вступая в борьбу с тьмой, спешу к тебе как можно быстрее. продолжая эту гонку, что кружит голову, я сожму тебя крепко в объятиях. давай всегда будем вместе. — exo, forever.
Горячий песок пыльных дорог нагревал шины автомобиля до плавящегося состояния. Внедорожник скользил по временной трассе, изредка подпрыгивая на выбоинах и делая крутые виражи на поворотах, из-за чего пыли становилось всё больше. Она забивалась в салон, ложась неровным слоем на одежду, и, казалось, проникала даже под костюм. Бэкхён сжимал зубы, чувствуя мелкие крупинки на зубах, и обливался потом, входя в дрифтинг, а после выкрутил руль, вдавливая газ до упора, когда где-то вдали замельтешил долгожданный финиш. Бэкхён не мог не признать: дороги Дакара были удивительными. К ним невозможно было привыкнуть, их стоило просто любить. — Выпендрежник, — шикнул на него Чондэ, остановив личный таймер. — В следующий раз можно и без всех этих захватывающих поворотов. Ты можешь потерять управление и тогда… — Замолчи, — Бэкхён стянул шлем, слегка приложив им Чондэ в грудь и, оставив у него в руках, подмигнул с улыбкой, — зрителям понравится. Но, несмотря на свои слова, Бэкхён был немного раздражен, и Ким Чондэ это почувствовал. Сегодня гонщик Бён Бэкхён прошел квалификацию седьмым. Его команда на пит-лейне сработала на «отлично», а вот про себя он так не считал, потому и злился. Может быть, квалификация была не столь важна для зрителей, как сами соревнования, однако для Бэкхёна почему-то запредельно важным было то, каким по счету он стартует. Чондэ смотрел на его удаляющуюся спину, выдающую напряжение гонщика с головой, и неодобрительно качал головой. — Если так пойдет и дальше, то ему придется забыть о карьере профессионального гонщика, — Чондэ провел рукой, снимая со шлема тонкий слой пыли. — Многие живут дорогами как любители, но, посмотри на Бэкхёна, это наверняка не для него… Парень, остановившийся возле Ким Чондэ, так же пристально посмотрел в сторону, куда ушел Бён, но гонщика там уже не было. — Стоит ли тогда мне вмешаться? — Стоит, потому я тебя и позвал. — Ты так о нем печешься, что я немного ревную. — Бэкхён не такой, как ты, Пак Чанёль. Он другой. Фанатик. Помешанный на дорогах и безупречном результате. Оттого, если начинает испытывать вкус поражения, когда что-то идет не так, застывает на месте, — Чондэ слегка покрутил рукой у виска и тяжело вздохнул, опуская взгляд на шлем. — Его стрессоустойчивость совсем ни к черту. Ему нужен отдых, но он отказывается, ссылаясь на отсутствие времени. И это давление на самого себя еще больше его выматывает. В таком случае что делать мне? Я не могу и не хочу за ним носиться. Чанёлю, конечно же, было знакомо это чувство опустошения и негаснущая требовательность к себе, хотя всё это и было теперь в «далеком» прошлом. Многие говорили, что Чанёль променял романтику пыльных дорог и асфальтового покрытия на теплый и удобный офис рядового менеджера, но правда была в том, что Чанёль в какой-то момент почувствовал: постоянное напряжение и соперничество больше не приносит удовольствия. Он осознал, что любит гонки, но недостаточно сильно, чтобы продолжать в том же ритме. «Я просто перегорел этим». Чондэ старался всё исправить, долго спорил с другом и, кажется, даже кричал, а потом затих и смирился. Потому что не все остаются в этом до конца, не каждому суждено связать с этим жизнь до последнего вздоха, и в этом не было ничего сверхъестественного. Было нормальным желать чего-то еще, чего-то другого. Только не для Бэкхёна. Если он не сможет почувствовать дрожание машины на старте, то перестанет существовать. Чанёль понимал это. — Ладно, я устрою ему хорошую встряску. — Только не переборщи, — кинул Ким, когда парень слегка похлопал его по спине, — и, Чанёль, будь помягче, а? Всё-таки Чондэ переживал за Бэкхёна достаточно сильно. Его забота и переживания выходили за рамки профессиональных компетенций Кима, но в этом был свой шарм, добавляющий команде под руководством мужчины какого-то особого тепла. Пак отсалютовал ему правой рукой и, улыбнувшись, направился в сторону машины, припаркованной недалеко от боксов их команды. У него на сегодня уже запланирован огромный список дел, которые можно выполнить только будучи шаманом, не иначе.—
