***
Шерлок Холмс − человек, который не любит потеть. Но потеет, как и все остальные люди, причем если на термометре выше +20C, он начинает потеть не только во время расследований, бега и драк; от этого его не спасает даже пребывание в неподвижности: на лбу выступают капельки пота, а потом они, стекая вниз, падают на рубашку, туда, где она неприятно прилипает к животу. А сейчас, когда +27C, не помогает даже установленный на подоконник вентилятор, который Джон принёс из подвала. Ощутив, как капелька пота, сорвавшись с завитка волос, падает за воротник, Шерлок вздрагивает от отвращения. Джон же воплощает собой картину покоя и прохлады: у него гладкая кожа и сухая шея. Сидя за столом, он стучит по клавишам ноутбука, вероятно, печатая ещё один нелепый пост в своём блоге. Горловина его зелёной футболки абсолютно сухая. Шерлок ненавидит это. − Ты никогда не потеешь? − с раздражением спрашивает он, вытирая шею салфеткой. − Не говори глупостей, я тоже потею. Все потеют. Думаю, что я просто больше привык к теплу. − Он поворачивается на своём стуле. − Ничего себе: у тебя влажные волосы. Ну да, с такой шевелюрой тебе и правда несладко приходится. − Усмехнувшись, Джон возвращается к своему компьютеру. − Заткнись, − огрызается Шерлок и идёт в ванную, чтобы принять холодный душ.***
− Похоже, я сдохну в этом пекле, − говорит Лестрейд, в бесполезной попытке охлаждения дёргая на своей груди рубашку. Кивнув, Шерлок наклоняется и делает несколько глубоких вздохов. Погоня по вздувшейся пузырями горячей мостовой и мягкому липкому асфальту забрала у него больше сил, чем он ожидал, поэтому его рубашка промокла насквозь. Джон дышит глубоко, но кроме порозовевшего лица больше ничего не выдаёт, что ему жарко. Сделав несколько глотков холодной воды из бутылки, Шерлок чувствует себя получше. Когда перед глазами дымка от жары и напряжения немного рассеивается, он оборачивается и видит, как Лестрейд, приложив свою бутылку к щеке, разговаривает с Джоном. − ...Ну, рюкзак весом в шестьдесят фунтов плюс оружие, и всё это под жарким южным солнцем. Но в горах было неплохо. А как только я сдал своё оружие и решил присоединиться к Королевскому армейскому медицинскому корпусу на полный рабочий день, они отправили меня в Корья(1). Жестоко. − Джон иронично улыбается. Шерлок понимает, что помутнение в голове из-за жары вынудило его упустить часть разговора Джона с Лестрейдом. − С тобой всё хорошо, Шерлок? − спрашивает Джон. Заморгав, Шерлок видит, как Джон внезапно обхватывает его запястье и нащупывает пульс. − Да, − говорит он, пытаясь высвободить свою руку. Джон скептически на него смотрит: − Ты перегрелся. Тебе надо пить больше воды, и ты мог бы, по крайней мере, начать носить рубашки с короткими рукавами. Ты вот-вот потеряешь сознание. Вытирая пот с затылка, Лестрейд фыркает: − Ты должен был увидеть его прошлым летом... Шерлок так потел в своих костюмах, что мне казалось, что он сам себя утопит. − Хмф, − фыркнул Шерлок. Развернувшись с тем достоинством, какое ему позволяла его пропитанная потом одежда, он ушёл прочь.***
Жара к ночи превращается в тяжелую, давящую духоту, поэтому перед тем, как лечь спать на диване, Шерлок накрывает его простынёй, чтобы надёжно отгородиться от кожаной обивки и не прилипать к ней. Он проводит первую ночь, ворочаясь; ноги путаются в пижамных штанах, а простыня под ним становится влажной от пота. Вентилятор скорее направляет в его сторону горячий воздух, чем разгоняет. Из-за того, что заснуть не получается, Шерлок в ожидании первых намёков на рассвет до пяти утра просто лежит, уставившись в потолок. Шерлок предполагает, что Джон всегда хорошо переносил тепло, а три года, проведённые в пустыне, вероятно, десятикратно увеличили его способность справляться с жарой. И то, что Джон выдерживает её с такой лёгкостью и невозмутимостью, раздражает Шерлока. Полагая, что