***
Прежде одетый в ритуальное облачение, которое теперь расправилось в широкий желтый платок, лежащий на темном камне алтаря, Лой сидел на его краешке. Теперь, когда после нескольких ритуалов представления горожанам, очищения и разоблачения остальные жрецы и любопытные прихожане, заглядывающие в святыню через широкий вход, пересекать который им запрещено, оставили его, Лой почувствовал себя очень одиноким. Сквозняк из-под тяжелых дверей мазнул по тонким худым ногам, холодящими мурашками пробежался по обнаженному телу. Лой закусил щеку и прикрыл глаза, прерывисто вздыхая. Это, оказывается, так страшно. Сердце заколотилось как бешеное, когда юноша повернул голову в сторону небольшого золотого сосуда с напитком, который должен его усыпить. Он коснулся его неуверенным взглядом и отвернулся, поежившись. Лой почувствовал, как от холода затвердели соски и поджались яички. Провел дрожащей рукой по непослушно вьющимся светлым волосам и поднялся на нетвердые ноги. Все-таки пора начинать. Юноша несмело приблизился к сосуду, оставленному жрецами с правой стороны алтаря в россыпи ягод Божо, из которых и был сделан напиток. Да, именно Лою сейчас досталась счастливая возможность принести себя в жертву Насой-Тра. Он был безумно счастлив, ведь лишь в самых смелых мечтах он оказывался на этом алтаре. Он мужественно вытерпел все болезненные процедуры по приведению своих тела и души в порядок перед встречей с богом, и сейчас ему казалось, что проделанной работы недостаточно. Во время шествия Лой заметил на правой ноге торчащий волосок, а сейчас он трусливо и недостойно боится встретить бога. «Но уже поздно, — остановил себя от бегства Лой. — Жертву нужно принести именно сегодня, иначе…» Он возвел голубые глаза к центральному горельефу с первым соитием Насой-Тра. — Пожалуйста, услышь меня, — зашептал он, упав на колени. — Я боюсь, боюсь. Но я приду к тебе. Будь милостив, прошу… Последние слова Лой закончил одними губами. Стало еще страшнее, но теперь он сделал все, что мог. Лою пришлось схватиться за край алтаря и подтянуть себя, чтобы не упасть. Силы совсем покинули его. Нетвердой походкой он подошел к сосуду и уже было поднес его к губам, как вспомнил, что сделать это нужно на алтаре. Юноша сел сверху на ткань, сквозь которую чувствовался твердый холод камня. Он торжественно поднял сосуд. Холодный металл толкнулся в мягкие губы. На секунду Лой почувствовал на языке приторно-сладкий противный вкус. Еще через секунду он ощутил эйфорию от чувства внезапного единения с богом, который все это время был здесь и ждал его, и сейчас принял в свои преображающие объятия. В следующее мгновение он утонул в поглотившей все сущее тьме и перестал существовать.***
Когда Лой очнулся, его тело было окутано странной теплой негой. Сначала, кроме пронизывающего его безразличия, не было ничего. Он с трудом ощущал свое тело, которое отказывалось подчиняться и двигаться. Странное удовольствие, от которого ничего не хотелось делать, прошивало тело Лоя, и поэтому он не сразу понял, что должен хотя бы открыть глаза или встать. Лой попытался двинуть ногой, но она отчаянно не слушалась, и юноша не смог даже напрячь мышцы. Нега, забравшаяся внутрь сознания Лоя, исчезла. И, хоть он все так же не мог пошевелиться, он с резкой ясностью понял всю нелепость и опасность своего состояния. От отчаяния он тихо застонал. Слабый голос острым лезвием рассек тишину и, вздрогнув, Лой узнал в нем свой собственный. «Значит, я еще смогу двинуться!» Не с первого раза непослушные веки дрогнули и открылись. Мутная пленка, как ото сна, мешала смотреть, и Лой различал только несколько расплывчатых пятен. В груди полыхнуло огнем, стало тяжело дышать. Лой инстинктивно дернулся, но даже не смог пошевелиться. Липкий страх облепил все тело вместо теплой неги. Юноша едва не заплакал от бессилия. Дыши, мой мальчик. Дыши, и тогда будет легче. Глаза Лоя расширились от ужаса. Голос, звучавший будто в его теле, распирал изнутри. Это было приятно, страшно и больно одновременно. Тело сковала огромная судорога. Но самым ужасным стало осознание того, что Лой действительно не дышит. И тогда легкие полыхнули огнем. Лой попытался вдохнуть, но подавился собственным вдохом, согнувшись пополам от приступа мучительного кашля. Страшно. Больно. И тут он увидел его. Сначала показавшийся огромным расплывчатым пятном, он быстро обрел ясные очертания и теперь предстоял перед Лоем во всей своей