Ритуал

Эллана Лавеллан - леди Инквизитор, ее милость Вестница Андрасте, шла по ночному лесу нагая, словно в момент рождения. Трава шелестела под ее шагами, ветер вздыхал в кронах деревьев. Метка на левой ладони тускло светилась, окрашивая зеленым шкурки трех крупных зайцев — подношения Фен’Харелу. Хранительница велела ей не думать о посторонних вещах во время проведения ритуала, но мысли сами вплывали в голове непрошенными гостями. Она думала о скандале, который неизменно случился бы, доведись кому-нибудь увидеть ее — голую, перемазанную заячьей кровью, одну в ночном лесу. Впрочем, нелепость ситуации даже помогала, отвлекая от других, куда более мрачных мыслей... После победы над Корифеем и бесследного исчезновения Соласа, Эллана погрузилась в бездонное море глухой тоски. Ей казалось, что она тонет в вязком сером мареве и никак не может достигнуть дна. Когда вся Инквизиция праздновала победу над самозваным богом — леди Инквизитор, скрывшись от всех, рыдала на балконе своих покоев. Занимающийся рассвет окрашивал все вокруг золотым и розовым, и от этого она еще горше чувствовала свое невыносимое одиночество. Не пытаясь сдержать слезы, она с горечью осознавала, что никто — ни друзья и соратники, ни тысячи верящих в нее по всему Тедасу, не могут заменить ей любовь Соласа, которую она потеряла, кажется, безвозвратно. Она знала, чувствовала, что он любил ее. Они оба немножко сошли с ума, окунувшись в бурный водоворот этой любви. Она отринула все, что до встречи с ним считала непреложными истинами — веру в Творцов, традиции, которые чтила, усвоенные с детства правила поведения, подобающего долийке, даже валласлин, который до встречи с Соласом с гордостью носила на своем лице. Она не задумываясь отдалась ему, едва он дал понять, что хочет ее. Она сама, первая, поцеловала его. Она вела себя так, что Хранительница, доведись ей узнать подробности, сгорела бы от стыда за свою ученицу. Эллана боялась, что ее недостойное поведение и стало причиной того, что Солас ушел. Возможно он понял, что не сможет любить женщину, с легкостью отбросившую все, что было ей дорого, ради его ласк и поцелуев... В таком ужасном состоянии ее и застала хранительница, решившая навестить в Скайхолде ученицу, ставшую вестницей шемленской пророчицы. Эллана не нашла в себе сил, чтобы сделать вид, будто у нее все хорошо. Едва они остались наедине, она разрыдалась, уткнувшись в плечо наставницы. Та ласково, как в детстве, гладила ее по голове, шепча слова утешения, а потом отстранила, взяв за плечи. — Послушай меня, дитя, — сочувственно сказала она. — Мне невыносимо видеть как ты страдаешь и я хочу тебе помочь. — Вы не можете мне помочь, — всхлипнула Эллана. — Он исчез, словно его и не было никогда. Если бы я не видела в зеркале своего лица без валласлина, я бы решила, что он мне приснился. — Есть один способ. — Хранительница подала ей платок, чтобы вытереть слезы. — Есть ритуал, к которому прибегают в крайних случаях, если ситуация кажется безвыходной. Ты можешь обратиться к Фен’Харелу. — Но... Зачем? Чем Ужасный волк может помочь? — Никто не скажет тебе этого заранее. Ужасный волк — великий хитрец и его пути не дано понять смертным. Но если он услышит тебя и захочет помочь — возможно, он поделится с тобой толикой своей хитрости. Возможно, тогда ты увидишь путь, которого не замечаешь сейчас... Видимо окончательно отчаявшись, Эллана согласилась. И вот теперь, оставив одежду под деревом, шла по ночному лесу голая. И несла в руках трех зайцев, которых добыла сама, чтобы принести Фен’Харелу дар и попросить помощи. Она словно наяву слышала наставления Хранительницы: «Сними с себя всю одежду, ты должна прийти к нему такой, какой тебя создали Творцы. Не пользуйся никакими благовониями, от тебя не должно исходить никакого запаха, кроме твоего собственного. Будь готова исполнить все, что он от тебя потребует. Будь готова уйти немедленно и без возражений, если он прогонит тебя. Будь благодарна за любую малость, если он решит тебя одарить...» Впереди показался алтарь, увенчанный огромным изваянием волка. Эллана, подошла к нему, взмахом руки зажгла в жаровне, установленной напротив изваяния, завесный огонь, и, уронив несколько капель заячьей крови в выемку в основании, положила свою ношу в жертвенную чашу. Простершись ниц перед алтарем, она принялась молиться, призывая Фен’Харела принять ее дар, умоляя услышать ее просьбы. Ветер усилился, дохнул потусторонним холодом, заставляя ее кожу покрыться мурашками. Эллана усердно молилась, внутренне досадуя, что решилась на этот глупый ритуал. Солас говорил ей, что Творцы не были богами. Путешествуя по тени, он узнал, что они когда-то были смертными, как и она сама. Что они владели рабами и помечали их принадлежность, нанося свои знаки на их лица. И все же что-то останавливало ее от того, чтобы встать, отряхнуть колени и ладони от налипшей хвои и листьев, и уйти прочь. Внезапно она ощутила чье-то присутствие. Объятая внезапным страхом, ощущая как ледяная волна прокатывается по позвоночнику, она осторожно встала и огляделась. Из-за алтаря, мягко ступая, вышел огромный волк. Животное выглядело чудовищно. Шесть красных глаз светились потусторонним огнем на