Цветы вечного ожидания

Мы шли по влажной, усыпанной преющими листьями и покрытой запоздалыми рассветными слезами траве. Земля была неровная, и с каждым новым шагом мы снова и снова рисковали подвернуть себе ногу или провалиться в нору, и тогда – привет, Алиса! Мы забрели сюда случайно, прогуливаясь по окраинам Гластонбери. В тот день мы наконец забрались на, как нам казалось, неприступный для скалолазов-любителей пик Мордреда, и перед нами открылся этот неожиданный, незнакомый и непреодолимо манящий лес. Мы могли бы вернуться обратно в лагерь, могли бы разузнать об этом таинственном месте побольше, но, переглянувшись, мы, не сговариваясь, только лишь по глазам друг друга поняли, что нам в этом нет необходимости. На чужой земле, в самом сердце английской природы наши сердца вдруг услышали беззвучную, но удивительную по своей силе песню. Лес звал нас настойчиво, ласково, обещая встретить нас каким-нибудь волшебством или открыть тайну. Околдованные, зачарованные мы покорились его зову. Поэтому, лишь только зардевшееся солнце подрумянило пологий бок хребта, на котором мы провели ночь, наши ноги несмело коснулись поверхности тумана, разливавшегося под нами. Он заботливо укрывал лес и его обитателей каждое утро, не давая им очнуться раньше времени, пока земля не прогреется как следует. Его моросящая влага сыпалась повсюду, превращая глубокий сон в легкую дрему для тех, кто спал ночью, и мягко напоминая о том, что пора укладываться тем, кому было предписано вести ночной образ жизни. Мы продвигались все глубже в чащу, не зная дороги, не глядя под ноги, но доверившись совершенно призывной песне леса. А она становилась все громче. Эхом разносились среди верхушек деревьев первые ноты ранних птиц, и шорохи во влажном зеленом ковре, расстилавшемся повсюду, крепчали и заглушали собой мерный перезвон невидимых лесных ручейков. Неизвестно сколько времени минуло, как вдруг мы заметили, что высокий свод из листьев и веток над нами начинает редеть, а сквозь него видно, как молочно-прозрачные, золотистые по краям облака роняют на землю солнечные лучи. Один из них был особенно ярким и, казалось, указывал куда-то. Мы двинулись ему навстречу, едва оглядываясь по сторонам, едва дыша. Вскоре деревья перед нами расступились, и мы вышли на крохотную полянку и взглянули туда, куда падал с неба луч. В тот же миг нам стало понятно, что это-то как раз и есть главное таинство леса. Взявшись за руки и стараясь не примять цветочный покров, мы подошли ближе. Зрелище это поразило нас. Поскольку среди беспокойного хаоса, коим являлся сам лес, растения на этой поляне были, без сомнения, отнюдь не случайны и рассказывали, казалось, единую историю, тянувшуюся из глубокой древности по сей день. Там, где мерцающий мириадами пылинок сноп солнечного света достигал земли и терялся в низкорослой зелени, стояли два цветочных куста удивительной красоты. Благородные, с крохотными бутонами персикового цвета розы, раздавшиеся буйной лиственной порослью и лишенные шипов, плотно переплелись своими тонкими ветвями с невзрачным, но крепким кустом, одетым в темно-коричневые листья и усыпанным пухлыми цветами, походившими на цветы хлопка. На поверхности в них не было ничего необычного - хотя, согласитесь, довольно редко случается встретить подобные цветы в лесной чаще. И все же, с первого взгляда на них нас охватило необъяснимое ликование и благоговейный трепет. Лес этот был волшебный, в этом не было сомнений, но мы поняли также, что эта поляна и два дивных куста - это сердце леса, источник его магии, источник его песни. В сочной зелени у основания розовых стеблей синели еле приметно хрупкие и верные незабудки. Почтительно отступив от этого хитросплетения на несколько шагов, расстелился ковер из самых разнообразных цветов и растений. Их было несчетное множество, но все они, как один, повернулись головками в сторону роз, будто бы кланяясь им. В свою очередь, позади хлопкового куста деревья начинали редеть, а земля под ними - осыпаться, от чего подле корней хлопка начинали образовывались и расползались