🔥🔥🔥
Юнги сидит на кровати, хмурым взглядом уставившись на свои бледные колени, виднеющиеся через драные джинсы, и поджимает губы. Хосок расположился рядом полубоком, держа на коленях аптечку. Комнату освещает лишь приглушенный свет торшера. В доме тишина, нарушаемая периодическим шипением омеги. — Не дергайся, — спокойно говорит Хосок, держа Юнги за подбородок и обрабатывая ссадины на скуле. — Это только начало, так что терпи. — Можно было и без этого обойтись, — шипит Юнги, болезненно морщась и слегка ерзая на месте. Обработка ран — не самое приятное последствие драки. — Не можно, инфекция попадет, — Хосок осторожно проводит ватным тампоном по ранке, избегая причинения омеге лишней боли. — Почему ты на него налетел? Объясни теперь без криков, а то я снова ничего не пойму, — требует ровным тоном альфа, кидая на омегу короткий взгляд. Юнги вздыхает уже более терпеливо, прикрывая глаза и удерживая на привязи свою сумасшедшую ярость, что зудит еще внутри, не давая окончательно прийти в себя. Только дай ей повод, и вырвется, устроит ад вокруг. — На бескрайнем мосту я чуть не слетел в реку, потому что Ю меня прижал к краю, — хрипло и тихо поясняет омега, неосознанно вцепляясь окровавленными пальцами в колено Хосока. — Я смог вырваться за счет скорости. Таран вызвал бы аварию, и слетели бы мы оба. Он сказал, что это была шутка. Что, блять, за шутка такая… — Тише, малыш, — успокаивает Хосок, чувствуя, как Юнги вновь начинает напрягаться и закипать. Он аккуратно клеит на скуле прозрачный пластырь и спускается к разбитой губе, на которой запеклась кровь, покрывшись тонкой корочкой. — Хосок, я думаю, Им Чану в этом замешан, — твердо говорит Юнги, заглядывая альфе в глаза с полной уверенностью в своих словах. — Ю из его банды. — Я это выясню, — убеждает Чон, погладив большим пальцем нежную щеку омеги. Юнги выдыхает и прикрывает глаза, подставляясь ласке, словно котенок. Прикосновения Хосока успокаивают и окутывают теплотой, из которой не хочется вылезать. — В тот момент… я правда подумал, что умру, — едва слышно шепчет Юнги. — Но этот ублюдок не знал, с кем связался, — слабо усмехается он и открывает глаза, встречаясь взглядом с Хосоком, у которого в карих глазах бесконечные теплота, любовь и забота, обнимающие омегу и защищающие от внешнего мира. Юнги бы жил так до самого конца, лишь бы чувствовать это, не переставая. С Хосоком он в безопасности, с Хосоком он в порядке. — Ты настоящий гонщик, Юнги, — так же шепотом говорит ему Хосок, слегка улыбнувшись и аккуратно обводя пальцем контур приоткрытых губ Юнги. — И ты доказал это, не позволив себя сбросить с трассы. Я тобой очень горжусь, малыш. Юнги находит его руку и переплетает их пальцы, не сводя взгляда с любимых глаз. В горле болезненный ком от рвущихся наружу слез, которые он ни за что не покажет Хосоку. Юнги и вправду думал, что умрет. Испугался по-настоящему. Что было бы с его папой? А с Хосоком? И даже если никто не пытался его убить, Юнги уже кончиками пальцев ощутил холодную смерть и понял, что умирать страшно. Когда-то он думал, что в этом нет ничего ужасающего. Смерть — и вечная тьма в конце, бесконечный покой. Но умирать безумно больно. Душевно. И страшно не за себя, а за тех, кто будет хоронить. Как же так можно? Как можно оставить любимых людей, как можно поселить в их душах незаживающую рану, неизлечимую даже со временем боль? Нельзя. Смерть — это очень страшно, когда ты знаешь, что кто-то из-за твоей гибели будет страдать. И Ю, в какой-то степени, помог Юнги это понять. Жизнь важна, и ее нужно ценить и беречь. — Малыш, твои руки тоже надо… — Хосок хмурится, осторожно оглаживая холодные пальцы омеги. Юнги не дает ему договорить, убирает в сторону аптечку и садится на колени Хосока, расставив ноги по бокам от его бедер. Альфа сразу же обвивает тонкую талию руками, а омега берет его лицо в ладони, накрывая горячие губы мягким поцелуем, пускающим по телу приятные мурашки. Хосок прижимает его к себе, отвечает на поцелуй, ощущая на языке солоноватый привкус крови. Он слизывает ее с губ омеги, мягко ведет кончиком языка по нижней губе и проникает в его рот, исследуя по новой. Каждый раз, как первый. Когда Хосок прикасается к Юнги, память словно отшибает и родное тело приходится познавать заново. И это потрясающе. Хосок никогда не поймет его до конца. Юнги — идеал. Для Чона уж точно. Один на миллион, на десять