пертурбация

#04:08: jeremih feat. shlohmo — fuck you all the time Чимин проходит первым, Юнги закрывает за собой дверь и прижимается к ней спиной. Пак снимает пальто и достает из-под ремня полы рубашки. Юнги кидает пальто на пол. Юнги кидает все на пол — выдержку, свою терпимость и тэхеново терпение, даже недоверие — и почти к чиминовым ногам. Вытаскивает ноги из ботинок резковато, рывком. Нервничает, злится. А Чимин улыбается только и идет в минову комнату. — Нам с Хосоком сделали предложение, — начинает он. Юнги напрягается. Разговор, начатый издалека, к хорошему не приводит. — Мы будем выступать в Европе. — Согласился, значит, — хрипит Юнги и садится к Чимину на край кровати. — Ты представляешь габариты возможности? — Одной на миллион? Чимин поворачивается к Мину и кладет руку ему на бедро, сжимая. Просит не начинать драм. Юнги говорит, что Чимин найдет полотенце в душе, найдет вещи, чтоб переодеться, в шкафу, кровать — в комнате Тэхена, а Юнги пусть не ищет. Не надо искать. Правда. Он Мину ничего не обещал. Вызвать к себе симпатию — это нормально, это окей. Юнги не разбит так, как разбивают влюбленных. Он просто хочет спать, потому что устал. Хочет окно нараспашку. И шляться снова до рассвета. И тэхенов кофе с перцем тоже хочет. И чтобы без портретов там всяких, чтобы без проникновений под кожу, чтобы без Чимина. И как можно скорее. Чимин устраивает пальцы на шее Юнги и говорит, что хотел не такой подарок. Юнги смотрит на чиминовы пуговицы и думает, что не хотел его слов или поцелуев, курить вместе тоже не хотел. Но карта по-другому легла. Монета встала ребром. Где-то в горле застряла костью. И Юнги — честно — не знает, как избавить глотку от такого спазма. У Тэхена в горле — какая-то муть. И на душе тяжело почему-то, когда Чонгук обнимает со спины. Они выпроваживают всех только тогда, когда каждый изъявляет желание уйти. И все, на что хватает сил, — это оттащить посуду на тесную кухню. Тэхен замирает у раковины и смотрит на горы тарелок. У него грудина ноет от тоски безмерной, но тоска не его. Он ее не знает. Это чувство ноет незнакомо, одиноко и с четким надрывом. Тэхен изнывает по кому-то, по ком не должен изнывать. Потому что не его. Чонгук видит, как Ким, задыхаясь, хватается за рубашку собственную и, обняв за талию, ведет того в комнату, поближе к постели. Может, Тэхену просто нужно отдохнуть. Тэхен кашляет: у него в горле точно что-то застряло. Юнги сбивается с пары чиминовых пуговиц. Тот перехватывает его руки и сам снимает рубашку. Чимин на бедрах Юнги — это правильно. Юнги оглаживает тонкими пальцами ребра его и подвисает на общей привлекательности. Пак Чимин набит сухими перьями в упругих мышцах. Весь худой и в хорошей форме — поджарый. Юнги пытается что-то сказать. Хочет сказать, что Чимин выглядит потрясающе. — Авантажный, — сипит Мин. Чимин отрывается от его шеи, проводит шершавым языком по губам и улыбается. — Ты знаешь, что это значит? — спрашивает Юнги. Чимин кивает: — Привлекательный. Юнги отрицательно машет. Юнги не о том. Юнги о привычках своих. — Предпочтительный. Чимин, ты предпочтительный. Это на миновом языке «я влюблен в тебя». Чимин вроде понимает, а вроде — нет. Это глубже поверхностной очарованности и обширнее посредственной симпатии. Юнги раздевает Чимина полностью и останавливается. Замирает в чиминовых глазах. Сосредотачивается на его ключицах. Фиксируется у бедер. У Чимина волосы совсем тонкие и мягкие на ощупь. Юнги проводит широкими руками с жесткими пальцами по чиминовым ногам. Ведет через косточки — по бедрам. Трогает тугую грудь и тормозит на шее. Юнги нависает над Чимином, когда тот разводит ноги. У него щеки красные и волосы ко лбу липнут. Чимин потеет, когда волнуется. Чимин устраивает руки на миновых лопатках и перебирает ими до поясницы. Юнги целует глухо, вязко и с осадком на языке. Трется о Чимина, пока тот не вонзает короткие ногти возле хребта и не подается бедрами, толкаясь, вверх. Чонгук кусает Тэхена почти у самой линии челюсти. Тэхен кряхтит и вслепую ищет чонгуковы губы. Тэхен — хрупкое и аккуратное нечто, что путается в своей же футболке, пока Чонгук стаскивает ее, помогая. Тэхен опускается перед Чонгуком на