красе. Насой-Тра. Он бережно держал хрупкую человеческую фигурку на ладони, не касаясь ее длинными острыми ногтями. Бог наклонился к нему, и приятное нежное лицо было так близко. Застывший Лой не мог отвести взгляда от огромных глаз. Два ярко-зеленых обычных, чуть прикрытых глаза смотрели на него с интересом, и третий, темный, безэмоциональный, расположившийся посередине лба, видящий человеческие надежды и слабости, находящий любые тайны, смотрел в самую душу Лоя. Ровный красивый нос, тонкие губы, искривленные в легкой улыбке, узкий подбородок, сильная шея, мятная кожа, чуть отливающая перламутром, даже темные волосы, двигающиеся от каждого движения головы, будто живые, — все это было идеальным. Но Лой так и не мог вдохнуть, а легкие все так же полыхали огнем. Он больше не мог терпеть, корчившись на руках бога, с немой мольбой смотря на его спокойное лицо. Губы Насой-Тра шевельнулись: «Дыши же!». И с хриплым свистом теплый воздух ворвался в легкие Лоя. В то же мгновение к нему вернулась способность двигаться. Он дернулся, вскочив на колени, и задышал. Глубоко, рвано, давясь воздухом и стараясь им насытиться. Надышавшись и придя в себя, Лой несмело поднял голову вверх. «Спасибо», — прошептал он одними губами. Бог покровительственно кивнул. Лой неуверенно оглянулся: кроме того, что он сейчас находится пред богом, он ничего сказать не мог. Его окружало странное цветное пространство, напоминающее звездное небо, больше здесь не было ничего. Лой никогда не представлял, куда попадет, встретившись с Насой-Тра, но все равно не ожидал этого. Юноша неуверенно сел, подтягивая к себе ноги. Насой-Тра с интересом смотрел на Лоя и ждал первых действий именно от него. Однако Лой абсолютно не знал, что нужно делать при встрече с богом. Метнув взгляд от пронзительных глаз в сторону и обратно, Лой закусил щеку. Он боялся разозлить бога, но еще больше боялся заговорить с ним первым. Нет. Нельзя так малодушно молчать. Но что вообще надо говорить? Мысли обратились в речь до того, как Лой успел передумать и промолчать: — Я абсолютно не представляю, что делать дальше. Меня… Не учили этому. Я знаю, — усмехнулся бог. — Но зачем тогда ты ждешь? Мне интересно, что ты будешь делать. Сердце Лоя колотилось, как бешеное, кровь пульсировала в ушах глухим шумом, а голова начинала кружиться от напряжения. О нет, малыш, не бойся меня! — успокоил его бог, приподнимая одну руку, чтобы пальцем аккуратно провести по голове Лоя. — Я не хочу, чтобы ты сейчас умер от страха. Прикосновение бога легким теплом разошлось по всему телу, вызывая стаю приятных будоражащих мурашек, теперь ему было не страшно. Лой прикрыл глаза: «Хорошо». Так-то лучше. Хочешь, я тебе кое-что покажу? Лой активно закивал. Теперь он жадно смотрел на прекрасного бога, стараясь запомнить каждую его черту. Тогда подойди к краю ладони. Лой несмело встал. Мягкая кожа чуть-чуть продавилась под ногами и, пошатываясь, Лой медленно пошел к краю. Он опустился на колени, чтобы не соскользнуть и не упасть, и по приказу Насой-Тра посмотрел вниз. Юноша сначала не понял, что за странная масса мельтешила под ладонью бога. Сюрреалистическое цветное пространство окружающего их мира то и дело перекрывало темное шевелящееся нечто и мешало рассмотреть детали. Лой сощурил глаза, тонкая складка пролегла между бровей. Это… Он перегнулся через ладонь сильнее и наконец понял. Истинная форма Насой-Тра! Юноша восторженно вскинулся и обернулся к богу. Он покровительственно улыбнулся и кивнул. Невероятно! Зрачки Лоя расширились, глаза лихорадочно заблестели. Юноша с силой сжал край пальца бога. Он и забыл, что сможет увидеть истинную форму Насой-Тра. Обернувшись обратно, Лой снова посмотрел вниз. Теперь он отчетливо различал темные плотные щупальца, которые росли у Насой-Тра вместо ног. Они двигались, мельтешили, сплетались друг с другом и иногда поднимались выше, будто бог хотел впечатлить своего гостя. Лой восторженно вздохнул. Повернувшись к Насой-Тра, он сказал: — Они прекрасны! — и только тогда заметил, каким взглядом бог смотрел на него. Нетерпеливым, желающим, горящим; и, главное, взгляд этот был направлен на туго сжатое колечко мышц, которое открылось, когда Лой нагнулся. Юноша тут же почувствовал, как жгучий румянец заливает его лицо. Захотелось закрыться руками. Только теперь он вспомнил, что находится перед богом абсолютно обнаженным. Но ведь и Насой-Тра тоже… — Скажи, почему ты