white lace

Луи не считал общепринятые правила правильными, ведь зачастую они запрещали то, что хотелось сердцем и душой. Запрещали то, что показывало тебя с настоящей стороны и то, что делало тебя человеком, чье право на свободу выбора абсолютно точно имело место быть. Не то, что бы на Луи это сказалось чересчур сильно, но некое правило, подразумевающее собой неправильным носить женскую одежду парням, делало ему больно, ведь его шкаф давно не имел ничего общего с мужским одеянием, уступая место исключительно женственной одежде. Луи любил эту черту в себе и мог часами зависать в женских магазинах, проводя ладошками по новым хлопковым кофточкам или летним платьям. Его манили кружева, обрамляющие рукава блуз, и он не мог оторвать взгляда от коротких юбочек, зачастую оказавшихся всё-таки в его пакетах. Но особое внимание мальчик уделял нижнему белью, для которого у него стоял отдельный комод. Выбор был действительно велик: от нежно-персиковых трусиков, до черных кружевных, к которым прилагался такого же цвета пояс для чулок. И никто винить его в этом не мог, потому что смотрелся он уж очень горячо в этом. Он закусывал, бывало, губу до крови, когда получал от девушек непонимающие взгляды, но винить их в этом не мог. Ведь какой нормальный парень будет ходить в женские магазины и с огромной улыбкой покупать то, что втайне от всех делает его счастливым? Правильно, никакой. Но, в любом случае, это совсем не влияло на настроение шатена, когда он примерял очередную розовую кофточку. Но как бы Луи не хотелось, он должен был скрывать себя настоящего и на выход всегда подбирал лишь ту одежду, что не казалась на первый взгляд женской и лишь слегка смахивала на unisex. Зачастую это были джинсы скинни, под которыми были всё-таки женские трусики, бесформенные футболки и свитера любых цветов и обувь, состоящая в основном из vans, но имеющая и туфли, припрятанные на особые случаи, но знать об этом никому, конечно, не обязательно. Луи, как и каждому, наверное, всегда хотелось найти человека, который принял бы его таким, каким он был и не пытался бы изменить его. Мальчику хотелось, чтобы глаза любяще смотрели на него в юбке или на каблуках, но это, кажется, не сказка, и он не принцесса и принца у него нет, так что приходилось довольствоваться лишь мечтами, так не вовремя забивающими маленькую головку. И если на работе Луи мечтательно подпирал голову рукой, опустив локоть на гладкую поверхность прилавка, то он не виноват. Луи не был примечательным парнем, как он считал, но женская одежда, по его мнению, делала его по-настоящему привлекательным: обычные каштановые волосы превращались в тягучую карамель, переливающуюся во все оттенки тёплого коричневого цвета, с вкраплениями тёмного и величественного бордового. Глаза, цвета чистого неба, до этого спокойные, начинали переливаться и содержали в себе с десяток голубого, но отчётливо проявлялся цвет Гавайского океана. Скулы, до этого и так невероятно острые, казались лезвиями, о которые можно с лёгкостью порезаться, если слишком неосторожно прикоснуться. Губы всегда были слишком манящими и имели розовый цвет, придающий им жизни. Но, не смотря на такую внешность, о которой некоторые завистливо мечтали, мальчик был сущим (не точно) чудом. Невинный, еще совсем маленький, мягкий, нежный, но с этим преступный, горячий и принуждающий. Ему было шестнадцать лет, когда он впервые надел кофту сестры, и ему показалось, что она подходит ему лучше, чем грубые фабричные толстовки. Безусловно, вся его семья была удивлена такому стечению обстоятельств, но кто они такие, чтобы запрещать своему любимому сыну и брату делать то, что заставляло его светиться словно весеннее солнце? И Луи, и правда, повезло с семьёй. В восемнадцать, когда его гардероб уже смело можно было назвать женским, Луи поступил в университет и начал изучать драму. Ему нравилось чувствовать себя свободным на сцене, нравилось играть различных персонажей и получать похвалу от преподавателей. Он чувствовал себя настоящим и свободным, хотя когда все прекращалось, улыбка всё равно не сходила с его лица. Он мог назвать себя счастливым, что с успехом и делал. Позже, когда