Недалеко от ресепшена какой-то парень не отлипал от администратора, на грани шепота что-то выпрашивая на ломанном английском. На нем была цветастая рубашка и темно-зеленые шорты в желтые ананасы, а лицо, как в сказке, скрывала огромная соломенная шляпа. Бэкхён окинул его с ног до головы и забрал ключи, после быстро направившись в свой номер. Он порой поглядывал, как они на его пальце снова и снова делали оборот, после которого он сжимал их в ладони. Парень методично повторял эти движения до тех пор, пока не замер у двери с нужными цифрами «229». Его голова гудела, переполненная переживаниями и мыслями о предстоящей гонке, оттого он даже не сообразил, что оказался на месте. Вокруг была тишина: такая, что было слышно звон прибывшего на этаж лифта и тихое гудение старого кондиционера. Бэкхён вздохнул: всё это вгоняло в тоску — и, мотнув головой, вошел в номер. Парень скинул футболку на кровать, расстегнул джинсы и побрел в ванную, попутно разминая шею. Прохладная вода была одним из немногих способов прийти в себя. И довольно-таки действенным: после душа он почувствовал себя пусть и не заново родившимся, но свежим. Тело Бэкхёна было еще влажным, когда он вышел из ванной. Со светлых волос стекала вода, излишки которой он всё еще пытался убрать полотенцем, но парень слишком устал, чтобы делать это усердно, потому, в конце концов, отбросил влажную ткань в сторону, замечая того, кто немного нагло воспользовался его гостеприимством. Чужое присутствие в комнате он отметил довольно давно, еще когда сквозь шум воды услышал негромкий хлопок входной двери. Потому сейчас в одном полотенце на бедрах тупо пялился на сидевшего в кресле парня в шортах с желтыми ананасами. — Так вот оно что. Тощая задница в ананасах всё-таки оказалась знакомой. — Так пока меня нет, ты на чужие ягодицы засматриваешься? Чанёль шел напролом, говоря сразу всё, о чем он думал, и Бэкхён это знал. Чанёль же прекрасно знал то, что как бы сильно ни был расстроен или подавлен Бэкхён, если в ответ на собственные шуточки Пак Чанёль получает улыбку, то она обязательно настоящая. Сейчас Бэкхён улыбался. Правда, шуточкам или самому присутствию парня — это Чанёль вряд ли узнает. И с этой улыбкой осознание накатило холодной волной: Чанёль жутко скучал. Пусть они и не виделись всего около двух недель из-за поездок по работе, но всё это время Чанёль до одури скучал, потому приветственный поцелуй вышел чуть более глубоким и долгим, несмотря на то, что Пак, жмущийся к мокрому и изнывающему от жары Бёну, был горячим, как плавящийся на улице асфальт. — Так и что ты здесь делаешь? — Ох, наш замечательный Бэкхён-и не знает состава своей команды? — но, заметив нахмурившиеся брови и строгий взгляд, поясняет: — Пак Чанёль, второй механик. Рад знакомству. — Второй механик? Бэкхён неверяще уставился на Пака. Он мог ожидать того, что кто-то уговорил Чанёля и он решился подать заявку на участие в ралли, чтобы после своим появлением сделать сюрприз. Мог поверить даже в то, что Паку стало так скучно и нудно в Сеуле, что он поперся на край света за своим парнем. Но второй механик это совсем не серьезно. — Какое место в составе твоей команды было, туда меня и приткнули. — Чанёль