Стакан виски и тысяча смс из прошлого

Он ведь когда-то узнал, ты уже не забудешь. Будущее пока по-прежнему принадлежит тебе. И ты не обращаешь внимание на свой телефон уже несколько дней не потому что ты уволился, а потому что ты ему больше не нужен. Сто девятнадцать сообщений назад вы были друг другу больше, чем просто «никто». Сейчас уже ничего нельзя исправить. Любимое место у окна справа, а слева никем не занято. В гордом одиночестве тебе приходится справляться со своей сущностью. Майк смотрит в зеркало, и его тошнит от собственного отражения. Это продолжается уже пятый день. Дрожь в пальцах стала лучшим другом, а связки поддержали его, когда совсем изжили себя. Кричать на пустые стены помогает особенно поздними вечерами, когда за окном уже стемнеет и люди не обратят на это внимания, потому что это стало нормальным. Майк чувствует себя героем романа Брэдбери, но даже здесь он проигрывает. Стены не кричат на него. Это всего лишь собственное эхо, которое бьёт так больно, как он когда-то ударил его. Он ведь когда-то узнал… Сто девятнадцать. Это число навсегда въелось в его подсознание. И даже если бы Майк хотел его забыть… сами понимаете. Он как будто хотел сделать всё красиво. На прощание показать Майку то, что он теряет. Последний триумф Харви Спектера. Но почему же тогда именно лучший проиграл эту битву? Сообщение пришло в 19:19, а на календаре был август. Девятнадцатое. Конечно же. У Майка уже тогда было предчувствие, что это конец, но надежда никогда не покидала его. Харви сам его когда-то научил бороться до последнего. Сообщение было коротким. Всего два слова, которые заставили сердце сжаться до таких размеров, что его можно было легко потерять в маленькой комнатке. «Я знаю». Твои руки дрожат, телефон падает на пол. Ты быстро собираешь какие-то вещи и едешь к нему, потому что тебе не нужно долго думать, о чём именно он знает. Харви писал явно не о Гражданском Кодексе или Конституции США. Он знает, а значит где-то рядом с ним пропасть. Майк осознаёт, что он тот, кто толкает его в темноту. На Харви нет страховки, и он падает, больно ударившись сердцем. Потому что болит так нестерпимо, что хочется разорвать грудную клетку и закричать, что есть силы. А сил больше нет. Стук в дверь, и ты стоишь в ожидании его силуэта перед собой. Ты отправляешь сто девятнадцатое сообщение, на которые он так и не ответил. Сто девятнадцать после тысячи прошлого. Харви медленно открывает дверь и видит убитого горем Майка. Харви спокоен. Майк хочет его обнять. Слёзы начинают катиться по твоей щеке, а его глаза уже не видят тебя как прежде. Спектер смотрит сквозь него, а значит, ты уже умер. У него больше нет твоего номера, а ты помнишь его наизусть. Ты помнишь все его пластинки, которые разложены в особом порядке, и ты готов сейчас назвать каждую поочерёдно. Ты знаешь, сколько родинок на его теле, помнишь каждый изгиб, каждый шрам. Ты вспоминаешь реакцию его тела на твои прикосновения, на твоё тепло и ласку. — Зачем ты пришёл? — тихо, спокойно родной голос пробивает твою грудную клетку насквозь. Майк часто моргает, прокручивая у себя в голове сказанную фразу. Он пристально смотрит на его лицо, запоминая новое выражение, которое никогда не видел прежде. Он видит боль и отражение предательства в его слегка покрасневших глазах. Майку хочется провести рукой по острой скуле, по гладкой коже, по взъерошенным к вечеру волосам, но он стоит не пошатнувшись, молча глядя ему в глаза. Работа должна была стать бинтом, а не стакан виски. Харви помнит тот день в мельчайших подробностях. День, когда он узнал об ошибочном повороте своего любимого мальчика. Пальцы помнят, как закрывали открытые в ноутбуке вкладки. «Двухэтажный дом в Хэмптонсе» «Двухнедельная аренда Ferrari 250 GT SWB» Харви тогда ещё не задумывался, насколько больно это будет принять. Слово за словом его сердце пропускало удар. Тук-тук. Тук-тук. Ты столько лет боролся с изменой в своей семье, что тебе отплатили тем же. Когда твоя жизнь наполняется красками в одной из своих сфер, всё быстро летит к чертям в другой. Харви и заметить не мог, как его променяли на какого-то худого блондина, подцепленного в дешёвом клубе. Больнее всего было узнать это от Луиса, но, наверное, ещё больнее было бы не узнать это вовсе. Щелчок зажигалки и дым, который быстро рассеивается в воздухе. Дождь тогда всё подпортил, потушив четвёртую сигарету за тот вечер. Харви долго ходил по ночному городу, через каждые три метра натыкаясь на влюбленные парочки. Он усмехался, глядя на них. Ноги топчут мост. В лужах лишь луна. В телефоне тысяча сообщений из прошлого. (1): Если я не увижу твой тощий галстук на работе через пятнадцать минут, считай, ты