Между двух огней — At High Speed

Katie Garfield — Gallows

Проходят две недели. Бэкхён понимает: он зря надеялся, когда покидал с братом стены больницы, что кардинальных изменений в их жизни не последует и всё вернётся на круги своя. Как юноша узнаёт из разговора с врачом, у Джунёна перелом надколенника, поэтому хирургу пришлось скрепить множественные обломки специальными болтами. После подобной травмы карьера профессионального мотогонщика становится табу. Неудивительно, что после брат впадает в затяжную апатию, не реагируя даже на пытающегося приподнять ему настроение любимой компьютерной игрой брата, чье сердце обливается кровью. Каждую ночь Бэкхён спит беспокойным сном, поднимается с постели и около часа стоит у окна, смотрит в непроглядную тьму и старается сдержать слезы. Он чувствует их, боль и страдания Джунёна. Близнецы всегда были связаны невидимыми нитями друг с другом. Если нить разрывается или натягивается слишком сильно у кого-то из них из-за пережитых сильных эмоций, это достаточно ощутимо отзывается у второго. Бэкхён напуган. Если ему настолько паршиво, то он представляет себе, каково Джунёну. Юноша заходит в комнату брата, поднимает сброшенное во сне близнецом одеяло. Тот что-то мычит. Но по обрывкам Бэкхён понимает, что Джунён каждую гребанную ночь видит кошмары, его не отпускает случай на трассе. И самое страшное то, что парень ничего не может сделать для брата. Здесь он безоружен. Джунён должен сам со всем справиться, перебороть страх и боль. Бэкхён может только помочь ему, направить, поддержать. Здесь идёт борьба человека с самим собой. Так же, как и на трассе. Только самые сильные духом пересекут финишную прямую. Что только Бэкхён не пробует, какими способами ни старается отвлечь брата. Но тот, похоже, потерял всякое желание наслаждаться жизнью, видеть её в ярких красках. Всё превратилось в черно-белую картинку перед глазами, с серыми, однотонными днями. Джунён только маркером выводит очередной крест на гипсе, закрепленном на его травмированной ноге, и перебирает отросшие черные пряди у корней на обесцвеченных волосах, которые пора бы покрасить, но нет, Джунён не видит в этом никакого толка: он заперт один с братом в четырёх стенах, красоваться не перед кем, даже перед собой, ведь до зеркала нужно ещё самому дойти, а на это нет ни сил, ни желания. Он молча принимает лекарство, заботливо принесенное братом, и вновь ложится на бок, засыпая. Никогда прежде Джунён столько не проводил в постели. Обычно они с Бэкхёном зависали у друзей или же бродили по городу, совершали ночные набеги на мотоцикле в близлежащий супермаркет, покупали вредную пищу, брали в видеопрокате какую-нибудь интересную киношку и устраивали ночные посиделки у телевизора. Но где теперь их друзья и знакомые? Никто даже не поинтересовался, как дела Джунёна. На деле оказалось, что он не нужен никому кроме своего брата. Как же быстро всё меняется, стоит лишь славе отвернуться от человека, так тут же к нему спиной поворачиваются все, кто когда-то, как мотыльки на свет, слетелся на слепящую ауру успешного гонщика. Помимо участия в гонках, близнецы зарабатывают на жизнь в пиццерии, развозя заказы. Спонсора у них нет, поэтому приходится искать деньги для участия в гонках. Половина из зарплаты уходит на элементарные нужды, вторая — откладывается. Братья Бён очень нерасточительны, привыкли с самого детства ценить каждую вону. Когда в квартире наконец раздается телефонный звонок, Джунён опережает брата, хватает первым за всё время своего затворничества с прикроватной тумбочки мобильник Бэкхёна и отвечает на вызов. Звонившим оказывается владелец пиццерии, где они работают. Он путает братьев, считая, что с ним разговаривает Бэкхён, интересуется в приподнятом настроении и в беззаботном тоне, когда же тот выйдет на работу. Джунён гневно отключает связь. Этот старик даже не поинтересовался его самочувствием. Кажется, Джунён стал пустым местом, никчемным калекой, невидимкой. Всеми позабытым и ненужным. Даже родители отказались от них, как только парни появились на