Home Is Wherever I'm With You

В последнее время Ронан пребывал в непривычно-счастливом настроении. Когда все загадки были разгаданы, Блу, Генри и Гэнси путешествовали, а Адам делал то, о чем мечтал всю жизнь, он мог заботиться о нагрежанных животных и Опал, зная, что друзья, наконец-то, счастливы и в безопасности. Конечно, он скучал по Пэрришу, но это чувство не беспокоило, не сплеталось со всеобъемлющей болью, которая словно наступала на пятки, маяча где-то совсем рядом. Они проговорили несколько часов, прежде чем Адам собрал вещи и уехал в колледж. Теплым и крепким ладоням на теле Ронана удавалось уговорить и развеять все опасения и страхи. Пэрриш терпеливо возражал и объяснял на протяжении всей ночи. --- — Если ты не захочешь вернуться? Сжать его длинные пальцы посильнее. — Я всегда захочу вернуться к тебе. — Если ты найдешь кого-то еще? Услышать едва различимый смешок поверх этих нелепых мыслей. — Для меня не существует никого, кроме тебя, Линч. — У нас всё еще будет возможность поговорить? Почувствовать поцелуй в щёку и улыбку. — Ты ведь знаешь, что есть такая штука, как телефон. Тебе нужно как-нибудь воспользоваться им. --- В последнее время для них стало обыденным засыпать в его детской комнате в Барнс. Адам учился не так далеко, поэтому Ронан мог подъехать к кампусу минут за сорок. Пэрриш добирался до дома чуть больше часа просто потому, что не игнорировал правила дорожного движения, как Линч. Он возвращался в сараи каждые выходные, или Ронан приезжал к нему на неделе, если находилось свободное время. Но это работало: все, что происходило между ними, правда работало. --- В конце концов, Ронан начал использовать телефон по назначению. (Он до сих пор отказывался реагировать, на глупые селфи Гэнси из путешествия, и всё еще не отвечал на звонки Деклана, но, когда на экране гладкого чёрного телефона высвечивалось имя Адама, он практически сразу нажимал на «Ответить» или печатал так много сообщений, что пальцы начинали болеть. Но только тогда, когда поздней ночью Пэрриш не мог разговаривать, чтобы не разбудить соседа по комнате.) Он даже не знает, как одному парню удалось полностью изменить его за несколько коротких месяцев, но не то, чтобы он жаловался. Поддержка и забота между ними это то, о чем он и мечтать не мог. Сердце трепетало от эйфории и переполняющей его любви, словно птица в ловушке между рёбер, когда накатывали воспоминания, перед одиноким сном в холодной кровати. Он думал о том, что у него всё еще есть не только лучший друг, но и любимый человек. Тоска по Адаму отличалась от тоски по родителям. Он знал, что они никогда не вернутся назад, знал, что никогда не сможет позвонить им, и больше не услышит голос своего отца. Подарка, вроде терпения буквально на пару дней, для него больше не существовало. Потерпеть, встретиться с матерью и снова обнять её. Зато он мог позвонить Адаму, услышать его голос, и, держась из последних сил, дожидался выходных, чтобы увидеть и заключить в объятья. Но почему-то сегодня этого было недостаточно. Тоска обволокла его тело, накапливая ворох ненужных и страшных мыслей. Всё было так хорошо и гладко в последние несколько недель, и он не понимал, почему мозг решал разрушить это. На часах было 23:06. Ронан лежал в постели. Свет в доме давно потух, и в комнате едва звучала приглушенная музыка из наушников. Он старался изо всех сил просто закрыть глаза и уснуть, чтобы встреча с Адамом чуть приблизилась. Растянувшись на кровати, он уставился в потолок своей старой детской спальни. Он представил, как мог бы рассматривать звездное небо вместе с Адамом, показывая созвездия и рассказывая о других планетах. И тогда Ронан провалился в сон, оказавшись за пределами своего физического тела. Ему казалось, будто Аврора Линч сидит в гостиной, полная жизни и света. Она поднимает глаза, замечая Ронана и улыбается, но, когда парень пытается дотянуться до неё, женщина исчезает. Найл Линч напевает песню себе под нос на кухне и Ронан смотрит на пустующее место, стараясь увидеть отца. Найл тоже смотрит вверх и улыбка озаряет его лицо, когда парень входит на кухню. Фигура отца растворяется. Ронан чувствовал себя ребенком. Дыра в сердце, и тяжелое разочарование текущее сквозь тело. Он хотел вернуть родителей назад. Обернувшись, он видит Адама. Тот стоял, раскрыв свои руки в объятьях. — Я знаю, что это тяжело. Знаю, что ты скучаешь по ним, — говорит он и в отличие от Авроры и Найла, Адам казался настолько реальным, что Ронан не мог сказать точно: грезит он или нет. Он падает в руки Пэрриша, нуждаясь в этом, даже больше, чем мог выразить словами. Только сейчас он понимает, что завтра годовщина смерти отца. — Я так рад, что ты снова дома, — говорит он, но чувствует, что хочет сказать больше, объяснить, что его папа умер два года назад и сегодня он должен быть со своим парнем дома, но продолжает обнимать родное тело, рассеивающееся в воздухе, оставляющее после себя холод, пустое место и боль в груди Ронана. Боль, превращающуюся в слезы, комом подступающие вверх по груди, горлу и окропляющие щеки. Он снова был один. --- Адам просыпается от вибрации телефона, лежащего на прикроватной