Из раза в раз.

       Теплые руки обвивают мою талию со спины. Я чувствую ровное дыхание на своей шее, но не смею обернуться, что бы заглянуть в глаза любимому человеку. Сигарета тлеет в между моих пальцев, точно, как мир в моих глазах. Она не первая. Между этих пальцев зажата, наверное, уже десятая сигарета за последний час. — Здравствуй, Фрэнки, — я слабо улыбаюсь, тихо произнося слова, которые даются мне с непосильным трудом. Он не шевелится, не издает никаких звуков, лишь крепче обнимает меня. К горлу непроизвольно подкатывает ком. …«Боже, как жарко», — руки молодого парня оттягивают красный галстук чуть в сторону, открывая вид на белоснежную, тонкую шею, пока он невнятно произносит эти слова себе под нос. Парень откидывает черные, как смоль волосы с глаз, крепче сжимая бутылку крепкого алкоголя. «Джерард, ты конченный алкоголик!», — слышится голос в потемках разума. Айрео умеет достать, даже не находясь физически рядом. Но Джерард знал это, так что лишь слабо улыбнулся. Он знал, что он алкоголик. Но не знал и даже подумать не мог, что скоро будет улыбаться точно так же, только не пустой улице, а своему сошедшему с ума разуму.        Грязные улицы Джерси, не встречали гостеприимством за углами. Нужно быть осторожнее, мало ли, что скрывается в подворотнях. — Джи? Боже, ты опять нажрался? — с порога спросил сонный парень, прикусывая колечко в губе. Сколько раз он говорил, не появляться ему на глаза в таком виде. Это уже больше огорчало, чем злило. — Фрэнки, знаешь… Ты так соблазнительно выглядишь в четыре утра, под светом уличных фонарей, — в глазах горел нездоровый блеск, что уже пугало, но Фрэнк не смел этого показывать. Нужно было лишь уложить друга спать, а утром снова покрыть его отборным матом и высказать все, что он о нем думает. Сколько можно это терпеть? Ради чего это терпеть? Несколько раз в неделю он мог прийти в таком состоянии к нему домой, но парень будет это терпеть. Из-за крепкой дружбы или сильной влюбленности? — Джер, что ты несешь? Идем спать, утром поговорим, — он взял Уэя за руку, впуская в дом и ведя его на диван, уже продумывая все, что скажет ему с утра. — Нет, мы не поговорим утром! — бутылка упала на пол, не разбиваясь, но делясь остатками содержимого с ковром. — Что ты творишь?! — Фрэнк уже был прижат к дивану. Джерард всегда был сильнее, поэтому шансов на то, чтобы выбраться было мало, но они были, поэтому парень пытался ими воспользоваться. — Отпусти меня, Джерард! Ты пьян. — Закрой рот, Фрэнки, — Уэй улыбнулся так, как только он умеет. Пьяно, пошло, безумно. Внутри парня с татуировками все перевернулось, стало сложно дышать, а к горлу стремительно поднимался ком, когда бледные руки начали стаскивать с него одежду. — Джерард…- жалобно простонал он, но его тут же заткнули грубым поцелуем. Раньше Фрэнк мог душу продать за поцелуй с ним, но сейчас он поверил в Бога и молился всем, кто ему вспомнился, чтобы прекратить это. Молитвы никогда не помогали.       Тогда все случилось первый, и как думали парни, последний раз. Джерард долго извинялся, долго раскаивался. И хоть для Фрэнки та ночь прошла больно, грязно, мерзко, он не смог не простить. Он раз за разом принимал пьяного друга у себя, все еще продолжая вздрагивать, замечая хоть малейший намек на маниакальный блеск в его глазах даже в повседневной, трезвой жизни. Второй раз все было еще хуже, чем в первый. Разбитая губа, синяк на ребре и вновь растоптанная душа грязным сексом. Жалости и сожаления в глазах человека, который это натворил стало меньше. Из раза в раз. Пока в них не осталось никакого сожаления за свои поступки. Из раза в раз Фрэнк обещал себе порвать эти отношения. Это уже была не дружба. Алкоголь, насилие и абсурд. Из раза в раз впускать этого человека на порог дома, из раза в раз попытка поговорить, из раза в раз вновь вспыхивающие чувства. И, можно подумать, что если ты любишь этого человека, то почему бы не ответить ему взаимностью? Но Джерарду не нужна была взаимность. Он потерял свою человечность в очередной бутылке виски, а ее остатки измельчил и вдохнул с дорожкой кокаина.       Так бы и могла продолжаться эта история, если честно. До бесконечности. Круг за кругом. Если бы однажды, не придя к дому Фрэнка в вполне будничный и светлый вторник, Джерард не обнаружил дверь открытую. Войдя в тихий обитель полностью трезвым, он не нашел бы Фрэнка, казалось бы спящим. Если бы, не коснувшись его плеча что бы разбудить, Фрэнки тряпичной куклой не перевернулся бы на спину. Если бы его глаза не были красными от слез, а душа не растоптана и унижена. Если бы был пульс, и не было пустой баночки из-под таблеток рядом с диваном. Ах, это «если бы»… — Фрэнки, почему ты не отправишься на Черный парад? Почему ты не отпустишь меня? — тихо сказал я, чувствуя его горячие слезы. Чувствуя свои слезы. Почему я раньше не обращал внимания на его слезы? Он никогда не оставит меня, потому что я стал причиной его смерти. — Потому что я люблю тебя, Джи? — послышался холодный шепот за спиной. — Тебя нет. Тебя больше нет. Прекрати. Оставь меня. Ты всего лишь галлюцинация вызванная совестью и чувством вины! — стеклянная пепельница летит в стену, разбиваясь, а пепел и окурки разлетаются по кухне. Губы Фрэнка расплываются в хищной улыбке. Непонятно как, но Джерард чувствовал эту улыбку, даже не оборачиваясь. — Как же я могу оставить своего убийцу? М? — по помещению раздается заливистый смех, который совсем не греет душу, а лишь вызывает табун мурашек. Становится слишком холодно. Это не смех Фрэнка. Слишком злобно, слишком жутко. Руки исчезают, Джерард больше не чувствует чужое присутствие, но смех все еще звучит в голове не эхом, а вполне реально.       Отражение в зеркале над раковиной не показывает ничего хорошего. Огромные мешки под глазами, красные глаза, засохшие дорожки слез. Вода в кране звучит раздражающе, поэтому быстро плеснув водой в лицо, парень закрыл кран, вновь посмотрев в отражение, и увидев в нем Фрэнка. На парне была его черная толстовка, капюшон был натянут почти по глаза, но Джерард видел лишь улыбку, полную осуждения. Фрэнки закусил колечко на губе, и Джи с силой ударил по зеркалу кулаком, теперь он видел несколько Фрэнков в осколках. «Джерард Артур Уэй. Душой на Черном параде», — гласила надпись на надгробии, а левее, тоже самое, только с именем Фрэнка. Их похоронили рядом. Рэй, Майки, Боб знали, что они хотели бы лежать вместе, рядом. Парень, что отравил себя таблетками и парень, что лишил свое тело кислорода. …Тело бьет крупная дрожь, одежда была мокрая от пота, а щеки от слез. Голова неимоверно сильно болела, Джерард знал, что это сильное похмелье. Проходили уже. Оглядевшись, он понял что сидит на до боли знакомом диване. — Кошмар? — тепло, но устало улыбнулся Айро, присаживаясь рядом.