свет. Они с Бэкхёном выросли в приюте и добились всего исключительно своими силами. Джунён думает о том, что не против напиться, чтобы как-то забыть о моменте, что его жизнь пошла под откос. А ещё лучше просто отрубить эту никчемную ногу, дающую о себе знать постоянной ноющей болью. Но он сидит на таблетках. Поэтому выпивка противопоказана, а без ноги на него будут смотреть ещё с большим сочувствием. Это бесит Джунёна. А ещё он не хочет расстраивать Бэкхёна, которому приходится возиться с ним. Вот уж кому он ломает всю жизнь, а не себе. От этого Джунён ненавидит себя ещё сильнее. Первые семнадцать дней после травмы колена брат Бэкхёна валяется в постели и практически не разговаривает. Парень не оставляет попыток его растормошить, но всё тщетно. Вместе с этим он сам загоняет себя в депрессию. При этом Бэкхён всё ещё не теряет надежды, что всё наладится, постоянно ходит в книжный в поисках литературы о терапии, ищет способы вернуть брата в спорт, забывая о себе. Их мотоциклы пылятся в чехлах, в гараже вместе с другими машинами жильцов их дома. Дело всей жизни отходит на второй план. Сейчас самое главное — вывести из отчужденного состояния брата. А гонки никуда не убегут. Бэкхён может вернуть себе тонус и форму в любой момент. Пока что в нём нуждается Джунён, он понимает это, как бы брат ни старался делать вид, будто ему не требуется помощь и он способен быть полностью самостоятельным и независимым в своём положении. Они близнецы и привыкли делить горе и радость пополам. Так было всегда. И сейчас это особенно необходимо Джунёну. На двадцатый день кое-что меняется. Бэкхёну поступает предложение об участии на треке. Соревнование мотогонщиков пройдет в честь дня рождения президента ассоциации мотогонщиков Кореи. И парень хватается за этот шанс, как бы больно ему ни было смотреть на остающийся в одиночестве и темноте гаража мотоцикл брата. Пока Джунён в очередной раз погружён в крепкий сон после принятого в обед лекарства, Бэкхён достает из шкафа экипировку. Только ботинки и шлем, уже изрядно сверкающие после тщательной чистки, спрятаны в пустом кухонном шкафчике рядом с раковиной. Когда он натягивает костюм, то осознает, что тот стал ему более свободным, нежели месяцем ранее. Кажется, он немного сбросил в весе за время, пока ухаживал за братом. После Бэкхён тихо покидает квартиру, оставляя брату записку, в которой говорится, будто он отправился повидать одного из приятелей. Это наглая ложь. И Бэкхён больше всего ненавидит себя за то, что приходится врать любимому братику, появившемуся на свет на семнадцать минут раньше него. Чувствует себя мерзко. Предаёт брата ради гонок. Ведь без них он не может жить. В сны всё чаще стали приходить: гоночная трасса, гомон толпы, рёв моторов и сверкающая награда, поджидающая своего победителя. Даже этот изрядно поднадоевший им с братом своей приставучестью Чанёль. Он красивый и видный мужчина, бесспорно, но вот его ориентация заставляла невольно уносить ноги. На тот момент о Бэкхёне с Джунёном пошли слухи, будто парни являются друг другу не только братьями, но и любовниками. Спать с собственным братом — насколько же испорченным стал народ, чтобы додуматься до подобного? Бэкхён садится на мотоцикл и первым делом проводит небольшой обряд перед поездкой. Он овивает вокруг руля красную нить, ровно одиннадцать раз, шесть — день его и Джунёна рождения и остальные пять — месяц. Их маленький секретик, талисман на удачу. Хотя это не помогло Джунёну избежать травмы. Бэкхён вспоминает о брате, и паника тут же возвращается. Может, не стоило все затевать? Лучше вернуться домой и сообщить об отказе? Но гоночные взносы уплачены, их назад не вернуть. А это приличная сумма, которую он взял, не посовещавшись с братом. Поэтому Бэкхён пересиливает себя и, затолкав подальше кусачую совесть, отправляется на соревнование. Любой гонщик знает, что без тренировок участвовать в гонках — сродни самоубийству. Но Бэкхён уже всё решил. Возможно, в какой-то момент ему становится всё равно, что с ним будет. Он и так чувствует себя предателем