развел руками: не его это воля. Так совпали созвездия, опыт Чанёля и навыки, необходимые для того, чтобы занимать место в команде и не мешаться под ногами у вечно загруженного проблемами Чондэ. Правда, самой большой проблемой Чондэ был Бэкхён, и сегодня мужчина удачно спихнул его Чанёлю, но суть оставалась той же: есть свой хрустящий хлеб с маслом парень будет законно, а не по блату. Чанёль налил воды из графина в стакан, пока Бэкхён грузился мыслями о том, что где-то должен быть подвох. — А подвох где? — всё-таки не выдержав, бросил Бён, сложив руки на груди и наблюдая, как кадык Чанёля прыгал вверх-вниз, пока парень делал большие глотки. — На эти сутки я буду безоговорочно руководить твоим свободным временем, — произнес Пак, чмокнув Бёна в нос, — одевайся, буду ждать тебя внизу. Бэкхён не успел даже среагировать на заявление Чанёля, когда дверь за ним уже захлопнулась, оставляя Бёна наедине с еще более чем сотней вопросов, на которые Чанёль в любом случае не ответил бы ничего внятного.—
Когда Бэкхён спустился вниз, Чанёль уже ждал его в машине. В послеобеденное время солнце парило словно сумасшедшее, и умоститься на мягкое сидение машины, в которой работал кондиционер, было сродни сказке. «Было бы», — поправил себя Бэкхён, заметив, как Чанёль щелкнул по кнопке и у машины медленно, но верно исчез верх. Пак аргументировал это тем, что так он чувствует больше свободы, пространства и еще чего-то, что Бэкхён успешно прослушал. — А я бы не отказался чувствовать больше прохлады, — пробубнил Бён, проведя рукой по волосам и всё же плюхаясь на сидение рядом с водителем. — Ты все равно быстро замерзаешь, так что наслаждайся видом. После такого заявления Бэкхён не мог поверить, что вышел из номера так просто и без видимой на то причины, особенно когда Чанёль за время поездки пару раз свернул не туда и постоянно спрашивал у Бэкхёна, верно ли он едет? Кажется, количество баобабов, которые росли чуть ли не на каждом шагу, помутнило разум его парня, а на вид одинаковые для иностранцев улицы только затрудняли движение к цели. Бэкхён на это закатывал глаза и тяжело вздыхал, прекрасно понимая, что, скорее всего, Пак Чанёль просто издевался над ним, ведь пункт назначения для Бэкхёна всё еще оставался секретом, открытие которого, если судить по его недовольному виду, он вроде как ждал. Но внутри парень протяжно выл от собственной глупости и какой-то неожиданной податливости. Возможно, на нем сказались результаты сегодняшней классификации. По крайней мере, очень хотелось на это свалить. — Сегодня я буду твоим водителем, — на очередное предложение поменяться местами ответил Пак. — Тебе запрещено прикасаться к рулю. —Да, господин второй механик, — Бэкхён поправил зеркало бокового вида, смирившись со своим положением «ценного груза» и плутаниями Чанёля где-то на окраине города. В любом случае ему нравилось, когда его катали. Не так бестолково как сегодня, конечно, но нравилось. — По правде сказать, меня Чондэ попросил вправить тебе мозги, — машина остановилась, в солнцезащитных очках Бэкхёна отражались глаза Чанёля и уверенная, не лишенная самодовольства улыбка. — Слушайся меня, иначе он не допустит тебя к соревнованиям. И вашей команде придется снять себя с участия. — Он не посмеет. — Бэкхён, — строго начал Чанёль, а взгляд гонщика зацепился за блеснувшее на солнце кольцо, подарок Бэкхёна на их первую годовщину. — Тебе стоит немного расслабиться. Спорю, что ты даже не осмотрел окрестности. — Я не… — Бёну очень хотелось возмутиться, но Чанёль был прав. Он, на удивление, слишком хорошо знал своего парня, потому Бэкхёну оставалось лишь открывать и закрывать рот, а после надуть губы от досады, перед тем как окончательно сдаться. — Я не успел, — заключил он, отворачиваясь от Чанёля. — Как ребенок, — совсем тихо сказал Пак, первым покидая салон автомобиля. — Кто вообще доверил тебе внедорожник?—
