***
Солёный воздух делает кожу сухой, Джош даже не догадывался об этом, пока не дотронулся такими же сухими ладонями до своего подбородка, скользя пальцами выше, очерчивая каждый миллиметр, создавалось такое впечатление, что теперь его лицо покрыто мелкими чешуйками, но Джош лишь облизал губы — такие же соленые, как и вода, на которой преспокойно держалась лодка, они были сморщенными посередине, а кожа вокруг них была обветрена. Его выцветшие некогда с розоватым отливом волосы бледно блестели на солнце, отдавая непонятным цветом, редкие пряди падали на лоб, щекоча кожу, Джош проводит по ним грубыми пальцами, ощущая, насколько сильно им нужен должный уход, он растирает пряди волос между большим и указательным пальцем, почти ощущая соль на коже, что сыпется с волос. Его кожа давным давно перестала быть белой, как это было всегда, пока он был на берегу — загорать он не любил, как и палящее солнце, — сейчас же его кожа приобрела коричневатый оттенок, а некогда красноватые плечи начали облезать редкими слоями. Джош поднимает голову к небу, слыша глухой гул, он разворачивается, его светло-карие на солнце глаза смотрят почти за горизонт, но шум словно раздаётся из каждого угла этой бескрайности, отдавая эхом. Не проходит и нескольких минут, как мелкая чёрная точка загорается на том же горизонте, неумолимо быстро приближаясь, она летит под облаками, кажется, слишком низко к воде, Джоша накрывает слишком ощутимое беспокойство, тревожность внизу живота закручивается плотным морским узлом, Джош может даже дёрнуть эту верёвку беспокойства, дабы убедиться в её прочности. Становится слишком шумно, Джош борется сам с собой, чтобы не закрыть уши руками, не скрутиться на палубе, зажмуривая глаза, пока цветные точки не будут мелькать перед ними. Когда несколько истребителей приближаются к нему, то Джош с замиранием сердца и тем же плотным узлом в животе смотрит, что это вражеская авиация. Он закрывает глаза, сухие, как и его кожа, молясь, чтобы те думали, что он слишком мелкая добыча для таких как они. Джош закрывает глаза и три истребителя пролетают мимо, мелкими точками уносясь вдаль, немного набирая высоту. Он мелкий. Он рад этому. Джош спускается в кабину, наливает себе чай, выходя обратно на корму, чувствуя мурашки по коже от холодного морского ветра, и передёргивает плечами, обёрнутыми в плотный, но слегка колючий свитер, кажется, его кожа покрылась мелкими покраснениями от неприятного трения. Он допивает чай, смотрит на то, сколько топлива у него осталось и вновь кусает сухие губы, сжимая челюсти, отворачиваясь, смотря на бесконечное море.***
— Джозеф? — по рации слышится шипящий голос командира. — Топливо? — Шестьдесят пять, — отвечает он кратко, говоря прямо в рацию около его губ. — Эдвард? — Шестьдесят восемь, — отвечает тут же Эдвард. — Хорошо, — Тайлер почти чувствует, как кивает их командир. — Держим эту высоту, возможно скоро мы сядем на хвост, — заканчивает мужчина выделяя стойко «мы». Они всё ещё летят на шести тысячах, Тайлер чувствует себя абсолютно свободно и спокойно, как это всегда бывало, когда он сидит за управлением. Они шумно рассекают воздух, набирая скорость, Тайлер просто плывёт по небу, пока его не взбудораживает голос Командира. — А вот и наши птички, — смеётся он, тут же передавая своим бойцам курс. — Два точка два, постарайтесь на славу, — говорит он, Эдвард его поддерживает, а Тайлер лишь сжимает губы, становясь в разы внимательнее, лавируя в сторону, как и Эдвард со своей стороны, их командир всё ещё летит посередине. Когда Джозеф поворачивает влево, снижаясь, то он буквально на пару секунд заостряет внимание на лодке, что безмятежно качается на волнах. Она выглядит мелкой, так что Тайлер сразу убирает с неё своё внимание, сконцентрировавшись на приближающихся врагах, держа большой палец на привычной кнопке. Выстрелы со стороны Эдварда практически не были слышны: либо уши Джозефа были сокрыты под шлемом так, что никаких потусторонних звуков до него не доносились, кроме