Sweeter than liquor

Люк был осторожен всегда и во всем, сколько себя помнил: возвращался домой ещё задолго до того, как стемнеет, не заводил разговоров с незнакомцами, обходил стороной бойцовских собак, ни разу не опаздывал на уроки и не связывался с "плохими парнями". Вернее, почти не связывался. Осторожность осторожностью, разумеется, но кто же мог подумать о том, что в сентябре зеленоглазый наглец перевернёт жизнь Люка с ног на голову? Майкл был старше на несколько лет и уже заканчивал десятый класс, красил волосы в яркие цвета чаще, чем Хеммингс успевал делать ему комплименты на этот счёт, разъезжал по городу на байке под тяжелую музыку, игнорируя все попытки взрослых делать ему замечания, и был частым гостем лучших тату салонов. Подумать только, ведь ещё пару месяцев назад Люк и вовсе с долей пренебрежения относился к людям, которые вели себя так, будто границ дозволенного не существует. Однако, как известно, запретный плод сладок, а общение с самым популярным парнем школы и того слаще. И вот наш "пай-мальчик" и сам того не замечая, на ходу придумывает отговорки и прикрывается несуществующими дополнительными занятиями, отправляясь вместе с Майклом кататься на его байке. Люку, несмотря на страх скорости, вполне успешно удалось пережить саму поездку, но когда Клиффорд проворачивает в замке отмычку и бесстрашно выходит на крышу высотки, у блондина подкашиваются конечности, а ноги становятся словно ватными. —Т-ты уверен в том, что это... –начинает было он, но стоит лишь Майклу протянуть ему руку, приглашая пройти за собой, он без раздумий хватается за неё, чувствуя легкое покалывание в груди, а вскоре и дуновение тёплого ветра, свойственного весенним вечерам в Калифорнии. От вида, открывающегося с крыши, и правда захватывает дух. Люк, несмотря на всё это, боится подходить к краю, с долей опаски оглядываясь по сторонам и изучая знакомые дома, которые кажутся неожиданно маленькими и даже немного странными. Люди, бегущие по пешеходным переходам, выглядят и того незначительнее, солнце ещё не собирается скрываться за горизонтом, а вечер кажется идеальным для того, чтобы узнать своего спутника получше. —Никогда не был на крыше? –почему-то сразу догадывается Майкл, доставая из рюкзака небольшой термос и несколько бокалов, которые он взял, Бог весть, откуда. —Нет, никогда... –Люк ловит себя на мысли о том, что не был почти нигде, кроме школы и факультативов, поэтому тут же ощущает желание перевести тему разговора, устраиваясь напротив Майкла на аккуратном коврике синего цвета, тоже предусмотрительно оказавшемся в его рюкзаке. —Это чай? –интересуется голубоглазый, бросая невинный взгляд на термос. —Слегка покрепче, не совсем чай. —Кофе? –Люк хочет провалиться сквозь землю, чувствуя себя последним идиотом, когда Майкл хихикает, хитро улыбаясь как-то странно: создавалось впечатление, будто улыбался он наполовину, оставляя левую часть лица совершенно спокойной. —Ты думаешь, я приволок бы тебя сюда, чтобы пить чай? –из термоса в бокалы тонкой струёй просачивается вязкий напиток цвета карамели, совмещенной с янтарем. —Это чудесное творение человечества называется ликёр. Ты ведь не откажешься составить мне компанию, верно? –Майкл уверенно, но, по мнению Люка, изящно держит бокал и без малейшего колебания делает первый глоток напитка. Блондин невольно вздрагивает, наблюдая за предметом собственных воздыханий, так как в голове его продолжают на повторе звучать лекции родителей о том, что "пробовать алкоголь нужно после совершеннолетия и исключительно дома". Внутри парня борются желание показаться Майклу таким же смелым и сопротивляющимся правилам и страх того, как могут отреагировать на его поступок дома, до тех пор, пока зеленоглазый снова не нарушает немного неловкую тишину, повисшую между ними. —Ты ведь знаешь, насколько бесконечна вселенная? –Люк кивает, ведь и сам совсем недавно провёл почти целую ночь, думая об этом. —Мир огромен и... Ты когда-то думал о том, насколько наши проблемы и наши жизни малы в масштабе вселенной? Все вокруг настолько невероятных размеров, что никто не придаст никакого значения тому, что двое парней на крыше сделают несколько глотков алкоголя. –все сомнения подростка мгновенно исчезают, ведь он вынужден признаться себе в том, что даже слова его учителя философии по этому же поводу не звучат так же убедительно, как для него прозвучали в тот момент слова Майкла. —Ты прав. Кому есть дело, кроме нас, черт возьми? –хрупкая ножка бокала с ликером оказывается в бледных пальцах тихого