after midnight

Обволакивающая каждую клеточку тела классическая музыка хорошо стелилась под общую атмосферу в обширном помещении, в котором из разных уголков слышны были лишь разговоры наступающих гостей. Музыка и немой отблеск люстры ложились так трепетно, вбирая в себя все секреты этих прекрасной наружности людей. Точно маски, что скрывали за собой их настоящие лица. Праздник жизни этот был запланирован для богачей, чтобы забыться хотя бы на один вечер. Сбор средств служил лишь предлогом. Для кого-то это очередная возможность поделиться последними сплетнями, остальные же получают удовольствие от простой показухи: участвовать и побеждать в н-ом количестве аукционов. И последние, но не по значению, пользуются случаем и прячутся за маской, отрываясь так, чтобы имя свое забыть, и не волноваться о каких-либо последствиях завтрашним утром. Вздыхая, Вону поправляет маску, что скрывает половину его лица. Маленькие алмазики по краям впиваются в подушки пальцев в попытках надеть ее поудобнее. Эта штука действует ему нервы, но она является обязательным атрибутом на данной вечеринке и никуда от этого не денешься. Скучнейшее зрелище перед собой он запивает очередным глотком вина. Алкоголь на языке хотя бы немного отвлекает от дурацких торгов. Во всяком случае, отец будет доволен круглой суммой. Пора бы старику уже и самому посещать эти мероприятия, не заставляя участвовать в этом своего сына. — Сегодня ты даже угрюмее, чем обычно, — отчеканивает Мингю — шпала в изумрудной маске — нарочно пихая его локтем в ребра. — Что-то не так? — Ничего. Только безумная скука, — пожимая плечами, Вону наконец отводит взгляд от сцены к компании своих друзей. — Может тебе стоило нанять себе развлечение на вечер? — свет отражался от камней оникса Сынчоля, делая его смех еще более раздражающим. — Или ты просто мог бы нажраться посильнее, — надевая самую лукавую улыбку из своего арсенала на уста, молвит Чонхан и отпивает из собственного бокала. — Вот это вот, — указывая на маску, продолжает, — защитит тебя от ненужных статей в желтых газетенках, если вдруг ты переберёшь. Я понимаю, что тебе, как сыну Дина, нужно сохранять лицо, но бога ради, отбрось свой образ кисейной дамы и поживи разок! — Все это немного не мое, — бурчит Вону, глазами обводя мужчину, моментально цепляясь за столик с десертами. Он вполне мог бы накидаться тортиков и впасть в кому от переедания, чтобы проснуться на следующее утро и забыть об всем этом, как о страшном сне. План прогрессирует и кажется ему все более и более привлекательным, но ёрзанье у самой двери перехватывает его внимание, и он окончательно отвлекается. Вону застывает, теряя возможность отвести взгляд от незнакомца, который только вошел в зал. Высокий, статный, тонкая талия, широкие плечи. Наблюдая, как он диву дается каждой мелочи, запрокидывая голову и обводя взглядом декор, Вону позволяет себе предположить, что это его первый раз на гала-вечере. Держится он молодцом: подносит себя уверенно, каждый шаг делает решительно и твёрдо, продвигаясь дальше. Есть в нем какая-то неведомая щепотка невинности, которая ловит Вону на удочку. Конечно, не исключая того факта, что выглядит он как модель, только сошедшая с дорожки. Не упуская незнакомца из виду, он поддевает Мингю, беспардонно перебивая последнего. Звуки недовольства Вону нарочно пропускал мимо ушей, переходя к главному: — Не знаешь кто это? — Кто? — забывая о своей обиде, Мингю пытается уследить взглядом за вону. — Черный костюм, синяя маска. Несколько секунд и цель найдена. — Хм, хороший вопрос. Не думаю, что он раньше бывал здесь, — комментарий лишь подтверждает раннюю теорию Вону. — Но ты можешь поискать его в списках. — Неплохая идея, — по-дружески хлопая по плечу на прощание, Вону оставляет друзей позади. Он слышит вопросы в свою сторону от любопытных