***
Акико стала потихоньку приходить в себя. Голова ужасно болела, а во всём теле была жуткая слабость. Девушка смогла понять, что лежит на чём-то мягком. Это странно. Если её и не собирались убивать, то точно бы заперли в холодной камере и, скорее всего, приковали бы цепями к стене. Но Акико не чувствовала на себе прикосновения холодного металла. С трудом Ёсано открыла глаза. Она лежала в какой-то комнате на кровати. В помещении царил полумрак. Перед глазами всё плыло. Когда зрение вернулось, девушка увидела чей-то силуэт в углу комнаты. Человек сидел за столом. Чем он занимался, Акико разглядеть не могла. Помимо уже перечисленного, виднелись ещё очертания другой мебели: книжного шкафа и комода. Хотя в темноте комнаты сложно понять. Окна были занавешены плотной шторой. Девушка попыталась встать. Одеяло зашуршало. Человек, сидевший за столом, услышал это и подошёл к кровати. Теперь было легче разглядеть его лицо. Фиолетовые волосы до плеч, малиновые глаза, бледная кожа. Акико уже где-то видела его. Точно! Это он был на той фотографии, что показывал Дазай. Фёдор Достоевский. — Вы проснулись. Как спалось? — учтиво спросил мужчина. — Если бы меня не усыпили снотворным, было бы лучше, — грубовато ответила девушка. — Прошу меня простить. Это был единственный способ привести вас сюда. — А пригласить никак? — возмущенно спросила Ёсано. — Был риск, что вы не согласитесь. А вы нам очень нужны, — сухо продолжил Фёдор. — И зачем же? — Я всё вам объясню, но за завтраком. Полагаю, вы голодны? — предположил мужчина. С этим не поспоришь. — Позвольте проводить вас. Достоевский подал девушке руку. Акико пришлось принять его предложение. Взяв его за руку, Ёсано поднялась с кровати и смогла оглядеть себя. Одета она была в свою одежду, не считая того, что на ней сейчас была чистая рубашка. Туфли стояли рядом с кроватью. Галстук, перчатки и заколка-бабочка лежали на прикроватной тумбочке. Надев их, врач последовала за своим похитителем. Они вышли в светлый длинный коридор. Фёдор повёл девушку за собой. Пройдя какое-то время, они оказались перед большой красиво расписанной деревянной дверью. Тёмноволосый раскрыл её, и перед Акико раскинулся большой зал с длинным столом посередине. Достоевский жестом пригласил девушку сесть. Сам он сел во главе стола и подозвал к себе слугу. — Что пожелаете, господин? — Принесите нам завтрак. — Но ещё не все пришли. — Не стоит заставлять даму ждать Слуга мельком взглянул на Акико, поклонился и ушёл. — Так зачем я здесь? — девушка хотела получить ответ как можно скорее. — Ах да, конечно. Видите ли, нам… Фёдор не успел договорить, так как из коридора начал доноситься шум. Через секунду в зал ворвалась толпа орущих и смеющихся парней. По лицу Достоевского было видно, что это уже не в первый раз и что он этим не доволен. — Федя! — завопил один высокий парень с тёмными волосами и подошёл ближе, — Ну как? Врача нашёл? — Максим (Горький), нехорошо так говорить в присутствии дамы. Парень посмотрел на Акико, затем ошарашенным взглядом на Фёдора, потом снова на Акико, затем на Фёдора, ничего не понял и отошёл на своё место. — Что это с ним? — спросил другой парень, с тёмными, чуть волнистыми короткими волосами, и в очках (Антон Чехов). — Это как-то связанно с врачом? — отозвался довольно молодой парень с тёмно коричневыми волосами и карими глазами (Михаил Лермонтов). — С этим целителем что-то не так? — повторил первый парень. — С целительницей, — поправил Достоевский. Все посмотрели на него. Потом перевели взгляд на Ёсано (И почему они её раньше не заметили?). На лицах присутствующих появилось неподдельное удивление. — Д-девушка? Серьёзно?! Это их так удивило?! Хотя, скорее всего поэтому ей предоставили такие условия. — Так доктор Ёсано — девушка? Это даже хорошо, — к Акико подошёл блондин среднего роста с зелёными глазами, — меня зовут Сергей Есенин. Приятно познакомиться, — улыбнувшись, парень взял руку тёмноволосой и поцеловал её. — Эй, Серег, ты чего удумал? — к ним подлетел черноволосый с зелёными глазами парень (Николай Гоголь) и с улыбкой дал Сергею подзатыльник, — Анька (Ахматова) же заревнует! — Придурок! Такой момент испортил! — заорал на подбежавшего коллегу первый и схватил того за волосы — И я не встречаюсь с Аней! — Ага, как же! Неделю назад вы с ней вместе по коридору гуляли, — дразня Есенина и одновременно от него отбиваясь, прошипел Гоголь. — Мы, мы работали! — возмущенно ответил Сергей. — Да прям! — рассмеявшись, не поверил этим оправданиям эспер. — Сергей, Николай, хватит! — громко сказал Фёдор. Парни резко замолчали и сели на свои места. — Прошу простить их, — обратился он к девушке. — Ничего страшного. Всем принесли завтрак. Среди крыс начался галдёж. Акико подметила, что чем-то они напоминали работников агентства. Хотя, нельзя сравнивать детективов и этих злодеев. Откинув такие мысли, девушка принялась за завтрак.***