приказов командира и шуток Эда, либо Тайлер просто не хотел их слышать, полностью окунаясь в свое задание, пикируя влево сильнее, направляя прицел прямо на боковой истребитель. Он попадает по твёрдому покрытию, пули царапают крыло, и вражеский истребитель пикирует в ту же сторону, куда и направился Джозеф. Тайлер позволяет себе лёгкую ухмылку. Он привык летать, он привык стрелять — ничего из этого не вызывает у него должного чувства страха, он чувствует себя в своей тарелке, даже когда по его самолёту попадают несколько раз, — парень совсем чуть-чуть дёргается, скорее от неожиданности, нежели от самого страха. Тайлер сглатывает и идёт на разворот, голос командира прямо в его ухе: — Джозеф? — Иду на разворот, — кратко отвечает Тайлер, выполняя задуманное, это занимает чуть больше времени, чем он предполагал, поэтому по своей неосторожности получает ещё несколько пуль — вражеских истребителей пять, они в приоритете, но Тайлер знает, что их тройка — это лучшие. — Ясно, — Тайлер вновь чувствует кивок командира, который летел выше их с Эдвардом, медленно снижаясь, атакуя чуть ли не с тыла. От Эдварда ни слова, он слишком погружён в работу, на его лбу скорей всего зависла капелька пота, что всё никак не может скатиться вниз, прочерча солёную дорожку по скуле, щеке и, наконец, скрыться где-то под воротником костюма. Его узкие губы сжаты, зелёные глаза сужены и напряжены — вот-вот покраснеют, а капилляры на них полопаются. Командир всё говорит курсы и спрашивает топливо, за этим трудновато уследить в бою, но и Тайлер, и Эдвард время от времени сообщают, заставляя командира чертыхаться сквозь зубы. Из-за их полётов вокруг да около, они норовят остаться посреди моря, качаясь на волнах, сидя на своих самолётах, пока либо подмога, либо добрые моряки не подберут их. До суши далеко, несколько десятков километров, вода холодная, поэтому вплавь — это самоубийство. Тайлер никогда в себе не сомневался — у него не было такой привычки, но когда он понимал, что его левый двигатель отказывает из-за того, что несколько пуль попало именно туда, Тайлер понял, что ошибался. Полностью повреждённый механизм, и его косит направо, Тайлер ругается сквозь зубы, если его мать услышала прямо сейчас, что за слова выходят из его рта, то её схватил бы удар, она его не видела уже несколько лет, поэтому перед её глазами стоит тот девятнадцатилетний мальчишка, который не знает, что такое выбраться из-под маминого уютного и тёплого крыла. Он стоит перед её воображением мягким, тем же светлым, но никак не тем, на чьих руках уже столько крови, что он мог бы сделать из неё бассейн и купаться в нём с головой. Пусть она думает так, пусть он будет стоять перед её взором таким, как она хочет. Она цитировала ему знаменитую фразу: «Цветы лучше пуль», но в итоге он все равно на стороне противоположного. Ему двадцать шесть, и он считает также, что цветы лучше пуль, но в пулях будет власть и хладнокровие, коим он сейчас дышит. — Джозеф, доложи ситуацию, — Тайлер пытается не паниковать, но честно говоря, это у него получается просто отвратно. Его руки вспотели, взгляд бегает по всей приборной панели, его ответ не вырывается сразу изо рта. — Джозеф, ты меня слышишь? — Д-да, — его голос дрогнул, он судорожно пытается выровнять истребитель, но без левого двигателя у него это выходит из рук вон плохо. — Меня подстрелили. — Чёрт возьми, — шипит командир. — Иди на воду. — Я в порядке, могу лететь, — не паниковать. — Нет, — твёрдо отвечает командир. — Иди на воду. — Их больше, чем вас, — продолжает упрямиться Тайлер, хотя не понимает, зачем он это делает. Тайлер никогда не проигрывал. Он редко кому проигрывал в подростковом возрасте, когда числился капитаном команды по баскетболу. Он стойко противостоял своему отцу — тренеру, своим младшим братьям, парням из его команды. Его приучили не проигрывать. Он не проигрывал за все эти года, пока летал на своём самолёте, пока сидел за управлением, истребляя врагов. Тайлер никогда не проигрывал, поэтому