товарищей, но решает оставить их неотвеченными. Пусть и вопрос Чонхана, насчет того, неужели он наконец собрался хорошо провести время заставляет его возвести глаза к небу. Он получает номерок последнего вошедшего, но фамилия его ему ни о чем не говорит, так или иначе. Он сминает бумажку в карман — это подождет, а сейчас он не может не поддаться своему любопытству. Незнакомец находится у стола с закусками в полном одиночестве, попивающий вина и завороженно наблюдающий за аукционом. — Не любишь большие скопления людей? Парнишка поворачивает на голос. Удивление в лице мгновенно сменяется очаровательной улыбкой и Вону по-своему рад, что заговорил с ним, пока он стоял спиной к нему, потому что — вау. Если бы он стоял лицом к нему, едва ли Вону смог бы сохранить учтивость в голосе. — Всего лишь немного под впечатлением, — отвечает он, — я не частый гость на такого рода мероприятиях. С трудом отрывая взгляд от сочных губ, Вону наконец оглядывает его с ног до головы. Зачесанные назад иссиня-черные волосы являют всему окружению его потрясающий лоб и выразительные брови. Верхняя часть лица скрыта за синей маской, оставляя нетронутыми только большие, чарующие своей темнотой глаза и прямой нос. Все-таки не зря он не любил эти чертовы маски. Это по-своему сводит с ума: как она служит укрытием, оставляя носителя в тени, но все же показывает достаточно, чтобы хотелось увидеть больше. — Похоже, мне повезло, что сегодня ты решил сделать исключение, — надевая усмешку, Вону огибает стол и останавливается в двух шагах от гостя. Брюнет перехватывает настроение беседы, от чего уголки губ его едва заметно вздымаются. — Речь идет о моем обществе или о моем кошельке? Вону искренне смеется — не давит вымученное мычание, как ему обычно приходится делать в компании друзей своего отца. — Поверь мне, от недостатка денег я точно не страдаю. В глаза бросается, как улыбка на лице незнакомца искажается во что-то лишь отдаленно похожее на нее, а взгляд падает на толпу разодетых в дорогие костюмы богачей. — Конечно, иначе и быть не могло. Они тонут в тишине. В тишине, разрушаемой тихой музыкой и разговорами тут и там. Между ними — пропасть, которую Вону не терпится залатать. Делая шаг вперед, он пытается максимально непринуждённо прочистить горло. — Возможно, это против правил, — привлекая внимание своего собеседника, продолжает, — но не скажешь ли ты, как тебя зовут? Очередная ухмылка украшает его прекрасное лицо. — А я уж надеялся, что эти маски избавят меня от подобных вопросов. Игривость в его говоре прибавляет Вону уверенности для продолжения беседы. — Я так понимаю, имя я не получу? — Джун, — выпуская смешок, отвечает. — Джун, — повторяет Вону, — это твое настоящее имя? — До полуночи, безусловно, — Вону чувствует, как сердце ёкает от его улыбки. — До полуночи, значит. Может хотя бы оставишь свою туфлю, чтобы я мог найти тебя? — Это бы значило, что я хочу быть найденным тобой, — ухмыляясь, произносит Джун. Последний шаг и он уже стоит вровень с ним. Их плечи едва не касаются, а сладкий шёпот щекочет ухо: — Тогда я полагаю, все, что мне остается — это убедить тебя. — Ты всех своих… спонсоров…таким образом…убеждаешь остаться на подольше? — выплевывает Джун в перерывах между поцелуями, чувствуя за спиной, как Вону припирает его к стенке в облаченном в мрак номере гостиницы. Внизу все еще кипела жизнь, но Вону уже давно все равно на сборы средств или что кто-то из отцовских друзей хотел обменяться с ним парочкой слов. Все, что ему нужно сейчас — это мужчина прямо перед ним. К черту все остальное. Разумеется Вону умел держать себя в руках и не кинулся в момент выцеловывать каждый сантиметр кожи Джуна. Все произошло естественно: танцы, прогулка в парке и они уже в лифте, далеко от праздника жизни. Вону едва умудрился достать ключ из кармана и открыть