Когда они вошли в здание, Чанёль услышал облегченный выдох Бёна. Внутри было прохладно, и Бэкхёну это явно нравилось. — Раздевайся, — скомандовал Пак, когда принесли сменную одежду, похожую на водолазный костюм. Бэкхён, конечно, видел, что они ехали в сторону побережья, но не думал, что они будут нырять, потому что Чанёль терпеть не может глубину. Побаловаться в бассейне и, может быть, в скафандре на берегу побарахтаться, чтобы кораллы рассмотреть — это в его стиле, но даже это было бы только по инициативе Бёна. — Ты сегодня в ударе, — прошипел Бэкхён, натягивая неудобный костюм. — Столько раз, как за сегодня, ты от меня голого и доступного еще не морозился. — Дело — превыше моих личных желаний. — Ну да, — фыркнул Бён, чувствуя, как руки Пака медленно, но уверенно застегнули сзади молнию. — Сплошное надувательство. Глухо топая во вьетнамках по плитке, Бэкхён тащился за Чанёлем без особого интереса, как оказалось, туда, где был расположен довольно большой бассейн. Бэкхён даже успел нашептать внутри себя разуму, что он был прав и максимум, на что хватило Пака в его эксперименте — это натянуть костюм и найти первую попавшуюся «лужу», пока Бён не заметил какое-то движение под водой. Всплеск — и это «что-то» показалось на поверхности. — Дельфин! — воскликнул Бён, каменея на месте. Когда Чанёль обернулся к нему, то понял, что дело плохо и он не учел одну деталь: Бэкхён терпеть не может всё, что похоже на рыбу в живом и несъедобном виде, пусть дельфин и не относился к ним в биологическом плане, но внешне его можно было принять таковым. — Я не пойду. — Он не кусается, — озвучил на английском стоявший в таком же костюме мужчина, заметив перепуганный взгляд посетителей и бросив животному рыбу. Ему не впервой такое наблюдать: небольшие зубы и излишняя активность пугают больше, чем доверчивый взгляд. — Да мне всё равно, я просто туда не пойду! Бэкхён уже начал сдавать назад, когда Чанёль уверенной хваткой остановил его и, подталкивая буксующего парня в сторону бассейна, произнес совсем тихо на ухо, отчего по затылку побежала дрожь: — Тебе нужны мои рекомендации, помнишь? — Бэкхён стиснул зубы, уже сто раз пожалев о своей покорности, но первый шаг всё-таки сделал. — И ты ведь знаешь, насколько важен для меня, именно потому я скажу Чондэ всё как есть о твоей готовности к соревнованиям. — Какой же ты засранец. Чанёль усмехнулся. Каким бы Пак ни был, Бэкхён знал, что он на всё способен. Знал, что если он чего-то захотел, то это непременно сбудется. Сейчас Пак Чанёль хотел, чтобы Бэкхён пошел в воду, и пусть Бён хоть сто раз помрет, но он попадет в эту чертову прохладную воду и будет получать долю релаксации через общение с жизнерадостным и милым камерунским дельфином. — Да он же на акулу похож! — Бэкхён ткнул пальцем в сторону плавника на спине, который на мгновение появился из воды. — Это твой руль, детка, вперед. Чанёль явно насмехался, а инструктор, заметив движение рук светловолосого парня в сторону кремового, начинающего сереть от возраста животного, пояснил, что такой вид дельфинов крайне редкий и их популяция немногочисленна. В обычных условиях с таким дельфином не поплавать, но этот еще малышом запутался в рыболовных сетях, а пока его лечили, он слишком привязался к людям, да и биологи отметили какие-то отклонения в развитии. В общем, животное в природной среде дезориентировалось и вряд ли бы выжило. А после мужчина попросил снять все предметы, которые могут навредить дельфину: кольца, браслеты, серьги и прочее. Он объяснил это тем, что кожа дельфинов быстро стирается о