миллионов. Хосок им гордится. Каждый раз, когда альфа видит, как серебристый порше пересекает финишную черту, внутри него все ликует, искрится, словно победил он сам. Юнги долго и упорно шел к этому, вытерпел немало поражений, прежде чем начать подниматься по лестнице вверх. И всего этого он добился сам, никого и никогда не прося о помощи. В этом омеге заложены сила, упорство и невероятное упрямство. Хосок таких не встречал никогда. И не встретит. Юнги единственный такой. Он испугался. От представлений о том, как себя чувствовал Юнги, находясь между двумя опасностями, внутри что-то воспламеняется. Хосок бы никогда себе не простил, случись с ним что-нибудь страшное, то, о чем даже думать невыносимо, невозможно. В его руках сердце Юнги, его душа, которая хрупка и уязвима больше, чем кажется, которую нужно беречь и прятать от злых глаз. В руках Хосока жизнь Юнги, и если ее не станет, Хосок потеряет себя. Исчезнет вместе с ним. Юнги зарывается пальцами в темные волосы Хосока и слегка сжимает, притягивает ближе к себе, чтобы даже воздуху между ними не было места. Он охотно отвечает на поцелуй, впитывая в себя вкус альфы, мягко прикусывая красивые губы и оттягивая, засасывая, потому что ими никогда не насладиться. Целовать бы так вечно, а остальной мир пусть живет сам по себе и не трогает их. Хосок чувствует его. Чувствует, как что-то внутри омеги темным комочком съежилось и не дает ему вздохнуть полной грудью. Юнги ничего не говорит, но каждым своим жестом, каждым действием себя выдает. Тем, как отчаянно цепляется за Хосока, болезненно жмурясь и забывая о необходимости кислорода, которым стоило бы разбавить поцелуй. Но ему он не нужен, он дышит Хосоком, а Хосок — им.🔥🔥🔥
— Надо выигранные деньги перевести папе, — сонно говорит Юнги, едва держа глаза открытыми и расслабляясь под прикосновениями Хосока. Они лежат в кровати, укутанные приятным мраком и легкой ночной прохладой. Хосок обнимает Юнги со спины и одной рукой поглаживает по голове, зарывшись пальцами в белоснежную мягкую копну. Юнги прижимается к оголенной груди альфы, ощущая сквозь тонкую ткань своей футболки жар родного тела, который не дает замерзнуть. Под успокаивающими поглаживаниями он словно уносится в космос, парит в невесомости среди бесконечных звезд, где есть только тишина. Ровное дыхание слегка щекочет макушку, и Юнги сонно улыбается, плотнее прижимаясь к альфе и крепче сжимая его свободную руку. — Я могу съездить за нужными лекарствами завтра, — негромко говорит Хосок, зарываясь носом в волосы Юнги и мягко поглаживая костяшки, переклеенные пластырями. — Нет, я сам, после школы, — отвечает Юнги, наконец, обессиленно прикрыв глаза и сладко зевая. — А потом к папе поеду. Хочу свою американку разобрать. — Порше не годна? — слабо ухмыляется Хосок, приоткрыв один глаз. — Для гонок по бездорожью лучше додж. Порше жалко, — Юнги морщит нос, улыбаясь. — Сегодня я на ней вырвал победу, чего челленджер смог бы добиться только с закисью. — Не пойму, почему ты против закиси, — хмыкает альфа. — Но ты не подвел, малыш. А я и не сомневался. Первое место или ничего. — Первое место или ничего, — вторит омега, кивая и улыбаясь настолько широко, насколько позволяет разбитая губа. Юнги чувствует облегчение, свободу. Тяжелое чувство внутри улетучилось, оставляя за собой лишь приятное тепло. Хосок способен избавить его от всего плохого, неприятного и болезненного на раз. Стоит только оказаться в этих объятиях, и все само проходит, излечивается. И кислород в легкие поступает беспрепятственно. Он медленно проваливается в сладкий сон и разворачивается к Хосоку лицом, прижимая ладони к крепкой груди и утыкаясь носом в его шею. Альфа обнимает и гладит Юнги по спине, успокаивает и не дает почувствовать одиночество. Хосок рядом. И всегда будет. Потому что лучше душу вырвать и отдать на съедение чертям, чем оставить Юнги одного.🔥🔥🔥
