Охотники

Следующие несколько дней братья провели между рысканьем по сети в поисках информации и доделыванием спальни. В какой-то момент Дин заявил, что от Сэма в этом деле сейчас толку мало и отправил его за компьютер, сам принявшись за строительство их траходрома. Занятие оказалось достаточно непростым, начиная от подбора материалов. По задумке Сэма, столбики кровати следовало изготовить из цельных дубовых стволов, подвергнув их минимальной обработке, и добывание этих стволов заняло старшего Винчестера чуть ли не на неделю. Но он сделал это, заказав их в одной из деревообрабатывающих компаний. Все остальные материалы раздобыть оказалось куда проще и, в итоге, когда дубовые стволы прибыли, в переделываемом помещении было готово все, кроме, собственно, кровати. Впрочем, этот недостаток был исправлен в рекордные сроки и, наконец-то, настал день, когда у Винчестеров появилось место, которое в равной степени принадлежало им обоим. Особого торжества по этому поводу устраивать не стали, просто перетащили в спальню вещи, которые посчитали нужными, застелили новую кровать чистым бельем и повалились на нее, прислушиваясь к ощущениям. — Я хочу кое-что тебе показать, — в какой-то момент произнес Сэм, прерывая молчание, и Дин уловил в голосе брата изрядную толику напряжения и неуверенности. — Что? — спросил он, поворачиваясь на бок и с интересом глядя на любимого. Дин по опыту знал, что такой заход в исполнении Сэма может предвещать все, что угодно. — Себя, — ответил Сэм, повернув голову к собеседнику и, поймав его непонимающий взгляд, уточнил: — точнее, то, на что я способен и то, что мне иногда бывает действительно нужно. — И… что же это? — решив даже не пытаться играть в угадайку, поинтересовался Дин. На его взгляд, куда интереснее всякой непонятной хрени было бы опробовать новую кровать в действии, но, похоже, Сэмми имел по этому поводу более другое мнение. — Боль, — просто ответил Сэм, одаривая собеседника задумчивым и оценивающим взглядом. — Все то, что ты со мной делал… цветочки. Оно здорово и приятно, но иногда… Этого мало. — Пока что я тебя не понимаю, — вздохнув и нахмурившись, честно признался Дин. — Я чувствую, что мы с тобой… Не знаю, сливаемся. Становимся чем-то… целым. Завершенным. Узнаем друг друга все глубже и… — Сэм судорожно пытался подобрать слова, которые объяснили бы Дину то, что он хочет до него донести. — Сэм, будь проще, — попросил Дин. — Скажи, чего ты хочешь. Напрямки. Без этих твоих долгих заходов, длинных объяснений и такого выражения на лице, будто ты ежа рожаешь. — Это непросто, — вздохнул Сэм и, перевернувшись на живот, потер виски. — Я хочу, чтобы беря на себя определенные обязательства, ты четко понимал с чем имеешь дело. — Еще короче, — закатив глаза, скомандовал Дин. Все эти долгие прелюдии начинали выбешивать его. Он догадался, что брат имеет в виду что-то касающееся его мазохистских наклонностей, но то, что он пытался какую-то конкретную идею, которая, по его мнению, должна шокировать Дина, облечь в мягкую и обтекаемую форму — заставляло нервничать. — Ладно, — Сэм как-то сник и надолго замолчал. Дин не торопил его, сам не понимая: хочет ли услышать то, что собирается сказать брат или все-таки нет. — Коротко, кажется, все-равно не получится, — наконец прервал молчание Сэм. — Жги уже, — подбодрил его Дин. — Я хочу, чтобы мы с тобой поехали в клуб, — произнес младший Винчестер, пристально глядя на брата. Тот собрался было возразить, но Сэм прервал его, жестом попросив помолчать. — Там я хочу показать тебе как выглядят не игры, а нечто… Другое. Мой предел. Понимаешь? — Почему в клубе? — спросил Дин, вместо того, чтобы ответить на вопрос. — Ты сам не сможешь, — ответил Сэм. — У тебя пока просто умений не хватит. А объяснений, которые я могу дать — недостаточно. — То есть, ты хочешь, чтобы кто-то чужой приносил тебе боль, а я — смотрел? — уточнил Дин, недобро прищурившись. — Смотрел и учился, — кивнул Сэм. Он четко и ясно видел: брат