запретил людям изображать себя в истинной форме? — спросил Лой, просто чтобы не молчать. Потому что не каждый достоин видеть ее. Только жрецы, которые посвятили жизнь служению мне, и те из них, которые заслужили стать моей жертвой, — бог усмехнулся, он заметил, как смутился Лой. - Разве тебе не приятно, что ты стал одним из немногих, кто увидел меня? — Конечно, приятно! — воскликнул Лой. — Я счастлив! Я… Я и мечтать о таком не мог! А знаешь, как сделать меня счастливым? Пора бы выполнить то, зачем ты сюда пришел, — бог еще больше смутил Лоя, но явно был доволен этим. - Что ж, посмотри на этот мир еще раз. Этот — мой любимый, я создал его сам, чтобы иногда бывать в одиночестве. Постарайся запомнить его красоту на будущее, не думаю, что ты сюда когда-нибудь вернешься. Только Насой-Тра договорил, как пространство вокруг исказилось в странную мешанину. Лоя будто подкинуло изнутри, переворачивая с бешеной скоростью. Толчок. Он все еще сидит на ладони, только теперь вокруг него цветет прекрасный сад. Голубое небо с тремя солнцами, невиданной красоты поющие птицы, узкие дорожки, ведущие к странному золотому сооружению, похожему на жилое здание. Лой безошибочно узнал это место — Кон, дом Насой-Тра, много раз изображенный на барельефах в храме. Ты понравился мне, малыш, — заговорил бог. - Поэтому я позволю тебе выбрать. Что ты хочешь? Перед юношей материализовался полубог, помощник Насой-Тра, точно такой же, как статуя перед храмом. Чуть выше Лоя, он уверенно стоял на ладони бога. В руке он держал вытянутые деревянные фигурки низших богов, находившийся в подчинении Насой-Тра; в них Лой узнал те, которыми в храме во время ритуалов лишали девушек девственности. По правую сторону от помощника зависли в воздухе полупрозрачные сферы, то вытягивающиеся в длину, то собирающиеся обратно. Лой непонимающе повернулся к богу. — Зачем?.. Я… Что-то не так? — усмехнулся Насой-Тра. — Ты можешь выбрать и его. Бог качнул головой в сторону своего помощника, и тот чуть развел руки в стороны, демонстрируя сильное тело и внушительных размеров возбужденный член. Лой поморщился. Неуверенно вздохнув, он поднял взгляд на Насой-Тра. — Но я не хочу… Всего этого. Что? — Бог изумленно выгнул бровь. На секунду растерявшись и не найдя слова для ответа. — Ты отказываешься от того, что даю тебе я? Я очень щедр, раз позволил тебе… Он не договорил. Лой перебил его. Руки начали дрожать, а капля холодного пота скатилась по шее и скользнула по позвоночнику. Во рту пересохло, и Лою пришлось пересилить себя, чтобы срывающимся голосом сказать: — Я не хочу всего этого, потому что… Потому что я хочу тебя! Он твердо посмотрел в глаза богу, от страха внутренне рассыпаясь на маленькие частички и готовясь к самому ужасному наказанию. Но он пришел сюда только ради Насой-Тра, стать только его жертвой и ничьей больше. И даже если ему и предстоит отдать себя другому, то только по приказу Насой-Тра. Бог расхохотался. В тот же момент пропал его помощник и все, что было вместе с ним. Ты меня приятно удивил, малыш. Я не ожидал такого. Мне нравится твое решение. Но учти, ты сам сделал этот выбор, — с придыханием объявил Насой-Тра, юноша облегченно расслабил плечи. - Я не стану нежничать с тобой. Лой неуверенно кивнул. Пальцы бога тут же ткнулись в плечи, заставляя опуститься на спину. Лой прикрыл глаза, и стало видно, как трепещут светлые ресницы. Что-то внутри оборвалось, заставляя холодящий страх заметаться внутри. Верно ли он поступил? Может быть, нужно было иначе воспользоваться даром бога? Но юноша понял, что обратного пути нет, когда увидел горящий взгляд Насой-Тра, пожирающий его тело, проникающий в самую его суть. Бог усмехнулся и, щурясь, приказал: Раздвинь ноги. Волна мурашек пробежала по взмокшей спине, и Лой дрожащими руками ухватил себя под коленями, потянул руки вверх. Сейчас, полностью открытый перед богом, он как никогда ощущал свою беспомощность. Яркий румянец предательски залил щеки, когда Насой-Тра приблизился, чтобы рассмотреть сжавшееся от напряжения колечко мышц поближе. Лоя обдало жарким дыханием, он почувствовал пряный запах благовоний из храма с нотками корицы и небольшой кислинкой. Снова с силой зажмурился. И зря. Горячий язык, прошедшийся между ног влажным прикосновением, заставил юношу испуганно вскрикнуть. Он распахнул глаза и увидел, как нахально улыбается бог. Не смей закрывать глаза, слышишь? Лой судорожно кивнул, чувствуя, как