то, что его тянет в правую сторону к воде, выбивает его из колеи. Тайлер сжимает управление сильнее, понимая, что его теряет полностью, самолёт начинает трясти, ещё несколько пуль попадают по твёрдому покрытию. — Джозеф, — командир не просто приказывает, кричит, — на воду, живо! Слишком громко, уши Тайлера болят. Он почти над водой, пытается выровнять самолёт, чтоб хотя бы плавно сесть на воду. Он зачерпывает крылом воду, почти скрываясь под холодными волнами, но потом выравнивается, показываясь из воды. Он пытается открыть люк, сильно его дёргая, несколько раз стуча по нему кулаком, обёрнутым в перчатку. Как только он делает мелкую расщелину в люке, в его шлеме вновь проскальзывает обеспокоенный голос командира. — Порядок? — спрашивает он, Тайлер сдерживается, чтобы не ответить противным сарказмом. — Если бы, — он дёргает люк сильнее, напрягаясь. Он открывается ещё сильнее. — Здесь лодка, возможно, тебе смогут помочь, — сообщает командир. — Конец связи, Джозеф, удачи, — Тайлер не успевает, не хочет, не может пожелать всего этого в ответ, поэтому он уже наполовину вылезает из затонувшего истребителя-бомбардировщика.***
Джош во все глаза наблюдал за развернувшейся перед его взором битвой в воздухе, где со стороны врагов было явное преимущество в численности, но три истребителя мастерски разошлись по своим местам, лавируя и пикируя между чужими пятью. Джош чувствовал, как всё внутри него содрогалось при каждом выстреле, при каждом резком повороте. Он смотрел, задрав голову вверх, не ощущая ни холода, ни усталости, что сопровождали его уже несколько недель. Когда левый истребитель подбили, Джош уже стал за управление своего корыта, готовясь в любой момент потратить топливо и подплыть к тому, кто по всей вероятности упадёт в холодные волны. Его лодка не из быстрых, но он пытается справиться на максимальной скорости, когда тот левый истребитель затонул сначала левой частью, но затем показался над водой. Джош слушал рёв мотора своей лодки, приближаясь, сразу же выбегая на корму, когда до истребителя было всего пару метров. Он стоял несколько минут с верёвкой в руках, готовый кинуть её в любой момент. Из люка показывается сначала голова, а затем половина тела. Пилот поднимается на руках, пытаясь полностью вылезти из утопающего самолёта, он с небрежностью снимает шлем, откидывая его куда-то на крыло, где тот, звонко ударившись, скатывается к воде. У незнакомца короткие тёмные волосы, недельная щетина, уставшие глаза, которые он щурит из-за неяркого солнца. Его лицо красное, лоб, как и корни волос, взмокшие. Он поворачивает голову, тут же натыкаясь на Джоша, что нервно теребил в руках верёвку. Мужчина выгибает бровь, поэтому Джош спешит объясниться: — Я могу помочь, — пилот кивает, полностью выползая из кабины, падая на крыло, где недавно лежал шлем. Встаёт на ноги, что слегка трясутся, смотрит на холодную воду, и Джош спешит кинуть верёвку, мужчина слегка кривится, но всё же прыгает в воду, сразу же встряхивая мокрой головой, он крепко обхватывает верёвку, Джош тащит его, мужчина сам плывёт. Он помогает ему залезть на корму, упасть на влажный пол. Пилот тяжело дышит, и его трясёт, Джош тут же исчезает в кабине и выходит оттуда через минуту, принося несколько полотенец и плед, накидывая всё на мужчину. Тот сразу же заворачивается, пытаясь согреться, но ему кажется, что он замерзает сильнее. — Вытри голову, — советует Джош. — Лучше сначала её просушить. И можешь спуститься в кабину, — он кивает на помещение позади себя. Пилот хмурится, и задаёт свой первый вопрос. — Куда ты плывёшь? — спрашивает он, Джош на какой-то момент теряется, опускает глаза и трёт рукой затылок. — К берегу, — выдаёт Джош, стараясь не сталкиваться с пронзительным взглядом пилота. — Я Джош, кстати, — он заламывает пальцы, представляясь. — Тайлер, — отвечает мужчина, глотая последнюю букву, закашливаясь. Его горло саднит, он встаёт с кормы и проходит туда, куда указал Джош. — У тебя интересные волосы, Джош, — бросает через