ревнует. — Чему?! — не выдержав, заорал Дин. Выражение лица старшего Винчестера не предвещало ничего хорошего. — Не ори, — холодно произнес Сэм, моментально прекращая мяться и утрачивая всю неуверенность, которую испытывал несколько секунд назад. — Ты думаешь, если взял в руки плетку и пару раз махнул ею — уже весь из себя опытный доминант? — презрительно спросил он, резким движением скатываясь с огромной кровати и вставая в полный рост. Иногда Сэм мог выглядеть таким… неприступным, высокомерным и властным, что Дину становилось не по себе. А мысль о том, что перед ним находится именно брат, а не Люцифер собственной персоной, приходилось гнать от себя поганой метлой. И сейчас был именно такой момент. — Ни черта ты не знаешь и не умеешь, Дин. Сэм развернулся и вышел из общей спальни, оставляя брата в полной растерянности. — Прямо мелодрама, — пробурчал Дин себе под нос, когда Сэм скрылся из виду. Последнее время брат был вообще странным. Он словно бы хотел сказать что-то, но никак не мог решиться, то ли дожидаясь какого-то особенного настроения Дина, то ли просто собираясь с силами. И вот он наконец что-то сказал, но что… Дин не понял, а теперь злился и на себя, и на него. Вообще с того момента, как старший Винчестер узнал о тайне брата, тот изменился. В нем проявились большая мягкость и открытость, удивительным образом сочетающиеся с жесткостью и чем-то еще, непонятным и неуловимым. Дину временами казалось, что брат испытывает его, соблазняет, искушает. Но чего он пытается этим добиться — было совершенно непонятно и сбивало с толку. Все это заставляло старшего Винчестера настолько интенсивно шевелить мозгами, что иногда ему казалось: единственным результатом будет взрыв его головы, лужа крови на полу и ошметки серого вещества, живописно раскрасившие стены, а Сэм будет стоять и смотреть на все это с видом “ты не справился, братик”. Но с чем не справился?! Что не так?! Идти и разбираться прямо сейчас у Дина не было никаких сил. Он ощущал, что дело закончится мордобоем, при том, Сэм сопротивляться не станет, а лишь глянет с укоризной и надолго замкнется в себе, всем своим видом показывая, что чего-то такого ожидал и теперь напрочь разочарован. Поэтому Дин направился в тренажерку, где принялся за боксерскую грушу, вымещая на ней все свои переживания, восстанавливая душевное равновесие и возвращая себе способность думать. Сэм хочет показать свой предел. Отлично. Дин не может этого дать. Допустим. Руки из задницы? В целом — верно. А что еще? Да все просто. Реакции. Те, что возникают у доведенного до предела Сэма. Они оба их не представляют, только более опытный Сэм, похоже, догадывается о чем-то, чего не смог или просто не успел объяснить, прерванный Дином. А кто-то посторонний нужен брату как… Как инструмент. Живой, разумный инструмент, знающий, что и как следует делать и готовый к реакциям, как минимум, самого Сэма. Вот только идея о том, что кто-то прикоснется к ЕГО Сэму отнюдь не радовала старшего Винчестера, как он ни пытался разглядывать ее с разных сторон. Но в целом, за исключением того, что кто-то будет что-то делать с братом, затея выглядела логичной и Дин ненадолго “завис”, всесторонне ее обмозговывая. Решив, что изъянов в своих рассуждениях не находит, старший Винчестер задался следующим вопросом: зачем Сэму вообще показывать ему что-то такое? Ответ, когда эмоции перестали застить глаза, оказался прост и незамысловат: видимо, Сэм хочет, чтобы Дин узнал о нем как можно больше и решил, что пришла пора показать еще одну грань своей сущности. То есть, по сути, это был жест доверия, а Дин не понял этого и… И наорал. Уйдя из общей спальни, Сэм направился в свою старую комнату, где рухнул на кровать и закрыл глаза. Решиться показать Дину себя, находящегося где-то на пределе, было сложно, но Сэм считал, что это необходимо. По-большому счету, они оба давно не были “нормальными” людьми. Воспитание, многолетний образ жизни и испытания, выпавшие на долю каждого из них, сделали их