тумбочке. Он старается проснуться, всматриваясь в слепящий искусственным светом экран телефона. Имя «Ронан» мерцает на нем, пока пальцы догоняют мозг и нажимают «Ответить». — Подожди секунду, мне нужно зайти в ванну, чтобы я не разбудил… — начинает Адам, выползая из постели. Ронан частенько звонил или писал ему посреди ночи, мучаясь от бессонницы, но сегодня тяжелое дыхание на другом конце трубки настораживало. — Ронан, у тебя всё хорошо? — спрашивает он быстро и тихо, заходя в ванную и включая свет. На автомате, начинает сдирать заусенец на большом пальце левой руки, ожидая ответа. Он слышит мычание в ответ и длинный выдох, будто Ронан пытался заставить себя расслабиться. Адам нахмурил брови, прекрасно понимая, что могло произойти. — Кошмары? — спрашивает он, даже не нуждаясь в ответе. — Ты принёс что-то из снов? Адам почти видит, как Ронан качает головой, едва слышно говоря «Нет», чтобы убедить его в том, что прямо сейчас никакого летающего вокруг Барнс ночного ужаса нет. — Хорошо, — говорит Адам. Ночные кошмары Ронана повторялись гораздо реже, чем раньше, но никуда не исчезали. — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает он, догадываясь, что парень так и не вышел из сна. Только по его прерывистому дыханию и спонтанности звонка, можно было сказать довольно много. Объяснять ничего смысла не было — они знали друг друга вдоль и поперёк. Адам даже не знал, хорошо или плохо, делить эту сильную связь, когда в реальных разговорах иногда не находилось подходящих тем. — Адам, — Ронан подаёт голос, и имя из его уст звучит с таким отчаянием, что Пэрришу только и остается, что начать собираться. — Я здесь, с тобой, — быстро проговаривает он, вспоминая куда он положил ключи от машины. — Адам, я… это глупо, но я… Я просто очень скучаю по тебе. Пожалуйста, возвращайся домой, я так по тебе скучаю. У Адама сжимается сердце. Ронан назвал Барнс домом. Его домом. Их домом. Он никогда не умолял, никогда не говорил или просил, чтобы он приезжал. Никогда не признавался, что скучает по людям. Ему вдруг стало интересно, что во сне видел Линч. Он представляет, как Ронан сейчас совершенно один в своей спальне, и на глазах невольно проступают слезы — так сильно он чувствует боль, выжигающую все в груди, стоит только подумать о том, что его парень плачет в одиночестве, разбуженный кошмаром, слишком беззащитный в огромном доме. Он знал каково это, когда эмоции и мысли окутывают все твое сознание тогда, когда им заблагорассудится. Адам не хотел, чтобы Ронан оставался наедине с кошмарами и монстрами под кроватью. — Я приеду, — говорит Пэрриш, желая поцеловать Ронана, словно тот был прямо здесь, а не в часе езды от него. — Буду дома как можно скорее, — Адам старается вложить в слово «Дом», как можно больше тепла, но не получает ответа. Не растрачивая времени, убирает телефон и уходит из общежития. --- Ронан ждал в комнате, полной густого мрака, сжимая телефон в руке на случай, если Адам позвонит сказать, что передумал или не хочет приезжать в Генриетту в будний день. Ронан знает, что Адам готов сделать всё для него, ведь пройдя через Ад они не боялись даже расплакаться друг перед другом. Линч просто не мог понять, откуда возникло это давящее чувство тоски по Адаму, после тяжелого сна. Словно грусть по родному дому, а не человеку. Глубокое и устойчивое ощущение того, что ты целиком и полностью одинок. Он знал, что не сможет справиться с этим самостоятельно, не сделав еще хуже. Маленькая часть Ронана Линча гордилась тем, что он смог попросить помощи. (Большая часть стеснялась даже произнести слово «Помощь», в которой он так отчаянно нуждался. Ронан просто хотел почувствовать и увидеть, что его парень был в порядке.) Спустя час Ронан услышал хруст гравия, а комнату, сквозь окна, осветило сияние автомобильных фар. Слезы снова подступили к горлу от облегчения и осознания, что Адам здесь, дома, и у него будет возможность удержать его, не позволить раствориться в воздухе. Ронан быстро спускается по лестнице, забыв надеть обувь, и выходит в коридор, когда Адам открывает входную дверь запасным ключом. — Спасибо, — едва произносит он. Голос срывается и слезы уже стоят в глазах, словно его снова поместили в омут кошмара. Линч бросается вперед и обнимает Адама, когда тот закрывает дверь. Пэрриш крепко-крепко прижимает его к себе, обволакивая теплом, укрывая от всего на свете. — Я здесь, дома. Все хорошо, — шепчет он, не нуждаясь в лишних словах. Он и так знал. И как же Ронан был благодарен. Адам опускает голову на сгиб шеи Линча и позволяет губам задержаться, задеть кожу и почти поцеловать, оставляя тепло не только на теле, но и в сердце. Ронан кладет голову на плечо Пэрриша и сжимает его сильнее, убеждаясь, что он проснулся, и это реально. — Я люблю тебя, — шепчет Ронан спустя минуту, даже не думая отпускать парня. Руки Адама стискивают плечи еще крепче, защищая от реальности. Сердце Линча наконец успокаивается. Ронан прикрывает глаза, а на губах начинает играть улыбка, когда он замечает, что Адам всё еще в своей старой футболке для сна. Пэрриш приехал к нему, даже толком не одевшись. — Я тоже люблю тебя, — отвечает Адам.