воду, несмотря на количество жировых выделений, которые она вырабатывает для скольжения в воде, потому и такими безделушками её очень легко повредить. После того как они лично покормили животное, им разрешили продолжить знакомство — камерунскому горбатому дельфину они понравились. Кажется, дельфин в воде даже радостно захихикал, когда Бэкхён с дичайшим ужасом на лице опустил сначала одну ногу в воду, хватаясь за плечо уже находящегося в бассейне Пака. Чанёль в какой-то момент подумал о том, что было бы неплохо раздвоиться. И пока один Пак Чанёль поддерживал бы Бёна в воде, второй очень кстати столкнул бы его вниз, но увы: так быстро организовать себе копию — нереально, а без Чанёля Бэкхён вообще отказывался лезть в воду. Не прошло и десяти минут, как Бэкхён в воду всё же залез, а подтащить его к дельфину уже оказалось гораздо проще. Спасибо законам физики. Парень, зажмурив глаза, вытянул руку к животному и, когда тот ткнулся в ладонь, кажется, испугался больше дельфина. Но еще несколько минут — и рука Бэкхёна легла на скользкую спину, а после наступил первый раунд заплыва. И чем дальше шел процесс, тем проще было обуздать желание Бёна выполнить что-то вместе с дельфином. Чанёль вздохнул с облегчением, когда на губах Бэкхёна расцвела улыбка и, кажется, совсем пропал страх. И когда время закончилось, Чанёль вытаскивал мокрого и довольного Бёна из воды с таким же трудом, как и втягивал, слыша какое-то несвязное восхищение и что-то там о друге на всю жизнь. Пак не мог не смеяться, потому что такой Бэкхён был похож на маленького цыпленка, который носится за яркой бабочкой. Желтый необъятный комок жизни, увлеченный невероятным желанием.—
Волосы Бэкхёна высохли невероятно быстро, потому, когда они сели в машину, Чанёль решил оставить верх открытым, да и счастливый Бэкхён был, кажется, вовсе не против. Верно ведь говорят, что после прямого контакта с дельфинами не просто заряжаешься позитивом, а будто чувствуешь себя обновленным, восстановившим все силы. И это то, что нужно было Бэкхёну в этот момент. За это Бэкхён был невероятно благодарен. За сегодняшний день Чанёль и не надеялся увидеть безмятежное выражение лица Бэкхёна, теперь внезапно включившего на всю громкость музыку и радующемуся встречному ветру. — Эй! — Чанёль дернул Бёна за футболку, заставляя опуститься вниз, на сидение. — Так и выпасть можно, я воскрешать не умею! Но Бэкхён был неудержим, продолжая расставлять руки в стороны и громко петь в ритм песням придуманные на ходу строки. Всё, что оставалось Чанёлю — вести этот «ценный груз» аккуратнее и тихо посмеиваться его безнадежным попыткам показать местным жителям и изредка мелькающим машинам свои неумелые навыки, перемешанные с громкими криками. Будто выжав из себя последние силы, Бэкхён плюхнулся обратно на сидение, чтобы показать Чанёлю довольную улыбку и сказать спасибо за эти часы, проведенные в беззаботном режиме. — Никто не заставляет тебя загружать себя мрачными мыслями о победе на ралли, продолжай радоваться… — Ты не понимаешь, — сдавлено ответил Бэкхён. — Ну да, второй механик не может понять чувств пилота, — Чанёль усмехнулся, кажется, сегодняшняя роль ему очень нравилась. — Но разве так важно, сколько раз ты проиграл или выиграл? — Только не говори, что главное — участие. Бэкхён устроил голову на руке, прикусывая дужку солнцезащитных очков. Машина остановилась. Впереди открывался красивый вид на теплый, оранжево-красный закат и лениво накатывающие, пенящиеся волны моря, пока сильный ветер настойчиво пробирался под одежду и путался в их волосах. — Важен не результат, а процесс, при котором этот результат достигается, — Чанёль откинулся на сидение. — Пелетон, по сути — лишь кучка людей в жестянках. Это