идеальными клиентами ближайшей психиатрической клиники. Пребывание в Аду — усилило некоторые из черт, превратив его самого, Сэма, в эталонного мазохиста, а Дина — в садиста. Проблема, на взгляд младшего из братьев, заключалась в том, что он осознал и сумел принять это, взяв свои наклонности под контроль, а Дину лишь предстояло это осознать и сделать. Теперь, когда они больше не будут охотиться, вопрос вставал ребром: охота давала возможность Дину спускать пар, но он согласился с решением завязать с ней; отдушины больше не будет, а проблема никуда не денется. Сэм видел, как брату порой непросто справляться с собой и с легкостью распознавал моменты, когда тот борется с воспоминаниями об Аде. На взгляд Сэма, единственное, что можно было сделать в данной ситуации — дать Дину шанс на практике понять, что боль, даже очень сильная, не всегда зло: есть огромная разница между насилием и желанием принять боль. Тема же давала возможность загнать нездоровые наклонности в контролируемые рамки, и тут они друг для друга были идеальными партнерами. Вот только как все это объяснить Дину? Он ведь просто не захочет услышать, искренне считая, что с ними все в порядке и ничего не надо делать. Этот вопрос мучил младшего Винчестера больше всего и состоявшийся разговор показывал, насколько он актуален. *** — Ладно, я был не прав, наорав на тебя, — голос Дина вырвал Сэма из его раздумий. Брат не выглядел виноватым, скорее — сосредоточенным и озадаченным. — Это — правда, — сухо подтвердил Сэм, но ни менять позу, ни чего-нибудь добавлять даже не собирался. — Сэм, я вроде как извиниться пришел, — сообщил Дин, не понимая, чего ожидать от брата. — Извинился? — безэмоционально уточнил тот, а потом тем же тоном спросил: — А, собственно, за что ты извинялся? — Ну я ж сказал: за то, что наорал, — ответил Дин. Вопрос брата ставил его в тупик, ведь он объяснил в чем был не прав буквально с самого начала, а Сэм, тем временем, уселся на своей постели, подобрал ноги по-турецки и уперся в брата тяжелым изучающим взглядом, под которым Дин почувствовал себя крайне неуютно. — Вот только проблема не в твоих воплях, — наконец, произнес Сэм, продолжая сверлить брата все тем же взглядом. — Проблема в том, что ты не хочешь слушать и слышать. Впрочем, это совершенно обычная для тебя ситуация. — Сэм, я не ищу продолжения ссоры, — примирительным тоном произнес Дин, подходя к кровати и усаживаясь на нее. — Я, кажется, понял, что ты хочешь показать. Я думал и пришел к выводу, что ты что-то хотел сказать или объяснить мне, но… то ли не смог сформулировать, то ли просто не успел. — Случилось чудо. Дин включил голову, — саркастично произнес Сэм, а потом, не дав брату ничего сказать в ответ, заговорил: — У нас с тобой есть одна общая проблема. Только я придумал для себя способ сделать ее не фатальной, а ты — пока нет. Ты наркоман, Дин. — Что?! — возмущенно вопросил старший Винчестер. — Наркоман, — четко артикулируя повторил Сэм. — Объясняю… — и он изложил все те мысли, которые бродили у него в голове до того, как в комнату ввалился брат. — Я не думал, что ты так быстро согласишься отказаться от охоты, плюс к тому, Кроули со своими прибабахами… В общем, все произошло раньше, чем я планировал и поэтому-то я и хочу как можно быстрее показать тебе разные моменты и нюансы. Я надеюсь, что если ты это увидишь, у тебя в голове что-нибудь щелкнет, и ты сумеешь направить свои наклонности в конструктивное русло, а не примешься охотиться с топором за мирными гражданами. — То есть, ты считаешь, что без охоты я слечу с катушек? — уточнил Дин. Он не поверил Сэму, но решил попытаться разобраться в том, что брат вывалил на его голову. — Не сразу, но да. Слетишь, — кивнул Сэм. В его голосе не было слышно ни тени сомнения. — Почему ты так думаешь? — осторожно поинтересовался Дин. — Потому, что я знаю тебя не первый день и умею из наблюдений делать выводы, — объяснил Сэм, но видя, что брат не верит, решил привести пример: — Вспомни: у тебя