вязкая слюна стекает вниз по поднятым бедрам, заставляя вздрагивать от холода на остывающей дорожке. Насой-Тра продолжил пытку, теперь прикасаясь языком к груди и животу Лоя. Горячая и скользкая, слюна заставила его неосознанно скривиться. Это только позабавило бога. Не нравится? А если так? Бог снова с шумом выдохнул, и теплая струя воздуха обдала тело Лоя, лаская влажную промежность, плоский живот, изогнутую линию спины, шевеля разметавшиеся волосы и неестественно быстро высушивая слюну. Вместе с дыханием Насой-Тра к Лою пришло наслаждение. Разлилось по венам лавой, пронизывая каждую клеточку тела, ломая его томящейся судорогой, концентрируясь колющим удовольствием в паху. Лой тихо застонал, чувствуя, как наливается тяжестью член. От осознания, что на него смотрит Насой-Тра, перехватило дыхание. От стыда ему снова захотелось закрыться, и он едва не зажмурился, но тут же вспомнил приказ бога, судорожно переводя расфокусированный взгляд нa него. Он стоял так близко. Чуть приоткрытые мягкие губы манили к себе, то и дело обжигая медленным дыханием. Голодные глаза внимательно следили за Лоем, не упуская ни единого его движения или вздоха, а черные, как ночь, зрачки отражали его маленькую, испуганную, но до болезненного возбуждения сексуальную фигурку. Не хочу терпеть. Хочу тебя, — шепнул бог, и мир вокруг юноши снова перевернулся. Вскрикнув от неожиданности, Лой упал на колени, упираясь раскрытыми ладонями в мягкую траву. Он увидел перед собой только тонкие сочные травинки, торчащие между расставленными пальцами. Сбитое дыхание не успело восстановиться, а расплавленные мысли не пришли к выводу, что бог исчез, как Лой почувствовал давление на груди и животе; вместе с растерянным возгласом темные щупальца Насой-Тра, крепко обвившиеся вокруг юноши, рывком подтянули его к Богу. Лой вздрогнул, когда тот неожиданно прижался к узкой спине, одну руку опуская на живот, а другой перехватывая тонкую шею. Юноша хрипло выдохнул, вцепляясь руками в удерживающую его руку и пытаясь выгнуться, чтобы посмотреть. Да, я теперь одного с тобой роста. Не дергайся, — раздраженно выдохнул Насой-Тра на ухо юноше, недвусмысленно прижимаясь тем, что у обычного человека называется бедрами, к его заду. Черные точки на несколько мгновений заплясали у Лоя в глазах от такого откровенного прикосновения. Он смущенно выдохнул, максимально запрокидывая голову, не отпуская придушивающую его руку. Второй рукой бог смело ласкал тело Лоя. Тонким пальцем обведя аккуратный пупок, он, едва касаясь, вырисовывая на нежной коже странные узоры, поднялся вверх, чуть задевая сосок. Лой выгнулся и тихо простонал. Его так и тянуло прикрыть глаза, но вместо этого он закусил губу, стараясь сохранить трезвым стремительно пьянеющий от удовольствия рассудок. Насой-Тра, аккуратно обведя краем острого ногтя темный ореол, уже забавлялся со вторым соском, до боли сжимая его между подушечками пальцев, или нежно лаская, будто стараясь успокоить и пожалеть, но неизменно вырывая из груди краснеющего Лоя рваные приглушенные стоны. Юноша заметался в сдерживающих его щупальцах, ему хотелось прикоснуться к себе, продолжая простую, но умелую ласку, которая заставляла завестись до предела, желать еще и больше, порождала внутри всепоглощающее желание. Но, потянув руку, он почувствовал, что щупальца успели оплести ее, лишая возможности двигаться. От обиды Лой тихо заскулил, особо остро ощущая, как болезненно напряжен член, требующий любого прикосновения. — Пожалуйста, пожалуйста, — моляще зашептал он, рефлекторно дергаясь в живых путах. Несколько щупалец, подхватив его под бедра, подвесили над землей, заставляя принять горизонтальное положение, и широко раздвинули его ноги. Только тогда Насой-Тра отстранился от него, перемещаясь вперед. Теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, Лой увидел необычный румянец, выступивший на мятных щеках Бога и ошалевшие глаза, бегающие из стороны в сторону. Завороженно он протянул руку, касаясь кончиком пальца девственного ануса, но тут же одернул ее. Взгляду вернулась осознанность, а губы искривились в восторженно-садистской улыбке. Я прикоснусь к тебе, если ты будешь стонать громче, — усмехнулся бог, намекая на стоящий колом каменный от напряжения член. — Я буду… Стонать, — воскликнул Лой, от смущения не зная, куда деть взгляд. От прикосновения щупальца к члену юноша вскрикнул, прогибаясь в спине. Весь его мир рассыпался