Когда с трапезой было покончено, Фёдор подошёл к Ёсано и протянул ей руку. — Вы желали кое-что обсудить. Достоевский повёл её в сторону двери. — Федя! Федя! К ним подбежал мальчишка (Николай Некрасов) на вид не старше Кенджи. — Федя, а когда Саша и Ваня вернутся? И этот… как его? Огари, Огири?.. — Огури? — уточнил Достоевский. — Да, точно! — Если всё получится, то послезавтра Вирус. — А если нет? Фёдор выдержал недолгую паузу. — Тогда Лев (Толстой) всё сделает. Акико и Достоевский вышли из зала и направились по тому же коридору. Теперь девушка могла разглядеть вид за окном. Но это многого не дало. За высокой оградой было поле, а дальше к горизонту лежал лес. Трудно было определить, где она находится. Эсперы подошли к массивной зелёной двери. Открыв её, они вошли в большой кабинет. Окна были занавешены, так что в помещении стоял полумрак. Достоевский сел за рабочий и, по видимому, очень дорогой стол и предложил девушке сесть в кресло перед ним. — Вы желали узнать, почему находитесь здесь. — Да, было бы хорошо. — Понимаете, — начал Фёдор, — сейчас назревает война между вашими организациями и Крысами мёртвого дома. И она будет куда более кровопролитной и опасной, чем предыдущие столкновения с Гильдией. Было бы проще стравить Агентство и Мафию друг на друга, но нам не избежать участия в битве, а терять людей сейчас я не хочу. Поэтому нам бы пригодилась ваша помощь. Так что я предлагаю вам вступить в Крыс мёртвого дома. Акико ненадолго задумалась. Хоть предложение было заманчивым, она, конечно, откажется. Однако, раз девушке не просто приказали работать, а предложили вступить в организацию, значит, что она важна для них. Если это так, то за жизнь можно не волноваться. Но нужно выбираться отсюда. Можно попробовать согласиться, а потом сбежать, но есть риски, что ничего не выйдет, и она просто потеряет связь с директором через его способность. — Ты ведь просто хочешь, чтобы Агентство лишилось человека с исцеляющей способностью, — попыталась оттянуть время темноволосая, а заодно, может, что-нибудь выяснить. На секунду на лице русского появилось удивление, но потом на губах Достоевского заиграла злобная улыбка. — Нет, это просто приятный бонус. Акико снова ненадолго замолчала. — Я так понимаю, права выбора у меня нет. — Это так. Мне бы очень не хотелось принять отказ. — Неужели ты обидишься? — Нет. Просто вам не советую, — Фёдор встал из-за стола и подошёл к Акико и уже не говорил, а практически шептал ей на ухо, — Видите ли, мы похитили вас не только потому, что нам нужен врач. Мы часто проводим опыты над людьми, и нам пригодился бы бессмертный подопытный. Ёсано догадывалась о таком варианте, и речь Достоевского её не испугала. — Ставить на людях опыты, как минимум, невежливо, — дерзко ответила девушка. Это дало ожидаемый эффект. Фёдор изумился. Он пристально посмотрел в малиновые глаза врача, но не увидел в них ни намёка на страх. Достоевский подметил для себя, что она не из робкого десятка. — Вы должно быть не до конца понимаете, в какой ситуации оказались… — Всё я понимаю, — перебила его Акико. — Я давно не маленькая, можно и не объяснять. «Работает! Достоевский бесится» Ёсано с большим удовольствием смотрела, как иностранец пытается не показывать свои эмоции. У него это довольно хорошо получалось, но зоркий глаз хирурга заметил скрытую ярость. — Даю вам время до вечера, — скрипя зубами от злости, произнёс Фёдор, — Тогда, я надеюсь, вы хорошо подумаете и примите моё предложение. Теперь, если хотите, можете идти. Достоевский отошёл от девушки и вернулся к столу. Акико подумала, стоит ли ещё побыть здесь и побесить врага. Но весь день сидеть в одном кресле не очень-то и хотелось. Так что она вышла из кабинета. Девушка вновь оказалась в том же коридоре. «А теперь куда?» Здание было ей не знакомо, а что будет дальше трудно предугадать. «Откуда я пришла? Вроде, оттуда» Акико пошла прочь