Вы не изменник, в этом проблема.

      Когда после небольшой паузы знакомое "войдите" донеслось из-за двери, Буш получил возможность увидеть капитана за столом. Конечно же, по обыкновению, Горацио сразу сел за написание рапорта, но кончик пера продолжал висеть в воздухе в нескольких сантиметрах от листа, а сам Хорнблауэр смотрел перед собой ничего не выражающим взглядом, мучительно выбирая сухие формулировки и не имея возможности сосредоточиться. Кларет в бокале так и оставался нетронутым и слегка подрагивал в такт движениям шлюпа. - Мистер Буш, слушаю вас? - Ветер крепчает с веста, сэр, - доложил лейтенант. - Мы взяли риф. - На ваше усмотрение, мистер Буш, хорошо, если посчитали нужным. Горацио оставлял маневры на совести своих вахтенных начальников, будучи уверенным в них. - Мистер Буш, - окликнул он уже собравшегося уходить лейтенанта. - Я так и не поблагодарил вас за наше спасение. Вы успели как раз вовремя, - Хорнблауэр чуть улыбнулся и слегка кивнул. Буш смущенно потупил взор и сказал что-то про его долг, однако Горацио прекрасно понимал, что похвала польстила его первому лейтенанту, равно как и то, что ради его спасения Уильям ослушался приказа сэра Эдварда. Эту вольность Пеллью ему, Хорнблауэру, припомнит для проформы, конечно, пожурит, что его люди не научены слушаться приказов, однако за этим возмущением Горацио с легкостью прочитает восхищение преданностью людей своему капитану. - Да, сэр, я ведь не поздравил вас с успешным окончанием операции, - опомнился Буш. С лица Хорнблауэра мигом пропала улыбка. Едва ли это можно назвать удачей. Смывая порох и грязь с лица и шеи и меняя пропахшую дымом и чужой кровью рубаху на чистую, пахнущую дешевым мылом, Горацио засмотрелся на потемневшую воду. Если бы! Если бы было можно так легко смыть вместе с этой грязью свои ошибки: то, что привез изменника на своем судне лично, то, что упустил диверсии прямо под носом, что Стайлза выпорол за просто так, что позволил капитану Хэммонду застрелиться. - Это лишнее, мистер Буш. Не с чем поздравлять меня, я провалил это задание. - И все же, сэр, батарея уничтожена, а то, что капитан Хэммонд оказался изменником, не ваша вина и... - Не нужно, мистер Буш! - резко оборвал Хорнблауэр, повысив голос, и тут же одернул себя, ругая за то, что позволяет себе сорваться на лейтенанта. - Вы знаете, что порочить честь офицера флота Его Величества подобными речами непозволительно. - Сэр, - нахмурился Уильям. - Подтвердить измену могут несколько человек, и я буду в их числе, если... - Нет, - прервал Хорнблауэр, отворачиваясь к окну. Буш заметил, как сцепленные за спиной пальцы капитана сжались чуть сильнее. - Капитан Хэммонд погиб в бою при штурме батареи, выполняя свой долг перед королем и Англией. Именно это и будет сказано в рапорте, и то же самое подтвердите и вы, и все, кто был там, если кто-либо спросит. Позаботьтесь об этом. - Да, сэр.       Буш помолчал, но Хорнблауэр понимал, что разговор еще не окончен, и чувствовал себя не в праве уходить от него, особенно после того, что Буш для него сделал. Поэтому Горацио вернулся за стол, чтобы обнаружить, что в порыве неосторожно бросил перо, и оно оставило кляксу на более или менее приличной версии рапорта. Еле удержавшись от того, чтобы сразу скомкать листок, Хорнблауэр попытался сообразить, удастся ли счистить чернила или же придется переписывать все заново. - Сэр, - осторожно начал Буш. - Если мне позволено говорить как другу? - Конечно, Уильям, конечно. Вы могли даже не спрашивать. Буш сел на свободный стул; тот слегка скрипнул. - Я не всегда понимаю ваши решения, сэр, но, как показывает практика, вы зачастую делаете правильный выбор. Я не буду оспаривать ваше представление гибели капитан Хэммонда, но я не понимаю, почему вы берете на себя ответственность за чужие ошибки, отказываясь от признания того, насколько преуспели сами? - Преуспел? - интонация окрасилась чем-то едким, как горечь. - Я преуспел в том, что выложил план операции перед перебежчиком? - Вы не могли знать, сэр! Даже сэр Эдвард.... - Не перебивайте, Уильям, и не впутывайте сюда сэра Эдварда, ему хватает его собственных забот. Так в чем же я преуспел? В том, что велел выпороть невиновного Стайлза за то, чего он не совершал? Или в том, что до конца подозревал майора Котара в измене? В том, что не смог уговорить Вулфа сохранить жизнь моим людям, и не появись вы с десантом, их всех расстреляли бы из-за моих ошибок! Так что из этого вы называете успехом, мистер Буш? Думаете, взятие батареи искупает то, то я позволил себе усомниться в своих людях? Уильям не нашел, что ответить, и потому Хорнблауэр продолжил: - Вы сейчас окажете мне большую любезность, если мы закончим этот разговор и больше не будем к нему возвращаться. Как я уже сказал, единственный, кого стоит благодарить сегодня - вы, мистер Буш. А теперь идите и отдохните, - голос его перестал отыгрывать стальными нотками и вернулся к будничному тону. - Вы только сменились с вахты и, должно быть, устали.       