Чонгук зажимает меж губ сигарету и следит через темные стекла очков за выходящими из главного университетского здания студентами, выискивая взглядом одного конкретного. Все взгляды студентов обращены на Чонгука, прислонившегося к капоту агеры. Они перешептываются и не могут оторвать своих любопытных глаз, потому что Чон Чонгук почему-то приехал в университет, ждет кого-то, кому невероятно повезло оказаться во внимании такого альфы. Чонгук ловит на себе голодные и двусмысленные взгляды проходящих мимо омег и слышит свое имя в разговорах между студентами, которые наверняка по ночам становятся свидетелями или участниками диких заездов. Чонгук в них король, а короля в его королевстве каждый знает в лицо. Альфа выпускает вверх облако дыма и зажимает сигарету меж пальцев, доставая телефон и кидая короткий взгляд на время. У Чонгука кончилось терпение. Он ждал несколько дней, заваленный работой, которую на него скинул Хосок. Постоянные сделки и контроль за поставками. Ни секунды на посторонние мысли. Но Чонгук думал. Много думал о Тэхене, что даже не позвонил с тех самых пор, как отменил их встречу. И снова омега скрылся с радаров, никак о себе не напоминая. Терпение просто лопнуло. Проведя с утра удачную сделку, Чонгук сразу же подорвался в университет, чтобы перехватить Тэхена и, наконец, выяснить, что происходит. И вот он. В каждом движении изящество и красота. Во взгляде, в походке. На нем светло-кремовая рубашка с принтом нежных оттенков цветов. Она расстегнута сверху на три пуговицы, из-за чего видно, как на шее поблескивает тонкая цепочка. Черные классические брюки и такие же черные туфли. На локте висит сумка, а в свободной руке зажат телефон. Светская львица, как всегда, в полной красе. Завидев омегу, Чонгук сразу же бросает окурок в рядом стоящую урну и выпускает дым. На губах невольно проступает улыбка. Чонгук скучал. И вот уже душа трепещет, улавливая в воздухе среди сотни ароматов один особенный. Нежные цветы своими лепестками касаются ее и вновь заселяются в легких. Тэхен коротко переговаривается с кем-то из студентов, улыбается слегка, кивает и спускается вниз по мраморной лестнице, попрощавшись со знакомыми. Чонгук следит внимательно, впитывает в себя каждое движение Тэхена, запоминает. Невероятный. Омега все ближе, аромат все отчетливее и слаще. Чонгук складывает руки на груди и выглядывает из-за очков, смотря, как Тэхен приближается к нему. Но омега смотрит куда угодно, только не на него. Словно Чонгука здесь и нет. Сует телефон в боковой карман сумки и достает ключи от ламбо, смотря в ту сторону, где припаркован красный авентадор. Тэхен демонстративно проходит мимо недоумевающего Чонгука, вздернув подбородок и оставляя за собой цветочный шлейф с нотками цитрусового парфюма. Чонгук хмыкает и, не дав ускользнуть, хватает омегу за запястье и дергает на себя. — Молодой человек! — возмущенно выдыхает Тэхен, во все глаза уставившись на Чонгука. — Что вы делаете? Я вас не зна… Чонгук затыкает омегу поцелуем, нетерпеливо вгрызаясь в желанные губы. Он скользит по ним языком, стирая легкий блеск, мягко покусывает и посасывает, впитывая в себя ставшую самой любимой сладость. Тэхен что-то мычит, вцепляется пальцами в крепкие плечи, но отстраняться явно не хочет; пытается поспеть за поцелуем и укусить альфу за губу. Чонгук полусидит на капоте и прижимает Тэхена к себе, закрадываясь пальцами под свободную рубашку, заправленную в брюки. Омега тут же отстраняется и лижет губы, недовольно смотря на Чонгука. — Мужчина, что вы себе позволяете?! — наигранно шипит он, стирая размазанный и вышедший за контуры блеск пальцем. На них уже со всех сторон таращатся, не скрывая удивленных, любопытных и завистливых взглядов. А Чонгук не видит, не обращает внимания. Он видит только одного омегу перед собой, а остальной мир словно покрылся непроглядной дымкой. — Снова какая-то игра? — не выдерживает Чон, плотно притягивая к себе не сопротивляющегося омегу и кладя руки на стройную талию. Тэхен загадочно ухмыляется и лижет нижнюю губу, заглядывая в глаза альфы. — Что ты здесь делаешь, Чонгук? — Ты поступил отвратительно, Тэхен. Оставил меня без объяснений, — жалуется Чонгук, скользя ладонями вниз, к обтянутой тканью брюк заднице, что манит и взывает к себе. Тэхен сразу же бьет Чона по рукам, возвращая их на талию. — Не здесь, Чонгук, на нас сотня людей смотрит, — укоризненно говорит Тэхен, глядя на ухмыляющегося альфу со всей строгостью. — Мне нет до них дела, я могу взять тебя прямо здесь, пусть наслаждаются зрелищем, — довольно улыбается Чонгук и демонстративно оставляет звонкий шлепок на аппетитной попке омеги. — Чон Чонгук! — выдыхает Тэхен, удивленно уставившись на альфу. — Ты дикарь. — Садись в машину, детка, — Чонгук неохотно выпускает омегу и поднимает дверцу агеры. — Я не сажусь к незнакомцам в машины, — для вида сопротивляется Тэхен, изогнув бровь. — Или я тебя силой затолкаю, — Чонгук улыбается и подмигивает омеге, решительно глядя в миндальные глаза, дает понять, что не шутит. — Окей, сам сяду, — Тэхен закатывает глаза и обходит агеру, опускаясь с пассажирской стороны.🔥🔥🔥