пришедшая ему в голову посреди ночи идея сулит возможность хоть немного свести счёты, Шерлок полон решимости заставить Джона вспотеть. Хотя бы немного. Утром Шерлок начинает своё наступление. Оно начинается с подлой диверсии − а именно, он делает всё, чтобы выключатель вентилятора зажало в положении ВЫКЛ, и надеется, что Джон не догадается, что это дело его рук. Окна закрыты на одну треть, чтобы ограничить доступ воздуха, а в духовке нагреваются несколько агаровых пластин(2). Он успевает всё это проделать меньше чем за тридцать минут; когда Джон спускается вниз в шортах и майке несколько часов спустя, Шерлок спокойно читает книгу, наконец, уступив требованиям жары тем, что тоже надел майку вместо привычной футболки. − Боже мой, сегодня что, стало ещё жарче? Я думал, что у нас, по крайней мере, будет перерыв... О... Почему вентилятор выключен? Пожав плечами, Шерлок переворачивает страницу. И стискивает зубы, когда на неё скатывается капля пота. − Чёрт возьми, Шерлок, выключатель не... Боже, что ты с ним сделал? − Повернувшись, Джон бросает на Шерлока очень неодобрительный взгляд. − Я думал, что твоего чувства самосохранения достаточно для того, чтобы оставить проклятый вентилятор в покое. − Я его не трогал, − протестует Шерлок, раздражаясь из-за того, что Джон так быстро догадался. Ну, да, это было немного самонадеянно: думать, что Джон не сообразит, в чём дело. − Это сделал ты, и я не собираюсь его заменять. Я сейчас расплавлюсь... поэтому чёрт всё побери... − не договорив, Джон снимает с себя майку одним плавным движении и бросает её в сторону ванной. − Хорошо-то как!.. Зайдя на кухню, он наливает себе большой стакан охлаждённого апельсинового сока и садится в своё кресло. Внимание Шерлока приковывает развернувшееся перед ним зрелище, которое он видит всего лишь во второй раз − Джон без рубашки. С тех пор, как тот вернулся с войны, прошёл уже год, но на его руках и шее всё ещё видна линия загара от афганского солнца, которая, вероятно, окончательно исчезнет только через несколько лет. По его челюсти проходит ещё одна такая линия − только едва заметная, от ремня шлема, а на сливочной коже плеча − сморщенный и всё ещё красноватый шрам. Шерлоку приходит в голову, что сейчас Джон представляет собой поле битвы, но спокойное, расслабленное и беззаботное, как будто прикинувшееся лужайкой для майского пикника в парке. Шерлок хмурится. Всё выходит не так, как он надеялся. Между тем температура в комнате приближается к 29 градусам, и ему хочется сбросить с себя кожу. Жара на самом деле на него плохо действует. Всё горячо, липко, неудобно, а когда он видит, как друг пьёт сок, который настолько холодный, что на стакане образуется конденсат и скатывается вниз по его предплечью, ему хочется закричать. ...И вдруг он с удивлением осознаёт, что ему хочется слизать прохладную воду с кожи Джона, как будто это расплавленная глазурь на торте.***
На следующий день он пытается вытащить Джона в парк для того, чтобы взять образцы почвы (− Сейчас? Ну, тогда тебе лучше взять с собой лосьон от загара, а то ты обуглишься.), берёт его с собой на ложную погоню за членом своей Сети Бездомных (− Шерлок, положи эту холодную ткань на шею, а то у тебя будет тепловой удар.) и приглашает на смехотворно простое расследование убийства в крошечной комнате почти без окон (− Удивляюсь, как им это удалось летом. Подожди, Шерлок, тебе не стоит соваться головой под кран, вдруг там ловушка: ведь это − место преступления!). Шерлок восхищается Джоном, его равновесием, уверенностью и безрассудством, тем, что всего этого в нём гораздо больше, чем он ожидал, учитывая то, что это исходит от такого − За-королеву-и-страну − человека. Но к концу следующего дня ему хочется его задушить. Перегретый воздух в их квартире буквально мерцает; жар от оконных стекол танцует волнами перед глазами