***
Вокруг царили хаос и паника. Главная резиденция одного из сильнейших кланов в Японии — «Хиганбана» — была охвачена огнем. Отовсюду слышались крики людей и автоматные очереди. Маленькая шестилетняя Юко бежала по чудом уцелевшему коридору. В руках были сделанные специально для нее боевые веера, способные проводить Пламя. Обычно отец не позволял ими тренироваться — их размер и вес не соответствовали возрасту девочки. Но сейчас экстренная ситуация, поэтому запрет автоматически аннулировался. Жизнь и здоровье Наследницы важнее. Наконец шатенка добежала до кабинета Главы. Она уже собиралась ворваться в помещение, когда заметила, что отец там не один. Осторожно заглянув в щелку двери, Юко в страхе замерла. В комнате стоял высокий блондин в черном костюме, в руках он держал пистолет. Перед ним на коленях находился раненый Дайки Огава. — Что итальянской мафии от нас нужно? — Девчонка, я ведь уже говорил, — презрительно ответил блондин, скривив лицо. — Зачем?! — отец яростно смотрел на противника, высоко вскинув голову. Даже в таком унизительном положении он выглядел гордо. — Для безопасности Наследника Вонголы. — У Вас ничего не получится! — холодно и твердо произнес Глава «Хиганбана». — Это мы посмотрим, — с этими словами незнакомец выстрелил в голову отцу девочки. Дайки замертво упал под ноги своему убийце. Юко в ужасе распахнула глаза и зажала рот руками, чтобы не закричать. Сначала мать, потом старший брат, а теперь — отец. А сколько рядовых клана убито? Скольких еще убьют?! Девочка не могла понять, почему все это происходит. А потом пришло осознание: неважно из-за чего, главное — она должна выжить. Выжить и отомстить. Поэтому она медленно и тихо — настолько, насколько это возможно — отступает назад, стараясь не привлечь внимание мужчины. И у нее почти получилось, вот только выбежавшие из-за угла иностранцы в таких же черных костюмах стали для нее неожиданностью. Они наставили на девочку свои пистолеты и что-то крикнули на неизвестном языке. Огава резко обернулась, встречаясь с холодными серо-голубыми глазами убийцы ее отца. — А вот и наша Химе. Ты доставила нам много хлопот, — с мерзкой усмешкой тянет гласные мужчина. Потом говорит что-то на том же языке, что и наемники-иностранцы. Юко не успевает среагировать на опасность. А потом проваливается в пустоту небытия.***
Савада Емитсу едет на заднем сидении дорогой иномарки. Рядом с ним лежит бессознательная девчонка Огава. Мужчина недовольно морщится: чертовы якудза не зря считались одними из сильнейших. Если бы не численное преимущество, а так же эффект неожиданности — неизвестно каким был бы исход. Чтобы забрать одну-единственную соплячку потребовалось убить две с половиной тысячи первоклассных воинов и потерять почти четыре тысячи подчиненных. Уму не постижимо! Но — вынужден был признать Внешний Советник — оно того стоило. В конце концов, наследница уничтоженного клана «Хиганбана» была прямым потомком Примо Вонголы. А еще являлась ключевой фигурой в его гениальном и идеальном плане. Блондин достает мобильный телефон: — Дон Тимотео, девчонка у меня. Можем начинать операцию: «Двойное дно».***
Савада Нана растерянно, почти отчаянно смотрела на своего любимого мужа. — Дорогая, я забираю Иетсуну с собой. Вот это, — Емитсу кивком головы указывает на девочку-ровесницу их сына. — Тсунаёши. Тсунаёши Савада. Женщина непонимающе смотрит сначала на мужчину, а потом на девочку. Она стоит молча, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Будто неживая. «Очень странно и пугающе», — думает про себя Нана. — Я купил небольшой дом в Намимори, вы вдвоем переедете туда. Все должны думать, что Тсуна — наша с тобой дочь. С документами я проблемы уладил. Женщина все еще растерянно хлопает глазами, наблюдая как ее семилетний сын спокойно собирает свои вещи, готовясь к поездке. Его похоже совершенно не волнует, что происходит. А может он просто все понимает, в отличии от своей матери? — И, Нана, никто — слышишь? — никто не должен узнать, что у нас есть сын. Забудь о нем, — Емитсу смотрит пытливо, заглядывая своими глазами в самую душу. Женщина, наконец, выходит из странного оцепенения. — Но, милый, — растерянно лепечет она. — Как же так? Зачем ты забираешь Тсу-куна? Ты же работаешь целыми днями… И что значит, я должна забыть о том, что у меня есть сын?! Ты вообще думаешь, о чем говоришь? И эта девочка… Кто она? Откуда? Где ее родители? И почему, наконец, я должна притворяться, что она — наша дочь?! Нана срывалась на крик, она не понимала, что происходит. Уезд Иетсу-куна с отцом, переезд в провинциальный городок, эта незнакомая девочка… Ее имя так похоже на имя ее сыночка, иероглифы используются одни и те же. Небольшая ошибка при переводе — и… Зачем все это? — Любимая, — Емитсу подходит, аккуратно берет за плечи. — ты же любишь Иетсуну? — Конечно! Что за глупые вопросы ты задаешь? — Ты ведь хочешь, чтобы у него все было хорошо? — снова спрашивает он. Нана уверенно кивает. — Тогда ты не будешь задавать никаких вопросов, а просто