дверь, как оба вломились в номер, уста к устам, руками жадно цепляясь друг за друга. — Только тех, кто угрожают сбежать к полуночи, — кожей впитывая голос Вону, он чувствует, как его губы делают что-то неведомое от самой шеи, пока вновь не находят чужой рот. Вону берет все в свои руки, направляя поцелуй в нужное русло. Зубы цепляют нижнюю губу, вытягивая полу-вздох полу-стон. Пальцы Джуна путаются в волосах Вону, укрепляя хватку у самого загривка. Последний, пользуясь случаям, пробирается в рот языком. — Мм, — очередной удовлетворенный вздох срывается в припухших губ. Сквозь довольные хихиканья, Джун жмется ближе, зарываясь носом куда-то в шею, — чувствую себя особенным. В дополнение к горячему дыханию, обволакивающему Вону, наступает юркий язычок Джуна рисует узоры к самому уху. Тело реагирует само собой, отдаваясь дрожи, пробивая Джуна на добрый смешок, после укуса за мочку. — Самое время избавиться от этих дурацких масок, — давит он, протягивая ладонь к надоедливой вещице на лице Джуна, но последний перехватывает, переплетая их пальцы вместе. — Тебе не понравится то, что ты увидишь, — произносит, сохраняя в голосе присущую себе мягкость, вкупе с некой уязвимостью и податливостью. Вертит головой — нет -, пальцами играючи оттягивая нижнюю губу своего партнера: — Позволь мне самому сделать вывод. Но таинственный незнакомец не сдается, вновь надевая одну из своих прелестнейших улыбок. — Не разрушай эту иллюзию, — и вот руки уже окольцовывают шею Вону. Не дожидаясь ответа, он льнет ближе и примыкает к его коже. Кусая, он вытягивает из своей жертвы что-то похожее на всхлип. В следующий момент он уже нежно зализывает раны, забирая с собой приятную боль. В этот раз Вону издает совершенно иной звук; Джун в который раз не может сдержать хихиканья. Как бы Вону не нравилось слышать его таким довольным, он не может позволить ему взять верх. Сильные руки сжимают чужие бедра, присовывая колено куда-то между ног. Смех сменяется нетерпеливым рыком, а руки сминающие ворот Вону усиляют хватку. Джун отдается ощущениям, опираясь на подставленное плечо Вону, рвано дыша ему в область ключиц. Медленно, с толикой сомнения, Джун наконец толкается бедрами в колено. От контакта Джуну крышу сносит основательно. Он поддается Вону и его поцелуям, путаясь языками в борьбе за первенство. Поцелуи все слаще, чувственнее, вместе с тем ладонь Джуна находит свое место на бедре Вону, с каждым ловким движением приближаясь все ближе к промежности. Все, как в дурацкой шутке: каждый раз, когда, казалось бы, он вот-вот действительно коснется самого заветного, Джун отступает, нарочно медленно оставляя касания-бабочки у внутренней стороны бедра. Все повторяется по кругу. Комната некогда погруженная в глухую тишину, наполняется грязными стонами и едва уловимым хныканьем, чтобы секунду позже чередоваться с шуршанием одежды от путающихся в застежках и пуговицах пальцев. Вону отбрасывает пиджак в сторону, в след за ним идет и кусок атласа с его воротника. Это зрелище не остается без внимания Джуна, запыхавшегося, с блестящими и припухшими от поцелуев губами. Картина слишком привлекательная, чтобы не поддаться. Посему Вону поддается. Вновь окунается в него целиком и полностью, утыкаясь в шею и не оставляя ни щелочки между их телами. Пальцы бегают по остаткам пуговиц, пока губы сцеловывают с него едкие запахи мыла, парфюма и пота. Мазнув по пульсирующей жилке, он не может сдержать улыбку от ощущения учащенного сердцебиения. От этого безумия Джун теряет остатки самообладания. Губы продолжают свое дразнение, достигая подбородка — резкое шипение и тоненький всхлип смешиваются в одно. Победная ухмылка загорается на лице Вону. Наконец найдя слабое место своего партнера, он вновь и вновь терзает чувствительную кожу в ответ за ранние издевки. Последняя пуговица поддается сама