не приносит радости, а я не хочу видеть тебя несчастным. Хочу, чтобы ты радовался моментам, которые предоставляются тебе. Концентрировался не только на гонках, но и присматривался к местам, в которых бываешь. — Возможно, ты прав: сложно радоваться победе, когда силы на пределе, — в порыве ветра тонет тяжелый вздох. — Но давление компании и обязанности… От этого не так уж и просто абстрагироваться. — Бросай компанию и работай на меня, — с улыбкой прошептал Пак. — Так ты потому всё это устроил, промышленный шпионаж? Бэкхён ударил Чанёля в плечо, из-за чего тот дернулся и случайно задел сигнал на руле, но вокруг не было ни души, потому прорезавший округу короткий гудок бесследно утонул в шуме моря. Чанёль всё еще улыбался. — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке и заботился о своем здоровье. Если хочешь, я буду на всех твоих гонках устраивать такие небольшие похищения. — Когда ты так говоришь, я влюбляюсь в тебя еще сильнее, — Бэкхён по привычке закусил нижнюю губу в попытке заглушить радостное урчание внутри себя, — ты знаешь это? Чанёль молчал, но Бэкхён и так знал ответ. Момент в одно мгновение наполнился интимной тишиной. От Бэкхёна редко можно было дождаться подобных откровений, но каждый раз они наступали в нужный момент, с нужной интонацией и всегда звучали так естественно, что Чанёль готов был расплавиться в бесформенную лужу у его ног. Это не могло не нравиться и не пугать одновременно: Бэкхён наверняка владел каким-то нечеловеческим чутьем. И всё же… Хотя Бэкхён и не сказал этого, но он понимал мысли Чанёля. Он боялся того, что расстояние делало с ними, пусть и не показывал этого, внутренне желая заполнить такими моментами и днями все те, в которых они были друг другу чужими. Все те, в которых не было глупых выходок Бэкхёна или дельфина, хихикающего над ними в бассейне; встречного ветра в лицо и громкой музыки в ушах, а еще запаха бриза и горячего песка на обочинах дорог. — На самом деле, неважно, где ты будешь, я справлюсь, — всё же ответил Бэкхён. — Мы знали, на что шли, когда решили встречаться. Плотные графики, возможное соперничество, редкие встречи. Но гонки не могут быть важнее тебя, я почти уверен. — Я слышу дурное слово «почти». Чанёль испытывающее смотрел Бэкхёну в глаза, но Бён лишь снова прикусил дужку очков и повел бровью вверх. Игривый и невозмутимый. Чанёлю оставалось только вздохнуть и потянуться за небольшим пакетом на заднем сидении. Бэкхён будто почувствовал, что там есть еда, и без вопросов забрал его из рук Пака, но всё оказалось сложнее. — Пак Чанёль, ты такой проблемный… Что это такое? — недоумение Бэкхёна можно было прочитать не только в глазах, но и в сжатых губах — Чанёль снова что-то мудрил. Пак ткнул пальцем в его футболку, заставляя опустить взгляд вниз. На почти абстрактной цветной кляксе угадывались очертания какого-то фрукта. — Это маракуйя, прямо как на твоей футболке, — палец Чанёля, надавливающий на ткань футболки, исчез слишком быстро, но приятное чувство, разливающееся по животу, осталось тяжестью где-то внутри Бэкхёна. — Или из-за того, что на рисунке она разрезана, ты ее не узнаешь? — Просто она какая-то страшненькая, — парень смотрел на потрескавшиеся плоды, сравнивая их с рисунком, и недовольно скривил лицо от не очень аппетитного вида. Желание перекусить отпало само собой. — Прямо как ты. — Зато слаще. Бэкхён скептически фыркнул. — Ешь давай, — тихо, но уверенно. — Маракуйя на вкус лучше всего после такого активного плавания. — Почему? — Потому что именно в такие моменты чувствуешь вкус жизни, — Чанёль с несуразным фруктом в руках, пытающийся аккуратно его разломать пополам, выглядел до одури глупо. — И нет никаких проблем. — Жутко поучительно, — Бэкхён