сделаешь так, как я говорю. Хорошо? Шатенка колеблется, непонимающе и отчаянно смотря в глаза мужу. — Но, ведь… — она хочет что-то возразить, спросить, но ее ласково гладят по щеке. — Дорогая, это вынужденная мера. Она займет длительное время, но я обещаю тебе — ты снова увидишь нашего сына. Женщина тихо выдыхает и обнимает Емитсу, утыкаясь лицом в его плечо. Тот кладет руки на ее талию. — Сколько… Сколько это все продлится? — Не могу точно сказать. Около восьми лет… Нана прижимается сильнее, из ее глаз полились прозрачные соленые слезы. — Это очень долго. — Я знаю, — тихо произносит блондин и осторожно стирает влагу с ее лица. — Но нужно потерпеть и сделать так, как я прошу. От этого зависит будущее нашего сына, понимаешь? Женщина не понимала, но кивнула головой, соглашаясь со всеми требованиями мужа. В конце концов, если от этого и правда зависит будущее ее дорогого сына, ее Тсу-куна… Можно и потерпеть. Семилетний русоволосый, как две капли воды похожий на отца, Савада Иетсуна закрыл свой чемодан и отставил его в сторону. Подошел к родителям, чтобы получить свою порцию объятий и попрощаться с матерью. Вряд ли он будет скучать по ней, но ему не хочется лишней мороки. А она непременно будет, если он скажет что-то не то Нане. Побыстрее бы уже свалить отсюда… А в стороне продолжала стоять девочка, что отсутствующим взглядом смотрела перед собой. Савада Тсунаёши. Огава Юко.***
Когда Юко очнулась, то ее встретила всепоглощающая пустота. Она была совсем одна в этом странном, пугающем месте. Девочка постаралась понять где она, вспомнить, что произошло. И вспомнила. На них напали какие-то иностранцы. Ворвались в главную резиденцию, где жила Правящая ветвь. Всех ее близких убили, а ее схватили. Но зачем она нужна? Она, конечно, Наследница, однако теперь это неважно… Ведь клан тоже уничтожен. Перед глазами, как живые встают окровавленные трупы людей, которых она видела каждый день на территории клана. Которые ее тренировали, учили. Испуганное лицо матери. Уверенное и решительное лицо любимого брата, который до последнего защищал ее. Гордое и холодное — отца. Они все погибли, а она — выжила. И обязательно отомстит. Мысли Юко прерывает чувство тревоги, что так и мечется где-то в груди. Неожиданно все пространство вокруг заполняет странный темно-синий туман, что на фоне черноты выглядит ярким пятном. Девочка старается отползти от него, но прятаться негде. Она чувствует, что этот туман опасен — смертельно опасен — для нее. Чувствует, но ничего не может сделать. Странное место совершенно пустое, поэтому ей остается только зажмурить глаза, сжавшись в комочек. Малышке очень страшно. Но страх перебивает осознание, что словно вспышка мелькнуло в голове: она хочет жить! И как только эта мысль формируется где-то на подкорке головного мозга, внутри будто вспыхивает костер. Он бушует, опаляя внутренности своим жаром, дает силы на борьбу. Не дает исчезнуть. Юко открывает глаза — перед ней небольшим кругом полыхает золотисто-рыжее пламя. Оно защищает, не позволяет синему туману подобраться ближе, поглотить ее. Шатенка осматривает себя: все ее тело охвачено огненным янтарем. И это совсем не больно — только щекотно немного. Это ее Пламя, вдруг понимает девочка. Ее Пламя Неба, о котором рассказывал отец. Смертоносный туман, тем временем, стал вытягиваться наверх. Ему потребовалось всего пару минут, чтобы превратиться в невысокую клетку с частыми прочными прутьями. Потом — поверх — добавилась колючая проволока, обвивающая «тюрьму» снизу до верху. Дальше возникли острые колья, расположившиеся сверху, снизу, наискосок и сбоку — так, что пройти между ними не представлялось возможным. Распростерлись они от клетки и дальше — на расстояние в два шага. Как только появились последние колья, бесформенный синий туман стал становиться все плотнее, пока не превратился в холодный, несокрушимый металл, сияющий синим. Опасности он больше не представлял, потому рыжее Пламя девочки свернулось где-то в груди полыхающим шаром, готовое в любую секунду вновь встать на защиту хозяйки. Юко осторожно осмотрелась, все еще не понимая, что происходит. Где она? Что все это значит? Внезапно, прямо перед ней, но по ту сторону клетки и кольев, возник еще один человеческий силуэт. Спустя секунду девочка поняла, что это — она сама, только не такая… живая. У нее было безразличное лицо и совершенно пустые глаза. Это было видно даже сквозь препятствия в виде острых кольев и расстояния. Из рук появившейся из ниоткуда девочки заструился тот же синий туман, что ранее напал. Он, огибая все препятствия, плавно тек прямо к Огава. Небесное Пламя успело среагировать и подобно змее вырвалось на угрозу. Боролось, переплеталось и смешивалось. Было еще не ясно, кто побеждает, но Юко начали сковывать рыже-синие цепи. Они оплетали тело, связывая руки и ноги, и в итоге закрепились на шее будто ошейник. Поводок от него был в руках у пустой девочки. — Кто ты такая? — спросила узница, смотря с холодной яростью на своего двойника. — Савада Тсунаёши, — бесцветным голосом ответила та спустя секунду. — Откуда ты? Молчание. — Что тебе нужно? Снова тишина. — Где я? Никакой реакции. Юко отчаянно смотрела на девчонку перед собой, на клетку, на колья. Она не понимала, что это все значит. Но она была хотя бы жива. А раз так, то она сможет что-нибудь придумать. Разобраться, что здесь происходит: кто эта Тсунаеши, где она находится и что это за клетка. Ведь она — Огава Юко. Она — Наследница клана «Хиганбана», чёрт возьми! И она обязательно выберется отсюда.***
