…
Девятнадцатилетняя девушка, которую зовут Конэко Кей проклинала судьбу. Как ей казалось, она всей душой ненавидела всю эту хрень про соулмейтов. Блондинка снова и снова пыталась вырвать из своих запястьях гребанные розы, что больно впивались в кожу и росли прямо из вен. Конэко обматывала правую руку бинтами и прятала её в карманы или за спиной. Когда она встретилась с ним. Все просто пошло коту под яйца. Первая их встреча, была не такой романтичной, как у других соулмейтов в этом мире. Они встретились в переулке. Аято напал на Кей, придавливая к стене. Блондинка пыталась сопротивляться, даже не обратив внимание на то, что розы, которые до этого больно впивались в кожу, вдруг зацвели и слегка засияли, убрав шипы. Зато гуль это заметил и заметно затормозил. — Почему мой соулмейт — это какой-то жалкий человек, что не в силах себя защитить? — Прорычал недовольно Киришима, вглядываясь в испуганные, ярко голубые глаза. Она уже ничего не чувствовала из-за животного страха. Пелена перед глазами все размывало. Шум в ушах и дрожь по всему телу. Кей жестко ударяют о стену головой и она теряет сознание. Просыпается девушка уже утром. В чужой квартире. В воздухе неприятный запах сигаретного дыма и чего-то еще. Глаза Кей с трудом открыла, привстав на локтях и оглядевшись. Неприятные воспоминания в голове и резкое осознание ситуации, а после тихий, болезненный стон. — Уже проснулась? — Голос из двери заставляет её вздрогнуть. — Ты кто? — Хриплым от сна голосом спросила Конэко. — Я гуль. — Кратко ответил то ли девятнадцати, то ли восемнадцатилетний парень. — А я… Конэко Кей. — Аято Киришима. С этого дня твой парень. — Погоди, что? — Девушка подняла на него взгляд непонимания. — Чувак, я не буду с тобой встречаться. Ты гуль, который на меня напал, черт возьми! Это вообще нормально? — Хрен знает. — Аято пожал плечами и сел в кресло. В воздухе повисла неловкая тишина. Оба старались не показывать того, что эта тишина впивалась изнутри в кожу, что от этой тишина в висках неприятно звенит. И они уж точно не покажут друг-другу того, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Киришима сидел с нелепой ухмылкой на лице. А Кей с каменным выражением лица. — И что теперь? — Спросила блондинка, вставая с дивана и медленными, осторожные шагами подошла к гулю. — Теперь ничего. Живи обычной жизнью. Иногда может я тебя буду навещать от скуки. — Спокойным тонном сказал обладатель серо-синих глаз. — Не приходи ко мне. — Холодно сказала Кей и ушла в первую попавшуюся на глаза дверь. — Эм, где тут выход? — Выйдя из туалета, в который случайно зашла, спросила она. Аято громко и противно рассмеялся и проводил девушку до двери. — Скажи спасибо, что оказалась моим соулмейтом. — Сказал он, на прощание. — Почему это? — Потому что теперь я не могу тебя убить и должен защищать. — Правый глаз парня дернулся, весь его взгляд был недовольный и злой. — Вали давай. Конэко фыркнула и даже не сказав «пока» просто ушла. Долго ей еще пришлось искать путь домой. Но под рукой был телефон и карта в нем. И, спустя час она уже была дома и спала на диване.…
Он не знает почему, но ноги сами шли к порогу её квартиры. Аято легко узнал где она живет, всего лишь проследив за ней одним вечером. У Киришимы уже вошло в привычку навещать её. Когда он приходил к Кей, та еле сдерживалась, чтобы не послать его на три буквы, но надевала на лицо милую улыбку и пускала гостя в дом. Аято так привык к её квартире, что лишь спустя год понял, что бывает здесь чаще, чем у себя дома. Конэко и сама не заметила, как стала ждать его вечером после работы. Она работала по будням в ресторане официанткой. С восьми утра до четырех вечера. И ровно в шесть вечера к ней домой приходил её соулмейт. Нет, между ними совершенно ничего не было. Первое время они вообще только молчали, пока однажды не разговорившись, забыли о тишине, что заставляла чувствовать их неловко. И, кажется, никому из них не хотелось в неё возвращаться и снова слышать лишь стук собственного сердца и тишину, что больно бьет в висках. Они полюбили разговоры о всяких мелочах. Начиная о погоде и заканчивая последними новостями. И возненавидели тишину. Кей стала изучать, что такое гули по своей природе, еще с первой их встречи. И порой засыпала над кучей бумагами с выводами и теориями. А однажды Аято пришел к ней пьяный. Не сказать, что в хлам. Но думать адекватно он не явно не мог в такой момент. И именно