Горацио достал чистый лист и демонстративно обмакнул перо в чернила, давая тем самым понять, что разговор на этот раз действительно исчерпал себя, и Бушу ничего не оставалось, кроме как подняться и,простившись, выйти. Он подумывал подняться на палубу и прогуляться по шканцам, но наверху уже стемнело и заморосил дождь, и Уильям прикинул, что воды ему и так достаточно, и еще мокнуть - удовольствие сомнительное, а потому решил отправиться в каюту и подремать. В конце концов, Хорнблауэр был прав, он действительно достаточно вымотался за день, чтобы не пренебрегать минутами отдыха.       Подвешенный фонарь, служивший источником освещения в небольшой каюте, мерно раскачивался влево-вправо, заставляя тени от предметов подрагивать. В гамаке с противоположной от его собственного стороны спал раненый французский майор - союзник англичан, сторонник короля, лягушатник, головная боль лейтенанта Буша и просто хороший человек. То, что взаимоотношения с вынужденным соседом наладить будет непросто, Уильям понял, как только последний взошел на борт, и еще больше убедился в этом, когда месье Котар влетел без стука в каюту капитана, метая молнии из глаз и требуя отдельной каюты. Тогда Хорнблауэр предложил ему спать на палубе, ежели майора что-то не устраивает. К тому моменту Буш был готов уже сам собрать вещи и устроиться где-нибудь у грот-мачты,но справедливо решил, что лягушатнику не суждено будет праздновать победу над выдержкой первого лейтенанта. После возвращения десанта, надо сказать, Андрэ Котар стал гораздо более приятным соседом, поскольку, оправляясь от огнестрельного ранения, почти все время спал.       Да и Уильям сейчас почему-то словил себя на мысли, что его отношение к майору несколько изменилось после боя. Что-то внутри не позволяло подумать в сторону последнего что-нибудь снисходительное, как в первую ночь пути "Отчаянного" к назначенному месту встречи, когда разыгрался шторм, и спустившись заполночь в каюту за зюйдвесткой, Уильям обнаружил непривычного к морской жизни Котара в гамаке, но бодрствующим. Выходя, Буш бросил: - Спите, майор, это всего лишь шторм. Если судно будет тонуть, вас разбудят. И покуда Котар задыхался гневом в сторону лейтенанта, усомнившегося в его смелости, тот самый лейтенант поднимался наверх, невероятно довольный. - Месье Буш? - Уильям обернулся, чтобы увидеть, что майор успел проснуться. - Сколько я проспал? Акцент его усилился еще и тем, что ослабевший организм с трудом заставлял выдавать фразы на чужом языке, а потому Бушу пришлось подойти, чтобы разобрать вопрос. - Примерно четыре часа, - подсчитал Уильям и для порядка поинтересовался о самочувствии майора, покуда тот принимал здоровой рукой предложенный стакан воды. Разговор не шел, и Буш раздевался в привычной уже тишине, покуда майор допивал свою воду. - Вас что-то беспокоит, месье Буш? - вдруг спросил он. - С чего вы взяли? - Как вы это говорите, у вас нет лица. В бою вы выглядели куда увереннее, чем на родном корабле, - не без доли усмешки заметил майор. - На вас, - терпеливо поправил Буш. - Говорят, на вас нет лица. И сомневаюсь, что для вас это имеет значение. - Это капитан, верно ведь? Буш насторожился и резко повернулся к нему: - Откуда вы знаете? - Я просто предположил. Но я прав, значит, - майор чуть повернул голову в сторону Буша. - Полно, месье Буш,раз уж мы выяснили, что я не изменник, может, расскажете? Мы не друзья, обманывать некого, однако иногда собеседник может помочь лучше молчания. Уильям вздохнул. - Вы не изменник, в этом вся проблема, - бровь Котара изогнулась, и лейтенант поспешил пояснить. - Капитан переживает, что подозревал вас в измене, и что ни за что наказал своего стюарда. Майор поглядел перед собой и, добавив пару слов на французском, перешел обратно на английский: - Капитан Хорнблауэр, значит, переживает. Удивительный он человек, месье Буш - первый в очереди за риском, и при этом предпочитает самокопание лаврам за свои победы. И никак не может поверить, что никто не собирается...как это? ...обвинять? Да, обвинять его за его просчеты. И ведь никто не собирается, месье Буш, а знаете, почему?       Уильям в некотором шоке глядел на Котара, думая, насколько развязывают язык человеку большая кровопотеря и чудодейственные снадобья, которыми врач напоил француза. И Буш пообещал себе напомнить, что если попадет в схожую ситуацию, то велит заклеить себе рот, чтобы не дай-то Бог не понести чего-то подобного. - А, месье Буш, его никто не винит потому, что все знают, что никто не делает это лучше его самого. И ведь прав, - отметил чуть печально Буш. - Но вам не стоит беспокоиться, - помолчав, вдруг добавил Котар. - Потому что награда найдет своего героя, можете быть уверены. Потому что этот ваш адмирал знает, чего он стоит. И команда знает. Иначе они не вызвались бы с ним умирать. Капитану нечего бояться за свою репутацию. По крайней мере, пока с ним рядом такой человек, как вы, месье Буш. Буш подумывал еще спросить у Котара, что значила последняя фраза, но ответа так и не получил, поскольку майор или прикинулся спящим, или же действительно задремал.