Тсунаёши снова сегодня проспала. Снова опоздала в школу. Снова завалила контрольную по математике. Снова упала с лестницы. Снова выставила себя всеобщим посмешищем. Снова испугалась соседской собаки. Снова споткнулась об порог дома. Снова, снова, снова… Каждый ее день был похож на предыдущий. Будто сценарий плохого фильма. Серый, скучный, безликий. Тсуна иногда сама кажется себе безликой. Но эти мысли быстро исчезают из головы. Как и любое желание изменить свою жизнь. Сколько раз она пыталась взяться за учебу? Или завести знакомства? Или улучшить спортивную форму? Сделать хоть что-то, чтобы перестать быть «Никчемной Тсуной»? И не сосчитать. Вот и сейчас, шатенка обещает себе, что с завтрашнего дня начнет бегать по утрам, дополнительно заниматься и обязательно вступит в какой-нибудь клуб. — Идиотка, — выдыхает Юко, сидя в своей клетке. — Ками-сама, какая же идиотка. Восьмилетняя девочка наблюдает за происходящем через свои-чужие глаза. Она слышит все мысли этой Тсунаёши. И знает, что ничего из этого никогда не случится. Потому что вся суть девочки по имени Савада Тсунаёши стоит перед ней и смотрит абсолютно мертвым взглядом. Пустышка. — Тсунаёши, — противно тянет гласные Юко, растягивая губы в ехидной улыбочке. — какая ты? — Безвольная, жалкая, ни на что не способная девчонка, — безразлично отвечает она. — Тсунаёши, а ты станешь сильной? — Я не должна быть сильнее, чем это нужно хозяевам. — Тсунаёши, — снова начинает Огава. — кого ты слушаешься? — Савад Емитсу и Иетсуну. Юко только презрительно фыркает, ложась на спину.***
— Ты снова на моей территории, Юко, — недовольно произносит двенадцатилетний Хибари Кёя. — Это была моя травоядная добыча. — Прости-прости, Кёя-кун. Но мне нужна практика, сам понимаешь, — отвечает ему десятилетняя Огава Юко, беспечно пожимая плечами. Она стоит в переулке самого криминального района Намимори и вытирает свои парные кинжалы от крови. Полная луна освещает пять трупов у нее под ногами. Уже полгода, как шатенка может на несколько часов брать контроль над собственным телом. Лучше всего это получается делать по ночам — сопротивления со стороны ненавистной Тсунаёши почти не возникает. Поэтому теперь каждую ночь Юко тренируется, а днем, наблюдая за дурёхой-Тсу, готовит план мести. Постепенно простые тренировки перешли в драки и убийства. Собственно на этой почве и сошлись «Монстр Намимори» и «Алая Королева», как успели прозвать Огава. Кёя еще долго не мог понять как «Алая Королева» и «Никчемная Тсуна» могут быть одним и тем же человеком. Чуть позже он заметил, что эти две личности абсолютно непохожи. Вплоть до того, что «Королева» называла себя Юко, а «Никчемная» шарахалась от него даже сильнее, чем все остальные. И это при том, что ни первая, ни вторая не притворяются ни на грамм. «Шизофрения или раздвоение личности?» — подумал тогда Хибари и с головой ушел в медицину (особенно психиатрию) и психологию. По всему выходило, что скорее второе, но и первого отрицать не следовало. «Алая Королева», однако, опровергла все его теории, рассказав свою историю спустя некоторое время. Правда оказалась такой нереальной, сумасшедшей, фантастической, что мальчик сразу же поверил. Потому что выдумать такое не сможет даже полный псих. Кроме того не поверить в слова своего Неба не возможно. Ведь Хранители всегда чувствуют, когда их Небо лжет им, и — наоборот. Уж в этом Кёя разбирался. Не даром же является Наследником весьма влиятельного клана, славящегося своими атрибутами Облака? — Я выполнил твою просьбу, — после непродолжительного молчания говорит брюнет. Янтарные, наполненные Пламенем глаза с интересом посмотрели на него. — И что? — Вот. Здесь должно быть все написано, — Хибари кидает довольно толстую книгу девочке. Та легко ее ловит и судорожно начинает перелистывать страницы, вчитываясь в текст. — Кёя! Это же — реальный шанс на мое освобождение! — Юко в порыве чувств подбегает и обнимает опешившего от подобного Хранителя. — Спасибо! Спасибо тебе огромное! Тот приобнимает ее в ответ. Обычно его Небеса довольно спокойны, но сейчас и правда особый случай. Не каждый же день тебе приносят книгу о возможностях Пламени Тумана за авторством самого Деймона ди Спэйда?***