плечо Тайлер, заставляя Джоша слегка покраснеть и дотронуться до своих сухих и солёных волос, слегка сжимая неопрятные кудри. Джош спускается вслед за Тайлером, подходя к древнему чайничку, который уже был горячим. Пилот пристраивается на невзрачной кушетке, заворачиваясь в полотенца и плед сильнее, принимая через несколько минут чашку с горячим чаем. Он отпивает быстро кипяток, сразу же морщась из-за ожога на языке. Джош хмыкает, на его лице расплывается скромная улыбка. Тайлер чувствует, как его нос течёт, он провёл достаточно времени на прохладе, пока ещё не вылетел на миссию. Тайлер смотрел на этого слегка нелепого парня, с бледно-розовыми волосами, со скромной улыбкой на лице и сухим лицом. Он выгнул брови, когда первое, что он увидел, когда выбрался из истребителя, это вот это чудо. На опытного моряка он не тянет, словно его просто кто-то забросил на этом корыте в море, выбросив, словно ненужного щенка. Он плывёт к суше, но не было видно, что он торопиться туда попасть. — Почему мы не плывём? — спрашивает Тайлер, Джош тупит взгляд уже который раз за их непродолжительный разговор. — Топлива почти нет, — сглатывает он. — Есть вёсла, но слишком тяжело, поэтому приходится качаться на волнах, — он пожимает плечами, а изо рта Тайлера вырывается краткое: — Потрясающе, — он хмурит брови, сжимает пухлые губы и задаёт следующий интересующий его вопрос: — Так как ты собираешься добрать до суши? Джош не отвечает, он просто вздыхает и поднимается наверх, что-то проверяя. Тайлер сжимает чашку сильнее, уставившись в завитки исходящего от кипятка пара.***
На тихие волны медленно опускались сумерки, Тайлеру кажется, что они не сдвинулись не на метр, он смотрит на омывающие судно язычки воды, что словно обнимают покачивающуюся лодку, представляя, что они прямо сейчас над его затонувшим истребителем. Форма на Тайлере почти высохла, кое-где всё же ощущалась противная влажность, мокроватые участки одежды неприятно липли к коже. Пилот сидит на корме корабля, прислонившись спиной к борту, вслушиваясь в мелкие звуки. Где-то внизу посудой гремел Джош: он сказал ему, что на улице будет холодно, когда Тайлер взбирался по ступенькам, но военный лишь проигнорировал его, в молчании достигая уединения хотя бы на корме. Тайлер задирает голову, первое, что бросается ему в глаза — это Полярная звезда и созвездие Большой медведицы, что может увидеть и распознать даже ребёнок. Звёзды над морем ложились сплошным полотном, кажется, что между ними нет и сантиметра, настолько близко они находились на взоре людей. Тайлер ощутимо продрог, поэтому слегка передёрнул плечами, поворачивая голову вбок, нечаянно слишком сильно вдыхая солёный и прохладный воздух. — Тайлер? — зовёт его Джош. Мужчина тут же поворачивает голову, смотря на поднявшегося на корму парня. — Там что-то типа ужина, — он неловко показывает себе через спину большим пальцем, — и горячий чай, ты замёрз. Он констатирует факт. А Тайлер может сказать одно: Джош заботлив чересчур. Может, это сказывается его одиночество, Джозеф не знает, сколько времени здесь провёл этот парень. — Несильно, — парирует Тайлер, заставляя дрожь уняться на его коже, благо, она закрыта формой. Джош немного мнётся, подбирая правильные слова. Он вновь выдавливает из себя щемящую улыбку, не открывая рта, уголки губ подрагивают, словно ему неудобно даже улыбаться Тайлеру. — Не отрицай, — парень пытается быть простым в общении, но в голосе проскальзывает та самая неуверенность, что ломает почти напополам его слово. — Здесь далеко не двадцать градусов, внизу будет теплее. Тайлер смотрит в упор, ему стесняться нечего, даже будучи спасённым он ощущает себя лидером на этой лодке, хоть она не принадлежит ему. Джош тут же отводит взгляд, когда их зрительный контакт перевалил за отметку в пять секунд. Джош, даже смотря себе под ноги, чувствует на себе взор, он начинает бояться, что пилот ему сейчас зарядит по лицу или же просто выкинет за борт. Тайлер лишь произносит: — Хорошо. Он встаёт, слегка