ведь бывает так, что очень, ну прямо-таки нечеловечески сильно, хочется кого-нибудь убить, ну, или хотя-бы от души дать в морду? Это ощущение наиболее ярко, когда мы долго сидим без дела. — Бывает, — был вынужден признать Дин. — Ну, вот, — пожал плечами Сэм. — Вообще-то нормальным людям не хочется никого убивать. Они могут злиться, могут кого-то ненавидеть, но дай им в руки оружие — они не воспользуются им, а ты — воспользуешься. Даже не задумываясь. — Если ты прав, то вся картина нашего с тобой взаимодействия получается… Ну… Я даже не знаю, — Дин потер переносицу, подбирая слова. — Это получается вообще бред. Или я чего-то не понял. — Давай начнем с простого, — предложил Сэм. — Что ты понял? — Я понял, что ты предлагаешь в те моменты, когда у меня, якобы, начинает подтекать крыша, причинять тебе боль, — ответил Дин, вопросительно глядя на брата. — Нет, Дин, — покачал головой Сэм. — Я хочу, чтобы ты увидел и понял разницу между… Хм… Тем, что ты делал в Аду и чего до сих пор боишься, и тем, что способно доставить удовольствие, например, мне. Я хочу, чтобы ты понял суть своих желаний, осознал их и, взяв под контроль, направил в управляемое тобою русло. — И эта твоя демонстрация должна стать одной из иллюстраций, показывающих разницу? — задал вопрос Дин, стараясь осмыслить сказанное братом и примерить предлагаемую ситуацию на себя. — Да, в том числе, — подтвердил Сэм. — А еще зачем она? — спросил Дин. — Последнее время ты мне подкидываешь исключительно многослойные задачи и, исходя из этой логики, эта должна быть такой же. — Ты прав, — улыбнулся Сэм. Его действительно радовало, что Дин прилагает усилия и обдумывает сказанное, а не отметает его с порога. — Я хотел показать, какими могут быть мои реакции. При этом, чтобы рядом был человек, который может объяснить тебе, что происходит. Это для того, чтобы ты знал, какими они могут быть, причины их возникновения и прочее. Рано или поздно мы дойдем в своих экспериментах до достаточно жестких игр, и нужно, чтобы ты был морально готов к тому, с чем столкнешься, и не испугался и не начал паниковать. — Твои слова звучат логично и правильно, — дослушав, заговорил Дин. — Вот только во всем этом плане есть один большой изъян: я не потерплю, чтобы кто-то чужой прикасался к тебе. И на этом можно ставить точку, — тон Дина был спокоен и доброжелателен, но было видно, что поддерживание этого состояние дается ему с трудом. Сэм посмотрел на брата с укоризной и глубоко вздохнул. Он все так здорово придумал, а вот того, что Дин окажется настолько собственником он не учел, и это было целиком и полностью его просчетом. — Но… Как тогда? — пытаясь на ходу придумать что-либо приемлемое для обоих, спросил Сэм. — Не знаю, — честно ответил Дин. — Но за то, что я не попытаюсь убить того, кто притронется к тебе — я не поручусь. — Что ж… — задумчиво протянул Сэм, потирая виски. Вся его затея летела ко всем чертям и это было очевидно. Глядя на брата, младший Винчестер четко понял: даже если тот согласится — толку не выйдет. Дин будет смотреть на происходящее как на испытание его самоконтроля, а не на повод научиться чему-то, даже если оно будет крайне полезным. А это — неприемлемо. — Значит придется придумать способ научить тебя всему необходимому, не привлекая к этому посторонних… Взаимодействуя с неопытными садистами, Сэм на собственном опыте убедился, что пока те учатся контролировать себя и чувствовать партнера, проходит много времени, и со стороны нижнего требуются масса терпения и желания научить. А с Дином все будет обстоять еще сложнее, чем в обычном случае, и это означает лично для него, Сэма, ровно одно: еще очень и очень долго контроль во время сессии придется удерживать именно ему, а, стало быть, ни о каком расслаблении речи даже не идет. — Вот это — разговор, — кивнул Дин, явно расслабляясь. Он был действительно рад, что брат быстро оставил свою идею, и не пришлось долго и нудно убеждать его в том, что она не годится. — Правда, это будет