— Здравствуй, дедушка, — тихо произносит двенадцатилетняя Огава Юко. Она стоит в центре гостиной в высотной многоэтажке в центре Токио. На ней черная толстовка с капюшоном и темно-серые штаны, на ногах обуты — высокие сапоги. — Юко… Юко, неужели это ты? — пожилой мужчина — Фудзимото Акаши — неверяще смотрит на фигуру девочки. — Я. Могу даже показать родимое пятно на левой лопатке, — шатенка с любопытством осматривается. Переводит взгляд на родственника. — Нужно? — Н-нет, я верю тебе, — говорит он. Огава пожимает плечами. Старик спрашивает ее: — Где же ты была? Что, вообще, произошло тогда?! — Об этом потом, — нетерпящим возражений тоном произносит Юко. — У меня мало времени. — О чем ты? — нахмурился Акаши. — Я же сказала — потом, — недовольно шипит его внучка. — Мне нужны документы. На мое имя. Настоящие, не поддельные. Это во-первых. — Хорошо, — кивает старик. — Я все сделаю. — Так, во-вторых, все акции и денежные средства, которые мне причитаются, как единственной Наследнице «Хиганбана», перевести на несколько счетов в разных банках. Вся документация, связанная с бизнесом тоже должна быть у меня. — Я понял, Юко, — тихо произнес Фудзимото. — Меня не искать, — видя, что ее дед хочет что-то возразить, недовольно процедила. — Я не закончила! Меня не искать — я сама буду приходить. Когда именно не знаю, все будет зависеть от обстоятельств. Конкретно за документами, счетами и отчетами компаний приду через две недели. Ночью. К этому моменту все должно быть готово. С этими словами Огава направилась к выходу. — Подожди, Юко! Что все это значит, чёрт побери?! — Я же тебе сказала: не сейчас, у меня мало времени, — чуть подумав, шатенка все же подошла к журнальному столику и написала что-то на подвернувшемся листе бумаги. — Это номер моего Хранителя, советую пользоваться только в крайних случаях. У Кёи-куна крайне паскудный характер. И ушла. Даже не попрощалась. Фудзимото Акаши простоял в прострации несколько минут, обдумывая то, что только что произошло. Его давно потерянная внучка, которую уже шесть лет считают погибшей, заявилась ночью к нему в дом, выдала ему список поручений, приказала выполнить их к ее следующему визиту и снова исчезла. Будто не к дедушке пришла, а к какому-то секретарю, мальчику на побегушках! Пожилой мужчина громко рассмеялся, запрокинув голову. — Вот ведь паршивка! Характер — один в один как у отца, — старик с какой-то нежностью усмехнулся. — Папина дочка.***
— Чаоссу! — говорит забавный малыш в черном деловом костюмчике и шляпе с желтой лентой. — Я — репетитор-киллер Реборн. И прибыл, чтобы сделать из тебя Десятого босса Вонголы! Не то, чтобы Аркобалено Солнца горел сильным желанием возиться с жалкой девчонкой, но Долг Жизни, заработанный еще у Оттавы, нужно отрабатывать. Его вторая — и последняя — ученица была олицетворением слова «никчемность». Самые низкие оценки, самые худшие показатели в спорте, самые худшие отношения в коллективе. Хотя… Если смотреть под таким углом… Тогда Саваду Тсунаёши можно было даже считать лучшей. С конца… О чем только думали Ноно на пару с Емитсу, когда утверждали ее, как Наследницу?! В то время как Реборн объяснял Тсуне что такое Вонгола, Юко сдавленно материлась сквозь зубы. На подобный «подарок Судьбы» она совершенно не рассчитывала! Это ведь Проклятый Младенец Солнца, лучший киллер последнего столетия, более того — присланный гребанной Вонголой… Наверняка ублюдочный Савада приложил к этому свою руку! На эту тварь у нее прилично нарыто информации — в свое время собирала, чтобы разобраться: кто он, зачем устроил облаву на клан с ее похищением и последующим цирком уродцев «Тсунаёши Савада». Узнала. И даже примерно поняла на кой-черт ему это понадобилось. И ей это совершенно не нравится. И как теперь прикажете быть?! По ночам она теперь не сможет заниматься делами, днем — тем более. Да и общение с Кёей нужно прекратить пока. Хорошо, что все ее вещи хранятся именно у него дома. А то было бы весьма проблематично, если бы киллер нашел отчеты фирм, информацию о Вонголе, оружие и пару десятков книг о Пламени… Юко раздраженно посмотрела на стоящую перед ней фальшивку. — Тсунаёши, — привычно растягивая гласные, обратилась к ней девочка. — Я уже говорила, как сильно ненавижу тебя? Стоящая перед ней Савада ожидаемо не ответила. Это не входило в основу ее иллюзии, поэтому она реагировала только на конкретные вопросы, которые касались заданных ей хозяевами установок.***
— Чёрт, чёрт, чёрт! — Огава иступлено колотила прутья ненавистной клетки в порыве бешенства. — Будь оно все проклято! И Вонгола, и ублюдок-Савада, и ёкаев Аркобалено! Юко обессилено легла на пол, чувствуя как цепи, от которых ей удалось избавиться три с лишним года назад, снова болезненно стягивают кожу. С приездом репетитора для Тсунаеши все пошло наперекосяк! Всего за каких-то две недели этот карапуз с желтой соской смог полностью восстановить «тюрьму», которую «Алая Королева» с таким трудом, по кусочку уничтожала на протяжении всего времени, с момента ее заточения! Две недели против семи лет! Уму не постижимо! От этого хотелось завыть, а лучше — убить засранца, который продолжал стрелять в Тсуну особыми пулями Вонголы. Именно из-за них Юко снова оказалась заперта в собственном теле без возможности выбраться. Но это было еще не все… Эти