первый семестр был закончен, мальчик познакомился с Лиамом, что был невероятно добрым парнем, знающим его нескромный маленький секрет. Это, по правде, случилось абсолютно случайно, когда Луи забыл закрыть шкаф с вещами, а Лиам так не вовремя ворвался в комнату. Да, парень однозначно не знал, что такое личное пространство, но отреагировал весьма спокойно, назвав Луи «Маленький женоподобный засранец, почему ты не говорил?» и в ту тревожную минуту шатен понял, что выбрал правильного друга. Говоря о драме и её преподавателях, то Луи никак не мог не выделить Мистера Стайлса, по которому сох с самого начала обучения. Безусловно, это было неправильным, ведь Томлинсон был учеником, а Стайлс его преподавателем, но ведь мечтать и представлять никто не запрещал. Луи часто слышал в свой адрес от него комплименты за свои умения и навыки в работе, но не больше. Это огорчало, но и слышать похвалу вкупе с «Мистер Томлинсон» было чудом. Мальчик восхищался красотой Стайлса: каштановые кудри мягкими волнами спадали на широкие и величественные плечи, придавая мужчине строгости (и Луи солжет, если скажет, что никогда не представлял, как тянул эти самые кудри). Глаза, цвета изумруда и весенней травы, прожигали в каждом дыру, смотрели, словно, в душу. Гипнотизировали, а при утренних лучах, пробивающихся в аудиторию, искрились. Линия подбородка имела чётко выраженные границы, и отбрасывала тонкую и незаметную тень на сильную шею. Малиновые губы всегда были изогнуты в усмешке, и лишь иногда на них появлялась настоящая улыбка. Он был высок и зачастую смотрел на всех сверху. Луи пускал слюнки, когда видел, как под строгим пиджаком перекатывались сильные мышцы, а мужчина всего лишь писал мелом на доске. Шатен даже боялся представить, как бы выглядели эти мышцы, когда Стайлс занимался совсем другим. Неприличным, но от этого не менее приятным. В общем, из всего этого и состояла жизнь Луи: спрятанные женские трусики, хождение по магазинам, учеба и мечты о Стайлсе. Обычная жизнь подростка и жаловаться было не на что. До этого момента. Луи сидел за партой и подпирал голову рукой, болезненно шипя. Громкие голоса студентов въедались в мозг и приносили еще больше боли, хотя парень выпил обезболивающее, что, судя по всему, не помогло. Шатен успел проклясть Лиама уже около двадцати раз, пока в аудиторию не зашёл Стайлс и слишком жизнерадостно не сказал (хотя Луи показалось, что прокричал): — Доброе утро, школьники. Повеселились в эти выходные? — он усмехнулся, смотря на усталые лица студентов, и его взгляд лишь на долю секунды проскользнул по лицу Луи. Мужчина встряхнул головой и положил на середину стола большую стопку бумаги. Вероятно, это были тесты, написанные студентами недавно. — Итак, я проверил ваши тесты и честно, я не в восторге. Мы пройдем еще раз тему, которая была в пятницу, и напишем его повторно, — Мистер Стайлс отложил стопку в сторону, открыв журнал посещения и начал называть фамилии. Луи знал, что тот тест был написан ужасно, в силу того, что его страсть к прогулкам по магазинам слишком затянулась, лишая шанса прочитать нужную информацию для теста. Поэтому он с тихим, безнадёжным стоном свалил голову на руки и уже молился, чтобы пара закончилась как можно быстрее. Томлинсон совсем не слушал лекцию, представляя в своих мечтах лишь мягкую и уютную кровать, покорно ждущую своего хозяина. Что было хорошо, так это то, что сейчас проходила последняя пара. К концу урока голова перестала беспокоить парня, и потому досидеть было легче. Как только прозвенел звонок, Луи натянул рукава персикового свитера и взял сумку, но знакомый хриплый голос окликнул его, придавливая своей глубиной к полу: — Останьтесь, Луи, — мальчик смотрел, как все студенты стремительно покидали аудиторию. — Зачем? — его мягкий голос прозвучал довольно громко и звонко, пока он разворачивался к кудрявому. Остаться с мечтой его жизни в одном кабинете. Вау. Стайлс поднял на него взгляд, сидя за столом. — Хочу поговорить с вами о вашей успеваемости, — Упс. Да, Луи действительно забросил ее в последнее время, но ведь трудно сосредоточиться, когда в магазинах скидки на бельё, а ночью он не