колени и расстегивает ремень, расстегивает ширинку. Тэхенов рот правильный, мокрый и мягкий до невозможного. Тэхенов язык обходительный, широкий и острый, когда цепляет уздечку. Чонгук тянется к его волосам, окунает в них пальцы. Чонгуку кажется, что Тэхен сосет так, будто хочет сказать: «Либо люби меня, либо иди нахер». Тэхену кажется, что Чонгук хрустит чуть прогнутой поясницей так, будто хочет сказать: «Возьми глубже, чтобы я мог разъебать тебя даже так». Потому что сердца недостаточно. Потому что нужно сломать и разодрать что-то еще. Чтобы Тэхену совсем ничего не осталось. Чонгук подается глубже в горло. Чонгук хочет кончить в самое сердце. Юнги не двигается остервенело, вытрахивая воздух из легких. Чимин не обливает всю комнату криками: дышит медленно раскрытым ртом, смакуя воздух, сжимает Мина мышцами и откидывает голову назад, подавая ему шею. Юнги смыкает на ней зубы, облизывает размашисто. Вдыхает и задерживает где-то внутри чиминов запах. Чимин пахнет горькой лавандой и раскаленным соленым морем — ядовито. Юнги кажется, под ним мнется тело тотального отравления. Мин цепляет маленького Чимина и тянет на себя, чтобы тот сел сверху. У Юнги субтильные губы, рот внутри горячий как дуло пистолета, что только выпустил пулю. Чимину хочется быть пулей, залезть через полость и прописаться в Мине. Он хватается за черные волосы на его затылке, поджимает губы в тонкую малиновую ленту. Юнги кажется, Чимин может задушить его этой лентой, если еще раз прилижется к шее. Чонгук позволяет Тэхену быть сверху, чтобы иметь возможность рассмотреть удовольствие на чужом лице. Тэхен закрывает глаза, слабой тенью длинных ресниц полосуя щеки. Чонгук готов гиперболизировать, потому что ему кажется, что тэхеновы ресницы полосуют его душу. Режут ломтями и жарят с кровью. Чон одной рукой обвивает талию Кима, поддерживая, пока тот поднимается и опускается, другой вплетается в тэхенов загривок, припаивает его рот у своего. Тэхен лезет целоваться, но Чонгуку не это нужно. Он сводит кулак с каштановыми волосами так сильно, что Тэхен начинает шипеть, извиваясь ужом. Чонгук раскрывает рот — Тэхен делает точь-в-точь. Чонгук приподнимает Тэхена и опускает быстрее и резче. Тэхен дышит быстрее и резче. Они дышат чем-то странным и неопределенным, но точно — на двоих. Чон просто хочет, чтобы Тэхен не знал ничего другого. Мол, есть только Чонгук-воздух, которым можно забить нутро, есть только Чонгук-земля, которая легла под ноги твердой опорой. Есть только Чонгук, который — все. От альфы до омеги; от Земли до Луны и обратно. Юнги понимает: когда Чимин кончит, он сломает Мину грудину нахуй. Чимин давит с таким нажимом, что вдохнуть по-человечески никак не получается. Чимин увлеченный, пылкий, самозабвенный. Двигается так, будто слишком долго был пустым, а теперь у него появился шанс наполниться чем-то ярким, несдержанным — эмоциональным. И Чимин наполняется целиком гневливым и вскидчивым. Наполняется, когда Юнги втапливает затылок в кровать, а член — в Пака по самое основание. Толкается, изливается и раздирает Чимину ребра. Чимин накрывает Юнги своей белесой волной и укладывается сверху, пачкаясь. Юнги понимает: грудину ему ломает не Чимин, а сердце, что лупит по любой кости тяжелой дрожью. Он дает дрожи чиминово имя. Юнги обвивает его бледными плетьми и вдыхает глубоко. Пусть бы не уезжал никуда, пусть бы было достаточно ему вот таких танцев. Пусть бы не было Европы, Хосока и предложений. Чимин влезает в вены, забивает их собой, своими словами, своими привычками. У Юнги — чиминов, блять, тромбоз. Юнги умрет когда-нибудь безызвестно и низко, если Чимин не придушит прямо сейчас. Чонгук обнимает обмякшего Тэхена как взбитую им подушку. Тэхен кроткий, ковкий. Весь плавный такой в родных руках. Чонгук перебирает его волосы и немо просит время больше не ждать их обоих в свои объятия. Они выбиваются из колеи. Уходят от возраста. Отказываются от обезболивающих. Принимают факт: один для другого — неминуемая опухоль в сердце. Соглашаются болеть, страдать и жить со всем этим дерьмом, но только так — вместе. У Тэхена на кончике носа — косоватая кремовая родинка. Он замечает темную родинку-точку у чонгуковой ноздри.