в этот вечер, она услышала впервые тот самый шепот, что преследовал её всю последующую жизнь. В тот вечер, она услышала голос над ухом, пока укладывала его на диван. — А знаешь, — сказал он. — Я люблю тебя, Кей. Сердце забилось намного быстрее, к щекам прилила кровь. — С-спи, ты пьян, Аято. — Сказала девушка и укрыла его пледом. Но стоило её было отойти на шаг от дивана, как парень схватил его за руку и против её воли притянул к себе. — Что ты творишь?! — Я правда люблю тебя. — Киришима притянул её ближе и шептал в самые губы. — Я полюбил еще с первого взгляда. Я люблю твой голос, твои, вечно покусанные губы и тебя целиком и полностью. Малышка, я не зря сказал, что теперь я твой парень. — Его речь прервалась икотой. Но после неё он резко впился губами в её губы. Поцелуй вышел с привкусом вина. Поцелуй вышел неумелым и кротким. Но поцелуй вышел первым и запоминающимся. Блондинка ошарашенно отпрыгнула от Аято, буквально отлетая назад, чуть не путаясь в собственных ногах. — Спокойной ночи! — Запинаясь, быстро проторила девушка со сбившимся дыханием и ушла. Так и не узнав, что Киришима не был особо пьян и притворялся.…
Она спит. А он смотрит на неё и невесомо поглаживает по волосам. Она спит, а он тихо шепчет о том, что не жалеет о том вечере. Она спит. А он смотрит на её соблазнительные губы и еле сдерживается. Кей спит крепко. Иногда смешно морщась во сне или что-то бубня. А Аято смотрит, и взяв её ладонь в свою, переплетает их пальцы. Девушка спит крепко, и даже не воротиться во сне, пока Киришима смотрит на неё, сдерживаясь. Конэко иногда дергает во сне плечами или шевелит ногами. А гуль порой приближается к её лицу и рассматривает вблизи. Она спит. И никогда не узнает, что такое продолжалось в течение месяца, ведь девушка в это время крепко спала.…
Второй раз Аято сказал ей, что любит, когда извинялся за разбитую посуду. Третий раз он сказал ей, что любит, когда спас от сумасшедшего гуля, что её чуть не убил. В четвертый раз, он сказал ей, что любит, когда не приходил две недели, и извинялся за свое отсутствие. В пятый раз он сказал ей, что любит, когда прижимал к кровати и покрывал поцелуями её шею. Кажется, в эту ночь оба забыли кто они, что они. Кажется, в эту ночь они существовали одни. Кажется, в эту ночь, было слишком жарко, несмотря на дождь, что стучал по окнам. Он срывал с неё одежду и целовал её, пока за окном сверкали молнии. А когда Кей вздрогнула от резкого грома, Аято нежно поцеловал её в лоб, со словами: — Не бойся, я рядом. Просто расслабься. Они буквально сошли с ума в эту ночь. Забыв обо всем. О том, что ей с утра на работу. О том, что они просто хотели выпить по чашечки чая и разойтись. И, даже о том, что началось все лишь потому, что Конэко пролила на себя чая и одежда, что прилипла к телу, стала прозрачной. Тогда Киришима не выдержал. Аято вдыхал с каждым разом все труднее и труднее. Их пальцы были переплетены между собой, а розы сплелись вместе, слегка царапая их руки. Громкие стоны заглушали дождь и гром. И, забывшись, они пропали на одну ночь в другом мире. Где кроме них не существует никого.…
Кей стала замечать, что Аято последние время приходит лишь поздним вечером. Раньше, он приходил сразу, как только у неё заканчивалась работа. А в выходные раньше он торчал у нее целый день. Блондинка заметила, что между ними что-то случилось. Киришима стал более холодным к ней. Словно тот огонь в его сердце, что разжегся однажды, просто потух, оставляя за собой лишь ядовитый пепел. Нежные, ночные поцелуе стали мимолетными и горькими. — Аято, что с тобой? — Шепчет Конэко, целуя его в лоб. — Ты реже стал заходить… — Тебе какое дело? — Грубо спросил парень, пока попивал на её кухне кофе. — Какое? Ты спрашиваешь какое?! — Блондинка покраснела от злости. — Дурак, ты приходишь ко мне лишь поздно вечером. Жестко имеешь и бесшумно уходишь утром… Какое мне вообще дело, да? — Она гневно всплеснула руками. В глазах заблестели слезы. — Дурак ты, Аято, дурак. — Кей разворачивается и уходит, но Киришима не дает ей это сделать так просто и хватает за руку. Заткнув её крики поцелуем, он снова валит её на кровать. — Извини, в этот раз я буду более нежным. — Шепчет он ей в ухо той ночью. И, он сдержал обещание. В этот раз он не исчез на утро и, проводив её до работы ушел по делам. И даже когда он снова становился на несколько дней, а то и недель, грубее. Кей прощала его. И всегда будет прощать.