на несколько сотен ярких осколков, переставая быть единой картиной и концентрируясь в паху в ожидании новой ласки. Горячее, плотное щупальце, мазнув по внутренней стороне бедра, сразу качнулось к члену, пульсируя, едва касаясь головки и тут же обвиваясь змеей вокруг ствола. Не сдержавшись, юноша качнул бедрами, откидывая голову назад, смотря вокруг расширенными зрачками. Крепко сжал кулаки, впиваясь ногтями в мягкую кожу. Загнанно задышал, мечтая о новом прикосновении бога. Чтобы тот нежно провел ладонью от паха вверх, очертил выступающие ключицы, не отводя нежного взгляда, прошелся по шее, не сжимая ее, и, придерживая за щеку, ласково накрыл его губы своими, давая почувствовать их сладковатый вкус, сминая, не разрывая зрительного контакта, приласкал язык, вынуждая тихо стонать в поцелуй. Утонув в собственной фантазии, Лой потянулся вперед, но почувствовал лишь щупальце, ткнувшееся в податливые губы и властные руки бога, удерживающие его за затылок. У меня ведь нет члена, зато посмотри сколько их, — развратно зашептал Насой-Тра, и черная туча щупалец демонстративно поднялась за его спиной. Лой сдавленно охнул — И все они для тебя. Ты сам выбрал. Следом одно из них, смазанное чем-то скользким, толкнулось в задний проход, чуть раздвигая сжавшиеся стенки. Давление испугало Лоя, он попытался приподняться, но другие щупальца, сухие и теплые, успокаивающе задвигались на груди и животе, лаская широкими движениями, в то время, как первое начало разрабатывать проход. Сбитый с толку Лой не знал, как реагировать: поддаться навстречу, подставляясь под ласки щупальца, шире раздвинуть ноги, открываясь сильнее, или сжаться и попытаться вытолкнуть отросток из себя. Над ним нависал Насой-Тра, огромный, хоть даже и ставший одного с ним роста, уверенный, страстный, невероятно горячий. Нет, Лой не уйдет. Даже если захочет — не сможет. Но он и не хотел, захлебываясь в восторге и возбуждении. Он качнул бедрами, сам насаживаясь в мягкое щупальце и, кажется, сквозь заслезившиеся глаза увидел, как бог одобрительно кивнул. Тогда, задыхаясь, Лой активно заработал ртом, стараясь принести как можно больше удовольствия своему богу. Сглатывая вязкую слюну вперемешку со смазкой, он водил мягкими губами по темному стволу, брал его в рот, стараясь вместить как можно больше, ласкал языком, вырисовывая странные круги и линии. Вместо желанного сладкого вкуса на языке осел солоноватый, но, раз это вкус Насой-Тра, Лой тут же полюбил его. До ушей юноши долетали обрывочные влажные причмоки, развратные и пошлые, заставляли одновременно сгорать от стыда и гордиться тем, что приносишь удовольствие самому богу. Ритмичные движения в заду возбуждали еще сильнее, заставляя Лоя тихо постанывать. Тонкие щупальца, не приносящие дискомфорта, двигались вперед-назад, упираясь в мягкие стеночки, ненавязчиво их растягивая. Юноше стало мало, он насаживался на них сильнее. «Пожалуйста, еще! Я хочу еще!» — молил он, надеясь, что бог умеет читать мысли. И, действительно, резким движением щупальца покинули его тело, громко пошло чавкнув в конце. Анус Лоя обдало прохладным воздухом, и он непроизвольно сжался. Нет-нет-нет, расслабься, — поспешно сказал Насой-Тра, уже устраивая одно из щупалец у растянутого входа. Оно оказалось толще и плотнее, с заметным усилием входя внутрь. Лой почувствовал сильное давление изнутри и, сладко простонав, постарался максимально расслабиться. Щупальце осторожничало. Медленно проникая внутрь, оно ждало, пока Лой привыкнет и только тогда продолжало движение. В тот момент отросток во рту уже двигался сам, проталкиваясь глубже в глотку и не пытаясь принять ненужные ласки. Распятый Лой с растянутыми в стороны руками и ногами, поддерживаемый за спину, сам не ожидая от себя такой развратности, громко и протяжно стонал и всхлипывал, наслаждаясь тем, что его в прямом смысле насаживают на живые щупальца с двух сторон. То, что толкалось в зад, уже не сдерживалось, с силой двигаясь внутри, с каждым толчком вдалбливаясь все глубже. Стенки у входа натянулись, вызывая дискомфорт, который тут же терялся в непрекращающемся потоке ощущений. Щупальца будто взбесились, лаская его, прикасаясь к лицу, шее, груди, соскам, животу, ногам, страстно скользя, сжимая, пульсируя, не давая трезво думать и заставляя ощущать их всем телом, как единый клубок шевелящейся плоти, кричать, извиваться, поддаваться навстречу в сексуальной агонии. Будто в бреду Лой