***
Во всяком случае, Врасия не была сильно огорчена — мужа она не любила, а показывать слабость на публике не в ее правилах: как-никак, она — важная политическая фигура в государстве, один из членов совета и властвующая сторона. Конечно, она немножко погрустила ради прессы или малого пиара, выступая как сильная и независимая женщина, контролирующая свое горе и «продолжая дело обожаемого супруга, даже на небесах борющегося за справедливость». «Да плевать хотела, что он сдох!» — говорила она себе перед сном. Этот брак по расчету — сплошная черная полоса неудач для нее, жалкая попытка родителей усмирить любимую дочурку, преподнести богатому кошельку «замечательный дар», тем самым получив повышение дворянского чина и приумножения всех богатств. Конечно, она понимала, что так все и должно быть, но этот холод в отношениях, сплошная показуха на людях и использование ее, как какой-то рабыни — не лезло ни в какие рамки. Единственным спасением для нее был какой-то молчаливый незнакомец в парке: они всегда «переговаривались» через маленький заборчик — она говорила, он внимательно слушал, изредка поддакивая или бурча что-то неразборчивое себе под нос. Девушка мрачно улыбнулась — подумать только: лучшие моменты в браке — не те, что были проведены с мужем в роскошном замке и «сладкой жизни», а с незнакомым мужчиной через старое ограждение в самом задрипанном уголке фамильного парка! Узнал бы кто-нибудь, точно уж не поверил! Хотя, зная окружение, можно было догадаться, какие ужасные последствия появились бы после «душевного разговора». Не суть дела, в общем-то. Этот новый ухажер — Педри Нанезгани, особенная политическая фигура, как выяснила прислуга. Особенность действий заключается в том, что он управляет из тени, постоянно молча и не выходя на широкую публику. Пугающая внешность, запах курительной цветочной смеси, — это Врасия знала наверняка, цветок смерти она и сама принимала в браке от стресса, да и что уж говорить, она и сейчас его принимает, чтобы не сойти с ума, — темные тона в одежде и поведение, некая асоциальность — есть резон его опасаться и осторожничать, но мужчина сам заинтересовался ей, так что, отступать было никуда — если семья Нанезгани что-то хочет, то она это получит. Игра в кошки-мышки началась прошлой осенью, через полгода после огромного скандала, основанного на убийстве — все телеканалы вещали об этом, а двери, теперь уже Врасиного замка, ломались от нахлынувшей волны репортеров и журналистов, ищущих иголку в стоге сена. Что было ее искать, если даже сама вдова не знает об ее местонахождении? «Журналюги такие глупые! Хоть бы вели себя адекватно!» — думала она, пока шло очередное интервью с какой-то Магнолией то ли Лачиви, то ли Лациви… да шут с ней, не запомнила она! Так вот, именно тогда и объявился этот «маньячина», как его называла Врасия, на пороге ее дома, пока та спокойно заваривала себе кофе. Такой наглости в действиях девушка не приветствовала — это надо же так: хозяйка стоит в домашнем халате, вся неухоженная, без макияжа и с мешками под глазами, громко зевая и варя свой любимый напиток. Ох, какие крепкие выражения он тогда услышал, какие причастные обороты и перевороты прошли через его уши и вылились оттуда кровью! Его даже не остановила фраза «Я вдова только еще полгода, как вы смеете!», он лишь коротко ответил: «Вам это не в тягость». Потому Беллармина решила держать его поближе, лишь бы не рассказал ее тайны и секреты, так как тем же вечером выяснилось, какую власть имеет этот венжесс. На это стоило посмотреть и ослепнуть, уж поверьте! В общем-то, первая встреча была просто ошеломительной.***
Шел уже второй час, как Беллармина ждала мистера Нанезгани, — она никогда не звала его по имени, как бы подчеркивая, что он для нее ничего не значит, даже имя его произнести не может или не хочет, — это было удивительно, ведь мужчина всегда отличался пунктуальностью и требовал ее от других, так что обычно сильно опаздывала его спутница, ехидно улыбаясь и говоря: «Ох, извините, я опять перепутала время!» Он лишь вскидывал правую бровь, словно рефлекс, и складывал руки на столе в замок, заинтересовано смотря на нее. Пронзительный взгляд должен был заставить ее похолодеть внутри, но она только наигранно смеялась и делала те же движения, что и он, поддразнивая его. Это вызывало невольную забаву в душе у обоих и сильный испуг у окружающих — улыбки походили на оскал. Единственное, что в нем было привлекательным для Врасии — малая раздражительность и постоянное молчание. Ее отчаливший супруг говорил без конца, из-за чего постоянно болела голова, да и крутился около нее, таская на всякие мероприятия, как какое-то украшение или игрушку. А этот нет — он спокоен и собран. Хоть и молчалив — способен поддержать разговор. — Когда же Вы сдадитесь, моя императрица?