от двери. Новая мысль заняла её голову — почему за ней никто не следит? Это было очень странно для данной ситуации. Тут её взгляд упал на чёрное устройство на потолке с мигающей красной точкой. «Камера. Теперь понятно» В конце коридора показалась дверь. За ней оказался тот самый зал, в котором они завтракали. Акико пресекла его и вышла через другую дверь. Она вывела её в огромный холл. Две лестницы спускались с разных сторон к большой площадке перед трёхметровой входной дверью. Белоснежные колонны поддерживали второй этаж. Акико спустилась по лестнице и подошла к двери. Конечно, заперто. — Она закрыта, — сказал проходящий мимо слуга, — на какое-то время её приказали запереть. — А почему? — Это центральный вход, его обычно не закрывают. Но сейчас, в связи с прибытием гостя, господин приказал закрыть эту дверь. Слуга пошёл по своим делам. Ёсано вздохнула и отправилась дальше бродить по особняку.***
Прошло уже два часа, а Акико ещё ничего не выяснила. Она уже успела устать, гуляя по особняку. Становилось скучно. Вдруг за спиной раздался голос. — Вы что-то ищете? Девушка обернулась. За ней стоял молодой парень (Иван Гончаров), с тёмными коричневыми волосами и синими выразительными глазами. Он был не намного выше Акико. По манере его речи можно было понять, что человек это был кроткий и добрый. — Нет, просто гуляю, — ответила врач. — Понятно. Парень подошёл ближе и стал смотреть в окно. Повисло неловкое молчание. Ёсано уже собралась уходить, но тут собеседник заговорил. — Странно, что вы девушка. Темноволосая недоумённо посмотрела на парня. — Н-нет, я не хотел вас как-то вас обидеть, п-просто, нет, я не имею ничего п-против женщин, в смысле я… — начал оправдываться русский. Он покраснел и стал запинаться, иногда повторяя слова. Это было забавно, — н-нет я, нет, просто, план резко изменился. — Что за план? Лицо врага приняло растерянное и немного испуганное выражение. Пару секунд он молчал, но потом заговорил. — Просто мы думали, что доктор Ёсано — мужчина. Сфера деятельности, которой вы занимаетесь, и как вы ей занимаетесь, подтверждало это. Фёдор разработал схему допросов и отобрал самые нестабильные вакцины, у которых ещё ведется разработка и которые нужно вкалывать подопытным, желательно людям. И он намеривался провести это. Но… эм… обстоятельства не позволяют этому случиться. — Понятно, — безразлично ответила девушка. Значит, если бы не пол, её положение было бы куда хуже. — Однако, кажется, Фёдор сейчас не в духе, тем более времени осталось в обрез, так что, — он внимательно посмотрел на Акико, — он может привести план в действие. — О чём болтаем? От голоса Достоевского, раздавшегося прямо над ухом девушки, она вздрогнула. Парень весь побледнел. Как Фёдор подошёл так, что они оба не заметили? Это у русских привычка такая — подкрадываться со спины? — Акико, можем ли мы прогуляться? По глазам побледневшего парнишки было понятно, что это очень плохое предложение, но кто давал ей право выбора. Так что девушка отправилась за похитителем. — Прошу прощения за то, что был груб сегодня утром. — Ничего. Краем глаза Акико заметила, как парень поспешно юркнул в ближайшую дверь.***
Они вышли в большой сад за особняком. Несмотря на то, что скоро осень, здесь цвело много цветов, причём были и те, каких в это время быть не должно. Чуть поодаль стояли фруктовые деревья с ещё недозрелыми плодами. Возле дорожек росли кусты с всевозможными ягодами. — Нравится? Наши садоводы много старались, чтобы придать этому такой вид. Сад и правда был прекрасным, вот только Фёдор портил его своим видом. Как же Акико хотелось, чтобы сейчас похититель куда-нибудь исчез, ушёл по своим делам или просто провалился под землю. Тогда, наконец, можно будет насладиться видом. И поискать выход отсюда. — Показать вам что-нибудь? — натянув на лицо подобие мягкой улыбки, спросил Фёдор. — Нет, спасибо, — коротко ответила врач. — Сейчас очень много ягод, советую вам их попробовать. — Ага, поняла. Акико зашагала по тропинке прочь от русского. Он уже начинал её выбешивать. Уже прошло больше половины второго дня болезни главы организаций, а она не может покинуть этот чёртов особняк. Нужно выбираться и как можно скорее. Девушка обернулась, но Фёдора не было видно. Это шанс. Акико направилась к ограде. Она представляла из себя огромную высокую ровную стену метра три в высоту. Поверхность гладкая — не зацепишься. Врач