почувствовал, как в него толкается еще одно щупальце, а затем еще одно, распирая и растягивая его. От тянущей боли перехватило дыхание, он чувствовал каждое шевеление отростков в своем заду, с каждым новым толчком теряя оставшиеся крохи самообладания, чувствуя, что вот-вот лопнет. Лой застонал, выгнулся, пытаясь отстраниться от них. Воздух кончился и, с судорожным вдохом подавившись слизью, юноша забился в агонии, желая лишь избавиться от отростков. Возбуждение спало, на глазах выступили жгучие слезы, в груди горело, а сознание ускользало, с новыми толчками выбрасывая Лоя во тьму, а он все не мог освободиться. Юноша уже почти лишился чувств, обвисая на щупальцах, и только тогда все отростки разом покинули его тело. Смазка мокро и пошло хлюпнула, горло резануло тупой болью, а Лой с глухим хрипом заглотил воздух, распахивая глаза. Громко, долго, давясь им, кашляя, Лой дышал и не мог надышаться. Лой сморгнул слезы, скатившиеся солеными дорожками по его щекам. Со всхлипом вдохнул и дернул дрожащей рукой: — Пусти, — еле слышно прошептал он, смотря на Насой-Тра, но не поднимая взгляд на его лицо. Щупальца не двинулись. Лоя передернуло. Теперь они казались мерзкими. Гадкие, склизкие, они марали кожу, сухие натирали ее до болезненных раздражений, но главное — сковывали; сковывали его беззащитное тело, обвиваясь путами и заставляя Лоя крупно дрожать в приступе неконтролируемой паники. — Да отпусти же! — закричал он, остервенело дергаясь, отцепляя от себя отростки. — Мне больно! Больно! Щупальца медленно соскользнули с него. Лой упал на землю и зарыдал. Свернувшееся калачиком тело била крупная дрожь, под прозрачной кожей отчетливо выступили позвонки и ребра. Насой-Тра коснулся плеча Лоя, но тот в ужасе отшатнулся, и бог одернул руку. Малыш… Ты чего? — бог выглядел изумленно. Растерянно опустил руки; будто желая что-то сказать, открыл рот, но закрыл на выдохе. Взгляд заскользил по маленькой фигурке Лоя, траве, щупальцам. Насой-Тра вскинул голову, глядя на юношу. Прости меня. От второго прикосновения к плечу Лой снова инстинктивно дернулся, но на этот раз присевший рядом Насой-Тра удержал его, притягивая к груди. Не бойся меня, — бог опустил голову к Лою, и его шею обдало горячим дыханием. — Нет! — воскликнул он, упираясь в плечи и стараясь отвернуться как можно дальше. Остановись, я больше не обижу. Малыш… — уговаривал Насой-Тра. - Лой! Тот вздрогнул. Собственное имя, впервые прозвучавшее из уст бога, заставило разум отрезвиться. Он медленно поднял голову. Загнанный взгляд встретился с покровительственно-извиняющимся. Вот так, — ласково прошептал Насой-Тра, стирая большим пальцем мокрые дорожки слез. — Ты услышал, что я тебе говорил? А ведь я невероятно редко говорю эти слова. Прости, что напугал тебя… Я не сдержался. Лой неуверенно кивнул. Попробуем еще раз? Он резко замотал головой, снова стараясь отстраниться. Тщ-щ, ну что ты, не бойся. Я же сказал, что больше тебя не обижу. Давай теперь по-другому. Теперь я буду осторожен. Не дожидаясь ответа Лоя, Насой-Тра потянулся и накрыл его губы своими. Нежно, боясь снова напугать юношу, бог провел кончиком языка по его нижней губе. Ненавязчиво проник между мягкими губами, чуть сжимая их. Лой вздрогнул и напрягся. Не найдя в себе мужества отстраниться, он замер, не реагируя на ласку и лишь надеясь, что бог отпустит его сам. Лой, расслабься, — попросил Насой-Тра. Юноша слишком резко качнул головой и, прижимая руки к груди, сказал: — Не могу. Прости. Бог вздохнул, беря лицо Лоя в руки, и внимательно рассмотрел отрешенное лицо. Один только раз. У тебя будет возможность все остановить, слышишь? Просто скажи. Я не накажу, я… Сам виноват, что напугал тебя. Я не хочу брать тебя силой и не буду. Но ты уж дай один шанс своему богу. Все-таки, раз я — бог любви, то уж смогу тебя успокоить, как думаешь? Насой-Тра заглянул в голубые глаза Лоя и тепло улыбнулся. Лучистый взгляд бога успокаивал, и юноша несмело кивнул, пытаясь в ответ улыбнуться богу. Вышло криво, но Насой-Тра расценил это как отличный шанс снова раскрепостить свою жертву. Тогда запомни — теперь от тебя требуется только расслабиться. И постараться получить удовольствие. Справишься? Юноша снова кивнул, и Насой-Тра притянул его к себе. Одной рукой бог придерживал Лоя за талию, а другой гладил по пушистой голове, толкаясь губами в губы. На этот раз юноша сам приоткрыл их, пуская Насой-Тра внутрь. Нежно, не