гораздо медленнее, чем могло бы быть, — счел нужным предупредить Сэм, но то, чего это будет стоить лично ему, он решил не озвучивать. Все равно это ничего не меняло бы, Дин — собственник и это навсегда. — Похоже, ты не очень-то этому рад, — заметил тот, почувствовав, что брат что-то недоговаривает. — Забей, — отозвался Сэмми, пренебрежительно махнув рукой. — Я никуда особо не спешу. Последнее утверждение было ложью чистой воды. Сэм мог судить по себе о том, как недолго мог обходиться без экшенов, до того момента как полностью осознал свою проблему и начал с нею работать. Интервал этот тогда не превышал трех месяцев. По прикидкам младшего Винчестера, у брата должно быть примерно также, а полтора месяца с их последней охоты уже прошли. Что именно начнет творить Дин через еще шесть-семь недель, Сэм не представлял, но то, что крыша у брата начнет подтекать, было для него аксиомой. За многие годы работы над собой, младший Винчестер сумел добиться весьма внушительных результатов: сейчас, если не особо нервничать, он мог бы обойтись без боли в роли лекарства, пожалуй, и пару-тройку лет, а может и больше. Впрочем, возможности проверить это у него не было, все-таки жизнь охотника — это отнюдь не синекура. — Ладно, — подозрительно глянув на Сэма, произнес Дин, а потом спросил: — И как ты будешь меня учить? — Как обычно, — мягко улыбнувшись, ответил Сэм. — Буду, для начала, подробно объяснять тебе, что и как делать. Потом контролировать, что у тебя получается, сохраняя при этом ясность сознания. А потом… Потом мы будем обсуждать получившийся результат. — Звучит как план, — со скепсисом в голосе, сказал Дин. — А что ты имел в виду под сохранением ясности сознания? — Именно ее я и имел в виду. Я ведь говорил, что обычно в экшене стараюсь уйти в транс, полностью отдавая контроль доминанту. Не назвал бы это состояние ясным сознанием… Оно чем-то похоже… — Сэм задумался, пытаясь подобрать слова: — одновременно и на опьянение, и на полет, и на эйфорию, и много еще на что, при этом все замешано на боли, но она гармоничная составляющая коктейля и воспринимается в этот момент именно так, а не “Ай-ай-ай! Меня тут избивают! Ахтунг!”. — Получается, что если не уходить в это состояние, восприятие у тебя будет другим? — спросил Дин. — Да, — не стал скрывать Сэм. — И вместо кайфа будет чистая боль? — задал следующий вопрос старший из братьев. — Ну ее будет, определенно, больше, чем чего бы то ни было еще, — подтвердил Сэм. — Тогда зачем делать именно так? — Затем, чтобы ты, учась, случайно не покалечил меня, — спокойно ответил Сэм. — Потом, когда мы оба поймем, что ты умеешь достаточно и способен на должном уровне управлять своими эмоциями, я не буду так делать. — Интересно, — протянул Дин. — Исходя из твоих слов выходит: ты уверен, что я могу причинить тебе вред. — Дин, ты можешь обижаться, можешь начать спорить… А можешь просто поверить моему опыту: неопытный доминант — очень странное существо и само по себе, а уж с такими отягчающими обстоятельствами как у тебя в анамнезе… Я даже предположить затрудняюсь, что может случиться при жестких воздействиях, когда ты, нахватавшись от меня эмоций, услышишь, что мне хочется большего. Ты уверен, что сумеешь сохранить необходимый контроль? Я вот — нет. И не потому, что ты плохой или неправильный… Просто… Я видел, как срываются доминанты. — Видел? — прищурившись, спросил Дин. — И переживал несколько срывов на собственной шкуре, — вздохнув, ответил Сэм. Скрывать это было абсолютно бессмысленно. Все равно Дин совершенно точно видел и понимал, что брат в Теме куда опытнее его. — При этом, надо сказать, что я легко отделывался: один раз всего-то две недели без обезболивающих не имел возможности сесть на задницу. Другой раз — чуть дольше, а в третий… Пришлось обращаться к медикам. — Кто… — начал было старший Винчестер, но младший перебил его. — Да не важно, — фыркнул он. — Отчасти, я сам нарвался. Мало кто из нижних соглашается на взаимодействие с