Агера несется на скорости двести пятьдесят, рассекая порывы встречного ветра, окутавшего весь салон автомобиля. Без крыши гиперкар превратился в полноценный кабриолет. Золотистые лучи вместе с ветром путаются в волосах, бликами играют на лобовом стекле и блестящей глянцевой поверхности кенигсегга. Тэхен в удовольствии прикрывает глаза под очками, откидывая голову, и наслаждается скоростью. На розоватых губах легкая улыбка, а рука, вытянутая через спущенное окно, ловит порывы ветра, что ловко проскальзывают меж тонких длинных пальцев. Наверное, так пахнет свобода. Тэхен вдыхает ее полной грудью, до краев наполняет легкие и запоминает. С Чонгуком всегда так. Бесконечное чувство свободы и легкости, приятной расслабленности, и неугомонный трепет внутри. Чонгук поглядывает на омегу и не сдерживает улыбки. В эту секунду на его длинных ресницах оседает счастье, скапливается на сладких губах, в выемке меж ключиц. Альфа хочет его коснуться, разделить и почувствовать вместе с Тэхеном. Омега запускает пальцы в мягкие огненные волосы, зачесывая назад, и открывает глаза, смотря на Чонгука. Шумный город остается позади, а агера уверенно мчится к окраине, к границе столицы. — Куда мы едем? — разглядывая округу, спрашивает Тэхен и изгибает бровь. — Ты не голоден? — Нет, я пообедал в универе. Так куда? — Я собирался помочь тебе развеяться, отвлечься от нудной подготовки. Эта цель все еще актуальна, — Чонгук тепло улыбается и отворачивается к дороге, плавно поворачивая руль на коротком повороте и выезжая на трассу. — Ты такой упертый, — усмехается омега. — Встреча со мной так необходима была? — интересуется он, рассматривая альфу. — Я хотел тебя увидеть, — просто отвечает Чонгук. Чего скрывать? Он чертовски скучал. Тэхен слабо улыбается и закусывает губу, скрывая улыбку. Внутри что-то приятно трепещет, словно лепестки цветов от дуновения ветра. Это началось еще на ступеньках университета, когда до него долетел аромат альфы, вызывающий приятные мурашки, а сердце учащает свое биение в несколько раз. — Я услышу объяснение твоему странному поведению? — настороженно спрашивает альфа, кидая на Тэхена серьезный и заинтересованный взгляд. — Или ты меня просто избегаешь? — Не избегаю, — Тэхен отрицательно качает головой, всматриваясь в ползущие впереди автомобили. — Я подумал, что если отвлекусь от подготовки, то потом взяться заново не смогу, — пожимает он плечами. Врать выходит неубедительно, и это до ужаса смущает, заставляет прятать глаза и глупо выкручиваться. — В тот момент это звучало иначе, — Чонгук ухмыляется и сканирует омегу коротким взглядом. — Ты умолял не приезжать, а потом вообще пропал. — Я просто был не в порядке, Чонгук. Знаешь, типа, омежьи загоны, все такое, — улыбается Тэхен, отмахиваясь и слабо хихикая, пытаясь выглядеть как можно беззаботнее. — К тому же, я усердно занимался. Скоро экзамены, и теперь я вполне к ним готов. Собирал себя по крупицам и пытался не развалиться вновь — вот, что он делал. О Чонгуке думать было страшно и больно. Услышать его голос по телефону, увидеть его очередной комментарий под фотографией, почувствовать его манящий и головокружительный аромат при встрече. Нужно было вновь себя восстановить, чтобы суметь выдержать, чтобы не разойтись по швам перед Чонгуком. Джихан разорвал в клочья, не заботясь о последствиях, полакомился его душой и телом и ушел с чистой совестью. А Тэхену просто нужно было время. — Как все сложно у вас, омег, — хмыкает Чонгук, закатывая глаза, и увеличивает скорость.🔥🔥🔥
— Море… — выдыхает Тэхен восхищенно, уставившись вниз, где под дорогой о скалы бьются волны, распадаясь на брызги-бриллианты. Бесконечное, синее и глубокое море, переливающееся в солнечных лучах, как небо, усыпанное звездами. Волшебство, которого быть не должно. Но оно есть, и оно прямо перед Тэхеном. — Покруче твоего бассейна, а? — улыбается Чонгук, довольно наблюдая за Тэхеном, что жадным взглядом бегает вокруг, запечатлевая каждую деталь яркого пейзажа. Он тянется к телефону и открывает камеру, делая фотографии. — Я никогда здесь не был, — задумчиво говорит Тэхен и утыкается в телефон, сразу же публикуя сделанные фото, затем снова открывает камеру и направляет ее на альфу. Раздается характерный щелчок, тут же привлекающий внимание Чонгука. — Ты меня сфотографировал? — удивленно спрашивает Чон, изогнув бровь. — Я был не готов, Тэхен. — Неожиданные фотографии всегда самые искренние и красивые, — омега проводит по экрану пальцами, разглядывая сделанное фото. На нем альфа держит руль одной рукой, а другая вытянута через спущенное окно и ловит пальцами морской ветер. Он треплет светлые волосы, на губах едва различимая улыбка, а глаза, видные за стеклами очков, задумчивы и устремлены вперед. Тэхен улыбается и публикует фото.🔥🔥🔥