и лжецом, пока пересекает практически весь город, добираясь до стадиона. Там он вновь слышит удивленные голоса людей о долгожданном возвращении Лайта, о котором никто давно ничего не слышал, как и о его брате. Особенно любопытные пытаются узнать о Тени и задают без стеснения свои вопросы Бэкхёну, но тот делает вид, что не слышит их. Даже тех считанных, знающих то, как их зовут и как они с братом выглядят на самом деле без этого шлема. Пара стандартных процедур, включающих в себя проверку транспорта и имени в списках зарегистрировавшихся рейсеров. И Бэкхён вновь оказывается внутри стадиона. Он громко взволнованно дышит и пытается унять из ниоткуда взявшуюся панику. Да что с ним такое? Это же его мир, в котором он чувствовал себя как рыба в воде. Но отчего-то сейчас больше ощущает себя выброшенной на сушу рыбешкой. В VIP-ложе на стадионе Бэкхён замечает Чанёля. Тот отчего-то становится хмурым, стоит только приметить выехавший на трассу к линии старта мотоцикл Лайта. В этот момент юноша слышит приветственный ор толпы, отчего даже в шлеме закладывает уши, и понимает, насколько сильно скучал по всему этому. Рука нервно поднимается, и парень активно машет зрителям на трибунах. Его губ касается улыбка: трое девушек держат огромный прямоугольный кусок красной ткани, на котором нарисованы только две буквы в форме пантеры и белого тигра: «S» и «L». Сердце болезненно сжимается. Джунён дома, один со своей болью и разбитым вдребезги будущим, пока Бэкхён развлекается. Тут же улыбка сходит с лица, и тело пронизывает мелкая дрожь. Что он здесь делает? Если Джунён узнает, то точно возненавидит его. Но обратной дороги уже нет. Пальцы в перчатках сильнее сжимают руль, взгляд опускается на красную нить, намотанную на левой ручке, поглаживает её большим пальцем. Мысленно Бэкхён просит прощения у брата. Возможно, если он принесет домой победу, то что-то всё-таки изменится, сдвинется с мёртвой точки, и они наконец смогут полноценно поговорить? В последнее время Джунён не показывал никаких эмоций помимо отчужденного, печального вида и отказывался выходить на улицу, бросая в Бэкхёна подушку и приказывая исчезнуть из комнаты. Парень понимает его: брат просто боится увидеть во взгляде других сочувствие. Он в нём не нуждается. Джунён, как и Бэкхён, силён духом, но подобное его разрушает изнутри. Маленькая трещина на фарфоровой фигурке, кажущейся крепкой и нерушимой, которая может повлечь за собой разрушительную силу. Взмах крыльев бабочки, вызывающий на другом полушарии тайфун. Комментатор объявляет о начале гонки, и взгляды всех участников прикованы к экрану с обратным отсчётом. Пульс Бэкхёна растет с каждой сменяющейся на табло цифрой. На «0» палец плавно давит на газ. Парня охватывает знакомое чувство свободы и непередаваемого восторга. Невероятно, от этого ему пришлось отказаться в последний месяц! Бэкхён следует за соперниками, твёрдо держит мотоцикл «за рога». Тонкий голосок в голове всё увереннее шепчет о том, что Бэкхён может победить. Он вернется домой с трофеем. Брат поймет его, должен. Ведь трасса — это их жизненный путь, они не могут без неё. А после он воодушевит Джунёна. И они вновь смогут вместе выйти на трек. Это будет триумфальное возвращение братьев Бён. Похоже, Бэкхёну не удалось побороть искушение, он был слишком самонадеян и эгоистичен в своих желаниях, поэтому за его поступком последовало наказание. Бэкхён не понимает, в какой из моментов его на мотоцикле внезапно резко заносит в сторону. Наверное, сказался недосып и отсутствие тренировок. Он слышит, как приглушенно вскрикивает ошеломленная толпа, когда его протаскивает по трассе метров пять. Всё происходит настолько стремительно, что Бэкхён не помнит, как именно оказывается сидящим на газоне в окружении персонала и медиков, один из которых кладёт ему руку на плечо и отчитывающим тоном произносит: — Ты, парень, чуть не повторил ранний полёт с мотоцикла своего брата. Здесь не в игрушки играют. Ты в рубашке родился, это точно. Когда мужчина понимает, что с парнем всё в порядке, то кивает