как бен и джерри (больше нет)

      Перри знала, что она пожалеет об этом. Перри знала, что он был дьяволом-искусителем, падшим ангелом с усталым взором. Перри знала, что их чувства — выдумка, и он никогда не полюбит её. Перри знала, но ничего не могла поделать со своим колотящимся сердцем, когда он прожигал её взглядом из-за кулис.       — Может быть, прогуляемся завтра? — тихий голос, который исследовал её тело и душу, был убийственен. Перри знала, что это не закончится ничем хорошим, но не имела права сопротивляться. Хуже того — не хотела.       — Да, было бы замечательно, — осипший голос выдавал её с потрохами, что не могло утаиться от карих, похожих на цвет жжёной корицы, глаз Зейна. Он коротко усмехнулся, и Перри буквально могла увидеть его натянутые нервы и дьявольски чарующую личину.       Усталый творец, поруганный жизнью, — что может быть хуже для юной девушки?       Перри помнила: помнила камеры за воротами, помнила людей, помнила тепло Зейна, который обнимал её без единого чувства. Он пах дорогим парфюмом, сигаретами и тоской. Перри знала, что ей будет больно. Ей уже было больно. Зейну, Перри знала, уже давно было больно, и она не могла ему помочь. Утраченная невинность — в его глазах плескалось её будущее.       Перри не знает, кого любит Зейн. Иногда ей кажется, что он измучен так, что на любовь больше не способен. Он красиво улыбается. На камеру. И Перри знает, что скоро к ней прирастёт такая же улыбка — красивая, радостная и почти искренняя.       Он не загадочный, он потерянный. И с каждым днём становится всё хуже.       «Как Бен и Джерри, Зейн и Перри». Иногда эта фраза выстукивается в её голове в такт с биением сердца. Ей бы хотелось, чтобы всё было по-настоящему, но она была не в силах сделать этого.       Перри обручена. У Перри красивое кольцо на пальце, яркая улыбка на губах и тысячи сомнений в голове. Она научилась улыбаться ещё шире и радостней, но дышать свободнее не получалось до сих пор. Что-то щемило в груди, когда она видела Зейна. Перри чувствовала, что он почти ненавидит её. Но она не винила, она любила его.       Перри больно. Перри знает, что, когда они расстанутся, им с девочками обязательно напишут уничижительную песню, которая без всяких имён будет кричать «Зейн, о тебе».       — Прости меня, Перри, — шепчет он совсем тихо, — прости.       Перри знает, что Зейн никогда не был чудовищем. Перри знает, что он хороший человек, что он просто запутался. Перри знает, что Зейн одинок, когда он нервно вбивается в её тело, не отдавая ни капли ласки, потому что даже для себя у него осталось мало. Перри знает, что Зейн отводит душу, когда кусает её ключицы, изредка переходя на короткие поцелуи. В такие моменты ей кажется, что, возможно, она смогла бы отогреть его изнутри, но Зейн лишь снова жестоко не любит её, забываясь в ритмичных движениях их секса. Перри знает, что здесь нет чувств, но она уже отдала ему свою душу, так что тело теперь не казалось чем-то более важным.       Перри любит Зейна. Но любовь эта едкая, прожигающая хуже кислоты, потому что Перри почти ничего не чувствует в ответ. Перри знает, что Зейн её не любит.       Перри знает — только бизнес, но редкие объятия Зейна всё ещё тёплые, и она не может устоять. Джейд качает головой, смотря на неё с таким сочувствием, что Перри становится стыдно. Перри знает, что она зависима. Перри знает, что Джейд никогда не одобряла этого. Перри знает, что Джейд будет рядом. От этого становится как будто бы легче.       Зейн исчезал на глазах. Он больше и не Зейн вовсе. Перри не узнаёт его: последние искорки в его глазах потухли. Зейн таял. Зейну было больно — боль Перри усиливалась тоже, и улыбка на её губах становилась ещё ярче, когда их фотографировали на очередном свидании. Перри улыбалась за двоих — Зейн выглядел так, как будто умер внутри уже давно.       Перри плакала. Перри вцеплялась ногтями в обои. Перри кричала. Перри рвала его вещи. Перри тоже немного умирала. Перри было больно. Немного больнее, чем Зейну.       Зейн уходит из группы, и Перри верит. А Джейд осуждающе качает головой. Перри знает, что даже после ухода Зейн её не полюбит. Потому что любви никогда не было и не будет. Перри знает, но всё-таки верит.       Зейн больше не сжимает её пальцы так крепко, как раньше, когда они гуляют под прицелом фотокамер. Перри всё понимает, но не может смириться.       — Прости меня, Перри, и спасибо тебе. За всё.       Перри не знает, больше извиняется или благодарит её Зейн, но привычная тяжесть на безымянном пальце левой руки теперь отдаёт невыносимой лёгкостью, и с Перри как будто падает огромный груз. Только становится хуже.       Перри жалеет. Перри знает, что их чувства выдумка, но только её чувства с первой секунды были правдой.       Перри плачет в объятиях Джейд, и Джейд рядом.       Перри читает текст новой песни, и он кричит «Зейн, о тебе».       И Перри знает почти всё. И чувствует почти всё. Только не понимает, когда из юной девушки она превратилась в зрелую женщину. Невинности больше нет — она утратила её тоже. Это оказалось заразно.       Перри учится жить, слушает песни Зейна и знает, что всё ещё что-то болит. Но Перри сильная, и она улыбается — не так ярко и широко, как с Зейном, но искренне.       Перри уже почти живёт, у неё почти ничего не болит внутри, и она надеется, что Зейну тоже лучше. Она не винит, но и почти не любит его.       Перри надеется, но знает, что нужно постараться, потому что она дышит почти свободно.       Перри смеётся, и сердце снова выстукивает привычный ритм. Она улыбается Алексу, обнимает и целует его чуть крепче, чем делала это с Зейном.       Как Бен и Джерри?       Больше нет?       Никогда, на самом деле.