пошла вдоль ограды. Может где-нибудь найдётся какая-нибудь мелочь, что поможет темноволосой сбежать. Но вот перед ней появился знакомый силуэт. Было очень трудно не ударить в челюсть жутко выбешивающему человеку, стоящему перед ней со стаканом ягод. — Не хотите одну? — предложил Достоевский. — Нет, не стоит, — снова отговорилась Акико. Фёдору это не понравилось, но он не подал виду и положил одну ягоду себе в рот. — Не желаете ли пройтись до беседки? Ещё немного и Акико точно не выдержит и врежет ему. Ну не может человек так раздражать. Хотя, наверное, может. Ёсано, в принципе, все люди бесили. С предложением Достоевского пришлось согласиться, чтобы не ухудшить своё положение. Они прошли к беседке — деревянному домику белого цвета. Вокруг стола, что находился внутри, стояли лавочки. Русский предложил девушке присесть и сам устроился напротив, поставив стакан на стол. — Не желаете? Черника сейчас очень сладкая. Акико всё-таки взяла пару ягод, чтобы темноволосый наконец отстал. Черника и вправду оказалась сладкой. — Я бы хотел ещё раз извиниться за то, что был груб с вами. Надеюсь, вы примите это в знак извинения. Верно говорят, что демоны знают, чего желают люди. Фёдор достал коробку вагаси, причём довольно дорогих — Акико вряд ли смогла бы их позволить себе без урона для своего бюджета. Не стоило бы их брать, но Акико слишком любила сладости и давно их не ела. Девушка приняла подарок Достоевского. Им принесли чай, чего Акико не ожидала. Слуга поставил на стол чайники и пару чашек и удалился. Фёдор разлил чай по кружкам и протянул одну пленнице, а сам взял себе другую. И всё так непринуждённо. Достоевский всем своим видом хотел показать, мол пей, не бойся. Видишь, я пью чай из того же чайника — он не может быть отравлен. — Почему же вы не пьёте? — А что, если в чашке яд? — Акико не зря работает в агентстве — найдёт, к чему придраться. — Ну что вы, — лицо Фёдора растянулось в неприятной улыбке, — вы нужны нам живой. — Есть множество ядов, которые не убивают. — Если хотите, можем поменяться чашками, — спокойно предложил Достоевский. — Спасибо, не люблю пить после кого-то. Ладно, если он так уверено предложил поменяться, то чай, скорее всего, не отравлен. Есть вероятность, что Фёдор продумал это, но она крайне мала. Хотя, если бы в чае был смертельный яд, то это могло пойти Акико на пользу. Лечить отравления тоже входит в использование её способности. Можно было бы притвориться мёртвой, а потом, когда её вывезут за пределы особняка, сбежать. Но даже при условии, что чай отравлен, данный план выглядит сомнительно. Хотя попытаться стоит. Акико выпила чай. Ничего не произошло. Она не упала без дыхания на стол, изо рта не брызнула кровь. Видимо, чай и правда был не отравлен. Девушка даже немного расстроилась. К ним снова подошли слуги. На этот раз они принесли сладкое — несколько пирожных и блюдце с печеньем. — Угощайтесь. — Это всё ваше русское гостеприимство? — непринуждённо спросила Ёсано. — Такой у нас обычай — если пить чай, то непременно со сладостями. — Я думала, что только англичане так трепетно готовятся к чаепитию. — Мы в России тоже очень любим чай. Какое-то время они просидели в молчании. Эту тишину нельзя было назвать напряжённой, но Акико заметила, что Фёдор не отрываясь смотрел на неё, хоть и не подала виду. — Знаете, а ведь мы похожи, — сказал мужчина. Темноволосая чуть не подавилась чаем от неожиданного заявления. — В каком смысле? — Я имею в виду внешне. Когда я смотрю на вас, мне кажется, будто передо мной отражение в зеркале. Правда, другого пола, — на лице Достоевского на секунду мелькнула улыбка. — Да, пожалуй, это так. Это и в самом деле было правдой. Волосы, глаза — всё одинаково. Разве что Фёдор гораздо выше и бледнее неё. Следующие полчаса прошли в довольно дружеской обстановке, что было странно для данной ситуации. Достоевский много рассказывал о России и о традициях её народа, а Акико говорила о Японии, сравнивая эти две страны. Фёдор предложил девушке ещё прогуляться по саду, и она согласилась. Темноволосый оказался знатоком растений — он поведал девушке буквально о каждом цветке, что рос на территории особняка. Эсперы подошли к другой беседке, такой же как первая, но без мебели. Тут неожиданно заиграла приятная музыка. Фёдор встал перед девушкой, поклонился и протянул ей руку. — Не согласитесь ли вы подарить мне этот танец? Акико немного оторопела, но всё-таки протянула ему свою руку. Мужчина обхватил её за талию и закружил в танце. Две пары малиновых глаз смотрели друг на друга. Казалось, Достоевский даже не моргал, смотря на свою***