остальным, и те расходятся. В груди юноши до сих пор неистово бьется сердце. Его стук отдаётся даже в горле. Кружится голова и подташнивает, словно этот сжимающийся орган желает по пищеводу покинуть тело, если его владелец им не дорожит. Бэкхён смотрит на свои дрожащие руки и понимает, что и над его карьерой гонщика нависла угроза. Дело вовсе не в отсутствии подготовки, а в витающих в голове мыслях. Он смотрит вперед и видит перед собой словно поставленную на вечный повтор запись с падением его брата, а не трассу и противников, которых должен обогнать, чтобы стать победителем этого заезда. Парень по-крупному облажался. Бэкхён старается не ругнуться, но выходит с трудом, поэтому он выплевывает достаточно крепкие матерные словечки и поднимается с травы, отряхиваясь и проверяя свою одежду на повреждения. Ему повезло намного больше брата. Он отделался лишь парочкой ушибов и только. Немного саднит бок и плечо. Но это всё пустяки. Что не скажешь о его душевном состоянии. Всё кончено. Деньги, что он отдал за участие, потрачены впустую. А Бэкхён с таким трудом откладывал их всё это время, даже взял третью часть в долг. Чёртчёртчёртчёртчёрт. И самое страшное то, что он подвёл самого себя, был слишком самонадеянным, а теперь ему будет стыдно смотреть в глаза брату. Он не сможет промолчать и не извиниться за свой поступок. Тем более когда Джунён чувствует брата очень хорошо и легко распознает ложь в голосе. Как только разочарованный, подавленный и полностью униженный перед публикой Бэкхён катит мотоцикл в сторону выхода для участников, не обращая внимания на галдящую на трибунах толпу. — Какая жалость, кажется, с уходом Тени, Лайт лишился своих способностей и концентрации, — слова зрителей на нижнем ярусе болезненно отдаются левой стороне груди. Наверное, они правы, Джунён дополнял его, на трассе они были одним целым. Бэкхён понуро опускает плечи и прикусывает от обиды губу, ускоряя шаг, чтобы не пришлось выслушивать новый проток наполненных сочувствием изречений о нём с братом. Но кто-то резко хватает его за ткань экипировки на груди и дергает в сторону, заставляя забыть о падающем на землю мотоцикле. — Совсем с ума сошел! — грубоватый низкий голос раздаётся совсем близко. Бэкхён не один раз слышал его. Особенно с поздравительной речью после гонок. Конечно же, это Пак Чанёль. Кто же ещё может позволить себе столь вольное поведение с близнецами. Даже при первом знакомстве он быстро опустил все формальности, обращаясь к ним на «ты». — Это ты какого чёрта делаешь? — гневно выплёвывает Бэкхён, снимая с головы шлем и с прищуром глядя на разозленного мужчину. — Ты не должен был здесь появляться, — отпускает его Чанёль и помогает поднять мотоцикл. В очередной раз стоящий рядом Бэкхён поражается их разнице в росте. Вымахал же этот под метр девяносто! Таким в модели идти, а не организовывать гонки на мотоциклах. — Не тебе решать. Меня пригласили, — гордо задирает голову юноша, при этом его глаза полыхают не меньшим огнём. Сейчас не тот момент, чтобы кто-то стоял у него на пути. Он и так подавлен и зол. А его тёмные растрепанные волосы делают образ ещё более похожим на недовольного дьяволёнка. Хотя логичнее было бы предположить, что близнец, предпочитающий белый цвет, должен быть блондином, особенно с псевдонимом «Лайт», когда его брат, выбравший чёрный, должен иметь тёмные волосы. Но близнецы Бён словно пытаются ещё больше запутать окружающих, которым приходится по сей день ломать голову, кто же эти Тень и Лайт на самом деле. — Я точно убью Сывона, он не должен был звонить тебе, — старается взять себя в руки Чанёль и побороть желание зарядить этому дуралею рядом с ним подзатыльник. Сущий глупец, раз столь безрассудно решил принять участие в заезде. И Сывон тоже хорош. Похоже, пришло время ему искать себе другую работу. — Почему? — поправляет на себе комбинезон Бэкхён. — С какого перепугу ты возомнил себя творцом чужих судеб? — Потому что сейчас ты должен быть с братом. У него кроме тебя никого нет! — гневно произносит Чанёль. И Бэкхён впервые готов с ним