Welcome to Almaty

      Ноги гудят после тренировки, но коньки все еще на ногах. Пять минут на отдых. Цой в наушниках прав во всем. Если не мы, то кто? «Доброе утро последний герой, Доброе утро тебе и таким как ты…» Как же я устал. Один наушник выхватывает Мила, подкралась сзади еще и на плечи облокотилась! — Отдай, женщина! Оборзела! Не твое дело! Это… — Цой?! — Мила обняла меня. — Мой мальчик вырос. Не переживай! Такое происходит в жизни каждого мужчины. Ты просто стал большим. Скоро прыщи полезут и эти белые сны… — Ты о чем вообще! — я вырвался, но поворачиваться не стал. Еще не хватает, чтобы эта тетка видела, как я покраснел. — Я уже взрослый! Сам все знаю. — Ну-ну… — Ехидство Милы может сравниться только с… Не знаю я больше таких ехидн! Несравненная Мила! — Обычно Цой приходит в плейлисты чуть раньше. Ты не отстаешь в развитии? Яков совсем не занимается твоим воспитанием. Мила двинулась от меня вдоль скамейки, уверенно в направлении выхода. — И это все? Поняла, какую глупость сморозила?! Я взрослый фигурист! — Нет, я к Гришке, у него есть пара журнальчиков. Плейбой, Максим… Раз уж Якову недосуг и не до сук, любящая сестренка позаботится о маленьком Юрочке… Вот сучка! Я высказал что думаю чуть громче, чем требовалось. Малышня на другом краю льда аж присела. Вся малышня из синхронки, человек двадцать. Я крут, разве может кто еще так? — Ну тише, тише! — Мила опять обнимает меня за плечи, пока я доблестно кашляю. — Горлышко болит? Ничего. Сестренка присмотрит за малышом в этот трудный момент жизни! — Кхкх! Чё пристала, женщина? — кашель очень больно сдавил грудь. — Иди куда шла! — Понимаешь, Юрочка. Все мальчики вот уже тридцать с лишним лет переживают момент, когда группа Кино ближе и понятнее чем все книги и родные люди. Ты просто слишком занят фигурным катанием, поэтому поздно оценил. Тебе отдохнуть нужно. — Некогда отдыхать. В следующем сезоне Виктор возвращается. Хрен я уступлю ему свой пьедестал! — Угу. — Мила отпустила меня, и оперлась о колени. — Юр, пообещай не сдохнуть, пока я купаюсь у побережья Италии. — Че ты там забыла? Там же нет соревнований! — Там есть Сара с братом. Официально я еду в гости. А там: море, пляж, загорелые итальянцы, яхты, пляжные вечеринки… Привезти тебе мулаточку? -Нет. — Грудь сдавило болью и я опять закашлялся. — Не хочешь съездить в гости? Например к Юри и Вите? Хотя нет, нельзя молодоженам мешать. Эм… Как на счет Отабека? — Что я забыл в степи Казахстана? — состояние фиговое. Словно все силы кончились. Плакать хочется. И больно в груди. — О степях Казахстана не знаю, но вот о городе Отабека…. Знаешь фильм, в котором Цой снялся? Там еще песня «Группа крови». — Игла. — Вот этот фильм снимали в Алма-Ате. Там есть памятник Цою или будет. Не помню. — Женщина, откуда ты это знаешь? — Я не такая старая! Щеглухой наблюдала за Никифоровым. Он тоже в какой-то момент с головой ушел в группу Кино. Даже катал под Кукушку. Так что собирай вещи и вали к Отабеку. Благодарности Мила не дождалась, еще чего! И к Беке не поеду пока в больничку не наведаюсь. Ибо как можно соревноваться с Виктором и Кацудоном с простудой? Тем более с бронхиальной астмой… — Это почти воспаление легких! — Орущий Яков всегда напоминает мне синьора Помидора. Сейчас сходства ему добавила моя история болезни с торчащим снимком. Угу. Как богат мой внутренний мир. Вот это созвездие в космосе легких — воспаление. — Я чё? Не моя вина что лето отменили! Вторую неделю дождь как в Питере, скоро квакать будем! — Уже квакаешь. — Встряла вездесущая Мила. — Яков, давай мы его в коробченку упакуем и отправим к принцу? — К Виктору? — К моему удивлению Яков устало откинулся на стуле больничной палаты. — К Отабеку! В Казахстане тепло, особенно на юге. — Хм. Мила права. Юра слаб, даже не возмущается. Прости мальчик, первым же рейсом в Алма-Ату. Там у меня есть знакомый тренер и база для тренировок неплохая. В любом случае с воспалением никаких тренировок пару недель… *** Так я оказался в этом гребаном аэропорту. Часов в шесть по местному времени. Без знания языка, без информации, с разряженным телефоном. В Японии тоже было так, но добровольно! Что за дикие способы лечения меня любимого! Пф… На ленте мелькнул мой чемодан. Куда дальше? Вывески на трех языках