Спустя десять минут агера, хрустя песком и камнями под колесами, подъезжает к длинной деревянной пристани. Вокруг ни души. Этот пляж далекий от цивилизации, одинокий и красивый, тихий, свободный от людей и вреда, который они наносят. Свежий морской воздух наполняет легкие, даже дышать становится легче. С одной стороны дорога и сплошная зелень, с другой — море и песок. На голубом небе ни облачка. Лучше быть не может. Нагретый двигатель умолкает, и агера останавливается прямо на краю пустынной пристани. Внизу море бушует, шумит и бьется о деревянные балки. Некоторым кристальным капелькам удается упасть на черный глянец автомобиля. Тэхен разглядывает безграничную водную гладь и улыбается, наслаждаясь шумом прибоя. — Об этом месте еще кто-то знает? — задает вопрос омега, не глядя на Чонгука. — Нет, оно только мое, — Чон скользит ненасытным взглядом по Тэхену, давно насмотревшись на море. А на этого прекрасного омегу не насмотреться. — Как ты его нашел? — Тэхен поворачивает голову к альфе, встречаясь с темными глубокими глазами. Такими же глубокими, как и дно морское. Ким тонет без шанса на спасение. — На этой трассе был заезд. Я сразу заприметил это местечко, но было не до этого. Я вернулся сюда уже позже, — рассказывает Чонгук, сняв очки и отворачиваясь к морю. Тэхен поражен и восхищен до глубины души. Прежде ему казалось, что дорогие рестораны — это то, что действительно могло подкупить его, ввести в состояние бесконечного восторга. Элитные места, в которые простым смертным хода нет, пакеты от гуччи или шанель, с которыми приезжал Джихан. Во всем этом Тэхен видел счастье и дальше своего носа не смотрел. Красота окружающего мира казалась лишь декорацией к его шикарной жизни. Чонгук мог бы так же, вполне мог бы купить для него целый гуччи шоп, отвезти в самый дорогой ресторан столицы, но вместо этого он показал костры, созданные простыми людьми, в которых своя красота, своя глубокая тайна. Вместо этого он отвез Тэхена к морю, которое грех назвать просто красивой декорацией. Чонгук показал больше, открыл глаза. — Здесь бывал кто-то кроме меня? — заходит с другой стороны Тэхен, вскидывая бровь и глядя на альфу. — Конечно, я всегда привожу сюда омег, когда хочу затащить их в постель, — ухмыляется Чонгук, смотря Тэхену в глаза. Омега слегка хмурится, а Гук хрипло смеется. Он слишком близко. Тэхен чувствует его жар и дыхание на своей шее, способное расплавить, заставить растечься лужицей. Чонгук больше не медлит и не играет. Он перегибается через приборную панель и притягивает к себе Тэхена, впиваясь в сладкие персиковые губы. Омега захлебывается в поцелуе. Он отвечает так же дико, несдержанно, голодно. Внутри уже образуется возбуждение, созревает и дает о себе знать приятной пульсацией. Рука альфы бродит по бедру, слегка сжимает и скользит вверх. Тэхен приглушенно стонет в поцелуй и отстраняется, глотая морской воздух и облизывая губы. Он слегка пихает Чонгука в грудь и привстает, перебираясь к альфе на колени. — Сейчас узнаем, каких сучек ты затаскивал в постель, — ухмыляется Тэхен, нагло засовывая руку в карман чонгуковых джинсов и проворно доставая его телефон. — Ох, детка, это проверка? — улыбается ничего не подозревающий Чонгук, удобнее усаживая омегу на своих бедрах. — Да, мне любопытно, — хмыкает Ким, поднимая взгляд на Чона. — Говори пароль. — Семь, три, один, пять, девять, четыре, два, один, три, ноль, шесть, — альфа перечисляет цифры и ухмыляется, изогнув бровь. — Успел? — Как сложно. Что-то секретное хранишь? — играет с ним Тэхен, улыбаясь и снимая телефон с блокировки. Он слегка ерзает на бедрах альфы и тяжело сглатывает, чувствуя, как возбуждающийся орган Чонгука упирается ему в задницу. Делает вид, что не чувствует, и начинает увлеченно копаться в файлах в телефоне. — Что-то особо