Сыворотка правды

      Все эти дружеские посиделки не по мне и не для меня.       Во-первых, влияет мое состояние. Если изначально меня резко расслабило, то сейчас я начинаю отходить и чувствую себя убитым. И если бы не Сычен, то я бы уже пошел домой спать, не видя смысла сидеть тут и убиваться дальше. Во-вторых, все эти люди, которые собрались за столом, меня совсем не радуют и интереса не вызывают. Говорят о том, о сём, а я с кислой миной сижу и лишь изредка что-то вставляю, когда есть что, дабы совсем не подохнуть от скуки. Так бы и молчал, не желая лезть в их разговор.       Настроя нет совсем, но в то же время, я сижу здесь, потому что пытаюсь влиться в происходящее и радоваться тому, что все приходит в норму. Сычену нравится общение с этими людьми, а мне нравится общение с Сыченом. Поэтому я здесь. Конечно, я бы мог встать и уйти, теперь уже зная, что мы все равно завтра встретимся, что никуда он от меня, вроде как, не собирается деваться в ближайшее время, но мне кажется правильным, если я останусь сейчас рядом с ним.       — Да чтоб мы все по сто лет прожили! — весело улыбается Джонни, стакан поднимая в воздух.       Он сейчас кажется полной противоположностью меня — пока я хмурый и убитый, он весь такой активный и позитивный, что просто ужас. Счастливый человек, блять. После работы пришел, а совсем не уставший, да с радостью бухает перед будним днем.       — Нахуя оно тебе? — скептически спрашиваю я, пепел в пепельницу стряхивая. — У тебя планы какие-то грандиозные на жизнь есть или что? Просто чтобы упиваться и накуриваться каждый день? Не наскучит за такое количество лет-то?       — Ой, Юта, — цокает Джонни. — Иди в жопу. До всего тебе доебаться надо, а.       — А сколько ты бы хотел прожить? — вдруг спрашивает меня Марк, и я даже чуть удивляюсь, что он ко мне обращается. Нет, мы, конечно, раньше уже разговаривали друг с другом, да не раз, но мое взаимодействие с этим миролюбивым парнишей все еще кажется чем-то необычным, как и его присутствие в этом клубе в целом.       — Да мне похуй, в общем-то, — пожимаю я плечами, после затяжку делая. — Сколько получится, столько и проживу. Просто и загадывать сроки глупо. Тем более, большие такие. Специально нахуй не сдалось.       — Тебе вообще ничего нахуй не сдалось, — фыркает Джонни.       — Помнится, ты вообще обещал сдохнуть прошлым летом, — честно говорю я о событии, которое проскакивает у меня в памяти.       — Чего?       — Было такое. Не ебу вообще, где мы тогда были, но ты тогда жаловался на хуйню какую-то, сказал, что к лету сдохнешь, больше не протянешь. Кун подтвердит.       — Давайте такие разговоры отложим, а? — недовольно вставляет Сычен, который справа от меня сидит. Я чувствую его хмурый взгляд на себе.       — Ну, как видишь, протянул. И о чем тогда поговорим?       — Вам не кажется странным, что есть страны, в которых разрешено хранение детской порнографии, но при этом, запрещено изготовление и распространение ее? А откуда они тогда ее берут вообще? — подает голос Хек, после чего среди присутствующих повисает неловкая тишина.       У рядом с ним сидящего Марка лицо вначале бледнеет, а потом краснеет стремительно; видно, за друга стыд берет.       — Ну, черные рынки всегда были, есть и будут, — решает ответить Тэн. — Правительство может сколько угодно бороться с этим, но все равно найдутся люди, которые будут этим заниматься, потому что это большие деньги, а также найдутся те, кто будут им платить — потому что ебланы.       Я усмехаюсь. Окей, я общался с этим чуваком лишь раз, но он мне уже нравится с такими фразочками. Сычен тяжко вздыхает, и мне даже интересно, почему ему нравится с ними общаться?       — Кстати, Юта, — подает вдруг голос Джонни, и я перевожу на него взгляд. — Разговор есть.       — Ну, начинай.       — Не здесь, наедине.       — Бля, — вырывается у меня с недовольством. — Это может потерпеть? — подумав о том, что нужно будет встать и двигаться, я чувствую дикую лень и усталость.       — Я сейчас напьюсь и забуду. Пойдем, это ненадолго, — поднимается он из-за стола.       За мной следует краткий вздох, но я все же поднимаюсь из-за стола следом за ним. В конце концов, есть любопытство узнать, что же ему от меня надо.       Мы выходим из клуба и останавливаемся в нескольких метрах от входа. Вокруг никого, поздняя ночь. Все, кто живой есть в это время суток — по домам да в Сыпре торчат.       Ночной летний воздух теплый и приятный, отчего мне кажется, что теперь у меня даже не будет желания возвращаться обратно, раз уж уже нашел в себе силы встать и выйти. В клубе воздух спертый, запах перегара и алкашни. К этому привыкаешь со временем, но сейчас зайду — плохо станет, наверное. И на улице сейчас так хорошо, что идти обратно желание пропадает. Но там Сычен, так что, куда я денусь.       — Не хочешь подзаработать? — начинает Джонни, подкуривая, и смотрит на меня со всем вниманием.       — Если это нелегально, то нет, — тут же отвечаю я, понимая, что, скорее всего, это нелегально. Иначе эти разговоры наедине были бы ни к чему, да и тем более, логичная взаимосвязь — что он вспомнил об этом после разговоров о нелегальных вещах. Блять, и это всё, что он от меня хотел? У меня ожиданий не было, но он сумел меня разочаровать.       — Там херня дело. Чувак платит за кражу автономеров. Не ебу, зачем ему это, он не раскрывает, но деньги платит большие, проверенно уже. Тебя за кражу автономера никто сажать не будет и к работе не приговорят, если поймают, штраф заплатишь и все. И штраф у тебя будет гораздо меньше, чем ты получишь за дело.       — Не, нахуй. Мне отлично живется, я дебил, чтобы лишние заботы на себя брать, которые могут последствиями обернуться?       — Ну, деньги-то лишними не будут. А ты и бегаешь быстро наверняка.       — С чего ты взял? Алло, гараж, моя дыхательная система молит меня о пощаде уже давно. Ебись сам с этим. Меня вписать даже не пытайся во всякое дерьмо. Хотя я и тебе не советую лезть в подобное. У тебя есть работа, нахера оно тебе?       — Как я уже сказал, деньги лишними не будут, — пожимает он плечами. — Ладно, пошли тогда.       Разговор оказался достаточно быстрым и бессмысленным для меня. Думать о Джонни, о том, что происходит у него в жизни, да в какие дела он лезет — нахуй не надо. Пусть делает, что хочет, но я от подобных предложений откажусь. Как я и сказал, мне отлично живется. А влезать во что-то противозаконное и не важно, какой силы будет уголовная ответственность — нахуй не надо, спасибо.       Когда мы возвращаемся, оставшиеся сидят и уже говорят о чем-то более нормальном, чем о детской порнухе, но и ни о чем дельном. Я усаживаюсь, вслушиваюсь в разговор, но ощущаю явную скуку. Если бы я хотя бы пил, было бы получше, так я же тут еще и единственный непьющий, решив, что не стоит после такого косяка-то.       В итоге, я кладу голову на плечо сидящего рядом Сычена и прикрываю глаза, думая о том, что я хочу домой.       Мне показалось, что Сычен словно дышать перестал, когда я устроился у него на плече. Ни одного движения с его стороны не последовало в следующие минуты, будто он боится дернуться, из-за того, что я на нем лежу. Мысли об этом вызывают у меня усмешку, а следом, улыбку.       Надеюсь, я не засну.