Шерлока. К его облегчению, диктор в телевизоре бодро предсказывает грозу, которая разгонит жару либо этим вечером, либо на следующее утро. Джон достаёт свою майку цвета пыли и шорты цвета хаки; ещё один день с его гладкими, скульптурными бицепсами и совершенно сухой кожей буквально сводит Шерлока с ума. Шерлок принимает прохладный душ, растягивается голым на своей кровати и ждёт, когда Джон вернётся из Теско с холодным соком и, вероятно, пивом. Шерлок надеется, что тот ещё купит винограда. Он должен ему об этом написать, но для того, чтобы дотянуться до телефона, нужно приложить усилия, поэтому эта возможность даже не рассматривается. Наступает закат, и по тому, как изменяется яркость проникающего в окна света, становится понятно, что небо заволокло облаками. Гроза, о которой сказал ведущий прогноза погоды, уже находится на пути; Шерлок может почувствовать это по неподвижности влажного воздуха. − Я принёс новый вентилятор, − кричит Джон из гостиной, и Шерлок, надев спортивные шорты, идёт исследовать покупки. Джон устанавливает на подоконнике большой, кубической формы, вентилятор; по идее, тот должен разгонять достаточно воздуха, чтобы сделать температуру в гостиной терпимой. О... Джон принёс виноград; закинув в рот пару виноградин, Шерлок прячет остальное в морозильник, делая паузу, чтобы засунуть туда лицо на несколько секунд. А потом, при наблюдении за тем, как Джон подкладывает под вентилятор несколько книг, чтобы получить лучший угол, ему приходит в голову дельная мысль: − Ты должен ещё переместить кресла таким образом, чтобы мы оба могли почувствовать максимальный поток воздуха. Обернувшись, Джон смотрит через плечо и моргает пару раз, когда видит, что Шерлок ест виноград. − Думаю, ты прав, − говорит он и устанавливает их кресла рядом. Он собирается сесть, когда Шерлок добавляет: − А если ты ещё переставишь те коробки прямо вон туда, ты улучшишь циркуляцию воздуха. − Он с жадностью наблюдает за тем, как Джон, вздохнув, перемещает коробки, до тех пор, пока они не сложены в другом углу комнаты. Шерлок видит, что на шее Джона нет даже намёка на влажность. Джон прячет руки в карманах шорт, и Шерлок отчаянно пытается думать о чём-то ещё. − Если ты не возражаешь, можно ещё... Глаза Джона округляются. − Достаточно! − со смехом огрызается он. − Слишком жарко для этой ерунды, и ты это знаешь. Остановись. − Джон улыбается одним уголком губ. − Я ничего не могу поделать, если ты... теряешь ведро пота каждый раз, когда шевелишь пальцем; я не твой личный слуга. Теперь, если ты не возражаешь, я собираюсь посмотреть матч, а затем лягу спать. − Шумно вздохнув, он опускается в своё кресло и на мгновение закрывает глаза, а затем открывает их и тихо добавляет: − Завтра будет прохладней, Шерлок. Ты почувствуешь себя лучше. Шерлок ворчит и опускается на диван, слишком раздражённый для того, чтобы сесть рядом с Джоном. Джон не говорит ни слова об этом, и ложится спать через час, оставляя Шерлока одного в тихой и тёмной комнате. Шторы неподвижны, а воздух становится таким тяжёлым, каким бывает перед тем, как грянет гром и засверкают молнии. Кожаный диван не отпускает тепло, поэтому Шерлок подходит к окну, чтобы понаблюдать, как небеса разверзнутся и смоют душный туман. Шерлок понимает теперь, что хочет пробить брешь в броне Джона, хочет увидеть, как тот наконец-то изменит свою сдержанную и собранную манеру поведения и уступит природе, как и остальная часть мира. Хочет понаблюдать за тем, как его кожа становится скользкой и блестящей, выяснить, становится ли его тело столь же горячим, как его собственное. Шерлок вздрагивает, когда наконец-то гремит гром; звенят окна и хлопают двери, а в свете уличных фонарей видно, что дождь льёт стеной. Ярость и величественность зовут его, поэтому он широко распахивает окно и высовывается из него. Охлаждая его покрасневшее