Терпящие

...Я страдал в эти руки болью, на которую был способен. Изливался, трясясь как нежить над нежданной своей едой. Только, кажется, они знали, что я был излечимо болен, Оттого же и не давали мне надолго побыть собой. Они трепетно забирали неслучившиеся кошмары, Запирая в Пандорий ящик, пряча где-то замковый ключ. Чтоб потом одинокой ночью слушать молча мои удары И в рыданиях заходиться, ожидая рассветный луч. Эти руки терпели столько бесконечных моих упреков, Идиотских табу и правил, что я даже их не считал. И всегда, разжимая жилы, опускались не раньше срока. Без немого ко мне упрека. А вот я их тогда предал. Кости ветками изогнулись, принимая неотвратимость. Лопнул первый сосуд - и красным обозначилась эта боль. Жаль, что вместо меня остался кровожаждущий проходимец - Вены режутся слишком быстро. И, как правило, только вдоль. Потрясенный, стоял у края, созерцая кусок отростка, А с него все сочился космос цвета утренней же зари. И вдруг руки, заметно дрогнув, как у выпившего подростка, Обхватили меня за плечи. ...Чей-то голос: “Здесь все свои”. Я упал в эти руки болью, на которую был способен, Изливался, трясясь как немощь, открывая беззвучно рот. И вдруг пальцы, скользя по коже, будто по моему надгробью, Хваткой мертвой вцепились в шею. “Кто сегодня из нас умрет?” Тот, кто первым признал всю слабость, отдавая ее другому, Или тот, кто терпел чужое, прозябая свои года?.. И в глазах, что налились кровью, я увидел того, кто сломан. В отражении этих гладей я душил самого себя.