Debts

У Люсьена под кожей тысячи яиц. Некоторые из них трескаются и лопаются, выпуская на свет новую партию треклятых жуков. Эти насекомые — он правда ненавидит их всем своим естеством — плодятся в нем, забираются под эпидермис, сжирают изнутри. Парень замечает, что огромный жук уже обосновался у него на плече, вцепившись в него мёртвой хваткой. Его мерзкие маленькие лапки царапают, ковыряют и буквально продалбливают дыры в его коже, чтобы их хозяин мог пролезть ещё глубже. Глубже к его костям. Глубже к его сердцу. Бладмарч с истошным криком хватает существо, с трудом отдирает от себя и растаптывает жука с такой ненавистью, будто он был Эрнестом. Верно. Маленьким, отвратительным и колючим. С одним только отличием — членистоногое не успевает проесть дыру в его сердце, в отличие от этого сучонка. Люсьен не помнит, когда они появились. Кажется, были с ним всегда? Когда он потерял свой первый молочный зуб, один из них пролез в только образовавшееся отверстие, став причиной слёз мальчика в дальнейшем. Когда его впервые начали мучать кошмары, и он, черт возьми, сломленный и беззащитный, упал с кровати, к его рукам прицепилась целая семья. По одному на палец. Когда… Подросток не замечает, как насекомые заползают в ухо. Проскальзывают дальше, не задерживаясь в органах слуха, и оседают на поверхности мозга. К сожалению, жуки не съедают его сразу. Сначала парня просто бросает в дрожь. Его зрачки бегают, как полоумные, метаясь из стороны в сторону и пытаясь увидеть. Хоть что-нибудь. Затем паразиты лишают его и другого: возможности слышать собственные крики. Не только их, на самом деле. Всхлипы, хрипы, собственное тяжёлое дыхание. Люсьен больше не слышит. Он опускается на колени и двигается по полу в кромешной темноте, пока ещё чувствуя, как совсем маленькие букашки ползут по коже, забираются в крохотные ранки и ссадины, отодвигают металл своими корявыми лапками и юркают в проколы. А ведь у него уже нет языка. Люсьен не может дышать. Членистоногие забираются в ноздри и по гортани попадают в лёгкие. Там — огромная кладка яиц. Горло саднит, хочется кашлять и дышать, и это в миллиарды раз хуже, чем любая аллергия. Бладмарч не может больше держать себя на руках, поэтому плюхается и переворачивается на спину. Вместо кровотока у него жукоток. Парень чувствует, что маленькие поганцы уже достигают его жизненного двигателя, и усмехается. В пустоту, конечно же. Даже он сам этого не услышит. Его сердце давно обглодано. Разорвано на маленькие кусочки, затем снова собрано… Но клей, на самом деле, полнейшее дерьмо. Оно разваливается нахрен с каждым днем. Рассыпается потихоньку, опадает, словно увядшая роза. — Хэй, выблядки. Это все Вега. Как вам, а? Люсьен не понимает, как говорит, если у него нет языка. Также, как и не понимает, какого хера, собственно говоря, он опять видит огромного жука. И слышит. Слишком сложно. Люсьен не понимает, как отвечает на поцелуй, если у него нет языка. Также, как и не понимает, почему Эрнест такой испуганный (очевидно, потому что он все ещё соплежуй). — Ты совсем ахуел? Бладмарч опять ничего не видит. У него закрыты глаза. — Эй, муд., — Эрнест вовремя отдергивает себя. Люсьен лениво поворачивается в сторону говорящего. У него красные глаза. — Я волновался, вообще–то. — Как мило с твоей стороны. Они пялятся друг на друга слишком долго, чтобы не заметить. — Почему ты ревел? — Ненавижу тебя, сукин сын. Бладмарч щурит глаза, и лицо Эрнеста преображается в неузнаваемой гримасе агонии, ненависти и страха. Парень садится на бедра Люсьена быстрее, чем тот успевает пошутить, и прижимает руки к его горлу. — Ты разговариваешь. Во сне. Что тебе снилось, ублюдок? Он пока еще не собирается раскрывать свои… — Кошмары. Ну, знаешь, те самые, где твой отец отбирает у тебя твой любимый вейп-мод, или… Руки на шее сжимаются крепче, и парень затыкается. — Слезь с меня. — Ты хочешь умереть. Слова зависают в воздухе. Кажется, Бладмарч зависает вместе с ними. Пальцы, к сожалению, все ещё слишком туго обхватывают шею. Тяжело. — Эрнест, я не… — Не пизди мне тут. Люсьен почти умиляется его милой злой мордашке. Почти. Нехватка кислорода мешает. — Чувак, если ты не перестанешь так сжимать моё горло, я реально откинусь. Кажется, это действует. — Окей, но почему ты хочешь… ну… — Я не хочу умирать. Это чертов ночной кошмар. Мои самые большие страхи, окей? Я боюсь умереть. Уж что я выучил из общения с готами, так это ценность жизни. Удар. Люсьен никогда не остаётся в долгу. Вега потирает ушибленную скулу и скрипит зубами. Впрочем, не особо долго. Когда тебя увлекают в поцелуй, делать это сложно. Бладмарч впутывает пальцы в дурацкую копну своего дурацкого парня, притягивая того ближе. Губы Эрнеста солёные, как слезы героини его любимой романтической комедии. Люсьен никогда не остаётся в долгу.