новичком. Есть еще один момент… Когда у меня не было души, помнишь, я рассказывал, что выступал в роли доминанта? — Ну, — подтвердил Дин, хотя на тему того, что “не важно” он бы поспорил. — Не поверишь, но тогда даже у меня один раз чуть не сорвало крышу. Мазохист был... В общем, по свойствам — на меня похож. Тащится от очень жестких воздействий и все такое… Он просил, а я… Я вдруг понял, что ощущаю его почти как самого себя. А вот что было дальше — сложно сказать наверняка, но… Короче, я бил, упиваясь его ощущениями, которые были такими… яркими, вкусными и… по-настоящему живыми. И это было просто офигительно, учитывая, что собственных эмоций у меня тогда почти не было. Остановило меня лишь понимание: я могу забить его насмерть, а это повлечет массу неприятностей с законом. — Чем больше ты рассказываешь, тем четче я понимаю, что мало с тобою знаком, — со вздохом произнес Дин. — Это… странно. Вроде бы ты почти всегда рядом… А тут такие откровения. — У тебя была своя личная жизнь, у меня — своя, — пожал плечами Сэм. Он не видел в этом никакой проблемы. — И если ты думал, что меня интересуют только книги… Извини, но вынужден тебя разочаровать. — Да нет… — покачал головой старший из братьев. — Просто… Кажется еще вчера ты спрашивал меня о том, что делать с девчонками, а сейчас… Сейчас ты собираешься учить меня причинять боль, чтобы тебе было хорошо. Сложно уложить это в голове и непонятно с чего начинать… — Я бы начал с разговоров, — мягко ответил Сэм. — О чем? — вздохнув, спросил Дин. Разговаривать, что называется, по душам, не было его самым любимым занятием, да и не умел он этого. Но теперь, видимо, придется, если уж не полюбить, то хотя бы научиться. — О том, что нравится, ну или кажется, что может понравится тебе или мне. О том, что непонятно или пугает. Да, в общем, все как обычно — о нас, — ответил Сэм. — И что тут обсуждать, — недовольно пробурчал Дин. Идея о том, что нужно будет озвучить свои весьма необычные желания и порывы пугала его. Ну как можно вслух произнести, что иногда очень хочется поставить любовника на колени и не миндальничая, и не осторожничая оттрахать его рот, вбиваясь в податливые губы на полную длину и наблюдая, как это заводит партнера? Или, можно подумать, что так просто поведать о своем желании связать, а потом долго и изощренно мучать Сэмми, то лаская, то причиняя боль, ну или еще о чем-то таком. Дин и о куда более традиционных вещах никогда ни с кем не разговаривал, а тут ему предлагают такое. — Все что угодно, Дин, — подал голос Сэм, вырывая брата из размышлений. — Например, я бы не прочь узнать о какой-нибудь твоей фантазии, а потом мы бы могли попробовать претворить ее в жизнь. — Не прочь узнать?! — взвился старший Винчестер, одарив брата яростным взглядом, за которым попытался скрыть свое смущение. — Ладно, ты сам этого хотел! — выпалил он и очень подробно принялся описывать свою фантазию на тему связывания. Он говорил и говорил, а в какой-то момент вдруг понял, что стеснение оставило его, вместо него появилось нечто… другое. Что это такое было пока непонятно, но оно заставляло чувствовать небывалую уверенность и заводило. Кроме того, Дин заметил, что Сэм, внимательно слушая его, как-то расслабился, смягчился, а в какой-то момент в его глазах появилась жажда, такая же, какую Дин уже не раз видел. — Ну, теперь ты узнал, — почти промурлыкал Дин, наблюдая за братом словно кот за мышью. — И что ты собираешься делать с этим знанием? — Перейти к следующему пункту: к практике, — хриплым от возбуждения голосом ответил Сэм, окидывая брата вызывающим взглядом. — Веревка у нас есть… Я ничего не имею против, так что… Нам ничто не мешает. — Отлично, — фыркнул Дин и, поднявшись с кровати брата, потянул того за собой. — Тебе нужно… Ну, не знаю, как-то подготовиться? Настроиться? — Мне нужно ровно пятнадцать минут. Спасибо, — ответил Сэм. — В таком случае, жду тебя сам-знаешь-где как только ты будешь готов, — улыбнулся Дин и, взлохматив волосы Сэма, ушел.