секретное, — шепчет Чонгук и тянется пальцами к ремню омеги, неторопливо расстегивая, пока тот сосредоточенно глядит в экран телефона. Тэхен давится воздухом по двум причинам. Чонгук бессовестно раздевает его. И его телефон с доступом к нужной Джихану информацией у омеги в руках. Он на миг замирает, а по позвоночнику пробегается липкий холодок. После того, как До приказал выкрасть необходимые данные, Тэхен долго ломал голову, как это сделать без всякой помощи от кого-либо. Думать об этом было страшно, неприятно и мучительно больно, но не думать было нельзя. Джихан показал и доказал, что тэхенова жизнь в его руках, что он легко может сомкнуть руку в кулак и превратить в прах все, что ему дорого. Мысль о жестоком обмане отравляет все внутренности, заставляет задыхаться и слезы литься. Тэхену к этой мысли нужно было привыкнуть, реагировать не так болезненно, чтобы не выдать себя перед Чонгуком. И вот он перед ним, занес остро наточенный клинок, чтобы вонзить беспощадно. То, что у Чонгука в телефоне оказалась необходимая информация — удача и неудача одновременно. Лучше бы не было все так, лучше бы все было сложнее, чтобы требовало времени, чтобы Тэхен мог оттянуть этот мерзкий момент. Но теперь он, словно змея, закрадывается в его душу и начинает постепенно выедать ее составляющие. Хочется отбросить этот телефон подальше и прижаться к Чонгуку, хочется плакать, но вместо этого Тэхен слабо улыбается и бегает глазами по экрану, быстро тыкает по нему большим пальцем, листает. Чонгук, тем временем, расстегнув ремень, принимается за ширинку брюк. Тэхена это вмиг возвращает на землю. Сердце в груди рвется от желания и страха. Все чувства сплетаются воедино, сводя Тэхена с ума. — Здесь скрины моих фотографий, которые я выкладывал, — негромко произносит Тэхен, пытаясь скрыть дрожь в голосе. В фотопленке фотографии тех, кого Тэхен и так знает. Его друзья и брат, фото каких-то машин и деталей. Фотографии с Чимином. Немало. А еще, сохраненные фото Тэхена, и это чертовски приятно. Внутри тепло разливается, оно вытесняет мерзкий холод, возвращает чувство наслаждения и непродолжительного, мимолетного счастья. — Смотришь на меня одинокими ночами? — ухмыляется омега, пристально смотря на Чонгука. — Ты меня раскрыл, — сдается Чонгук, улыбаясь уголком губ, и кладет руки на тонкую талию, оглаживая ее пальцами. — Видишь, там никаких шлюшек. Только одна европейская сучка, — его губы снова расплываются в ухмылке, после чего он выхватывает телефон из рук омеги и отбрасывает его на пассажирское сиденье. Тэхен шумно выдыхает от облегчения и кладет руки на плечи Чонгука. Он успел отослать себе необходимую информацию и стереть следы. Вот только облегчение это душит, делает больно, обжигает. Тэхен бы с удовольствием упал в это море и ушел на дно, лишь бы никто его больше не видел и не помнил. — Я всегда знал, что ты мечтаешь обо мне, — шепчет он, наклонив голову к Чонгуку и накрывая его губы. Если забыться, то только так, в глубоком поцелуе, в крепких руках. Чонгук усмехается в поцелуй и засасывает нижнюю губу омеги, прикусывая. Руки тянутся к рубашке, одну за другой расстегивают пуговицы. Чонгук скользит губами к медовой шее, покрывает ее короткими поцелуями и оставляет засосы-бутоны, кусает кожу на ключицах и стягивает с хрупких аккуратных плеч рубашку. Тэхен покрывается гусиной кожей от прохладного ветра, льнет к Чонгуку плотнее, подставляется под дурманящие поцелуи, сам тянется к футболке альфы и стаскивает ее не без помощи. Припадает губами к чернильным узорам на шее, горячо выдыхая, когда Чонгук мнет пальцами его ягодицы нетерпеливо. Тэхен приподнимается и расстегивает джинсы Чонгука слегка дрожащими от прошибающего возбуждения пальцами. Горячая твердая плоть в руке истекает предэякулятом, а Тэхен давится слюной, скопившейся во рту. Чонгук вновь припадает к желанным губам, одновременно приспуская брюки омеги вместе с бельем. Тэхен стонет в поцелуй, когда чонгуковы пальцы начинают оглаживать влажную от смазки дырочку, с хлюпаньем проникают наполовину и вновь выскальзывают, дразня. — Чонгук… — скулит омега, нетерпеливо ерзая попкой и вцепляясь ногтями в плечи альфы, на которых еще видны потускневшие следы их прошлого раза. — Сейчас, детка, — шепчет Чонгук, целуя Тэхена в скулу и тянется к бардачку. Он быстро достает оттуда квадратик с презервативом и отрывает край зубами, открывая упаковку. — Сделай