прикрыл глаза и потер их пальцами. Он всё еще не забыл, что Чанёль от него так просто не отстанет. — Я пачкаться не хочу. — Такого ты еще не пробовал, я уверен, — Чанёль, первым пробуя фрукт, протянул вторую половину плода Бэкхёну, но тот продолжал пялиться на него, словно на гнилое яблоко. — Бён Бэкхён, это не яд. А даже если и так, из моих рук не возьмешь что ли? — Хочешь провокаций? Но Чанёль решил промолчать, продолжая смотреть безотрывно, с нахмуренными бровями, вынуждая Бэкхёна взять его за запястье и, чуть подняв руку Пака, наклониться самому, чтобы все-таки попробовать действительно сладкий плод на вкус. Сок зрелого фрукта от давления губ начал стекать по пальцам Чанёля, заставляя заворожено наблюдать, как губы Бэкхёна изредка случайно прикасались к ним. Если Бэкхён собирался принять яд точно так же, то Чанёль согласен принести его в своих ладонях, чтобы увидеть трепещущие ресницы Бэкхёна и маленькие розовые губы еще раз, которые еще мгновение — и поднимаются вверх по руке. Целуют запястье, проводят языком по проглядывающей через кожу вене, пока несколько капель не срываются, приземляясь на шорты Чанёля. — Я помогу, — Бэкхён опустился вниз, прихватывая губами влажную ткань. Из груди Чанёля вырвался выдох. Широким мазком язык прошелся по сухой ткани, будто облизнув один из ананасов, который располагался на одной из самых очевидных эрогенных зон любого мужчины. Температура тела Чанёля находилась на пределе вместе с ускорившимся сердцем. Бэкхён поднялся, заглядывая в помутневшие глаза Пака. Недоеденный фрукт не без помощи Бэкхёна приземлился где-то за пределами машины. — И что ты творишь? — Это была маленькая проверка, — рука Бэкхёна проскользнула под шорты, обхватив рукой уже возбужденный горячий член, чувствуя тыльной стороной ладони повлажневшую ткань. — Действительно слаще. Чанёль пытался держать себя в руках, но собственный член, чуть выглядывающий из-под резинки шорт, и рука Бэкхёна, двигающаяся под легкой тканью, были настроены совсем по-другому. Руки Чанёля всё еще оставались липкими, когда, придерживая гонщика за шею, он потянулся к Бэкхёну, накрывая его губы своими и раздвигая их языком, чтобы утопить в горячем поцелуе тихий стон. Чтобы после услышать такое же ответное мычание, потому что полные губы Чанёля были невероятно мягкими, потому что вкус маракуйи всё еще ощущался, потому что вот так дышать друг другом было слишком сладко. — Ты сегодня сверху? Когда ты такой, это обязательно значит… Да, Бэкхёну нравилось быть снизу, чувствовать, как за ним носятся, холят и лелеют каждый сантиметр его кожи, но в то же время в нем сидел довольно опасный хищник, появление которого происходило спонтанно вместе с настойчивым желанием подчинять во всех смыслах. — Вообще-то я жду all inclusive и ремонт по высшему разряду, — заявил Бэкхён, убирая руку и заставляя Пака издать сдавленный выдох, вынуждая Чанёля, ставшего в одночасье податливым, ступать за ним. — Мои мозги еще не до конца вправлены, Чанёль-а, — прозвучало уже с заднего сидения. Очевидное приглашение, от которого грех отказаться. И Чанёль не отказался. В бардачке завалялось массажное масло. Возбуждение каменным балластом мешало двигаться, уже достигнув той точки, когда при любом движении давало о себе знать. — Боже, Бэкхён, — простонал Чанёль, когда гонщик стащил свои шорты с бельем и уселся на бедра Пака, который каждый раз терял всю свою решимость, стоило его парню перестать играть по правилам. — Чондэ проклянет меня за это. Горячие руки Чанёля заскользили по ткани футболки, чтобы, нащупав её края, подобраться к горячей коже, к которой не смели прикоснуться солнечные лучи, оставляя её бархат в сохранности, а после, когда Бэкхён приподнялся, сжать в