Обеденный зал был непривычно пустым. Слуги убирали со стола, когда Фёдор и Акико вошли. Заметив их, прислуга поспешила как можно скорее закончить. Достоевский усадил девушку и сам сел напротив. — Вам принести обед? — спросил подошедший дворецкий. — Да. Сегодня был борщ? — Да, как и пожелали остальные. — Вот и отлично, — он перевёл взгляд на Ёсано и улыбнулся, — будем знакомить гостью с русской кухней. Слуга поклонился и удалился в сторону кухни. — Ты хочешь познакомить меня со всеми русскими традициями? — Почему бы и нет. Сейчас самое время. Им принесли еду. Признаться, Акико не очень-то была уверена в том, что красная жижа в её тарелке будет вкусной, но русские же едят это. Она всё-таки решилась попробовать. Борщ оказался вкусным, а может она просто проголодалась. В любом случае, голод прошёл, и есть уже не хотелось. — Я хотел бы спросить, как ты относишься к литературе? — спросил Достоевский после окончания трапезы. — Я люблю читать, но не всегда хватает времени. — Ясно, тогда можно тебе кое-что показать? Фёдор взял девушку за руку и повёл по очередному коридору. Пройдя вперёд какое-то время, они остановились у большой двери. — Закрой глаза, — русский произнёс это тоном маленького мальчика, который приготовил открытку на день рождения мамы и не хочет, чтобы она увидела её раньше времени. Акико решила не спорить с ним и закрыла глаза. Она услышала, как открывается тяжёлая дверь, почувствовала, как Достоевский берёт её за руку и ведёт её за собой. — Ты мне доверяешь? — спросил Фёдор. — Смотря насколько можно доверять похитившему тебя человеку, — не пытаясь особо поддеть его, ответила Ёсано. — Всё, можешь открывать глаза. Акико ожидала увидеть что-нибудь не очень приятное — комнату пыток, схемы уничтожения её коллег, фотографии их трупов, но никак не огромную библиотеку. Она занимала два этажа и по площади была в два раза больше, чем все квартиры агентства вместе взятые. Все стены были уставлены огромными шкафами с нескончаемым количеством книг со всего света. Акико всегда нравились книги, нравилось, как они стоят на полке, нравилось водить пальцем по корешкам, нравилось перелистывать страницы и слушать их шуршание. У неё дома был небольшой книжный шкаф, коллекция которого довольно часто пополнялась — какие-то книги она покупала, какие-то обменивала, какие-то находила. Даже «Полное руководство по суициду» побывало у неё на руках, конечно же, без ведома хозяина. Было забавно почитать и даже подметить для себя новые способы лечения, хотя к суициду она относилась резко негативно. Фёдор стоял позади и внимательно наблюдал за девушкой. На его лице была улыбка, не та насмешливая гримаса главного злодея, нет. Это была обычная тёплая улыбка, искренняя и… добрая? Это явно не те чувства, что должны быть в душе у человека, который желает очистить этот мир кровью эсперов. Но смотря на детский восторг Акико, Достоевский не мог сдерживать тёплых чувств. Хотя делу это помешает. — Тебе нравится? — он подошёл к Акико. — Никогда ещё не видела столько книг. — Желаешь почитать что-нибудь? Могу посоветовать интересные произведения, — Достоевский пошёл через зал к окнам. Подоконники были переделаны под маленькие диванчики, и сидеть на них было очень удобно. Акико присела на один из них и заметила книгу на ближайшем столе. Она взяла её в руки. На тёмной обложке белыми буквами было выведено не очень дружелюбное название «Ты боишься темноты?» — Синди Шелдон, — назвал автора Фёдор, когда увидел книгу в руках девушки, — талантливый американский писатель. Это, кстати, очень интересный детектив. Думаю, вы оцените. — Надо посмотреть, — Акико открыла книгу на первой странице. — Вынужден тебя покинуть. У меня ещё много бумажной работы, — Достоевский направился к выходу, — думаю, ещё увидимся. Акико проводила его взглядом и принялась за чтение.***