огромной морде, черная косматая шерсть топорщилась на загривке, в гигантской пасти белели клыки, каждый из которых мог сравниться длиной с кинжалами Коула. «Охренеть», всплыло в памяти Элланы одно из любимых словечек Сэры, означавшее крайнее удивление, обескураженность и невозможность поверить собственным глазам, одновременно. Волк напряженно принюхался и метка на ее руке вмиг налилась тяжелой, тянущей болью. «Сейчас набросится», в ужасе подумала Эллана, но волк, еще раз втянув носом воздух, повернулся к ней задом и, удобно усевшись перед жертвенником, начал пожирать принесенных ею зайцев. Нереальность ситуации все усиливалась. Посланник Фен’Харела с аппетитом поглощал дичь, фыркая и отплевываясь от шерсти, а Эллана стояла у него за спиной, не зная что делать. «Все-таки Солас ошибался», думала она, «По крайней мере насчет Фен’Харела». Закончив трапезу, волк повернулся к ней, довольно облизываясь и внимательно посмотрел ей в лицо. В его глазах, казалось, светилась насмешка. — О, посланник Ужасного Волка, — начала было, Эллана, собираясь повторить свои просьбы не в пустоту. Почему-то она была уверена, что волк поймет все, что она скажет и передаст хозяину. Волк, впрочем, слушать не пожелал. Сделав шаг вперед, он лизнул ее в лицо, прервав заготовленную речь. Потом обнюхал с ног до головы и слегка боднул головой под колени. Эллана, едва удержавшись на ногах, завертела головой, чтобы держать волка в поле зрения, надеясь, что он даст понять чего хочет. Волк медленно обошел вокруг нее, сунулся холодным и мокрым носом ей между ног, отчего она чуть не завизжала, а потом снова боднул головой под колени — уже сильнее. «Давай, раз пришла», как бы говорил его взгляд, и ее осенило — он желал, чтобы она опустилась на колени и позволила овладеть собой. Внутренне заливаясь истерическим смехом от идиотизма ситуации, Эллана встала на четвереньки и поежилась, ожидая проникновения. Волк пыхтел у нее за спиной, тыкался носом в бедра, оставляя влажные следы на коже, и вскакивать на нее не спешил. Она слегка выгнула спину, чтобы продемонстрировать свою готовность, и вздрогнула, когда горячий язык настойчиво лизнул складки ее лона. Сразу вслед за этим она ощутила, одновременно, прикосновение широких лап к своей спине и проникновение волчьего члена внутрь нее. Чувство нереальности происходящего накрыло Эллану с головой. Волк быстро двигался в ней, забавно сопя над ухом, и она никак не могла изгнать из мыслей образ собачьей свадьбы, когда кобель, получивший благосклонность самки, вскакивал на нее, судорожно двигался, а потом они застывали, сцепившись в замок... «Узел», пронзила ее паническая мысль, «У кобелей в члене есть узел, чтобы сука не убежала до того, как он оплодотворит ее». Собаки — родичи волкам, а значит у волков точно так же. Со все нарастающим ужасом Эллана ждала как узел в члене волка, что брал ее, набухнет и разорвет ей внутренности, когда поняла, что больше не ощущает лап на спине. За глупыми мыслями она не заметила, что тот, кто был в ней сейчас, двигался размеренно и ритмично. И ощущения были совсем другие. И, самое главное, ее грудь сжимала пятипалая рука. Чувствуя, как внизу живота становится горячо, Эллана попыталась обернуться, чтобы проверить пронзившую мозг догадку, но ее мягко и настойчиво взяли за затылок и заставили опустить голову. Впрочем больше ей ничего не требовалось. Прикосновения этих рук были ей знакомы невероятно — до боли, до способности ощутить эти руки на себе, даже силой воображения. «Солас», подумала Эллана, нащупывая его ладонь, и возвращая ее на свою грудь. Он немедленно принялся ласкать ее именно так, как ей нравилось, слегка сжимая сосок в ритме своих движений. Она, между тем, упираясь в землю лишь одной рукой, скользнула другой по животу и, раздвинув пальцами влажные складки, нащупала самую чувствительную точку, которую и принялась ласкать, поддерживая ритм, задаваемый Соласом. Спустя всего несколько мгновений наслаждение взорвалось в ней, накрывая словно волной, вымывая из головы все мысли. В гулкой пустоте Эллана почувствовала прикосновение знакомых губ к плечу и услышала, как знакомый голос выдохнул «Венан», а в следующий миг Солас — или тот, кто принял его облик — уже изливался в нее. Он поцеловал ее в плечо еще раз, вложив в это прикосновение столько благодарности и заботы, что Эллана едва не разрыдалась, ласково провел рукой по ее спине, стирая выступивший пот, и, спустя несколько мгновений, она услышала удаляющиеся шаги. Обессиленная, она опустила голову на скрещенные руки, почти распластавшись по вытоптанной земле, и, горячо и искренне, зашептала слова благодарности Фен’Харелу. Эллана вовсе не была идиоткой. Она понимала, что тот, кому она только что отдалась, вовсе не был Соласом. И все же, Ужасный Волк, несмотря на ее слова, видимо почувствовал в ее сердце истинные желания и потому велел своему посланнику принять облик ее пропавшего любовника. Пусть бог-хитрец не наградил ее тайным знанием, но сегодня, впервые за год, она заснет спокойно. И, возможно, сегодня, впервые за год, ей не приснится волк, бродящий в отдалении, и исчезающий, когда она пытается приблизиться к нему. «Ма серранас, Фен’Харел», еще раз прошептала она.