спит, потому что мечтает о кудрявом мужчине (и не только мечтает, но и представляет). Сложная дилемма. Стайлс кивком указывает мальчику подойти ближе и Луи повинуется, осторожно ступает вперед, опустив взгляд. — О, эм, да, конечно, — шатен подходит к столу и видит, что мужчина наблюдает за ним, вальяжно сидя на стуле. Он прочищает горло, откидывает непослушные тёмные кудри и сцепляет руки в замок на коленях. — Луи, я полагал, что вы могли бы стать одним из лучших выпускников, ведь ваши успехи были весьма неплохи, — мужчина не поднимает на мальчика взгляда, смотря прямо вперёд, а значит, на живот Луи. — Я не, — шатену не дают договорить, из-за пронзительного взгляда зеленых глаз, после чего мужчина продолжает. — Но ваш тест оставляет желать лучшего, к сожалению. Голос Гарри рассекает напряженную тишину, которая витает в воздухе. Луи кажется, что грудную клетку сдавливает от недостатка кислорода, но он покорно слушает то, что преподаватель хочет ему сказать. — Вас что-то отвлекает от учёбы? — он вопросительно приподнял бровь, давая тем самым Луи шанс ответить. Парень гулко сглатывает. — Нет, вообще-то, нет, просто я, — Луи начинает мямлить и совершенно не знает, что сказать этому слишком горячему мужчине, поэтому просто вздыхает и надеется, что-то, что он скажет, будет считаться достойным ответом, — Такого больше не повторится, правда. Мужчина встаёт из-за стола и Луи видит, как тот пробегает длинными пальцами по столу, следуя за ними взглядом. Шатен мнётся на месте, неловко переступая с ноги на ногу. Стайлс резко поднимает голову и теперь его взгляд проходит уже по телу Луи, оценивая парня. Томлинсону становится неуютно от такого пристального внимания, но просто уйти он тоже не может. На губах Гарри появляется полуулыбка. — Я больше, чем уверен, что такого больше не повторится, Луи, — и сейчас голос Мистера Стайлса далеко не преподавательского тона: он стал ниже, горячее и звучит с устрашающей хрипотцой. Луи кажется, что будь он на шаг ближе к мужчине, то сгорел бы. В этот момент шатен понимает, в какую игру играет его учитель и он, безусловно, не против присоединиться к ней. Именно поэтому Луи поднимает взгляд на лицо Гарри и, невинно закусив губу, произносит: — Я буду работать усерднее ради вас, Мистер Стайлс, — и это увенчивается успехом, потому что кадык мужчины тяжело двигается, когда тот сглатывает. Он начинает медленно приближаться к Луи, склонив голову на бок. — О, я не сомневаюсь в этом, милый. Но без наказания ты ничего не усвоишь, поэтому мне придётся помочь тебе освоить урок, — мужчина опирается о стол и теперь стоит напротив шатена. Кажется, никто из этих двоих не собирается останавливаться на достигнутом, и с неким азартом принимают каждый ход своего «противника» — Иди сюда, — мужчина тянет Луи на себя, и тот совсем не сопротивляется, позволяя взять себя за талию и притянуть ближе к сильному телу. Маленькие ладошки шатена мягко ложатся на крепкую грудь, и в нос ударяет дурманящий одеколон Стайлса. Луи отчётливо чувствует мяту и ластится к этому запаху, словно котенок. — Ох, и что же? — большие руки мужчины тяжело ощущаются на бедрах парня, но от этого Луи еще приятнее. Его бока мягко оглаживаются, и Луи ощущает, как в бедро ему упирается ощутимая твердость. Луи совсем неожиданно чувствует горячее дыхание на шее, после чего жар опаляет маленькое ушко. Томлинсон готов вот-вот упасть от такой близости, но сильные руки не позволяют этого сделать. В животе что-то переворачивается, когда тихий, хрипловатый голос говорит: — Для начала, принцесса, я уложу тебя на этот стол, — губы Гарри проходятся по ушку, — сниму с тебя всю одежду, которая прикрывает твоё, не сомневаюсь, красивое тело, — за губами следует горячий язык, и Луи не сдерживает тихого и мелодичного, для ушей Стайлса, стона, — Буду ласкать тебя медленно, чтобы ты просил меня дать тебе большего. Буду слушать, как ты начнешь молить о моём члене, сладкий, — мужчина засасывает мочку уха, в то время как его руки плавно проходятся по аппетитной попке шатена. Порочный шепот становится невыносимым, а узкие джинсы, сдавливающие эрекцию Луи, совершенно не помогают напряженной