Книга и вправду оказалась довольно интересной. Догадки Акико об убийце довольно скоро подтвердились. Ёсано прочитала уже больше половины, когда Фёдор зашёл в зал с двумя чашками кофе. — Как книга? — чуть улыбаясь, поинтересовался он. — Увлекательная, — отложив книгу и зачем-то запомнив страницу (вряд ли она её когда-нибудь дочитает), ответила эспер. — Я рад. Мне она тоже понравилась. Русский подошёл ближе и протянул девушке кружку, а сам сел напротив на стул. — У меня есть один вопрос, — начала врач. — Какой же? — Мы уже перешли на ты? — Акико подметила это из прошлого диалога. — Оу, простите. Я и не заметил, как это произошло, — попытался оправдаться Фёдор. — Ничего, так даже лучше, — Акико хихикнула. — То есть, мне обращаться к вам на ты? — Да. — Как пожелаешь. Повисло недолгое молчание. Девушка взглянула в окно. Тот же пейзаж, что и часы назад. — Где же мы находимся? — подумала Акико и случайно сказала это вслух. — Мы сейчас в шестидесяти километрах к югу от Токио. — От Токио?! — темноволосая очень сильно удивилась, — Мы не в районе Йокогамы? — Никак нет. Хотя, Йокогама красивый город. Он напоминает мне Петербург. Ёсано не могла переварить полученную сейчас информацию. Но надо было не подавать виду и продолжать разговор. — Ты из Петербурга? — Я родился в Москве, но в 16 лет переехал в Петербург учиться. — Расскажи мне об этом городе, — попросила Акико. — Петербург — очень красивый город, пускай и холодный и дождливый. Одни белые ночи чего стоят. А дворцы и храмы там великолепно украшены лучшими мастерами прошлых веков. И Фёдор принялся описывать девушке город на Неве во всей его красе. Он подробно рассказал практически о каждой достопримечательности северной столицы России, подмечая каждую деталь в истории и внешнем облике. Акико представляла себе эти места и очень захотела побывать там. — Вот бы увидеть всё это. — Это можно. — Как? — Ёсано посмотрела в малиновые глаза эспера. Тут Фёдор резко приблизился, а его лицо оказалось прямо напротив лица ошарашенной девушки. — Мы могли бы уехать туда вместе, когда война закончится. Акико не могла пошевелиться. Достоевский говорил это с спокойным лицом, будто это что-то само собой разумеющиеся. Пока девушка пребывала в шоковом состоянии, Фёдор стал медленно приближаться к её губам. Расстояние всё сокращалось. — Ты что делаешь?! — Акико насилу очнулась и отодвинула лицо темноволосого от своего, попутно заливаясь краской. Она отвернулась, пытаясь прикрыть пылающие щёки рукой. — Ты покраснела? — Фёдор не ожидал, что девушка будет против поцелуя. На других это всегда работало. — Вот и нет, — возмутилась Акико и взглянула на Достоевского, — ты сам весь красный! — Я, н-нет, — теперь отвернулся русский. На его лице тоже красовался слабый румянец. Акико рассмеялась. Фёдор также не смог сдержать смех. Абсурдность ситуации позабавила обоих. — Расскажи мне ещё что-нибудь о России, — Акико положила свою голову ему на колени. — Что именно? — Не знаю, что-нибудь. Достоевский принялся рассказывать о чём-то, но девушка не слушала. Мысли её были устремлены на то, как сбежать от сюда и поскорее. Второй день был на исходе.***
Акико не понимала, где она, но она ясно чувствовала тепло. Нельзя было что-то понять, но что-то происходило. Это так странно — не видеть и не слышать, но знать. Единственное, что она отчётливо различала, так это поглаживания по голове. Чьи-то пальцы скользили по лбу, перебирали короткие темно-фиолетовые волосы, нежно прикасались к щеке… Акико открыла глаза. Её голова всё так же покоилась на коленях Достоевского, который и проводил пальцами по её лицу. — Как спалось? — спросил русский, когда заметил пробуждение девушки. — Я заснула? — расслабленный разум начинал потихоньку работать. — Да, ты задремала. Акико подняла голову. Сонная пелена окончательно спала. Ничего не изменилось — тот же зал огромной библиотеки, та же книга на краю диванчика, те же пустые кружки из-под кофе. Девушка взглянула в окно. Смеркалось. — И долго я так спала? — Пару часов. — И ты всё это время был здесь? — Да. — Почему? — Ты очень красивая, когда спишь. Снова его слова заставляют Акико впасть в ступор. Вот будет неудобно, если она сейчас вновь покраснеет. — А когда не сплю, не красивая, что ли? — Когда не спишь, ты с бензопилой пациентов лечишь. Тогда чувство восхищения притупляется чувством страха. — Неужто я такая страшная? — С бензопилой любой человек будет казаться страшнее. А в твоих руках она превращается в оружие массового поражения. — С этим не поспоришь — Хотя, мне кажется, девушкам не пристало ходить с оружием в руках — он окинул Акико внимательным взглядом — Мне больше нравится, когда девушки ходят в красивых платьях. Тебе бы подошло тёмно-синее платье в пол со светлым узором. — Платья в пол это не по моей части. Для моей работы они абсолютно не подходят. — Жаль. Я бы полюбовался. — Не судьба. — Ладно, придется смириться с тем, что увидеть тебя в образе королевы мне не суждено. Ох, время с тобой пролетает незаметно. Ужин. Вы голодны? — Пожалуй, да. — Тогда, миледи, не соизволите ли вы пройти со мной в столовую? — Фёдор поклонился и подал Акико руку. — Для меня честь сопровождать вас, сэр, — еле сдерживая смех, ответила девушка.***