чёртовы пули каким-то образом вытягивали её Пламя! Как позже выяснилось, при пропускании её Пламени Неба через сущность Савады Тсунаёши в подсознании — в реальности выходило совершенно чужое Пламя. Слабое, нестабильное, приторно-сладкое. Такое же никчемное, как и вся Тсуна. И самое главное: без этих странных пуль Вонголы чёртова девка не могла использовать Пламя, которое сама Огава спокойно выпускала и контролировала с шести лет. Потому что — сюрприз! — иллюзорная фиктивная личность «Савада Тсунаёши» не имела Воли! Из этого выходило, что Реборн будет постоянно использовать пули. Значит: Юко не сможет пробиться сквозь свою «тюрьму», потому что та восстанавливается благодаря им гораздо быстрее, чем девочка успевает нанести ей урона. Вывод: жизнь — чёртова сука. — Ненавижу, — тихо выдыхает шатенка, закрывая глаза.***
— Ку-фу-фу, как интересно, — сбежавший гений-иллюзионист Рокудо Мукуро склонил голову к плечу. Он находился в пустом, черном пространстве, которое слабо освещалось только рыжим и синим Пламенем. С одной стороны была странная конструкция, состоящая из клетки и острых кольев. Все это было сделано из Пламени Тумана, Мукуро явственно это ощущал. В клетке находилась скованная цепями четырнадцатилетняя Савада Тсунаёши, с которой он сражался. Вот только Небесное Пламя, пляшущее у нее над головой канкан (иллюзионист несколько раз моргнул — что?), совершенно не было похоже на то жалкое подобие, которым пыталась остановить его Наследница Вонголы в реальности. С другой стороны, крепко держа конец цепи стояла… еще одна Савада Тсунаёши. Только выглядела она странно: безэмоциональное лицо, бездушные пустые глаза, не шевелящаяся фигура. А еще от этой Тсунаеши сильно несло Пламенем Тумана, тем самым, которым здесь пропитано все. И совсем немного — той пародией на Небесное, что он уже ощущал. — Чтобы это все значило? — снова произнес он. Обращался он к той пустой девочке, будучи полностью уверенным, что это ее подсознание. И тем неожиданнее стало то, что голос подала та Тсунаёши, которая находилась в клетке: — А какие есть предположения? Мукуро подошел так близко, как было возможно к ней. Уставился не читающим взглядом. Но та даже не повернулась к нему, продолжая смотреть на танцующие огоньки. — Ну, самое банальное — раздвоение личности. Тсу-на-ё-ши-тян, — нараспев протянул имя девочки иллюзионист. Но ее реакция несколько озадачила. Огни потухли, а сама шатенка повернула к нему голову, смотря своими янтарными, из-за переполнявшего ее Пламени, глазами. Ее голос был наполнен ледяным бешенством: — Никогда — слышишь? — никогда не смей называть меня этим именем. У Рокудо на секунду выбило воздух из легких. Удивительное Небесное Пламя давило на него своей тяжестью. Пахло оно кровью и горькой полынью, а на вкус ощущалось — почему-то — медом и молоком. Пламя девочки проходило сквозь него, но парень чувствовал его каждой клеточкой своего тела. Его Небеса… Как только его собственное Пламя отчаянно потянулось к нему, Мукуро почувствовал как создается крепкая, нерушимая связь: Хранитель-Небо. Давление Пламени сразу же исчезло. — Надо же, — уже спокойно произнесла девочка. — Еще один Хранитель. Ну, стало быть у меня теперь не только бешеный ГДК, но еще и чокнутый иллюзионист-уголовник. Даже не знаю плакать или радоваться? — Ку-фу-фу, уголовник это уже перебор, — отмер Рокудо, чуть обижено смотря на свое Небо. — То есть «чокнутый» вопросов не вызывает? — неожиданно проказливо улыбнулась та. Парень пожал плечами. — На правду не обижаются. Девочка перевернулась на живот и подпёрла руками подбородок. — А ты забавный. Но вот то, что ты побил Кёю-куна я тебе так просто не прощу. Будешь должен. Мукуро на это насмешливо фыркнул и сверкнул разноцветными глазами. — А почему ты сказала, что только он — твой Хранитель? Как же динамитный мальчик и улыбающийся придурок? Да и тот тупой боксер, которого избил Кен, ведь тоже считается твоим Хранителем… И кто это? — кивком указал на молчащую девчонку. Плененная шатенка только слабо усмехнулась, мотнула головой. — Долгая история. — Да, я, вроде, никуда и не тороплюсь, — снова пожал плечами иллюзионист, опускаясь на пол.***
Юко сидит в своей клетке и наблюдает за боем Небес. — А этот Скайрини хорош, — тянет она, когда картинка смазывается и вертится — Тсуну снова отбросили в сторону, как тряпичную куклу. — Чертовски хорош для человека, который восемь лет провел в ледышке. К боссу Варии шатенка испытывала что-то сродни уважения и симпатии. Потому что он, как и сама девочка, провел кучу времени в заточении, но смог найти силы двигаться дальше. И так же, как и она, он оказался в своей персональной ледяной тюрьме с подачи Ноно Вонголы. Да, и Емитсу — Огава была уверена — сыграл в этом не последнюю роль. — Думаю, мы найдем с ним общий язык, когда я выберусь отсюда, — задумчиво произнесла шатенка. — Ты так не думаешь, Тсунаёши? Фиктивная личность традиционно промолчала. Юко скривила губы в презрительной усмешке и сосредоточилась. То, что она собиралась сделать здорово может ее спалить перед ублюдком-Савада, но вмешаться в ход битвы было просто необходимо — Занзас ведь и правда убить её тело может. А девочке умирать совсем нельзя: пока не отомстит Емитсу и дону Тимотео — в могилу ни ногой! Кроме того — внезапную силу и ловкость можно будет списать на адские тренировки Реборна, который после случая с Мукуро почему-то косо на нее смотрит.***