ситуации. Он прижимается к сильному телу плотнее, желая большего, — А под конец, я трахну тебя, — и острые зубы кудрявого кусают ушко, от чего голова шатена начинает кружиться, а из горла вырывается жалобный стон. И всё, что удаётся сказать младшему: — Да, да, да, — это получается довольно истерично, когда мужчина подхватывает его под бёдра, и сажает на стол, скидывая все бумаги на пол. Гарри вытаскивает ключ из кармана брюк и закрывает дверь. Теперь Луи некуда бежать, но он, в общем-то, и не планировал этого делать. Ведь теперь перед ним стоит важная проблема, которая уж точно обязана решить его вторую проблему, на этот раз в штанах. Волосы парня спутались, дыхание сбилось, не смотря на то, что это лишь начало самого интересного. Мужчина возвращается к столу, где Луи в приглашающем жесте раздвинул стройные ножки, маня Гарри встать между ними. Он сверху вниз смотрит на Луи, когда его полные губы находят чужие. У Луи перехватывает дыхание от вкуса Гарри, от мягких губ, горчащих, как черный кофе, и от неутолимой жажды Стайлса. Его губы движутся быстро и страстно, не позволяя даже оторваться от себя на секунду. Он умело доминирует, между поцелуями покусывая нижнюю губу шатена, когда руки Луи находят кудри брюнета и мягко тянут их. Именно так, как Томлинсон и представлял. На это по аудитории разносится несдержанный стон старшего, после которого поцелуй, казалось, становится еще более пылким. Юркий язык врывается в податливый рот, очерчивая линию белоснежных зубов и проводя по нёбу, мягко исследуя его. Луи готов превратиться в огромную лужу, потому что это слишком для него. Руки Стайлса пробираются под тонкий свитер и оглаживают сначала спину шатена, а потом пальцы перемещаются на соски, от чего тот скулит в поцелуй и усиливает хватку на кудрях. Прикосновения мужчины обжигают кожу Луи, наэлектризовывая воздух между ними до предела. Большой и указательный пальцы мужчины продолжают играть с соском мальчика, когда кислород в легких заканчивается, и они нехотя отрываются друг от друга, тяжело дыша. Пальчики шатена начинают расстёгивать пуговицы белой рубашки, под аккомпанемент их рваного дыхания. Гарри берёт края персикового свитера мальчика, и Луи послушно поднимает руки вверх, тут же обратно возвращаясь к рубашке Стайлса, чтобы, наконец, расправиться с маленькими пуговками, мешающему ему увидеть Гарри во всей красе. Разобравшись с непослушным предметом одежды, взгляд шатена сразу цепляется за чернильные рисунки на загорелой коже, от чего волна возбуждения проходит через все тело. Татуировки покрывают и руки мужчины, когда Луи срывает с него одежду, и, не сдержавшись, мальчик припадает к одной из них, обводя контур языком, на что сверху ему наградой слышит сиплый выдох. Руки Гарри тянутся к джинсам Луи, снимая их и не сразу замечая женские, белые кружевные трусики. Томлинсон думает, что выбрал сегодня утром правильную вещь. Тёмные от похоти и желания глаза останавливаются на секунду, замечая аккуратный порозовевший член, истекающий естественной смазкой и прикрываемый тонким белым кружевом. На нем виднеется небольшое влажное пятно и Гарри впивается в тонкие губы напротив, рыча сквозь поцелуй: — Иисусе, блять, сладкий, ты носишь женское бельё? Луи закусывает губу и кивает, смотря на Стайлса из-под ресниц. Он не понимает, что испытывает мужчина, видя такие трусики на парне. — Тебе не нравится? — потерянно шепчет он. Ему хочется получить от мужчины комплимент и восторженный взгляд, что, конечно же, шатен, в конце концов, получает. — Это так горячо, малыш. Мне безумно нравится, — руки оглаживают бедра и спускаются на трусики, рывком стягивая их с худых ног. Дикий взгляд Гарри невозможно остановить, он собственнически бегает по загорелой коже, упругим ягодицам и манящим изгибам. Луи подцепляет пальцами ног штаны своего учителя и начинает тянуть их вниз. Стайлс помогает ему, стягивая их совсем и оставаясь лишь в черных боксерах, через которые явственно виднеется большой член мужчины. Младший стонет лишь от мысли, что скоро он окажется внутри него. Кудрявый усмехается, опуская ладонь на член мальчика, отчего тот шипит и пытается толкнуться в руку, но