это, — хрипло просит он, протягивая резинку омеге. Тэхен хмыкает и берет презерватив. Чонгук всегда готов. Хранит, наверное, в бардачке целые ленты контрацептивов, но это проверять Тэхен не горит желанием. Он слегка отстраняется и раскатывает презерватив по всей длине члена, тут же вгрызаясь в чонгуковы губы грубым болезненным поцелуем. Кусает, не щадя, и получает в ответ не менее грубый поцелуй с привкусом сладкой крови. Не отрываясь от губ альфы, он заводит руку за спину и обхватывает возбужденный член, направляя в себя головку. Она легко, с хлюпаньем смазки проникает в дырочку. Тэхен шумно выдыхает и жмурится, постепенно насаживаясь на всю длину. Ветер уносит стоны далеко, проносит над морем, мерцающим в солнечных лучах. Тэхен плавно двигается на члене альфы, зарывается пальцами в его волосы на затылке и сжимает, тяжело дыша. Поясницей задевает руль агеры при каждом движении, разнося по салону тихий скрип. Чонгук скользит губами по его груди, обводит кончиком языка сосок с покрасневшей и торчащей бусинкой, слегка кусает ее и вновь облизывает, затем припадает к другому соску и посасывает, вырывая у Тэхена очередной стон, так красиво сливающийся с шумом прибоя. Кожу там, где Чонгук оставляет влажные дорожки, приятно холодит, отчего по спине мурашки пробегают. Возбуждение достигает своей вершины, туманит разум и плавит тело изнутри. Тэхен двигается быстрее, полностью приподнимается и насаживается вновь на всю длину. Чонгук обхватывает пальцами член омеги и начинает двигать рукой по всей длине в такт движениям Тэхена. Он снова теряет контроль и со стоном произносит что-то на своем красивом итальянском, непонятном Чонгуку. Он бы слушал этот чарующий голос хоть всю жизнь, даже если не поймет, о чем тот шепчет и стонет сладко. Альфа тяжело дышит и впивается свободной рукой в бедро омеги, сильнее на себя насаживает, чтобы не слезал с члена, двигался быстрее, теснее, грубее. Ему Тэхена всегда будет мало. — Sì, mio amato… — со стоном выдыхает омега, положив ладонь на чонгукову щеку и накрывая его приоткрытые губы нежным поцелуем. Он жмурится до ярких вспышек перед глазами и кончает Чонгуку в руку, пачкая свой и его живот; утыкается носом в шею альфы и тяжело дышит, хватая ртом морской воздух. Чонгук двигается навстречу, приподнимая бедра, и после нескольких глубоких толчков изливается, шумно выдыхая и откидывая голову на сиденье.🔥🔥🔥
Песок под ногами теплый и мягкий, как шелк. Раскаленный огненный шар медленно заходит за горизонт, отбрасывая на водную гладь яркие оранжевые лучи. Тэхен неторопливо идет вдоль песочного берега, оставляя следы своих босых ступней, зарываясь пальцами в песок и рассыпая его перед собой. На нем лишь белая футболка Чонгука, доходящая ему до бедер. Чон следует за ним, скользя голодным взглядом по стройным модельным ножкам. Он достает из заднего кармана джинсов телефон и останавливается, ловя фокус. Открывает камеру и направляет объектив на омегу. — Тэхен, — зовет он. Омега оборачивается с легкой улыбкой на губах. Брови приподняты вопросительно, алые волосы спали на лоб, а покрасневшие от поцелуев губы приоткрыты. Чонгук запечатлевает прекрасный образ и зачарованно улыбается. — Эй! Я был не готов, Чонгук! — возмущается омега, подбегая к Чонгуку и повисая на его руках в попытке выхватить телефон и удалить фото. — Сам же сказал, что неожиданные фото самые красивые и искренние, — возвращая его слова, смеется альфа, поднимая руку так, чтобы Тэхен не мог достать до телефона. — Надеюсь, ты не станешь выкладывать это, — хмыкает омега, сдавшись, и складывает руки на груди. — Стану, — издевательски ухмыляется Чонгук, сунув телефон обратно в карман, и притягивает к себе насупившегося омегу. — Ты чертовски красивый, Тэхен. И пусть люди видят твою красоту, — шепчет он в губы омеги, скользя рукой по пояснице вниз, под футболку. Тэхен в блаженстве закусывает губу и утыкается лицом в грудь Чонгука, плавясь от его прикосновений. Чонгук мнет его ягодицы пальцами, оставляя на них свои отметины. Внутри снова скручивается возбуждение, тянет тяжестью вниз, но Тэхен все обламывает, пихая Чонгука в грудь и отворачиваясь. — Я хочу искупаться, — он выскальзывает из объятий и направляется в сторону моря, на ходу стягивая футболку. У самой кромки воды он оборачивается, вскидывая бровь. — Ты со мной? — Конечно, детка, — Чонгук улыбается и покорно шагает в сторону