согласиться, понимая, насколько необдуманно поступил. Потому молчит и даже опускает голову, переводя взгляд на мотоцикл и замечая небольшую вмятину со стертой краской на правом боку. Теперь придётся искать деньги на ремонт двух мотоциклов. Следы на его байке — неоспоримые доказательства лжи касательно «встречи с приятелем». Джунён точно поймёт, где был Бэкхён в этот день. Чанёль делает глубокий вздох и проводит обеими ладонями по волосам. Кажется, он погорячился. Стоит успокоиться. Особенно когда парень чуть не оказался в больнице. Слава богу всё обошлось. Сидящий в тот момент в VIP-ложе Чанёль тотчас подпрыгнул на месте и подорвался в сторону выхода. Бэкхён заставил его поволноваться. Мужчина знал, что его брат получил крайне серьёзную травму. И меньше всего в жизни хотел бы лицезреть повтор случившегося. — Езжай домой, Бэкхён, — наконец спокойно, даже немного устало, говорит Чанёль. — Джунён ничего не узнает. Я попробую замять твое присутствие. Взнос уже не вернуть. Это будет тебе уроком на будущее. — Я и так сам всё понимаю, — натянув на голову шлем, Бэкхён садится на мотоцикл и проверяет, всё ли в порядке с двигателем. Тот исправно заводится, поэтому он убирает руку с газа и переводит внимание на стоящего сбоку Чанёля. — Что-то ещё? Чанёль ныряет рукой во внутренний карман пиджака и протягивает юноше тонкий фиолетовый картонный прямоугольник. — Вот, держи, моя визитка. Знаю, что давал её Джунёну неоднократно, но уверен, что он тут же её выбрасывал, — грустно хмыкает мужчина. Бэкхён выдергивает её из пальцев Пака и убирает в нагрудный карман с нашивкой в виде мотоцикла, охваченного пламенем. Так уж и быть. В этот раз он не станет повторять за братом и выкидывать её в близлежащую урну. — Передавай Джунёну привет и мои пожелания скорейшего выздоровления, — бросает напоследок Чанёль слегка повышенным тоном, так как парень завёл двигатель. Бэкхён коротко кивает, но и этого Паку достаточно, чтобы понять: его слова оказались услышанными гонщиком. Впервые Бэкхён ощущает странное чувство, что зародилось внутри него — зависть. Он завидует брату. Похоже, у него есть ещё один человек, кому не наплевать на него. Это Чанёль. Неужели он настолько любит его? Он единственный, кто за двадцать дней вспомнил о нём и даже высказал свои пожелания. Чанёль не стал надоедать Бэкхёну расспросами, понимая, что тот вряд ли даст на них хотя бы один ответ о самочувствии Джунёна. Но при этом продемонстрировал свою обеспокоенность и желание помочь. Почему его брат такой упрямый и ни разу не пытался просто поговорить с Чанёлем? Этот диалог с ним на памяти Бэкхёна — первый продолжительный разговор с тех пор, как они пришли в кабинет Пака отдавать свои заявки на принятие участия в заеде три года назад. Судя по всему, с Чанёлем можно вполне спокойно поговорить. Неужели Джунён боится приставаний? А может, он струсил, что может влюбиться в Чанёля? Смог бы сам Бэкхён полюбить кого-то больше брата? А если этим кем-то стал бы мужчина? С целым роем вопросов Бэкхён покидает стадион. Перед этим он пишет сообщение брату, что будет дома раньше, нежели планировал. И вскоре, чего совершенно не ожидал мчащийся по дороге на мотоцикле Бэкхён, приходит ответ: «Прихвати курочку с остро-сладким соусом. В нашем холодильнике пора вешаться мышам». Бэкхён улыбается. Потому что это впервые раз за двадцать дней, когда Джунён просит его о чём-то и при этом пытается пошутить. А ещё это первый раз, когда Джунён сам поднялся с постели и вышел куда-то ещё за пределы комнаты, даже если это кухня в их квартире. Но прогресс налицо. Неужели брат настолько хорошо чувствует Бэкхёна и понимает, насколько ему сейчас нужна моральная поддержка? Юноша решается на откровенный разговор, рассказать Джунёну правду. Будет трудно, возможно, даже брат сильно обидится на него, решит не разговаривать, но точно когда-нибудь подостынет и войдёт в положение Бэкхёна. Ведь они, как никто другой, способны понимать друг друга, даже без слов. Если один не способен доехать до финиша, то второй всеми силами приведёт их к нему.