Гарри не позволяет ему этого, неодобрительно цокая: — Какой нетерпеливый, — Луи думает, что Стайлс начнёт двигать рукой, но вместо этого он лишь проводит большим пальцем по щёлочке, дразня шатена. Ноги Томлинсона обвиваются, словно лоза, вокруг талии мужчины, и мальчик тяжело дышит. Его рука ложится на член Мистера Стайлса сразу же после того, как тот с упоением засасывает нежную кожу на его шее, оставляя после себя красное пятнышко. Он сжимает бугорок, на что слышит томный стон с вырвавшимся горячим дыханием, обжигающим кожу. Луи не выдерживает и надломленно хнычет: — Пожалуйста, папочка, — он даже не замечает вырвавшихся из его рта слов, из-за мыслей, терзающих его голову, в которых лишь ГарриГарриГарри. По аудитории разносится животный рык и тихий всхлип Луи. Он страстно хочет продолжения, чувствует, как тело ломит от желания и похоти. — Пожалуйста, что, детка? — мужчина издевается над ним. На его губах играет усмешка, хотя он сам еле сдерживается, чтобы не сорваться и сделать с парнем все, чего он так давно хочет. Мальчик, сидящий сейчас на столе, выглядит невинно и горячо одновременно, по-детски и уж очень по-взрослому. Это сносит крышу. — Хочу, — мальчик не может договорить из-за влажной руки, легко скользящей по его члену. Он громко и пронзительно стонет, похлеще любого порно-актера, и в животе Гарри тянет от столь ошеломляющего звука, из-за чего движение руки ускоряется, — Трахни меня, пожалуйста. Получается истерично, громко и сломлено. Стайлс не может поверить, что в таком хрупком и, на вид, невинном мальчике сочетается столько разврата и страсти, что служит сбившемуся дыханию мужчины. Ткань белья неприятно трется о болезненно твердый и истекающей смазкой член Гарри, и больше нет желая медлить, он убирает руку с плоти мальчика. Но Луи буквально тянет ее обратно, хныча от потери контакта, а Стайлс лишь усмехается, оставляя на шее парня быстрый поцелуй. Он открывает нижний ящик стола, доставая оттуда смазку и презерватив. Луи в нетерпении ёрзает на жесткой поверхности, запрокидывая голову, чтобы сдержаться от желания прикоснуться к себе. — Не трогал себя, пока меня не было? — будто прочитав его мысли, говорит Гарри. Луи быстро качает головой и с придыханием отвечает: — Я послушный для своего папочки, — теперь он намеренно обращается «Папочка» к мужчине, видя, как его глаза на оттенок становятся темнее. Мужчина со стоном снимает с себя боксеры, оставаясь полностью обнаженным теперь на равных с мальчиком. Луи изучает каждую деталь крепкого, красивого тела, но взгляд опускается ниже, на красный и дьявольски большой член, только от вида которого парень готов кончить. Луи замечает пульсирующую венку, по которой бежит прозрачная капелька смазки, и желание облизнуть ее стучит в висках, но вместо этого он хрипло и сдавленно стонет: — Он такой красивый, — Гарри припадает к ключицам мальчика, впиваясь зубами в мягкую кожу, тем самым сдерживая стон из-за сказанных Луи слов. Гарри смазал пальцы в смазке, раздвигая другой рукой ножки шатена шире и надавливая на его грудь, заставляя парня упасть на холодную поверхность стола, и Луи вздрагивает от контраста температуры. Мужчина оставляет мокрый поцелуй на его губах и аккуратно прикасается одним пальцем к дырочке, слыша рваный вздох мальчика. Стайлс проникает внутрь и, не встречая никакого сопротивления, сразу же добавляет второй. Луи стонет и извивается, вызывая неподдельный восторг у мужчины от прекрасного вида перед ним: влажные от пота волосы разбросаны по всему столу, глаза прикрыты, а длинные ресницы трепещут при каждом движении. На тонкой и светлой шее виднеется несколько тёмных пятнышек, грозящих стать еще явственнее, превратившись в яркие синяки, как подтверждение его собственности. Идеально. Гарри начинает двигать пальцами, растягивая мальчика. Он оставляет целомудренный поцелуй на животе парня, слушая мелодичное рваное дыхание и тихие высокие стоны. Третий палец проходит труднее, и Луи слегка напрягается от неприятных ощущений, но сразу же вскрикивает, из-за внезапной вспышки удовольствия, когда пальцы Гарри находят простату. Утопая в наслаждении, постоянный контакт тонких длинных