Правильных поступков не бывает. Тех, что без корысти. Любое наше действие эгоистично: слишком сложное, вроде самопожертвования в битве – хотя кто-то считает такой порыв полностью безрассудным; примитивное, нечто наподобие глотка воды – организму нужно жить.
*
Когда Аллен оказывается в Ордене, он ожидает совершенно не то, что видит. Хочется видеть дружную семью, улыбки, пусть и грустные, но искренние, милость, данную Творцом, понимание и всепрощение — они же благое дело делают, ведь так? — но ничего подобного нет. Орден похож на раковую опухоль. Медленно убивает организм, подчищает под себя все, что можно и нельзя. Души его обитателей разодраны в клочья — убивать нельзя, Канда, пусть даже это и приказ! Это обычные люди, понимаешь, понимаешь, дурья твоя башка — обычные люди, не смей, не смей, черт тебя дери — и Аллена тошнит от понимания, что ничего нельзя изменить. Посмотрите, Сенешаль, новые формы Чистой силы, эти люди нужны нам, Ордену, Господу Богу, Графу, — да кому угодно, вашу ж мать. Канда, тебя ждут в Больничном Крыле. Не забудь про прием лекарств — и Канда, о, этот гордый, вечно дерганный ребенок — Аллен не понимает, как так выходит, как вообще с этим можно жить — стискивает зубы, желваки на лице ходят так сильно, что еще чуть-чуть и он сорвется. Он же не хочет. Он же против этой ебаной системы, но упорно следует всем приказам. Канда не привык по-другому. Канда — одиночка, Аллен, не следует действовать ему на нервы. Не нужно быть с ним услужливым, он не поймет — говорит ему рыжий Лави, а у самого глаз на мокром месте. И горечь в словах такая отчетливая, что Уолкер диву дивится: и этот до сих пор здесь. Я не могу никого бросить, Аллен. Это часть меня, Орден — часть меня, и я уже не смогу без него — Линали стискивает до посинения папку с новым заданием, что им выдал сенешаль несколько минут назад. Боль в фиалковых глазах отчетливая, Аллен может потрогать ее руками. И он трогает, ощущая под пальцами густую субстанцию. Облизывает губы, вчитывается в мелкий шрифт — и кто научил Ривера так мелко писать, Господи-Боже? — а самого выворачивает. Души его обитателей разодраны в клочья, от них ничего уже не осталось — ни святости, ни чистоты, ни милости, ни добра; ничего светлого — и Аллена тошнит от понимания, что ничего нельзя изменить. Что ничто уже не будет священным. Они гребаные посланники Бога, люди верят им, поклоняются, а они убивают друг друга в ночной тиши едкими замечаниями, правилами, устоями, экспериментами. Дичатся, когда что-то идет не так, смотрят высокомерно, втаптывая простых смертных в грязь простыми словами «Простите, но уже слишком поздно». Да, действительно. Уже слишком поздно менять. Их не спасти. Грешникам одна дорога, и в Царство Небесное, увы, тропы не ведут — Роза ветров тому огромное подтверждение.