Вечер прошел быстро. За ужином не произошло ничего примечательного, разве что, когда кто-либо из крыс хотел заговорить с Акико, одного взгляда Достоевского хватало, чтобы смельчак поспешно отходил. Девушку это очень забавляло. После ужина у них вдвоём была прогулка по поместью. Они говорили обо всём на свете. Казалось, само время замерло. Они и не заметили, как стало совсем поздно. Часы уже показывали без пятнадцати двенадцать, когда Фёдор проводил Акико до её комнаты. — Спокойной ночи, моя королева. — С каких это пор ты меня так называешь? — С этих самых. — Ладно, спокойной ночи. — А поцелуй? Это, наверное, было единственное, к чему Ёсано не была готова. — Что? — Поцелуй на ночь. — Нет. — Ну пожалуйста! — Нет! — Прошу, — не унимался Фёдор. — Нет! — Умоляю! — В щёку сойдёт? — Это сделает меня самым счастливым человеком на свете. — Ладно, — согласилась девушка. Она подошла к русскому и, ужасно краснея, дотронулась губами до его щеки. — Благодарю вас. Вы — добрейшая из людей. — Ага, добрая фея с бензопилой. — Я был бы рад, если бы такая фея была со мной всегда. — Спать иди, романтик. — Спокойной ночи, моя королева, — сказав это, Фёдор растворился во тьме коридора. Акико зашла в комнату. Даже не смотря в зеркало, она могла понять, что вся покраснела. Сняв с себя все аксессуары, девушка плюхнулась на кровать. День сегодня был очень насыщенный. Глаза сами собой закрывались. Вскоре она заснула.***
Повсюду слышались крики и взрывы. Акико бежала по разрушенным улицам Йокогамы туда, где всё и должно было происходить, и где она очень не хотела этого видеть. Асфальт стал слишком неровным и мягким. Она посмотрела вниз и с ужасом осознала, что бежит по людским трупам. Всё хуже, чем она думала. Акико прибегает на нужный перекрёсток. Здания уже нет. Она видит лишь Достоевского, восседающего на троне. А трон стоял на горе из трупов. Из трупов членов агентства. — Иди сюда, моя королева, — зовёт её Фёдор и улыбается. Акико падает на колени. Слёзы сами собой текут из глаз. Она не может поверить. Как такое возможно? Чтобы всё было так плохо… чтобы всё так закончилось… чтобы все умерли… — Ты помогла мне это осуществить. На горизонте огромный небоскрёб сотрясается от взрывов и буквально разваливается на части. Почему? Почему он зовёт её? Почему он благодарит её? Она никогда не помогала ему. Она бы сделала всё возможное, чтобы это предотвратить. Но она не сделала ничего. Акико просыпается в холодном поту. Обстановка в комнате всё та же. Сон. Пока что только сон. Как же так? Она совсем забыла, что ей надо бежать. Фёдор отвлёк её от этих мыслей. Но сейчас самое время действовать. На часах три ночи, когда Акико надевает на себя галстук и перчатки, закалывает заколку и поспешно выходит из комнаты. В коридоре темно, лишь луна освещает его своим серебряным светом сквозь окно. Девушка ёжится от ночной прохлады и направляется прочь от двери. Сейчас нужно найти выход. Перед ней возникает массивная дверь. «Надеюсь, это столовая» Акико тихо входит в помещение. Она ошиблась, это не зал. Это кабинет Достоевского. Сам хозяин комнаты спит сейчас за столом. Лишь свет из экрана ноутбука освещает его бледное лицо. Окно открыто, и в помещении довольно холодно. Из-за освещения и температуры Достоевский кажется ещё бледнее. Такое чувство, что он призрак или труп. Акико подошла ближе, сняла плащ Фёдора со стула и накинула его мужчине на плечи. Так хоть немного теплее. Она хотела закрыть окно, но это могло произвести много шума, и девушка отказалась от этой идеи. Ёсано заглянула в ноутбук. Как она поняла, там были какие-то планы, но они были на русском, и Акико ничего не разобрала. Последний раз взглянув на мужчину, девушка вышла из кабинета. Она пошла в другую сторону. Пройдя весь коридор, она всё же оказалась в столовой. Акико поспешила выйти в парадную. Быстро спустившись, она подошла ко входной двери. Заперто. Что же теперь делать? Она