал на кровавый карнавал. На пир в честь короля этого ада. А музыка врывается в мое сознание зловещим шепотом. Кажется, что тысячи голосов зовут ото всюду. Умоляют о пощаде, стонут в агонии, кричат от нестерпимой боли. "Не оборачивайся", - чей-то тихий, немного хриплый голос в моей голове. Оборачиваюсь. Зажмуриваю глаза. Лишь на мгновение, переводя дыхание. Улыбаюсь. Как иронично. Крест и развилка. Распятый я на кресте. Гримерка. Усталый шатен развалился на диванчике и смотрит пустыми глазами в потолок. Слежу за его взглядом. Белый. Ни единой трещинки. Изучаю свою цель вблизи. Молодой, хрупкий парень с пустыми карими глазами, что смотрят на белый потолок. Нет. Смотрит сквозь него. Словно ищет что-то там. Наверху. Взгляд становится осмысленным, глаза смотрят уже на меня. Травоядное грустно улыбается, чуть прикрыв глаза и наклонив голову в бок. Я смотрю в его глаза. Он знает, кто я и зачем пришел. Но этот маленький зверек просто улыбается печальной улыбкой, пряча страх в больших карих глазах. - Убить или быть убитым. Жить или существовать. Властвовать или подчинятся. Возвышаться или принижаться. Взлетать или падать, - хриплый, грубый голос. - Ты упустил возможность выбирать. - Почему? - Ты не тот, кто имеет право задавать подобные вопросы, мусор. У твоей свободы есть пределы. И не ты определяешь, где они находятся. Твое дело - подчиняться. Мы медленно идем по пустынному тротуару. Сбоку проносятся редкие машины. На улице поздний вечер. Дует приятный ветерок, взъерошивая его длинные, непослушные волосы. Он молча идет по бордюру чуть впереди, расставив руки в сторону, немного покачиваясь. А мне кажется, что он идет по тонкой доске на корабле над бушующим морем. А мне кажется, что он медленно шагает по канату без страховки над раскаленным асфальтом. А мне кажется, что он пересекает по висячему мосту пропасть с острыми огромными шипами на дне. А мне кажется... Я сижу в тихой кафешке на углу его дома. Передо мной папка с делом моей цели. С досье на мою жертву. Молодой парень с большими карими глазами и грустным взглядом. Шатен с длинными волосами. Сегодня его последнее выступление в камерном театре. Последнее, потому что так решил заказчик. Закрываю папку. Встаю, оставляя деньги на столике. Жаль... Очень жаль, что наше знакомство будет настолько кратковременным... Он не говорит ни слова. Лишь мелко дрожит от страха, когда я приближаюсь слишком близко и касаюсь его теплой кожи своей холодной ладонью. Я знаю о нем все. Знаю, когда он стал Сакураи Еши. Знаю его любимую книгу. Знаю о его страхе. Знаю, что он боится и презирает мафию. Я знаю, почему он молчит и с какого времени мир не слышит его голоса. Чувствую себя сталкером, охотящимся за объектом своего вожделения. Но я не такой. Я всего-навсего хочу знать о своей жертве все. Такое странное у меня хобби. Знать все о тех, кто стал моей мишенью. Но эта цель слишком далеко и слишком близко... Словно солнце, обжигает его счастливая улыбка... А презирает ли зверек меня? - Он слишком непокорен! - визжит, как резаная свинья какой-то толстяк. - Где это видано, чтобы наемники так выполняли свою задачу? - Тебя что-то не устраивает, мусор? - Да! Он уничтожил все! - Нет, - отрицает грубо и хрипло. - Он забыл пристрелить тебя. - Что? - выстрел и кровь на полу и светлых стенах. - Мусор, сколько раз повторять? Существуют рамки. - Та толпа травоядных меня взбесила. - Когда-нибудь ты доиграешься... Фортепьяно говорит нежной мягкой мелодией. Говорит вместо своего временного хозяина. Вместо того, кто заставляет его своими тонкими пальцами петь так чисто и искренне. Шатен полностью отдается своей игре. Я полностью отдаюсь своему делу. Цель и пуля. Зверь и охотник. Дичь и хищник. Ироничная улыбка появляется на моем лице. - Ты убил ее! - в дрожащих руках пистолет. - Знаю. Она была дорога? - безразличный голос. - Она любовь всей моей жизни! - выстрел. - Встречай, любовь, своего принца в загробном царстве. Мы сидим в кафе. Он пьет зеленый чай и ест черничный пирог. Шатен грустно смотрит на улицу. Переводит взгляд на меня. Это - его последние минуты жизни. Это - его последнее желание. Это - моя фатальная ошибка. Он слишком далеко и слишком близко. Моя цель, моя мишень оказалась прямо у меня перед носом. Шатен смотрит на меня своими теплыми карими глазами, поднимается и берет за руку. Слишком заигрался. Слишком зазнался. Слишком... Подошел к нему слишком близко... Неправильно... Сижу отдельно от остальной толпы и жду. Жду, когда зазвучит фортепьяно. Когда заиграет шатен с длинными волосами. Сильное желание услышать последнюю в жизни игру своей жертвы, своей мишени. Всего лишь прихоть. Не более. Тонкие изящные пальцы дергают за волосы, когда целую мягкие губы, кусая их до крови. - Тсунаеши, - шепчу на ухо, - давай сбежим. И самый лучший ответ срывается хриплым тихим голосом с его губ, когда провожу языком по его шее: - Ке~я... Длинноволосый шатен играет на фортепьяно. Он - моя цель. Он - моя мишень, что с мягкой улыбкой отдается музыке...