Реборн смотрит на свою ученицу, которая, несмотря на все его старания, ни на грамм не изменилась — и ни черта не понимает. Смотрит на Саваду Нану, которую совсем не волнует, что происходит с ее дочерью — и ни черта не понимает. Смотрит на Хранителей девчонки — Гокудеру, Ямамото, Сасагаву и Бовино, которых кажется тяготит общение с их Небом — и ни черта не понимает. Смотрит на Хибари, который ненавидит Тсунаеши так люто, как наверное никто не может, но все равно всегда оказывается рядом, когда та находится в опасности — и ни черта не понимает. Что вообще происходит? Особенно сильно его волнует: что за странное, удивительно-притягательное для него Небесное Пламя исходит от его ученицы? Это было всего пару раз — во время поимки Рокудо Мукуро и боя Небес на Конфликте. Но этих двух раз хватило, чтобы заинтересовать Аркобалено Солнца. Этих двух раз хватило, чтобы тот признал в этом странном Пламени — свое Небо. И не он один: Колоннелло после Конфликта постоянно косился на «Никчемную Тсуну» с подозрением, неверием и даже обреченностью. Реборн его прекрасно понимал — сам ощущал себя не лучше. В конце концов, они оба не ожидали, что их Небесами может стать жалкая, глупая и неуклюжая девчонка. Но что-то во всем этом не давало Солнцу покоя. Например, почему это странное Пламя проявилось только дважды? В то время, как слабый, тусклый Небесный огонек Савады при использовании пуль или пилюль Вонголы появляется постоянно. Или почему девчонка — в этом она со слезами призналась под дулом Леона-пистолета только Реборну — не помнит событий, связанных с проявлением того Небесного Пламени? Говорит, что у нее было чувство, словно она потеряла сознание. Это странно… Когда Солнечный Аркобалено рассказал о своих подозрениях Дождю, который решил задержаться на некоторое время, тот согласился и сказал, что тоже думал о чем-то подобном. Теперь они вдвоем пытались понять: какого чёрта тут происходит? Юко, наблюдая за косящимися на нее Аркобалено, сидела в клетке и размышляла о том, чем для нее может обернуться раскрытая перед двумя Проклятыми правда. Доверять или не доверять — вот в чем вопрос… Интуиция заверяла, что ничего плохого не случится. Причин не верить ей у Огавы не было — за все время, она еще ни разу ее не подвела. Следовательно, ни Реборн, ни Колоннелло зла ей не причинят. Кроме того, если все пройдет хорошо и ей удастся убедить Реборна перестать стрелять в ее тело пулями гребаной Вонголы, то у нее снова появится возможность хоть иногда выходить отсюда! Пожалуй, только ради этого стоило рискнуть. — Мукуро, — позвала свой Туман Юко. Благодаря установившейся связи Хранитель-Небо, они могут общаться, несмотря на то, что иллюзиониста забрали Вендиче. Это значительно скрасило их заключения. Более того, как оказалось Рокудо может захаживать к Огава сам и приводить сюда других. Таким образом девушка уже встретилась со своим Облаком, извинилась, объяснила ему всю ситуацию и выдала ряд поручений, которые было нужно сделать. — Да, Юко-тян? — Мукуро ответил сразу же. — Сможешь притащить сюда Реборна и Колоннелло? — Это будет непросто, ку-фу-фу, но вполне выполнимо, — произнес Туман. — Жди. — Спасибо, — искренне поблагодарила его Огава и легла, закрывая глаза.***
Реборн открыл глаза и осмотрелся. Он был в незнакомом месте, вокруг царила непроглядная темень. Тело ощущалось непривычно, поэтому попыток встать Аркобалено пока не предпринимал — мало ли? Неожиданно рядом послышался какой-то шорох. А потом сдавленные маты на итальянском. Проклятое Солнце замерло. Голос был отдалено знаком, а Пламя Дождя уже давно стало привычным. Колоннелло. Взрослый Колоннелло. — Да быть этого не может, эй… — тем временем бормотал военный, а шорох одежды стал громче и интенсивней. Вероятно он ощупывал себя, желая убедиться в том, что это правда. Внезапно в голове мелькнула шальная мысль: а вдруг и киллер тоже…? — Блондинка, — позвал его киллер. Прекрасным глубоким баритоном своего тридцатилетнего — не пятилетнего! — тела. Кажется где-то в груди от волнения остановилось сердце. — Реборн? — Колоннелло рядом встрепенулся и кажется на ощупь пополз в его сторону. — Ты где, эй? — Здесь, — лаконично ответил ему тот, продолжая лежать. Его схватили за щиколотку. — Пусти, придурок. — Ты о чем, эй? — голос военного раздался с другой стороны. — Я тебя и не трогал — больно ты мне нужен. — А кто, в таком случае, держит меня за ногу? Наступило неловкое молчание. — Блять! — Реборн резко дернул ногой, освобождаясь от хватки. Сел и схватил неизвестного за волосы, тот попытался вырваться, но брюнет с силой сжал его горло. — А, ну, не рыпайся! — Реборн, какого