уволен. Харви старается пролистать их как можно скорее, но пальцы сами нажимают на каждое. Глаза быстро пробегают по тексту, сердце медленно обливается кровью. Ты осознаёшь, что скоро больше никогда его не увидишь. Он не скажет тебе «старичок», а ты не скажешь «слабак». Он больше не разложит твои пластинки в своём, таком же особенном, порядке и не упрекнёт в том, что ты сменил парфюм, который он так привык вдыхать. Ты больше не увидишь его больших голубых глаз, которые смотрели на тебя ранним утром. В них ты когда-то видел поддержку и веру, а сейчас… сейчас только предательство. (89): Ты забыл у меня свой телефон. Тогда ты почувствовал, что значит быть зависимым от кого-то. Ты целовал его шею, пока на ней не остались следы. Ты изучил каждый миллиметр его тела, а он запомнил лишь твои шрамы. Ты дал ему свободу, а он предпочёл запереться с тобой. Пришло время выпустить запутавшегося зверька на волю. Тик-так. (162): Мне нужно уехать ненадолго с бабулей. Постарайся пережить моё отсутствие. Говорят, что после недолгого расставания любишь сильнее. «Это был не тот вид спорта», — подумает он позже. (391): Мы выиграли это дело. Пойдём в бар. Харви никогда не любил людные места, а в тот день направился именно туда, где смех и музыка были бы громче его боли. Место, где ты не слышишь собственных мыслей, потому что не можешь. Место, где забываешь обо всём на пару стаканов. (515): Харви прости. Прости, умоляю. Я дурак, знаю, но у меня не было выбора. Джессика шантажировала меня. Прости. И он простил. Первый раз. Но больше не смог. Боль впервые была сильнее него. Он пытался заглушить её в любимом виски, но всё бестолку. Стекло билось в его квартире на протяжении двух недель. Люди ощущали его злость и гнев на себе, потому что больше было некому. Майк Росс сделал хуже не только любимому человеку, но и незнакомым людям. (834): Я люблю тебя. Какие пустые и холодные слова. (918): Я оставил завтрак в холодильнике. Возьми с собой. Люблю тебя. (987): Сегодня пересмотрим Звёздные войны. Кажется, я пропустил несколько моментов. Куплю по дороге домой попкорн. Люблю тебя я. (999): Я уехал ненадолго. Можешь меня не ждать. Думаю, что вернусь только под утро. Я люблю тебя. Он так мило тебе улыбается, рассказывает о прошедшем дне, а твои нервы натянуты. Майк целует твои губы, гладит по волосам, медленно снимает с тебя одежду. Он не знает причину твоей молчаливости. Твой взгляд отрешён, тебе больше не хочется его видеть, но ты позволяешь ему отсосать тебе. Он берёт глубоко, а перед твоими глазами всплывает другая картинка. Хочется закрыть лицо руками и закричать, но ты цепляешься за его волосы и тянешь вверх. Ты берёшь его в ту ночь грубо, не заботясь о его просьбах быть мягче и нежнее. Харви вбивается в него с бешеной скоростью, останавливаясь только тогда, когда Майк кричит от того, что зубы Спектера больно прикусили кожу на сгибе шеи. Росс смотрит на него своими голубыми глазами, не понимая причину такого поведения. Он же не знает, что ты давно в курсе. Майк приносит завтрак ему в постель, а Харви не то чтобы не может есть, он не может видеть его глаза. Такие лживые и больше не родные. Майк ничего не понимает и легко целует его в щёку. Выражение лица Харви остаётся неизменным. (1000): У Луиса опять крышу сносит. Мне нужно остаться сегодня здесь. Увидимся утром. Ты же знаешь, что я люблю тебя. (1001): Прости. (1002): Харви, мне так жаль. (1003): Харви, умоляю, ответь. (1009): Боже, какой я идиот. Знаю. Знаю. Ненавижу себя за это. Я знал, как ты это воспримешь. Боже, какой я кретин. Харви, прости меня. Только ответь мне! (1111): Я могу приехать? (1118): Я собрал некоторые вещи. Я скоро приеду. (1119): Открой, пожалуйста. Харви медленно открывает дверь и видит убитого горем Майка. Он вспоминает, как целовал его губы. Харви спокоен. Он знает, как расставлены его пластинки. Майк хочет его обнять. Он помнит историю каждого его шрама. Майк видит боль и отражение предательства в его слегка покрасневших глазах. Майку хочется провести рукой по острой скуле, по гладкой коже, по взъерошенным к вечеру волосам, но он стоит не пошатнувшись, молча глядя ему в глаза. Харви знает, что заявление о его уходе лежит у него на столе. Харви подпишет его обычной дешёвой ручкой. Он больше никогда не увидит Майка Росса. Парень думает, что Харви был для него смыслом жизни. Но в следующее мгновение видит перед собой лишь закрытую дверь. Харви возвращается на свой любимый кожаный диван и берёт в руку бокал с виски. У его двери сидит Майк. Он прячет голову за своими руками. Харви делает небольшой глоток, медленно закрывая глаза. Он больше никогда не увидит Майка Росса. Ведь он когда-то узнал, а ты уже не забудешь.