порадовали. Мне бы хватило английского, но наличие русского приятно. Очень похожий на Беку таможенник белозубо улыбается, сказав «welcome to Almaty». Оскаливаюсь в ответ, но черт, приятно. На билете тоже написано Almaty, а не Алма-Ата, как говорил Яков. Еще в самолете заообщался с каким-то программером из Польши, естественно на английском, но его встретили у выхода с таможни, а мне куда? Модельной внешности девушка вызвалась проводить. На чистейшем английском леди щебечет о своих впечатлениях о Москве и Париже. В попытках не слышать этот скрежет спотыкаюсь о неровную ступеньку и произвольно выдаю родную русскую «ять» — Так вы говорите на русском? Фи, я думала Вы с тем иностранцем… Дамочка так быстро меняет направление, что даже не замечаю ее исчезновения. Блин. Хотя, вот уже выход. Крохотный аэропорт, правду Яков сказал. Интересно, Бека получил сообщение? Дозвониться так и не смог, а если друг Якова меня перехватит — прощай каникулы. — Привет! — За дверями опершись на колонну, стоит Отабек. Такой крутой, родной и вообще!. В противовес моим спортивным шмоткам, на нем только майка и джинсы, даже с виду легкие. — Привет! Давно ждешь? — не могу с Бекой хамить и язвить. Хочется побыть спокойным мальчиком. — Нет. Червякинов хомячу. Будешь? — Что? — Червякины! — Бека протягивает мне пакетик с чем-то ярким. — Мармеладные конфеты-тянучки. Ох, пойдем, скоро автобус подъедет, потом будешь приобщаться к кондитерской культуре нашего города. — А байк где? — Дома. — Бека широко зевает, потягивается. Плетусь за ним. Утреннее солнце слишком яркое для этого времени. — Ты же с чемоданом, верно? Не очень удобно чемодан к байку приторачивать. Покатаешься еще. Ветровку сними, спаришься. Послушно снимаю. Уф, так легче. Бека опять зевает. Проходя под колоннадой, отмахивается от таксистов, зевает. Плюхается на серенькую скамеечку остановки, вытягивает длинные ноги, зевает. — Рассказывай. Чего так спонтанно приехал? Я тебя полгода звал, ты все в тренировках, а тут так неожиданно. — Мила постаралась. — Некстати вспомнилось, что многие фигуристы пророчат Миле и Отабеку страстную любовь. — Сама Мила не приехала, она в Италию собралась, к Саре. Ты не обидишься, что я без нее? — Не обижусь, — зевок. — Ты же приехал. Чуть-чуть не вовремя, -зевок. — У нас тут небольшой коллапс. В выходные фестиваль, батрачу волонтером. — Так ты занят? — Не совсем… О, автобус! Держи онайку. Я пока чемодан втащу. Мы загрузились в пустой автобус. Онайкой оказалась карта оплаты за проезд. Удобный терминал оплаты, как в Европе, чистый салон, широкие окна распахнуты настежь. Ветер теплый гуляет по салону, мешая разговорам. — Все. Наслаждайся первой обзорной экскурсией по городу! Комментировать особо нечего, так что просто смотри. А я спать, можно? Побуду гостеприимным, когда все это закончится. Автобус вырулил на дорогу обрамленную деревьями. Все зеленое. Невысокие домишки частного сектора сменились типичными советскими застройками. В автобусе изредка водитель интересуется, есть ли желающие выйти на остановке: Озеро, Новокузнецкая, Чайка, Янки Купалы, Кожедуба. Как будто не уезжал из России. Через некоторое время Бека уронил мне на плечо голову. Супер. А остановку не назвал. Где выходить? Где живет Бека? Через двадцать минут автобус забился людьми под завязку и встрял в пробку. Через сорок минут мы пересекли небольшую развязку и автобус прорвался. Крутой поворот. В окошке мелькнула знакомая буковка метрополитена. В Алма-Ате есть метро?! Глядя на ухоженный чистенький город и чувствуя голову Беки на плече, вспоминаю что вообще помню о родине казаха. Раньше в голову не приходило, что помимо фигурного катания, книг и музыки можно поговорить о родном городе друга. О моих Питере и Москве говорить нечего, Бека сам не раз приезжал в гости. «У нас все равно большинство авиарейсов через Москву, по любому приходиться бывать». Автобус круто поворачивает. Отабек мгновенно просыпается и очень быстро, ловко, вежливо продвигается к выходу. Едва успеваю за ним. Остановка. Какая же, не расслышал. — Театр Лермонтова. Можно было выйти чуть раньше, но я слишком устал. Проще проснуться на повороте. — Не нужно мне все объяснять как маленькому! - Ну прости. Когда я был в тренировочном лагере, почти взрослый, мне было так