лицо, дождь сбегает ручьями вниз по шее, спине и груди; Шерлок с восхищением смеётся, когда покрывается гусиной кожей. − Я же говорил, что ты почувствуешь себя лучше, − слышит он. Дёрнувшись, он оборачивается и видит, как Джон, прислонившись одним плечом к дверной раме, наблюдает за ним, полуприкрыв глаза. − Я едва мог думать; жара была настолько гнетущей, − говорит Шерлок, осознавая, что дождь капает с кончиков его волос. − Ты не акклиматизирован к жаре. Мне на это потребовался год. − Есть ли что-нибудь, что может заставить тебя вспотеть? − тихо спрашивает Шерлок, ощущая, как в воздухе потрескивает напряжение. Джон медленно улыбается: − Несколько вещей. Шерлок пересекает комнату под барабанную дробь об пол капель дождя, влетающих в открытое окно; он ощущает, как затылок покалывает, а грудь от нетерпения сдавило. Джон продолжает за ним следить из-под ресниц; подойдя ближе, Шерлок наклоняется, и несколько капель дождя падают с его волос на плечо Джона. Вкус дождя, слизанного с плеча Джона, солёно-сладкий, а его кожа, как Шерлок и ожидал, гладкая и тёплая. Когда Шерлок поднимает голову, их губы встречаются в горячем влажном поцелуе; они отстраняются друг от друга только тогда, когда гром ещё раз сотрясает окна. Обнявшись и всё время спотыкаясь, они идут в сторону комнаты Шерлока. Шерлок целует Джона, а Джон скользит рукой по спине Шерлока и, наконец, сжимает его задницу; не разрывая объятий, они падают на кровать. Шерлок более отчаянный, чем хочет быть, и хочет Джона больше, чем ожидал; он не может прекратить целоваться, а тем временем Джон перекидывает ногу через его колени и садится на него. Отчаянно нуждаясь в давлении на свой твёрдый член, Шерлок приподнимается и с восхищением наблюдает, как Джон от удовольствия закрывает глаза. Проходит совсем немного времени, и вот они уже оба обнажены и осыпают друг друга влажными поцелуями и ласками. Когда Джон начинает исследовать пальцами его тело изнутри, Шерлок обнимает его ногами. Спустя минуту Шерлок начинает задыхаться от наслаждения: ощущения от пальцев Джона настолько интенсивны, а движения настолько идеальны, что Шерлок чуть не пропускает тот момент, когда, освещённая вспышкой молний за окном, над верхней губой Джона появляется еле заметная линия из капелек пота. Он наблюдает за тем, как концы светлых волос Джона становятся тёмными и влажными; когда тот растягивается на нём и прижимает его запястья к кровати, капельки пота падают с кончика носа Джона и приземляются на грудь Шерлока. − Наконец-то, − изучая лицо Джона, выдыхает Шерлок. Тот выглядит таким же потрясённым, каким чувствует себя Шерлок; выражение лица Джона открытое и дикое. − Ты удивителен... − О чём ты? Боже... Шерлок, каждый раз, когда ты входил в комнату без рубашки, я хотел трахнуть тебя в кресле, на столе... везде... Боже мой... я хотел увидеть, как пот скатывается с твоего позвоночника и... − голос Джона срывается, а его толчки ускоряются; тихие звуки заполняют комнату. Шерлок может почувствовать, как между ними образуется влажность; всё скользкое и горячее, а член скользит по животу Джона, и Шерлоку приходиться прикусить губу, чтобы удержаться от крика. Приподняв бёдра, он сжимает внутри себя член Джона, и в этот момент Джон, вскрикнув, кончает; он опускает голову на грудь Шерлоку, и тот чувствует, как на его кожу скатывается капля пота. Тут же оргазм, прокатившись по его телу от живота до мозга, оставляет его дрожащим и задыхающимся, в то время как за окном продолжает бушевать гроза. Постельное бельё увлажнено потом, но Шерлок едва может двигаться, когда, скатившись с него, Джон ложится рядом и укладывает голову на его плечо. − Нам нужен душ, − выдыхает Джон и целует влажную грудь Шерлока. − Я весь потный. − А я планирую тебя такого не отпускать как можно дольше, − говорит Шерлок и целует сладкую линию пота над верхней губой Джона.