Здравствуй

Ночь играет разноцветными тенями. Воздух дрожит, сотрясается в такт музыке. И толпе всё равно, толпа движется в экстазе, толпа заливает свою боль ликерами и коктейлями, душит свое одиночество тяжелым дымом сигарет. Тени безликими пятнами отделяются от толпы и по двое, по трое уходят. Возвращаются скоро, неловко, смущенно переговариваясь или громко, открыто хохоча. Алек пришел сюда в поисках забвения. О клубах говорят в фильмах, их показывают в рекламе и книгах. Подранная футболка и джинсы с берцами быстро привлекли внимание пары девушек. Поцелуи, пьянящие вкусом лайма и дешевой водки, тяжелый дурман парфюма. Толпа гудит неподалеку, а Алек прижимает свою подружку к стене и грубо, вскользь ласкает, удовлетворяя похоть. Девушка вовсе не против, лишь стонет что-то, бормочет «Стив, о, Стив…». Алеку все равно кто такой Стив, он разворачивает партнершу и, задрав платье повыше, уже не сдерживается. Глухие хрипы, жаркое «о, Стив!» и пошлые хлопки плоти о плоть. Вскоре их тени пятном скользнут в толпу и затеряются. Алек не ищет себе новую партнершу или партнера. Ему все равно одиноко и он не знает, что делать. А ведь по телевизору так весело на вечеринках?.. Алеку не весело, Алеку больно. Он стоит в толпе, не слыша музыки. Вокруг него — тишина. Вокруг него — тьма. Он поглощает тьму и тьма поглощает его. И ему уже все равно. …до тихого «здравствуй». Слово, произнесенное совсем некстати там, где не спрашивают имен и не запоминают лиц. — Здравствуй… — отвечает растерянно, как раз в тот момент, когда музыка на миг стихает, чтобы переключиться на другой, подобный предыдущему, трек. Кто-то рядом взрывается хохотом, думая, вероятно, что Алек «поймал приход». И Алек вздрагивает, ищет глазами того, это так некстати поздоровался. Без раздумий, не понимая, почему, бросается за единственной не дергающейся в конвульсивном танце тенью. — Здравствуй, — повторяет Алек громче, с некоторым отчаянием, не ожидая ответа. Как горькое «прощай». Снаружи прохладно и моросит дождь. В отдалении слышен гул еще одного клуба, такой же приглушенный потерянно-пьяный смех. Фонари на этой улице разбиты и дорога освещена лишь неоновыми вывесками. — Я услышал еще с первого раза, — звучит ответ справа. Алек поворачивается, но никого не видит. Запоздало приходит мысль, что его, придурка, могут здесь сейчас грабануть и прирезать. Хотя и брать-то нечего. — Я не знал, — Алеку всё же удается разглядеть черный силуэт на фоне темно-серой стены. Фигура молчит и Алек тоже. Вспыхивает огонек сигареты. — Будешь? — закашлявшись, хрипит тень. — В зале тоже можно, — теперь некстати говорит сам Алек. — Ты же не умеешь курить. Огонек сигареты возмущенно дергается: — Ну и что? — Ничего, — Алеку всё равно. Он принимает предложенную сигарету и умело затягивается. Огонек сигареты рядом на миг становится ярче и сразу же тускнеет. Тень снова заходится сдавленным кашлем. Алеку всё равно. Это не его дело.

***

Окурок падает на асфальт. Второй приземляется там же. — Зачем ты здесь? — совершенно устало. Алек почему-то улыбается тому, что вопрос задал не он. И сам хотел бы знать. — Ищу. Секса, — добавляет, помолчав. — Нашел? — Ага, — смотрит на фигуру и вторит: — А ты? Зачем? — Не знаю, — удрученно-растерянно пожимает тень плечами. — Но секс тоже нашел. Алек только фыркает на это признание. — Спасибо за курево, — бросает тихо. Чего он хотел, последовав за тенью? — Поговори еще со мной, — падает ответ. — А я оставлю тебе сигареты. Алек чувствует, как внутренности стягиваются в узел от такой простой, несуразной в таком месте просьбы. — О чем? — Не важно. Вторая сигарета дается тени полегче. Алек как завороженный следит за пульсирующим огоньком в темноте. — Почему ты здесь? — повторяет вопрос. Ему уже совсем немножко не все равно на эту тень. Не из-за сигарет. — Малость одиноко, — хмыкает с напускной беспечностью собеседник. Кто-то пинком распахивает дверь, и оглушительная безжизненная музыка на миг вырывается наружу. Тело, выскочившее на улицу, содрогается в рвотных позывах и падает поблевать прямо возле лавочки у разбитого фонаря. Алек оглядывается на несчастного и думает, что ему противно находиться здесь. Что он здесь искал? — Малость глупо здесь искать, — бормочет, не зная, кому отвечает. — Для каждой малости есть свое время и место, — звучит как насмешка. Ещё один окурок летит на тротуар и моментально гаснет под усиливающимся дождем. Тень делает шаг ближе, теплые руки осторожно вкладывают в ладонь Алеку мятую пачку сигарет. Тот открывает рот, чтобы задать вопрос, но не успевает. Легкий, невесомый поцелуй, без причмокивания, слюней, языка и прочих «взрослостей». Лишь призрачный вкус сигаретного дыма. — Хорошо, что ты не заехал мне в ухо, — произносит почти удовлетворенно тень, всё же быстро отступив на пару шагов. — Спасибо. Надеюсь, ты найдешь то, что действительно ищешь. Алек не останавливает. Темный силуэт быстро растворяется в каплях дождя, и… И Алек не может спросить имени незнакомца. Но впервые за много вечеров ему этого хочется. Он возвращается назад, с неожиданным отвращением чувствуя, как дрожит пространство под ударами мертвой музыки. Надолго он там не задерживается.

***

Через неделю Алек уезжает из города с одним рюкзаком. Он долго топчется на перроне — пришел на час раньше. Послушно отвечает на SMS родителей «Всё ОК». Серое небо снова безмолвно проливается моросью. Стучат колёса поезда. Крики проводников. Проверка билетов. «Мам, правда, всё ОК. Скоро вернусь, не волнуйся. Люблю». Алек не знает когда это «скоро». Ему болит душа, ему одиноко, душно, тяжко в этом городе. И страшно признаться, что он хочет любви. Не той, безусловной-родительской. Поезд трогается. Алек сидит на чужом пустующем месте, пока не забираясь на свою верхнюю полку. — Здравствуй, — роняет кто-то и Алек вздрагивает, осматривает остановившегося напротив парня. — Ты сидишь на моем месте. — Почему ты здесь? — спрашивает с какой-то совершенно дикой улыбкой. Какой знакомый голос. Парень в изумлении замирает: — Дорога — лекарство для больных головой. А ты? Алек хочет сказать, что понял, чего же он искал в том клубе. Что страсти, кипевшие там, в примитивном, самом пошлом смысле, заменяли ему счастье. — Надо уйти, чтобы остаться собой, — выдает. Парень робко улыбается в ответ: — Понимаю. — Помолчав: — Но ты все же подвинься, я не буду стоять всю дорогу. — Как тебя… — Меня Скаем зовут. А тебя? Поезд набирал скорость.