неловко спрашивать, а ты объяснял все как будто для себя. В любом случае, это мой любимый город. Я хочу чтобы тоже его полюбил, но у нас так мало времени. — Ха! — я попытался выдать свой фирменный смешок, но закашлялся. — Кх-кх. Я здесь на пару месяцев! Не беспокойся, Яков договорился с каким-то старым хрущом на счет моего проживания, так что не стесню. — Все в порядке! — Бека приобнял меня за плечи так радостно и неловко. — Ой, прости! Здесь это нормально для друзей, привыкай и не пугайся. Как думаешь, если мы покажем хрущу справку о пидокружении, он оставит мне тебя? Я живу один, иногда мама заглядывает на предмет «прибраться-накормить». — Справку о чем? Пед- окружении? Это когда педики окружают? — Нет. Это о том, что у меня чисто и безопасно для детей. — Я не ребенок! — Ага. У метро вниз сворачиваем. — Куда? — Налево. — Отабек остановился с краю широченного тротуара. Не считая вело-дорожки, спокойно можно идти вчетвером взявшись за руки. Небывалый простор. — Смотри и запоминай сразу. Солнце всходит на востоке. — А садится на западе, кэп! — На юге у нас горы. Поэтому город как бы наклонен на север. Там где горы — верх, там куда наклон — низ. Попробуй определить куда наклон сейчас. — Налево. — Действительно улицы, которые мы прошли, как бы уходят вниз. Я думал это как в Москве на Воробьевых горах или у Красной Площади. — Это во всем городе так? — Почти. Мы просто уже запомнили направления улиц и все ориентируются верх-низ. Город-то небольшой. Бека свернул направо, перейдя аккуратный перпендикулярный перекресток. Почти все перекрестки, которые я встретил перпендикулярные. — Объект городского достояния. Академия наук. В здании находится помимо прочего, несколько музеев. Советская прагматичность и минимализм компенсируются размахом. — Тоном профессионального экскурсовода Бека продолжил рассказывать о здании. С одной стороны, он, конечно, знает окрестности своего жилища, это понятно, с другой — вряд ли я могу рассказать хоть о чем-то в двух своих городах. Я о Барселоне больше знаю! — Сейчас мы подходим к знаменитому местечку среди тусовщиков. — Этот летник на холмике* — А в холмике ночной клуб. И за летником ночной клуб. И пара кафешек. Ночью тут куча народа и музыка всех направлений. В зависимости от настроения кочую от клуба к клубу. Перед холмом поворот вниз. До бюста Пушкину. Это улица Пушкина. По ней прямо до дома. Вот и вся навигация с верхней части города. Главное — добраться до холмика. — А это что? Фонтан? Фонтан оказался замечательный. По кругу скульптуры зодиака по годам. А где дракон? — Это не восточный, а казахский зодиак, — словно прочитав мои мысли, произнес Отабек. — У нас вместо дракона улитка. Идем, успеешь еще нагуляться! Мы прошли еще пару кварталов до здания, явно выбивающегося из общей архитектуры. «Новостройка» по словам Беки. Быстрый диалог с консьержем, лифт и мы дома. Я ворвался в квартиру, ожидая стильного, как весь Отабек, евроремонта, но споткнулся о толстый ковер на полу. — Разувайся! — Хмыкнул Бека. — У меня есть мама. Я её очень люблю. А мама очень любит ковры. Ползи в душ, и спать. Пальцы коротко указали нужные двери. Сам Бека скрылся за поворотом. В душевой нашелся не только душ, но и ванна, больше похожая на мини бассейн. Когда я окончательно наплескался до болезненного кашля в недовольных бронхах, Отабек уже уснул. Я нашел его в соседней комнате. Как есть, в джинсах и майке, плашмя по диагонали кровати. В комнате глухой полумрак, ничего не видно, жаль. Ладно, идем изучать территорию дальше. В комнате указанной Бекой как «спать» обнаружилась библиотека с книжными полками под потолок. Здоровенная плазма на стене. Журнальный столик с двумя уютными креслами и барная стойка с высокими табуретами. На границе этого дичайшего парадокса как-то вписался диван, словно относясь и к уюту библиотеки и к хайтеку барно-телевизионной зоны. На диване подушка и одеяло. Кинутые явно набегу, даже простыни нет. Ех, поведешься с друзьями — научишься спать абы как. Но я же мужик? Мне не привыкать к спартанским условиям, тем более, что здесь очень даже ничего. Особенно вон та книга третья с краю на пятой полке. Нам аккурат в школе на каникулы задали прочитать Достоевского. Устроившись поуютней на диване с книгой я естественно заснул.