покачиваясь на ногах от долгого сидения, и спускается вниз, где и правда, было в разы теплее, да и пахло лучше. Джош повторяет тоже самое еле шевеля губами: — Хорошо, — оставаясь на корме. Он заламывает пальцы на руках, кусает губы, а затем спускается за мужчиной. Джош сидит на полу, на подстилке, он вытянул ноги, поэтому они упираются прямо в кушетку, на которой расположился Тайлер, допивая горячий чай. Джош снова мнётся, снова и снова, вопросы хотят политься из его рта просто нескончаемым потоком, но он не знает, как ему подступиться. Джош отпивает горячий чай, и ожог на языке как будто помогает ему сделать первый шаг. — Сколько тебе лет? — спрашивает Джош. Тайлер смотрит на парня, который расположился на полу; тот что-то теребит в руках, а носок его ботинка качается из стороны в сторону, иногда задевая края кушетки. — Двадцать шесть, — отвечает Тайлер. — Ого, — изо рта Джош сразу выпускается изумлённый выдох. — Ты выглядишь старше. Тайлер всегда это знал, что выглядит старше, особенно на протяжении всего того времени, пока на нём красовалась военная пилотская форма, а его место было в кабине истребителя. Все военные выглядят старше своего возраста, Тайлер не будет здесь исключением. — А тебе? — решает продолжить разговор Джозеф. — Дай угадаю, — тут же прерывает он парня, что уже открыл рот, — двадцать три? — мужчина выгибает бровь, а Джош начинает смеяться, он улыбается во весь рот, Тайлер может увидеть его острые и ровные зубы. Затем, парень кусает нижнюю губу, смыкая их, ехидно улыбается и качает головой. — Двадцать два? — продолжает пилот. — Это из-за волос, да? — спрашивает Джош, дотрагиваясь до своих выжженных волос, слегка сжимая их, а затем выпутывается из плотных сухих кудрей. — И, возможно, улыбки, — добавляет Тайлер, ставя чашку на небольшой столик рядом с кушеткой. — Ты как смущающаяся девица, — Джош вновь выпускает из себя смешки, пялясь на свои ноги, но его улыбка расползается шире, чем за всё время до этого момента. — Ну так я не угадал? — приподнимает брови Тайлер, кивая парню на полу. — Двадцать пять, — отвечает Джош, и со стороны Тайлера теперь слышится недоверчивый хмык. Тут же после непродолжительных смешков, повисло цепкое молчание. — Сколько ты служишь? — поинтересовался Джош. — С девятнадцати лет, — сдавленных выдох доносится со стороны парня, как будто ему кто-то ударил по животу. — Я устал, где я могу лечь? Джош тут же поднялся, принимаясь убирать посуду и сразу носится над Тайлером, словно курица-наседка. Он гремел чашкой и железной тарелкой, бормоча: — Можешь прямо здесь, — он подаёт ему тот самый высохший плед. Тайлер сжимает его в руках, но ложиться не собирается. Он медленно стягивает с себя ботинки, внимательно наблюдая за мельтешащим по кабине парнем. — А ты? — парень тут же кивает на расстеленный спальник на полу. Он скрывается в конце кабины, поэтому Тайлер, лишь пожимая плечами, ложится на кушетку, накрываясь пледом и закрывает глаза, стараясь абстрагироваться от всех звуков, включая Джоша, волны и шаги.***
Утро их встретило, как обоим показалось, громкими звуками на палубе. Джош выглянул на улицу, ёжась, передёргивая от промозглого ветра плечами, в нос сразу же ударяет запах одновременно свежести и сырости. Весь пол верхней палубы уже был залит водой, а серое небо нависло упрямой тучей прямо над их лодкой. Джош бегло окинул взглядом залитую палубу, закрыл плотнее дверь, а затем и окно, оказываясь сначала в кабине, а потом опять спустился вниз в каюту, где на кушетке лежал Тайлер, подперев рукой голову. Его глаза уже не были заспаны, хоть синяки под глазами твердили об одном — ему срочно нужен сон, желательно десяти, а то и двенадцатичасовой. — Дождь, — роняет Джош, проходя мимо, заходя в мелкую комнатку, где висело зеркало. Он бьёт себя по щекам, что покрываются двухдневной щетиной, приглаживает волосы, оттягивает кожу под веками, пытается посмотреть на себя под таким углом, чтобы понравиться себе. — Несильный, главное, чтобы к вечеру не было