пальцев с комочком нервов доводит Луи до исступления. Стайлс аккуратно вынимает пальцы из разработанной дырочки мальчика, игнорируя досадный стон Луи, и усмехается, разрывая упаковку презерватива зубами. Надевая латекс, Гарри позволят себе провести по возбуждению пару раз рукой, наслаждаясь таким желанным трением. Луи, не отрывая взгляда от красивой руки, плавно движущейся по плоти, в нетерпении поджимает пальчики на ногах, больше всего на свете ожидая лишь одного. — Хорошо, ты готов, сладкий? — не успевает Луи ответить, как захлебывается собственным криком, гулким эхом, оттолкнувшимся от стен аудитории, когда Гарри одним сильным движением входит в него до конца. Они оба громко и развязно стонут, наслаждаясь непристойным шлепком двух влажных тел. Луи выгибается в спине до хруста позвонков, позволяя себе обернуть ноги вокруг сильных бедер мужчины, и содрогнуться от долгожданного чувства заполненности и легкой, но приятной боли. Луи пытается поддаться вперёд, но сильные руки удерживают его на месте, не позволяя двигаться. Стайлс сам медленно выходит из него, а потом резко толкается обратно с удвоенной силой, заставляя Луи проехаться спиной по столу. — Ты такой узкий, малыш. И почему я раньше не трахнул тебя? — в ответ Луи лишь отчаянно скулит, безмолвно прося больше. Гарри начинает плавные движения, но не спешит найти простату Луи, тем самым дразня мальчика, который, к слову, уже готов разрыдаться, понимая, насколько сильно мужчина способен разрушить его. Стайлс толкается всё быстрее и сильнее, сжимая руками упругие бёдра, на которых потом, вероятно, останутся отметины. Но в какой-то момент он понимает, что все-таки задел простату мальчика, заполняя чужим сладким оглушительным стоном всю комнату. Бедра двигаются в одном плавном, но мощном темпе, заставляя Луи сдавленно скулить от постоянного трения головки о простату. Руки не могут найти ничего, за что можно уцепиться, и видя это, Гарри переплетает их пальцы, после чего его руки в ответ сжимают, ища поддержку. По пустой аудитории слышны лишь громкие стоны, звуки ударяющихся друг об друга тел и тяжёлое дыхание. Срываясь окончательно, Стайлс начинает буквально втрахивать мальчика в стол, выбивая его из реальности окончательно. В животе закручивается узел, не давая шанса вздохнуть, и по сбившемуся ритму Луи понимает, что Гарри точно так же близок к концу, как и он. Мальчик тянет мужчину свободной рукой за влажную от пота шею на себя, и их губы сталкиваются в порочном, почти животном поцелуе. Подходя к самому краю, Луи прижимается лбом ко лбу мужчины, раскрыв рот в немом стоне, и поэтому, когда Стайлс делает особенно глубокий толчок, он кончает, обильно изливаясь на свой живот. Гарри вновь припадает к податливым губам, но опять отстраняется, низко простонав, из-за чего между губ тянется тоненькая ниточка слюны. Разбитый вид Луи, его покусанные красные, опухшие губы, блестящие глаза с засохшими дорожками слез на щеках делают свое дело, и, сделав еще несколько размашистых толчков, Стайлс кончает следом, падая на Луи сверху. Парню не хватает сил ни на что, кроме того, чтобы обернуть свои руки и ноги вокруг тела Гарри. Оба тяжело дышат, не имея возможности думать ни о чем другом, кроме двух сплетенных обнаженных тел друг друга. Гарри первый отходит от оргазма и отстраняется от шатена, жалобно стонущего от потери контакта, чтобы поднять белые трусики Луи и оттереть их обоих от спермы Томлинсона. Младший опускает взгляд на предмет в его руках и по-детски хнычет, понимая, что кружевное белье безнадежно порвано. — Они были одни из любимых, — Гарри видит взгляд шатена, поэтому наклоняется к нему и оставив нежный поцелуй на губах, шепчет: — Я куплю тебе новые, сладкий, — мужчина снимает с себя презерватив и кидает его в мусорное ведро, не заботясь о том, увидят его потом или нет. Ведь на его столе сидит оттраханный и горячий мальчик. Все дела подождут. — Да? С тем поясом для чулочек? — Стайлс берёт мальчика за подбородок и страстно целует, бессвязно шепча о том, что скупит для него хоть весь магазин нижнего белья. И никого не должно удивлять, что за следующий тест Луи Томлинсон получает высшую оценку.