напирая, он ласкал язык Лоя, добиваясь ответной реакции. Теплая рука прошлась по спине вверх, огладила плечо, шею и остановилась, придерживая за щеку и касаясь кончиками пальцев нежной кожи за ухом. Заледеневший Лой начал постепенно оттаивать. Отвечая на ласку бога механически, он почувствовал, как сладкое тепло медленно начинает разливаться в животе, оживляя все тело. Он глухо выдохнул, заставляя себя расслабиться в умелых руках Насой-Тра. Принимать нежную ласку оказалось гораздо приятнее. Он чуть прогнулся в спине, прижимаясь к Насой-Тра, когда его ладонь вернулась на талию. Позволил себе слегка прикусить губу бога в ответ, обвивая тонкие руки вокруг шеи. Пьяно улыбнулся, после того, как Насой-Тра чуть отстранился, давая ему глотнуть воздуха. Лой сдавленно застонал, когда бог снова толкнулся языком в его рот. Завороженный поцелуем, Лой наслаждался тем, как постепенно в груди снова разгорается огонь. Прикрыв глаза, он извивался под умелыми руками Насой-Тра и уже сидел у него на коленях, подставляясь под новые прикосновения. Лоя заставило испуганно вздрогнуть лишь то, что в какой-то момент Насой-Тра, придерживая за спину, опустил его на траву. Но бог разорвал поцелуй и, начав нашептывать юноше разные успокаивающие глупости, невесомо коснулся губами уголка его губ. Оставляя следы прикосновений на подбородке, щеках, скулах, лбу, глазах, Насой-Тра зацеловывал его лицо, не опускаясь дальше, и это успокоило Лоя. Расслабившись и почти забыв о своем страхе, который сначала сместился на периферию сознания, напоминая о себе зудящим осадком, а после и вовсе исчезнувшем из мыслей, Лой открылся и другим прикосновениям. И тут же ощутил горячие шершавые ладони на боках. Оглаживая нежную кожу, они переместились на живот и грудь, задевая соски, заставляя юношу счастливо жмуриться и тонуть в наслаждении, волнами накатывающем на него с каждым новым движением бога. Насой-Тра подтянул Лоя, плотнее придвигая его к себе. Разведенные в сторону ноги оказались прижаты к бокам бога, а в промежность уткнулись его бедра. Придерживая тело руками, Насой-Тра позволил щупальцам легкую ласку. Не переживай, — выдохнул он в шею Лою, и огладил отростком его щиколотку. Легко касаясь, нажимая, массируя, оно поднялось выше, оставляя место для других отростков, которые уже придерживали ноги Лоя. Одно из них сомкнулось у основания полувозбужденного члена и двинулось вверх, закручиваясь и чуть сжимаясь, от чего у Лоя в глазах на миг потемнело. Он глухо застонал, утыкаясь носом в шею богу. — Да-а, — ломающимся голосом воскликнул Лой и прижался ближе, двигая бедрами в такт движению отростка. Дотронувшись горящими губами до бешено бьющейся жилки на сильной шее, хрипло выдохнул от того, что щупальце коснулось растянутого входа. Чуть крепче сжал руки за плечами бога. Не волнуйся, помнишь? — голос Насой-Тра дрогнул. Расширенные глаза скользили по обнаженному юноше, и вид такого податливого и открытого перед ним тела заставлял трястись от возбуждения и желания. И только обещание, данное снова доверившемуся юноше, удерживало бога от того, чтобы не сорваться и с силой не войти в раздолбанный анус сразу несколькими щупальцами и не начать двигаться, максимально глубоко вбиваясь в корчащащееся тело, растягивая стенки, раздвигая отростки в разные стороны и разрывая истерзанные мышцы. Лой порывисто кивнул, и одно из щупалец мягко вошло в него, раздвигая податливую плоть, аккуратно толкнулось глубже, заполнило его так, что сперло дыхание. Другое прикоснулось к яичкам, массируя их, и Лой тихо заскулил, выгибаясь в руках Насой-Тра. Воздуха катастрофически не хватало, хотя ничего не мешало Лою сделать вдох. Он мог только сгорать от невозможного возбуждения, ощущения чужого тела вокруг себя и внутри себя, движения щупалец на члене, обжигающих поцелуев в шею и губы и заполняющих толчков бога. — Войди… еще, — задыхаясь, попросил Лой. Насой-Тра, остановившись, попытался поймать затуманенный взгляд юноши. Ему не послышалось? Что? — Войди еще… Я хочу… Я попытаюсь… Пожалуйста… — мысли никак не хотели составляться в предложения, Лой судорожно вздохнул, поднимая глаза на бога. Он должен понять. Охваченное всепоглощающим желанием тело требовало еще, большего. «Пожалуйста…» — молил Лой. Второе щупальце коснулось растянутого входа, проталкиваясь в него, и замерло. Скажи, если больно, — голос Насой-Тра дрогнул. Он и не думал, что Лой захочет принять его еще. Тот мотнул