шторма. Тайлер не отвечает, он просто роняет голову обратно на кушетку, закрывая глаза. Он просыпается во второй раз, когда в каюте пахло чем-то, похожим на еду. Он раскрывает свои тёмные глаза, пару раз моргает, умилительно трёт их, а затем привстает на кушетке. Джош в это время поворачивается и протягивает железную тарелку пилоту. — Что ты здесь делал столько времени один? — интересуется Тайлер. Сам Джозеф человек не слишком разговорчивый, но даже он бы загнулся без других людей за несколько дней. Джош беспорядочно пожимает плечами, кивает через одно, показывая на какой-то хлам за своей спиной. — Разбирал хлам. Разбирался с лодкой, — перечисляет он, — нашёл пару книг, сидел то на корме, то на носу. — Разбирался с лодкой? — переспрашивает Тайлер, зацепив на этом своё внимание. — Она не моя. Тайлер делает глоток горячего чая. В этот день у него есть вопросы, а не у Джоша. Джозеф выгибает бровь, внимательно пиля взглядом парня. — Хочу выразиться помягче, но навряд ли получится, — продолжает Джош, отвечая на немой вопрос, — я её угнал и сбежал. Тайлер в который раз осматривает лодку, ничего военного в ней нет, обычная, ничем не примечательная, он тысячу раз видел, как на таких ловят рыбу в море, либо просто отдыхают. — Ты не преступник какой-нибудь? — интересуется Тайлер, чувствуя себя немного неуютно в своей форме. — Нет, просто я трус, — честно отвечает Джош, впервые за их разговоры не краснея и не отводя взгляда. Он смотрел прямо, его лицо было выточено, как скульптура, но взгляд абсолютно стеклянный, словно он уверен в своих словах, словно они были самой настоящей правдой. Он отворачивается, затем глубоко выдыхает и выходит наверх, проверяя топливо и верхние палубы с кормой и носом корабля. Джош стоит на улице, его бледно-розовые кудри намокают, начиная тяжелеть и терять цвет. Он поворачивается, слыша гул, и издали видит ещё несколько истребителей. Он слышит топот ног, рядом с ним встаёт Тайлер, внимательно провожая взглядом три самолёта. — Наши, — произносит он с щемящим в груди сердцем. Они пролетают дальше, не замечая, проносятся, очень скоро исчезая несколькими точками в облаках, а их шум отдаётся эхом в тайлеровском ухе. Они стоят под серым небом на носу корабля, где беспокойные волны почти достигают верха, намереваясь настойчивыми всплесками заполнить каждую щель.***
В следующий раз Джош распахивает глаза, когда слышит выстрелы на улице, он в какой-то момент забывает, что он находится в море, что он уже который день буквально живёт на волнах, он выскакивает из спальника, смотря на сопящего на кушетке Тайлера. Тот беззаботно спит, что совсем не свойственно чуткому военному. Но тот решил, что на море их ничего не сможет тронуть, кроме как бушующего урагана, который даже и не собирался к ним наведываться. Тайлер спит спокойно, его лицо расслабленно, Джош старается ступать как можно тише, выходя на улицу. На его корабле не зажжены светильники, поэтому сверху это корыто кажется теми же спокойными волнами, но Дан все равно выглядывает аккуратно, ёжась от ночного и морского холода. Он сжимает челюсть и приказывает себе расслабиться, задирая голову к ночному небу, он слышит истребитель, а потом только замечает — тот проносится так низко, что волосы на голове Джоша слегка колышутся. Он убегает с носа корабля, прячется, пугается, словно щенок, он спускается вниз, ложится на свой спальник, закрывая глаза, хоть сердце стучит так, словно сейчас Джош согнётся пополам и выблюет его с остальными органами, а они кровавой лужицей растекутся вокруг его спальника к кушетке, на которой, свесив руку, сопел Тайлер. Хотя теперь его дыхание не такое равномерное и всё же мужчина из-за всей беготни Дана начал просыпаться. Джош зажмурил глаза, перевернулся, шелестя спальником, вырывая тем самым тяжкий вдох со стороны кушетки. — Прости, — шепчет Джош, не поворачиваясь. — Чего не спишь? — вторят ему тем же шепотом. — Выстрелы, — кратко, почти тявкая, отвечает парень. — И что? — не понимает Тайлер. — А вдруг