омеги, расстегивая джинсы. Морская вода холодит тело, покрывает мелкими мурашками. Тэхен ловит пальцами волны и расслабляется, отдаваясь морю целиком и полностью. Все забывается. Он словно в раю оказывается, там, где никто не потревожит. И этого Тэхену не хватало. Он открывается морю и получает безмолвное понимание. Волны ласкают и обнимают со всех сторон, поблескивают и переливаются в свете заходящего солнца. Сзади тепло Чонгука и жаркое дыхание на плече. Тэхен прижимается спиной к его груди и прикрывает глаза, доверчиво откидывая голову на его плечо. Татуированные руки надежно его обвивают, прижимая к себе и не давая упасть в темные глубины. Не те, что в море, а те, что в голове. Он мягко целует Тэхена за ухом, собирает губами морскую соль с медового плеча и разворачивает омегу к себе лицом. Тэхен обнимает Чонгука за шею и ослепительно улыбается, смотря в темные спокойные глаза напротив. Гук подхватывает его, и омега сразу же сцепляет ноги на его пояснице, охотно прижимаясь всем телом к татуированной груди. — Не холодно? — хрипло спрашивает Чонгук, водя кончиком носа по нежной щеке и оглаживая пальцами под водой упругие половинки. — Больше нет, — шепчет Тэхен, неожиданно брызгая водой альфе в лицо и хихикая. Чон на миг зажмуривается от попавшей в глаза соли и открывает их, серьезно смотря прямо в тэхеновы. — Ты нарываешься, да? — низким голосом, таящим в себе опасность, спрашивает Чонгук. — Ага, — смеется Тэхен, смело кусая его за подбородок. Чонгук перехватывает Тэхена поудобнее и проникает в любезно подставленную попку одним плавным толчком. Омега стонет в самое ухо, опаляя его жаром, сразу же начинает двигаться на члене, приподнимаясь и опускаясь, крепче обнимает Гука за шею, словно боится, что тот исчезнет. Два тяжелых дыхания сбиваются, сливаются воедино, смешиваясь сладкими стонами и шумом моря, что окутывает их со всех сторон. Чонгук наслаждается, заставляет Тэхена стонать громче, чтобы собственное имя слышать, тягучее и мучительно-приятное. Чонгук лежит на еще теплом песке, подложив руку под голову и наблюдая за прощанием солнца с морем. На его груди лежит Тэхен, прикрытый футболкой. Он обводит подушечкой указательного пальца контуры татуировок, изучает их детальнее. Душа и тело успокаиваются под шум спокойного моря и ровного сердцебиения под ухом. Лежать бы так вечность, не нуждаясь абсолютно ни в чем. С Чонгуком по-настоящему хорошо. С Чонгуком просто по-настоящему. Без сладкой лжи, без фальшивой лести и обманчивого счастья. С ним просто. А Тэхен о таком прежде и не задумывался. — Здесь очень красиво, — умиротворенно шепчет омега, смотря на небольшие волны, едва касающиеся ступней. — Если хочешь, мы снова приедем сюда, — предлагает Чонгук, лениво водя пальцами по спине Тэхена и наблюдая за легким трепетом густых ресниц. — Хочу, — без раздумий отвечает Тэхен, слабо улыбаясь и прикрывая глаза. — Холодно… — Тогда нам нужно ехать обратно, — говорит Чонгук, прижимая к себе продрогшее тельце. — Не допущу, чтобы ты заболел. Тэхен тепло улыбается и оставляет на груди альфы легкий поцелуй.🔥🔥🔥
Агера рычит, рассекая белым светом фар тьму дороги, где нет ни одного фонаря. Рядом, поджав под себя ноги, спит Тэхен, укрытый чонгуковой курткой. Встречный ветер треплет алые волосы, омега слегка морщит нос и причмокивает во сне, глубже зарываясь носом в куртку, впитавшую в себя аромат альфы. Чонгук бы смотрел и смотрел на него, но впереди окутанная мраком дорога и обрыв с одной ее стороны. Он поднимает телефон, лежащий над приборной панелью, бросая на вспыхнувший экран короткий взгляд. Семь пропущенных от Хосока и два от Намджуна. Чонгук незаинтересованно хмыкает и убирает телефон на место, вновь кидая взгляд на мирно спящего омегу. Хочется оберегать, защищать, спрятав ото всех. Хочется показать всему миру, как он прекрасен, как хорош. Чонгук сам не понимает, чего хочет больше. Но ответ слишком очевиден: он просто хочет этого омегу себе. Засыпать, глядя на него, просыпаться, видя его сонную улыбку и надутые губы. Тэхена очень хочется. Это желание внутри разрастается душистыми цветами, оплетает каждую кость и орган, заполняет сознание. — Ti amo, Ким Тэхен, — негромко произносит Чонгук, смотря на Тэхена, уверенный, что он этого не услышит, затем отворачивается к дороге и жмет на газ, чтобы быстрее уложить вымотанного после насыщенного дня омегу в теплую и мягкую постель.