неровными лучами в разные стороны провалы, ухабы и обрывы, образуя дальше к югу пропасть, зияющую посреди леса своей жадной пастью. Не смея нарушить покой этого места, мы стояли на окраине поляны безмолвно и внимали шепотам цветов. Когда же мы услышали все, что нам положено было услышать, умолкли и шепоты, и песня, растворился в согревшемся воздухе волшебный луч. Мы повернули обратно. Через несколько дней мы вместе с остальными путешественниками из нашего лагеря отправились в музей местной истории в окрестностях острова Авалон. Экскурсовод сопровождала нас по тихим опрятным залам, рассказывая нам исторические факты, приправленные всяческими легендами и поверьями этого края. Самым большим оказался зал легенды о Короле Артуре. Слегка опережая остальную группу, мы шли между рядами картин, костюмов, доспехов, реликвий. На картинах были изображены пышные церемонии, эпичные битвы, величественные портреты. Поодаль от всех, почти в самом углу висел небольшой этюд в пастельных тонах. Он был совсем неброский, однако, поравнявшись с ним, мы остановились, озадаченные и пораженные. Полотно изображало два нежных цветочных куста - розовый и хлопковый – переплетшиеся ветвями. Мы стояли и смотрели на них, и нас охватило такое чувство, будто мы видели дивный сон, ранее растаявший почти без следа, но внезапно окутавший нас снова, ошеломляющий и обезоруживающий. Наше сумеречное и потустороннее молчание потревожил голос экскурсовода. - И, наконец, мы видим иллюстрацию Легенды о Вечном ожидании. Она гласит, что после смерти короля Артура его погребли не в фамильном склепе подле его предков, а на поле его последнего сражения, в земле, окропленной кровью его верных рыцарей. Не в силах помешать смерти своего короля, Мерлин, будучи не только подданным Артура, но и его близким другом, был охвачен глубокой скорбью. Однако древнее предсказание гласило, что когда землю Англии вновь окутает тьма распрь, хаоса и бездушия, лучезарный Артур переродится и вернется из царства мертвых, дабы спасти свой народ от них самих. Мерлин знал об этом. Но он знал также, что судьба его навеки связана с судьбой Артура, и что вечная жизнь, данная ему вместе с даром великой магии означала также и вечность в ожидании возвращения Артура. - Почему же вечность? - спросил один из слушателей. - Ведь в предсказании было обещано, что Артур непременно вернется. - Муки ожидания без срока исполнения, неизвестность, неопределенность подобны дамоклову мечу. Проще знать, что надежды нет вовсе, чем гореть беспросветно огнем нетерпения. Мерлин верой и правдой отслужил при дворе до тех пор, пока все, кто знал Артура и служил ему при жизни, не скончались. Затем, не в силах вынести одиночества, Мерлин пришел на лесную поляну, где был похоронен Артур и где на телах его соратников произрастали лесные цветы, и произнес свое последнее заклинание. В тот же день на том месте, где Мерлин склонился над могилой своего короля, выросло два цветочных куста. Благородные, но скоропостижно осыпающиеся в самом своем расцвете розы и вечнозеленый куст душистого хлопка, укрывающий розы в своей прохладной тени, защищающий поляну своей магией. Так они и стоят там по сей день, переплетаясь ветвями, а местное население передает из поколения а поколение Легенду о вечном ожидании и веками ждет, когда на двух цветочных кустах посреди затерянной лесной поляны, словно по волшебству, враз пожелтеют и опадут листья, возвещая, что Король вернулся. Экскурсовод умолкла, и группа слушателей, поблагодарив ее за рассказ, стала расходиться. Мы же еще долго простояли там, перед удивительной картиной, наслаждаясь отголосками своего сна наяву, стараясь осмыслить услышанное, не в силах понять, было ли наше приключение лишь невероятным совпадением или же перед нами действительно приоткрылась тонкая вуаль, разделяющая реальное и магическое. С тех пор прошло много лет, и мы больше ни разу не бывали в тех краях и не видели больше того волшебного леса, но он еще и сейчас стоит перед нашими глазами, словно живое олицетворение вечной дружбы, преданности и надежды.