хрена у тебя там происходит? — взволнованный голос блондина прозвучал где-то слева. — Не могли бы вы, Реборн, отпустить меня? Мне вообще-то больно, ку-фу-фу… — крайне знакомым голосом протянул третий. — Рокудо, — разъяренно прошипел Солнце Аркобалено. — Что все это значит?! — Рокудо? Это тот, что из Вендиче сбежал? — спросил совсем рядом Колоннелло. Реборн почувствовал, как плеча коснулась его ладонь. Он надеялся, что его. — Сначала ответь: это ты меня за плечо держишь? — Я, — ответил блондин. А через секунду, убрав руку, пристроился рядом. — Так тот или нет? — Тот, тот, ку-фу-фу, — ответил военному иллюзионист. — Собственной неповторимой персоной. И отпустите меня уже! — Ага, сейчас, — фыркнул киллер. — Сначала ты скажешь, зачем затащил нас сюда! — И в какое именно «сюда», — добавил Колоннелло. — Мы в ментальном пространстве, это своеобразный коридор между разумами. Нужен для путешествий по подсознаниям людей. Если честно, была бы моя воля — и на пушечный выстрел к вам не приблизился, — обиженно пробурчал Мукуро. — Это Юко-тян попросила. — Какая еще Юко? Мозги нам не пудри! — встряхнул его Реборн. — Огава Юко, — спокойно пояснил парень. — Мое Небо. — А разве — не Савада Тсунаёши? Ты же ее Хранитель, — удивился блондин. — Чёртов предатель, — почти ласково произнес киллер. Неожиданно обоих Аркобалено отбросило назад. А непонятное место осветил ярко-синий свет, исходящий от Пламени Рокудо. — Я бы попросил, — холодно начал говорить он, смотря на собеседников. — даже настоятельно бы советовал: не бросаться такими обвинениями. Особенно, когда вы не знаете правды. Брюнет поднялся на ноги, не отрывая взгляда от иллюзиониста. Рядом встал военный. — Какой это правды мы не знаем? — насмешливо спросил Реборн. — Той, ради которой вы вдвоем уже месяц ходите кругами вокруг Тсунаёши, — ехидно пропел Мукуро. Мужчины вмиг посерьезнели и переглянулись. Неужели Туман намекает на второе Небесное Пламя Савады? — И, раз уж на то пошло, кого и стоит называть предателями — так это Гокудеру, Ямамото, Бовино и Сасагаву, — презрительно добавил парень. — Хотя, с другой стороны, возможно ли предать человека, которого не существует, ку-фу-фу? — О чем ты говоришь, псих? — нахмурился Колоннелло. Делать такие заявления… Рокудо ухмыльнулся. Он хотел добавить что-то еще, но неожиданно замер. — Вот чёрт! Как не вовремя… — потом добавил. — Простите, на сегодня поход в гости отменяется. — Какие еще гости? Издеваешься над нами, щенок?! — прошипел Реборн, яростно смотря в глаза иллюзиониста. — Об этом спросите у Кёи-куна. Скажите, что Юко-тян решила вам раскрыться, а я ей помогал. Он поймет. И исчез. Оба Аркобалено открыли глаза в реальности, резко садясь в кроватях. Они снова были в детских телах.***
— Хибари, — позвал Реборн школьника. Рядом стоял хмурый Колоннелло. — Нужно поговорить. Мальчишка только как-то понимающе фыркнул, что было для него нехарактерно, и пропустил в свой дом. Кивком головы указал на дверь кухни. Они расселись за столом и начали прожигать друг друга взглядом. — Что имел ввиду Рокудо? — первым не выдержал любопытный блондин. Подросток удивленно изогнул бровь. — Он сказал, что ты можешь ответить на наши вопросы. И просил передать, что некая Юко собирается раскрыться перед нами, а он ей помогает, — добавил киллер, продолжая сверлить Облако взглядом. — Так что имел ввиду этот хохлатый, когда говорил, что Тсуны не существует? Тот его проигнорировал. Немного помолчал, а потом непринужденно произнес: — Фальшивка. Проклятые Малыши переглянулись. Реборн скрыл глаза под полями шляпы, а Колоннелло напряженно уставился на Кёю. — О чём ты? — Савада Тсунаёши — фальшивка. Вот и вся правда. Больше он не произнес ни слова.***
Аркобалено Солнца и Дождя внимательно следили за будущей Десятой Вонголой, которая общалась с друзьями в гостинной дома Савад. Следили, и с каждой секундой она казалась им все более и более странной. Ее действия неожиданно показались слишком похожими друг на друга. Будто робот, который постоянно выполняет одну и ту же работу. Безэмоциональная марионетка. Тсунаёши не проявляла никакой инициативы, делала она что-то только после пинка. Еще она была слишком доверчивой… к определенным людям. Тот же Гокудера, который сначала пытался ее подорвать, теперь — ее лучший друг и правая рука. И Бьянки — тоже. Ямамото, с которым она никогда раньше не общалась, внезапно — стал Хранителем. Брат и сестра Сасагавы… Зато Микадо Юи — добрая и открытая девочка из параллельного класса, пытающаяся подружиться с Савадой и совершенно точно не связанная с мафией — вызывает у шатенки только мигрень. Тсуна называет ее чересчур приставучей, в то время как Миура Хару — по мнению Аркобалено являющаяся определением слов «доставучая» и «прилипчивая» — воспринимается ею спокойно. Это было странно. Это наводило на мысли…***