заденут? Они молчат. Тайлер сползает с кушетки, пристраивается на согнутых коленях рядом с лежащим Джошем. Джозеф мнётся, его лицо сонное, помятое, глаза красноватые, он неуверенно протягивает руку, осторожно поглаживая кончиками пальцев по его плечу, затем по боку и снова возвращаясь наверх, проводя по шее, отчего Джош тут же скукоживается, зажимая пальцы Тайлера между подбородком и плечом, фыркая. — Щекотно, — отзывается Джош. Тайлер слегка усмехается. — Я прилягу здесь, хорошо? — спрашивает пилот. — Зачем? — У тебя жутко неудобная кушетка, — он стаскивает одеяло с кушетки, стелет его на пол, ложась поверх, и подпирает голову своей рукой. Он закрывает глаза. Джош тоже.***
— Ты много убивал? — спрашивает Джош, когда они оба сидят на корме, парень свесил ноги вниз, опуская сквозь прутья, а Тайлер просто расположился рядом со входом в кабину, облокачиваясь о стену позади него. Джозеф лениво опускает голову, смотря на растрёпанные пастельные розовые волосы, на сгорбленную спину, он открывает рот и из него вылетает мелкое и честное: — Да, — он даже кивает головой, Джош продолжает смотреть вдаль, он морщится, его карих глаз почти не видно, мимические морщинки смотрятся органично на его лице, Тайлер даже в какой-то момент жалеет, что парень не сидит к нему спиной, а всё это он рисует только в своей голове. — Тебе жаль? — продолжает спрашивать Дан, он слегка поворачивает голову вправо, он реально морщится, как Джозеф себе и рисовал в воображении. — Если честно, то не очень, — отвечает Тайлер легко, он пожимает плечами, соскальзывая одной рукой со своих штанин на плотный пол, проводя по покрытию пальцами, собирая грязь. — Если я начну об этом думать, то я сойду с ума, — он слегка усмехается, его глаза опущены вниз, сосредоточены на том, чтобы вогнать себе под ногти больше грязи, поэтому не видит, как Джош выбирается из-под прутьев, поворачиваясь к Тайлеру полностью. Его колени согнуты, на них лежат руки, он смотрит на военного внимательно. — В лодке был помощник капитана или что-то типа того, — начинает он, Тайлер всё ещё не поднимает глаз, но слушает внимательно. — Мне пришлось его вытолкнуть, — продолжает тот, — я запер его сначала в той мелкой комнатке в каюте, а затем вытолкнул в море, когда мы были далеко от берега, — Джош качает головой, опуская её, утыкаясь лбом в колени, а затем резко поднял глаза на Тайлера, громко шмыгая носом. — Он мне ничего не сделал, но мне просто надо было от него избавиться, он был грузом, а я… а я так хотел сбежать, что не придумал ничего лучше, и… — он замолкает, его голос, глаза и горло полны слёз. Тайлер поднимает голову, смотрит на зарёванного парня и просто произносит: — Каждый выживает так, как может, Джош, — белки глаз Джоша красные, тонкие ниточки проходятся по всей площади глаз. Парень вновь шмыгает носом. — Если на тебе всего одно убийство, то я рад за тебя, — признаётся он, — потому что после нескольких тебе уже не кажется это чем-то особенным, а это самое худшее. Джош молчит. Он делает это долго, не поднимая головы, слышатся только удары волн о лодку. Тайлер поворачивает голову направо, затем налево, разминая шею, слыша с её стороны неприятный хруст, морщась от этого звука. — Ты прав, — каркает Джош. Его голос слегка сипит, парень на коленях подползает ближе к пилоту, присаживаясь прямо перед ним. Тайлер понимает, что смотрит на Джоша, что сидит перед ним, слишком долго, неотрывно, обгладывая взглядом каждый сантиметр его тела. На улице сухой и солёный ветер, он колышет кудряшки Джоша, несколько из них падают на его лоб, щекоча его. Тайлер сглатывает. Его кадык поднимается вверх, а затем также плавно опускается вниз. — Ты прав, — повторяет он, кладя ладони на свои штаны, проходясь пальцами по коленям. — Мне жаль, что это случилось с тобой, — он говорит чётко, хоть немного гундосит в нос. — Для тебя это уже не особенное? Ты бы смог убить кого угодно? — он спрашивает, Тайлер то ли кивает, то ли отрицательно качает головой. — Не думаю, — отвечает