руках мягкие обнаженные ягодицы и буквально выдавить из Бёна сладкий стон. Он был возбужден не хуже Чанёля с виднеющейся капелькой естественной смазки на головке, которую Пак медленно распределил пальцем по кругу. — Машины такие тесные с закрытым верхом, но тут такое сокровище, что нужно пользоваться. Светлая футболка Бэкхёна в такой близи не скрывала темных кружков сосков, чуть затвердевших от возбуждения, а чуть ниже блистала на ярком пятне маракуйя. Бэкхён был похож на этот фрукт: снаружи плотная темная кожура не позволяла понять, что внутри скрывалась сочная и сладкая мякоть. — Оказывается, тебе больше по душе такие машинки, а не те закупоренные коробки. — Ты сам виноват, — Бэкхён заерзал на его коленях, когда в него мягко вошел один палец, а после присоединился еще один, заставляя Бёна чуть прогибаться в пояснице. — Побережье, закат, фрукты, машина с мягкой белой обивкой и заводящийся с пол-оборота Пак Чанёль — всё, как я люблю. — Разве из нас двоих не ты слишком чувствительный? Чанёль откровенно смеялся, ловя короткие дразнящие поцелуи, пока вторая рука удобно устроилась на бедре, сжимая его и подталкивая Бёна к новым поцелуям, постепенно переходящим в более тягучие, жаркие. Он почувствовал, как тугие стенки принимают пальцы всё более охотно, пока ветер доносил запах цветочного масла. Чуть терпкий, насыщенный, сладковатый. — Машина выходит за границу пит-лейна, — озвучил Чанёль, аккуратно входя в Бэкхёна. — Такой осторожный водитель, будто и не бывший гонщик, — засмеялся Бён, первым начиная движение и чувствуя, как под их неспешный ритм размеренно покачивался автомобиль, пока Бэкхён попеременно хватался то за его обивку, то за плечи своего парня, покусывая покрасневшие губы и оставляя такие же алеющие следы на коже Чанёля. Они слышали шум прибоя и накатывающие волны и двигались с ними в одном ритме со своей мелодией чередующихся стонов, будто в Сенегале водился особый вид чаек. Чанёль обязательно потом припомнит это Бэку, чтобы тот хорошенько подумал над своим поведением и, наверное, делал так чаще. А пока у них будто была своя гонка нон-стопом до конца. Борьба за право вести, быть первым. Чанёль вошел чуть резче, ускоряя ритм и выбивая громкий вскрик из Бэкхёна. Бамп-драфтинг в чистом виде, от которого Бэкхён готов был разбиться. И он разбился, падая в объятия Чанёля и позволяя его теплым рукам и мягким губам, неспешно блуждающим по коже, собирать Бэкхёна по кусочкам и вести его через собственную Аллею Победы.—
Шум не мешал сосредотачиваться на мыслях о прохождении первой части заезда. Наоборот, будоражил. Преддверие старта всегда разжигало кровь Бэкхёна по максимуму, подготавливая её к горячим временным трассам. Гонять по асфальту было не так весело, как по наполненным ухабами и выбоинами запыленным дорогам с местами не высохшими лужами после прошедшего дождя. — Я буду ждать тебя во время пит-стопа как второй механик, — а после — привычный поцелуй в нос. Бэкхён номер семь в заезде, но теперь это не было приговором для него. Приметы — это ведь такая глупость, когда рядом находился Чанёль, а душу грели слова, сказанные Паком с утра, что он вроде как не против остаться с командой Бэкхёна подольше. Бён не ответил, но в душе был благодарен. Пилотам дали указания занять свои позиции. Бэкхён направился к машине, но, остановившись на секунду, обернулся и вскинул руку вверх, показав большой палец в надежде, что Чанёль сумел заметить, а после шустро запрыгнул с машину. — Всё отлично, — мотор в ответ согласно зарычал. — Почти. — Эй, Бён Бэкхён, я слышу дурное слово! — захрипело в наушнике знакомым голосом, но Бэкхён лишь усмехнулся, выжимая педаль газа и оставляя позади себя облако пыли. Теперь он никогда не остановится.