и безобидного парня, ещё совсем недавно мечтавшего о том, чтобы просто подержать в руках бутылку шампанского на Рождество. Напиток кажется неожиданно горьким и крепким, обжигая все внутри и заставляя светловолосого поморщиться, на время отставив его в сторону. —Ну, как тебе вкус свободы? –Майкл театрально вскидывает бровь, наблюдая за младшим, который к этому моменту только успевает откашляться. —Неплохо. –возможно, он лжёт, ведь ему нравится атмосфера свободы и возможность её ощущать, а совсем не вкус ликера. А ещё больше ему нравится видеть такой непривычный блеск в изумрудных глазах Клиффорда, который невозможно сравнить с чём-то другим. И если кто-то готов утверждать, что невозможно с каждой секундой влюбляться в человека всё сильнее, то он готов лично поспорить с каждым из них, восхищаясь движениями и словами Майкла, его революционными взглядами на мир и умением выражать свои мысли лучше, чем это делает любой другой. Они разговаривают о том, что Хеммингс привык держать лишь в пределах своих ночных мыслей: о строении мира и несправедливости общества, об абсурдности стереотипов и, наконец, о мнении того же самого общества, пока каждый из них успевает практически незаметно опустошить несколько бокалов алкоголя. —Знаешь, в мире нет другой вещи, на которую мне было бы так же сильно плевать, как на мнение окружающих обо мне. –глаза Майкла кажутся немного затуманенными, когда он выпускает несколько колечек табачного дыма в воздух, но это делает его ещё более привлекательным. —Они говорят, что курение вредит здоровью, однако... –он кивает в сторону пачки Winston, лежащей рядом с ним. —Я все ещё курю, не считая нужным считаться с ними. Также, многие любят повторять, что влечение к людям своего пола неестественно и даже постыдно, но если я хочу целовать парней, то я буду целовать исключительно их. Просто потому, что я считаю парней чертовки горячими. —Я не спешу делать вывод насчёт своей сексуальной ориентации, но, кажется, я тоже считаю одного парня чертовски горячим. –Люк совершенно не знает, откуда у него взялась смелость произнести вслух то, что он держал в себе последние пол года, но слова слетают с губ легко и непринуждённо, будто против его воли. —Тогда мне лишь остается надеяться на то, что этот парень обожает кофе, Стивена Кинга и свой байк. –за считанные секунды Майкл оказывается непривычно и неожиданно близко, медленно выдыхая оставшийся дым прямо в губы младшего, который невольно вздрагивает, совершенно не находя в себе сил и желания сопротивляться поцелую, наполненному навязчивым вкусом табака, ликёра и вишневой жевательной резинки. Когда руки парня с яркими волосами скользят по его спине и запутываются в светлых прядках, Хеммингс ещё больше убеждается в том, что ради Майкла он готов на все: даже если придётся бросить вызов целому миру, даже если будет совсем не просто. Люк никогда не делал ничего подобного и, уж тем более, с парнями, но губы Клиффорда слишком мягкие и сладкие, чтобы от них возникало желание отдаляться. Однако, спустя минуту, им приходится оторваться друг от друга в попытках отдышаться. —Хей, ты... Ты отлично целуешься. –замечает Люк, с улыбкой глядя на Майкла, который все ещё слишком близко для обыкновенного друга или, уж тем более, знакомого, которым блондин считал его ещё пару часов назад. —Спасибо, мне еще не делали таких комплиментов. –возможно, блондину лишь показалось, что на щеках старшего появились еле заметные следы смущения, но, в любом случае, в тот момент имело значение совершенно не это. Всё, что существовало для них обоих в тот момент — ночной Нью Йорк и абсолютно новые чувства, о которых они могли лишь мечтать до встречи друг с другом. —Даже если в этом безграничном мире никому нет дела до нас и наших проблем, то ты можешь всегда быть уверен в том, что я не могу привести и секунды, не думая о тебе. –и даже если смех Клиффорда не звучит трезво, как и его слова, Люк беспрекословно верит ему. —Я люблю тебя. –откровения бывшего тихони растворяются среди сигаретного дыма и тысячи поцелуев, каждый из которых он запомнит не так ярко, как первый, ведь, как оказалось, сам Майкл опьяняет его куда сильнее любого напитка с высоким содержанием алкоголя. Кто бы мог подумать, что за считаные часы все вокруг может измениться? Но, как ни странно, именно это и осознал Люк, когда байк нёсся по ночному шоссе на встречу новым впечатлениям, а звонки родителей на выключенные мобильники совершенного не волновали ни одного из парней, с этого дня открывавших друг другу новый мир.