вернулась в столовую и присела на один из стульев. «Думай, Акико, думай. Как отсюда можно выбраться? Что ты знаешь об особняках? Они большие, в них живут богатые люди, работает прислуга… Прислуга! Она не входит через парадный вход! У них есть чёрный выход! » Ёсано подскочила и побежала в комнату, в которую слуги уходили с грязной посудой и из которой приносили еду. Она оказалась в просторной кухне. Оглядевшись, она заметила дверь, ведущую на улицу. Девушка невероятно обрадовалась, узнав, что дверь открыта. Не медля ни секунды, она вышла на улицу. Холодный ночной воздух заставил её покрыться мурашками. Растущая луна освещала территорию особняка. Теперь дело за малым — найти выход из изгороди. Акико бодро пошла к воротам. Подойдя ближе, она прижалась к забору. У входа должна была быть охрана. Но темноволосая никого не увидела. Видимо, здесь стоит сигнализация. Акико хотела сходить осмотреться, но тут яркий свет ударил ей в глаза, а руки пронзила острая боль. Через секунду девушка осознала, что её приковало к стене. Ёсано попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Раздались шаги — кто-то подходил к ней. Насилу разлепив глаза, Акико увидела перед собой силуэт. Он принадлежал Достоевскому. — И куда же собралась моя королеваа? — Фёдор наклонил голову в сторону и отвратительно заулыбался. Сердце девушки снова стала охватывать злоба к этому ужасному человеку. — Т-ты! — единственное, что смогла произнести врач, пытаясь вложить в это слово всю свою ненависть к нему. — Мы ещё не закончили, — Достоевский больно схватил её за подбородок и приподнял его. Девушка замотала головой, пытаясь высвободиться, на что Фёдор лишь усмехнулся. Немного привыкнув к свету, Акико смогла разглядеть обстановку. Несколько ножей приковали её к стене за рубашку, глубоко задев кожу, из-за чего белая ткань давно окрасилась в красный. За Достоевским стояли вооружённые люди, но разглядеть их было трудно — свет из прожектора слепил глаза. Акико попыталась оторваться от стены, но ножи вошли в ограду по рукоятку и не давали сделать этого. — Пусти меня, — девушка попыталась ударить парня ногой, но он с лёгкостью увернулся. — Или что? — Мои коллеги скоро будут здесь. Рампо уже давно всё понял, — Акико сама в это не очень верила, но сильно надеялась. — Не думаю, что кто-то явится, — с насмешкой произнёс Фёдор, — Огури позаботился о фальшивых уликах. В этот момент весь мир Акико рухнул. Это конец. Она не смогла сбежать. Никто не придёт. — Мне надоело медлить. Закончим всё побыстрей. Достоевский резко задрал голову девушке, открыв себе вид на тонкую шею. Акико почувствовала, как игла входит в сонную артерию. Затем в глазах потемнело, а воздуха стало не хватать. Ёсано закашлялась. Она попыталась использовать способность, но ничего не вышло. Подошли двое людей и освободили девушку. Она упала на землю. — Ч-что э-это? — задыхаясь спросила Акико. — Яд, — спокойно ответил Достоевский, — смертельная доза. Там также есть сыворотка, которая блокирует способности — М… м-мерза-вец! Девушка почувствовала, как силы окончательно покинули её. Через секунду тело лежало у ног Фёдора. Иван спешил на улицу, к воротам. Если поднялась такая шумиха, значит Достоевский привёл в действие свой план. Тургенев точно не помнил, что было в этом плане, но это что-то, связанное с ядом. Выбежав на улицу, русский увидел неподвижное тело девушки. — Она… мертва? — Нет, — ответил глава Крыс мёртвого дома — А что с ней? — Я ввёл ей новую разработку Пушкина. Эта вакцина превращает день в ночь, свет в тьму, добро в зло. — Что? — переспросил парень. — Благодаря этой вакцине, Ёсано перейдёт со стороны агентства на нашу сторону и станет нашем союзником. А судя по её увлечениям, из неё получится первоклассный убийца. К ним подошёл мужчина лет 35, с длинной коричневой бородой и длинными волосами. — Отнесите её в комнату, — приказал Фёдор людям. Затем он обратился к мужчине, — Лев, сегодня утром я уезжаю в Йокогаму. Когда Ёсано придёт в себя, расскажи ей то, что нужно. Скорее всего, мы будем придерживаться второго плана. — Понятно. — А теперь, господа, вам надо выспаться. Оба мужчины ушли. Фёдор, дав указания людям, тоже направился в поместье. И никто не заметил его взгляда, брошенного на тело девушки. В этом взгляде не было призрения или насмешки, было в нём что-то другое… Достоевский резко развернулся и направился в свою комнату.