Когда взрослые Реборн и Колоннелло снова оказались в странном месте, оно уже было другим. Освещенное сине-рыжим светом, с очень странной конструкцией в середине — клетка, которая была окружена кольями. Все пространство было пропитано незнакомым Пламенем Тумана и очень знакомым, сильным и горьким — Небесным. — Ну, привет, что ли, — говорит им Тсунаёши, сидящая в этой самой клетке. Именно она была источником рыжего Пламени. Девочка была закована в цепь, конец которой находился в руках — мужчины не поверили своим глазам — второй Тсунаёши. Только выглядела она… какой-то неживой. Словно статуя: такая же бездушная, пустая. Реборн внимательно осмотрел сначала одну Тсуну, потом — другую. И, пока его друг пытался преодолеть шок, почти спокойно спросил: — Какого чёрта…? Сидящая в «тюрьме» девочка, склонила голову и с интересом посмотрела на них. На ее губах застыла горькая усмешка. — А какие у вас мысли, ку-фу-фу? — неожиданно раздался голос Мукуро. Спустя секунду возник и он сам. — Привет, Мукуро, — негромко, но насмешливо произнесла шатенка. Ее голос мягкой волной прокатился по пространству, вызывая внезапный табун мурашек у обоих мужчин. Это определенно был голос Савады Тсунаёши, но более уверенный, глубокий и чувственный. С переливами эмоций, чего никогда не было раньше. Проклятые поймали себя на мысли, что этот голос им нравится гораздо больше обычных блеяний будущей Десятой. — Я, собственно, зачем пришел, — с присущей загадочностью вдруг начал Рокудо, поворачиваясь к своему Небу. — Ко мне сегодня приходил Внешний Советник. Да, не один… Девочка, запертая в клетке, как-то сардонически-понимающе усмехнулась. Издевательски протянула: — Да, что ты говоришь? Никак с предложением? Аркобалено непонимающе переглянулись и с досадой сжали кулаки — они все еще ни черта не понимали. — Ты на удивление прозорлива, моя дорогая Юко-тян, — иллюзионист перекатился с пяток на носки и обратно. Мужчины зацепились за знакомое имя, которое парень уже упоминал при них. — И что за предложение? — хмуро спросил Реборн, ситуация ему не нравилась. — О, мой дорогой Реборн, — пропел Туман, а потом продолжил. — Савада Емитсу пришел ко мне с гнусными, омерзительными намерениями. Он хотел, чтобы я стал Хранителем некоего Савады Иетсуны — его любимого сына. Вы представляете? Он хотел, чтобы я предал свое дорогое Небо… — Что? О чем ты говоришь? — непонимающе уставился на него Проклятый Дождь. — У Емитсу же нет сына… Киллер рядом недовольно скривился — чёртов преступник пудрит им мозги? Но зачем это ему? Кроме того, это слишком громкое заявление, слишком явная ложь. Вон — от Колоннелло так и веет скепсисом. Да, и эти «Тсунаёши-которая-Юко» и «Тсуна-которая-статуя» ясности не вносят… — У Савады Емитсу никогда не было дочери, а сын у него был всегда, — холодно говорит плененная шатенка, а потом обращается к иллюзионисту. — Он упоминал про других Хранителей? — Да, — парень кивнул. — Все как мы и предполагали — они с самого начала были Хранителями Иетсуны, просто разыгрывали этот спектакль, чтобы заиметь репутацию в мафиозных кругах. Девочка запрокинула голову назад, о чем-то размышляя. А потом резко вернула ее в прежнее состояние, впиваясь взглядом в двоих Аркобалено. Те непроизвольно вздрагивают, так как их с головой накрывает невероятным, сильным Небесным Пламенем. — Вы хотите знать правду? Тогда слушайте внимательно…***
Реборн больше не стреляет в Тсунаёши пулями и запрещает ей пить пилюли. Он и Колоннелло ежедневно воздействуют на нее своим Пламенем, так как это помогает Юко разрушать Туманную клетку. К ним присоединяется Хибари, и Небесное Пламя Огавы с каждым днем ощущается все сильней и сильней. Тсунаёши стала очень вялой, сонливой и несколько раз она уже теряла сознание. Девочка спит все больше, и все сложнее ее будить. Это значит, что осталось совсем немного.***
Реборн смотрит на стоящую у окна фигуру ученицы, от которой волнами исходит восхитительное Небесное Пламя. На часах всего пять утра, за окном только-только начинает светать. Девочка стоит уверенно, с прямой спиной. Она излучает силу и спокойствие. А потом шатенка поворачивается к лицом к своему Солнцу. Смотрит насмешливыми янтарными омутами. На губах у нее шальная, счастливая улыбка. — Доброе утро, Реборн, — почти мурчит она, ее голос отдает игривыми, предвкушающими нотками. — Доброе, — отвечает киллер. — Доброе, Юко.В комнате звенит счастливый смех.
***
Савада Емитсу получает конверт. В нем лежит несколько фотографий и небольшая записка. Сасагава Реохей с перерезанным горлом. Бовино Ламбо подвешеный на проводе. Ямамото Такеши с вспоротым животом. Гокудера Хаято с простреленной головой. И Савада Нана изуродованная до неузнаваемости, распятая ножами на стене. Реборн не выходил на связь. Хибари Кёя ускользнул от шпионов CEDEF. Колоннелло так и не вернулся в Мафия-Лэнд. Рокудо Мукуро был выпущен по неизвестной для Вонголы причине. «Тсунаёши» никто не мог найти… Советник достал бутылку дорогого коньяка и отпил прямо из горла. — Чёрт! — недовольно прошипел мужчина, ударяя кулаком по стене. — Только этого не хватало!***
… В записке, лежащей на столе, было написано только две коротких строчки: «Теперь мой ход. Огава Юко»