головой, разрешая двигаться дальше. И бог двинулся, входя глубоко, сплетая два щупальца в одно и толкаясь так, что приходилось придерживать Лоя руками. Хриплые стоны слетали с искусанных губ, смешиваясь с пошлыми хлюпами в разработанной заднице. Громче, малыш, — просил Насой-Тра, вдалбливаясь все быстрее, и Лой, уткнувшись взмокшим лбом в его грудь, застонал в полный голос. Теперь он острее чувствовал бога, в резких, несдержанных движениях щупалец проявилось острое возбуждение, и Лой шире раздвинул ноги, готовый кончить только от того, что бог хочет его. Он кричал, выгибался от чувства, что его растягивает Насой-Тра. Перед глазами все расплывалось, а в носу щекотал запах бога, подталкивающий сознание Лоя к самому пику. — Еще! Глубже! Да! — хотелось принять Насой-Тра всего, полностью. Но, понимая невозможность этого, он только сильнее насаживался на плотные щупальца. Лой услышал несдержанные хриплые стоны Насой-Тра и почувствовал, как изнутри обожгла горячая жидкость. Бог прикрыл глаза, дрогнули его искривленные, чуть приоткрытые губы, исказились красивые черты лица. Насой-Тра тепло и слегка ошалело улыбнулся юноше. Один отросток покинул его тело. Внутри сразу стало свободнее, а горячая жидкость скатилась по внутренней стороне бедра, и Лой потянулся к богу. Продолжим? — усмехнулся он, сцепляя руки на талии юноши и вогнал отросток максимально глубоко, заставляя Лоя охнуть от неожиданности. Теперь, когда не было опасности навредить Лою, Насой-тра перестал сдерживаться. Щупальца опутали юношу, лаская каждый открытый участок его кожи. Рваные толчки глубже, выгнутая спина, оттопыренный зад, пошлые хлюпы, смазка, громкие стоны, мольба, горящие глаза, касающиеся друг друга скользкие тела, скручивающий внутренности, напряженный комок возбуждения, — все смешалось в единую какофонию наслаждения, залепило разум. Волна оргазма пришла, как цунами, неизбежно, накрывая его с головой. Лой закричал, впиваясь ногтями в кожу Насой-Тра и насаживаясь как можно глубже. Тело свело судорогой, наслаждение захлестнуло его с головой. Лой потерял чувство реальности, захлебываясь в собственных ощущениях и стонах, не видя перед собой ничего. Подрагивая, юноша еще продолжал двигаться на щупальце, не дыша, когда возбуждение пошло на спад, а в голове не осталось ни одной мысли. Краем ускользающего сознания Лой заметил, как следом за ним с полустоном-полурыком кончил Насой-Тра, с силой сжимая пальцами его худые бедра, изнутри обжигая его чем-то горячим. Юноша рвано вздохнул, прижимаясь к богу. А потом Лой лежал на траве, уютно устроившись под боком у Насой-Тра. Теплая нега разливалась по всему телу, соскальзывая с кончиков пальцев остатками пережитого безумия. В животе лениво тянулось удовольствие. Лой чувствовал, как внутри все еще что-то пульсирует от неостывших прикосновений бога. Теплые щупальца опутали юношу, как покрывало, и ему казалось, что сейчас он находится внутри самой сущности Насой-Тра. Прикрыв глаза, он лениво водил ладошкой по широкой вздымающейся груди. Легкие прикосновения Лоя грели Насой-Тра изнутри. Подставив под голову руку, он рассматривал юношу: его лениво прикрытые глаза, светлым ореолом разметавшиеся вокруг головы волосы, легкую улыбку, касающуюся уголков губ. Третьим глазом он видел, что Лой счастлив: его маленькая фигурка в объятиях бога светилась очаровательной нежностью, гармонией и полным доверием. Свободной рукой Насой-Тра легко провел по щеке Лоя. Знаешь, обычно после всего я отпускаю вас обратно домой… — задумался он. - Но уже давно никто так не будоражил меня. Ты так испугался, что на секунду я даже не знал, что делать. Поэтому я бы не хотел просто так тебя отпускать. Конечно, я люблю вас, людей, и поэтому когда-то дал себе клятву, что никогда не стану насильно задерживать вас в своем мире или карать без особой причины, поэтому ты можешь уйти прямо сейчас… Но я буду рад, если ты останешься, Лой. Лой с трудом слышал низкий голос Насой-Тра сквозь плотную пелену опутывающей его дремы. Приоткрыв глаза, чтобы не уснуть, он пытался понять, что сказал ему бог. — Так мне можно остаться? — тихо спросил он. Бог кивнул. — Тогда я не хочу покидать тебя. Не сейчас. Насой-Тра улыбнулся, перебирая в руке рассыпающиеся пряди золотых волос. Кажется, впервые за долгое время он был полностью удовлетворен собой и тем, что смог завоевать сердце и душу человека, который теперь, доверчиво прижавшись, дремал рядом с ним.