по себе, запуская чужие руки под хлопковую рубашку. Воздух кажется роскошью и Джун теряется в ощущениях от ладоней ласкающих его живот. Вону находит его губы, продолжая исследовать открытый перед ним торс. Джун не сдаётся: ногтями выводит узоры на скрытой под одеждой спине, умело заставляя Вону прогнуться и стонать в их поцелуй. Дёрнувшиеся вверх уголки губ брюнета не остаются незамеченными; избавление от верха для Вону не становится сюрпризом. Едва прохладный воздух касается разгоряченной кожи, джуновы руки выбивают весь воздух из груди. Пальцы ложатся на спину и бока, невесомыми движениями ведут по кромке штанов — так близко к паху, но не так близко, как хотелось бы. — Ты ведешь нечестную игру, — рык звучит куда-то в шею, а ключицам уделяется особенное внимание и ласка. Джун лишь смеется в ответ. От чего-то и Вону улыбается, едва не забывая о возрастающем возбуждении. Едва. — Ждешь моих извинений? — лукаво усмехаясь, спрашивает брюнет. Вону льнет вперед: лоб о лоб, нос щекочет чужой, и сбитое дыхание ласкает алые щеки. В лице Джуна лишь довольство собой, не скрываемое даже маской. — Нет, жду, что ты закончишь то, что начал, — с этими словами он самостоятельно перекладывает чужую ладонь на свое пульсирующее возбуждение. — Хочешь сказать, это сделал я? — бровь изгибается в идеальную ломанную. — Именно, — подтверждает Вону. Он едва не вздрагивает от чужих зубов, мучительно терзающих его губы, пока ладони с небольшим нажимом ведут по промежности. — Еще тогда, когда впервые вошел в зал. Искреннее удивление отпечатывается в чертах лица; Джун прекращает свои действия. От этого издевательства Вону на стенку лезть хочется, не иначе. Но конечно, никакое наваждение не может длиться вечно. Телефонный звон приводит обоих в чувства и спускает с небес на землю. Телефон джунов, а звук исходит явно не от чьего-то звонка. — Уже полночь, — произносит, переводя взгляд на замершего в моменте Вону. За его движениями не успеть: подскакивая, он хватает пиджак откуда-то с полу и извиняется при этом не переставая. — Прости, мне правда надо идти. — Погоди, как тебя зовут? Как я смогу отыскать тебя? — инстинктивно хватая Джуна за предплечье, рассыпается Чон. Оказаться в тупике не так просто, и Джун осознает это, оказавшись меж двух огней — рукой хватаясь за дверную ручку, и смотря на отчаявшегося Вону. Зубы безжалостно терзают нижнюю губу, глаза бродят по парню, с которым еще мгновение назад они были готовы потеряться друг в друге. Увы — он скидывает чужую руку со своей, делая свой ответ очевидным. — Извини, — говорит он едва слышно, но его голос звучит в ушах Вону, словно гром. Накаленная атмосфера становится невыносимой, с сердцами, бьющимися в унисон и дрожащими пальцами. Первый шаг за Джуном — он мажет губами по губам, совсем как в первый раз. Они тают в нежности и головокружительной сладости; поцелуй получается до боли невинным и легким. Несравнимо с тем, как они страстно сминали уста друг друга ранее. Ноги Вону отказывают с каждой секундой, и не держи брюнет его за руку, он не уверен, что удержался бы на своих двух. — Прощай. И он отпускает. Рука Вону ложится обратно, вместе с тем, звучит щелчок закрывающейся двери. Ему требуется время чтобы собраться с мыслями, оправиться от безумного возбуждения. Он судорожно хватается за ручку, наперед зная, что уже слишком поздно. Джун, как бы его в действительности не звали, испарился, будто никогда и не было. Ногой он пинает что-то крошечное, отбрасывая к самой двери. Любопытство берет вверх и он падает на колени, в поисках предмета в кромешной тьме, освещаемой лишь светом с коридора. После недлительных поисков что-то блестящее бросается в глаза. Серебреная пуговица. Он вертит ее между пальцами, не в силах сдержать улыбку на лице. Может это и не хрустальная туфелька, но и с этим можно иметь дело.