он. — У меня в руках редко было оружие, я всегда был в кабине самолёта. Я сбивал много самолётов и… — он замолкает, не понимая, почему начинает оправдываться, — и я бы не смог убить кого угодно, — он хмурит брови. Джош начинает улыбаться, неярко, легко, его уголки подрагивают так, словно это их первая встреча. Он протягивает руку вперёд, его пальцы дрожат также, как и губы, парень сомневается примерно на сто десять процентов в том, что он собирается сделать прямо сейчас. Но Тайлер не шевелится, он слегка приоткрывает губы, чтобы было легче дышать, когда жёсткая рука Джоша плавно опускается на его щёку, покрытую щетиной, ладонь скользит осторожно, царапается о колючие волосики. Тайлер не понимает, почему он чувствует себя так заворожённо, но он делает тоже самое в ответ, только двумя руками притягивает к себе лицо Джоша, его пальцы зарываются в сухие солёные волосы, он облизывает чужие губы, заставляет чужого парня открыть рот, проскользнуть туда языком, целоваться так самозабвенно, что можно было подумать, что вокруг них давным давно нет войны, а они просто отправились на курорт по морю на лодке. Джош забирается на колени Тайлера, продолжая его целовать, обхватывая его голову, скользя по отросшим волосам, в них всего миллиметра пять. Они целуются, падают на пол, Тайлер продолжает с напором целовать парня, они лежат, волны лишь ударяются о дно лодки, покачивая её.***
Поздно ночью Тайлер спрашивает себя: «тебе жаль?», под боком на полу у него сопит парень, он уткнулся носом в его шею, медленное и равномерное дыхание плавно проходится по шее пилота. Розовые кудри слегка дотрагиваются до щеки мужчины, ибо Джош слишком сильно скрутился на Тайлере, а тот ничего ему не сказал, лишь опустил руку на торс парня, притягивая к себе чуть сильнее, чем он мог бы подумать. В голове у Тайлера бьётся, словно птица в клетке, этот навязчивый вопрос, и мужчину удручает не то, что его голова забита лишь этим, а то, что всегда ответ: «нет», ему не жаль. Ему ничего не жаль, ему не жаль тех, кто умер, ему не жаль тех, кто умрёт. Он обнимает парня, и не знает точно, будет ли ему жаль, если что-то случится с Джошем. За пару дней между ними не вспыхнуло той искры, которая промелькнула между ними днём. Они общаются несколько дней только потому, что делать больше нечего, а Тайлер знает, будь они не в такой ситуации, навряд ли они бы вообще когда-либо встретились. И Тайлер знает, что шанс того, что он бы обратил внимания на Джоша в обычной жизни, сводится к нулю. Тайлер аккуратно убирает руку и осторожно встаёт на ноги, выходя на улицу, привычно ёжась от холода. Он смотрит на легкие волны, что ударяются о низ лодки, не желая представлять, что он застрял здесь больше, чем на несколько дней. Он ждёт прилива, он ждёт то, что эти волны донесут их хотя бы до видимой суши, а там можно вооружиться спасательными жилетами, окунуться в холодную воду, но всё же доплыть до желаемой суши, где всё также продолжалась война и террор. Не лучшее, конечно, решение, но Тайлера буквально тошнит уже от воды. В какой-то момент его посещали мысли, что лучше бы он пошёл ко дну вместе со своим истребителем. Он просто не успел открыть люк, или он застрял, всё, что угодно, но лишь бы это оказалось несчастным случаем и он принял бы смерть на дне моря. Тайлер подходит к краю лодки, он смотрит через бортик вниз, на тёмную воду, если бы он хотел, то смог бы увидеть отражающиеся в ней звёзды, но всё, что он видел, это огромную, словно нефть, лужу. Он опирается руками о бортик, заглядывает в воду так, как в зеркало, затем отталкивается, выравнивая спину, тяжко выдыхает. Он проходит в кабину, смотрит на топливо и видит, что всё по нулям. Он просматривает каждую мелочь, он спускается вниз, переступает через Джоша и видит лишь одно весло, с которым точно не уплывёшь далеко. Он вновь оказывается на улице, его руки дрожат, его нахватывает непривычная ему паника, Тайлер закрывает глаза, вновь спрашивая себя: «тебе жаль?». Тайлеру не жаль. Он падает в воду.