Don't leave me

Юнги нравились глаза Тэхёна. Ему нравилось заходить ночью в чужой номер, ложиться на чужую кровать, сворачиваясь клубочком под тёплым боком, рассматривать сонное лицо из-под полуопущенных ресниц. Ви, в свою очередь, никогда не задумывался об этих незначительных деталях, ночных похождениях, скрытых намёках, никогда не понимал причин, по которым старший продолжал навещать его, ложиться с ним рядом в своей привычной манере, перебирать короткие рыжие пряди, изредка поднимая на него взгляд. Юнги нравился маленький вздёрнутый нос Тэхёна, в особенности, целовать его на ночь, желая спокойной ночи. Ему нравилось наблюдать забавную реакцию младшего, когда тот невнятно бубнил "хё-ё-ён", намеренно растягивая гласные, морщился и чесал злополучный нос, в который только что получил лёгкий поцелуй. Юнги нравилось любить молча; примерять на себя роль собственника и молча оберегать своё сокровище от чужих взглядов, мимолётных касаний. Он привык дарить эту безответную любовь, незначительные прикосновения, по-детски лёгкие поцелуи на ночь. Тэхёну нравилось давать повод любить себя. And don't you love me? Don't you love me? Guess you don't want me, you don't want me (Wait) И уж совершенно точно ему не нравилось напиваться в хлам, потому что Ви в очередной раз ушёл прогуляться вместе с Чонгуком. Не нравилось возвращаться из бара в номер Тэхёна, ложиться на чужую кровать и, как верный пёс, ждать своего "хозяина". Юнги невероятно бесило возвращение Тэ в такие моменты. Бесил неприятный скрип кровати, которая прогибалась под тяжестью другого тела и чужой запах, которым Ким успевал пропитаться насквозь. Плотно сомкнув губы в одну тонкую линию, Шуга тянет младшего за руку, заставляя навалиться на него всем весом. Тэхён не кажется слишком тяжёлым, быть может, всё дело в алкоголе, который приглушает подобные мелочи. Юнги не знает; прерывисто выдыхает в чужое ухо "мой", крепко обхватывает руками хрупкое тело. Потому что ему самому становится так спокойней. - Твой, - тихо шепчет Тэхён, кивает, как бы соглашаясь и едва заметно растягивая губы. Это совсем не та квадратная улыбка, периодически появляющаяся на его лице в повседневной жизни, которую привыкли видеть остальные участники группы. Шуге кажется, что такую улыбку Ви дарит только ему. Ему кажется. Юнги надоело приходить в чужой пустой номер, надоело слышать всхлипы и приглушённые стоны из соседнего номера и, безусловно, надоело ловить краешком глаз лёгкую полуулыбку Тэ, адресованную Чонгуку. В душе стало слишком пусто, ещё один кусочек сердца улетел и разбился вдребезги; Шуга готов поклясться, что слышал звон разбивающегося стекла. Его разбитая душа. Are you happy? Tell me are you happy? Are you smiling? Are you smiling? (Wait) Некогда живые глаза, в которых можно было разглядеть бушующую стихию и в то же время спокойное море, превратились в два пустых тёмных стекла, как бездонные омуты, в которые Тэхён упал безвозвратно, не смог выбраться из этой хитроумной ловушки. Два идиота, страдающих по собственной же ошибке и не умеющих ценить то, что у них было. Ви привык чувствовать на своём теле чужие худощавые руки. Скорее, кости, обтянутые песочного цвета кожей. Привык ощущать чужое тепло не только ночью, но и днём. Чувствовать на шее обжигающие поцелуи и находить утром вереницу меток, оставленных Чонгуком по всему телу. Этого ли он пытался добиться? Совсем нет. Гораздо больше его привлекали короткие прикосновения, украдкой пытающиеся добраться до самой его души, как художник делает незначительные мазки на холсте, пытаясь добиться в итоге прекрасной картины. Он не получал страстных поцелуев от Шуги, не чувствовал его ласки днём, но совершенно точно ощущал немую безответную любовь, а не звериные жестокие инстинкты. I'm holding on to pieces of us That I just can't let go I know this is a desperate kind of love Юнги чувствует, как кулак попал точно в цель, костяшки пальцев встретились с чужой скулой, проехались к губам и немного ниже, к подбородку. До ушей, как будто залитых водой, доносится приглушённый крик. Всё выглядит настолько туманно и неестественно, что невольно начинаешь сомневаться в действительности происходящего. Мин практически не чувствует ответный удар со стороны Чонгука, не чувствует в руках стеклянную бутылку из-под пива, так удачно подвернувшуюся под онемевшие руки. Это ведь его? Такое бывает, когда глаза заслонила пелена ненависти, когда бывшее привычное спокойствие сменяется на безудержный гнев, потому что терпеть всё это больше нет сил, нервов, не хватает былого спокойствия. И если Юнги скажут, что он свихнулся, получил нервный срыв и его сейчас же уведут люди в белых халатах, он ничуть не удивится. - Мразь, - получается слишком холодно, но достаточно громко, чтобы он сам на долю секунды засомневался, своим ли голосом только что это сказал. Старшему достаточно мгновения на удар, ещё мгновение, чтобы понять, что от ранее целой бутылки в его руках осталась только "розочка", а у его ног, свернувшись в маленький клубочек, лежит Чонгук. На виске красуются струйки крови, но грудь продолжает вздыматься и опускаться. Ещё жив. - Хён, прекрати, - слышится где-то на заднем плане, едва уловимый бархатный голос. Дрожащий, но всё ещё не сломленный, как показалось Юнги. И руки, обхватившие его со спины всё такие же тёплые, родные, незабываемые... - Это всё... - Юнги запинается. Все слова, оправдания и обрывки фраз моментально куда-то улетучиваются из головы. Хочется фыркнуть что-нибудь не слишком ласковое и, хмыкнув, снова замкнуться в себе, сделать вид, что ничего не было. Оба они понимают, что сейчас это невозможно. -... Неважно, - обрывает Тэхён незаконченное предложение Шуги. И тихо, как бы между прочим, добавляет. - Я уже вызвал скорую. Wait, wait, wait, don't leave me Where you going? Where you going? Why you leaving? Дверь приоткрылась с неприятным скрипом, пропуская тёмную фигуру в комнату. Как и раньше, тут царил полумрак, скрывая половину того, что обычно было видно при дневном свете. Юнги когда-то нравилось и так; казалось, ночной вид из открытого окна придавал тесному номеру что-то особенное, жизненно важное. Сейчас у него просто нет времени на подобные мелочи, сейчас его взгляд останавливается на Тэхёне, тёмной фигуре, сидящей на краю односпальной кровати, настолько непривычно сгорбленной, что Шуга на секунду сомневается - Ви ли это? Плечи рыжего едва заметно вздрогнули, когда плохо смазанные петли издали тихий, но такой резкий в ночной тишине, скрип. Юнги знает, что его заметили, знает, что прямо сейчас Тэхён упорно продолжает делать вид, будто не видит его. Не хочет видеть его; а брюнет продолжает упорно навещать его каждую ночь. Потому что оба они слишком упёртые, слишком гордые, упорно скрывающие свои настоящие эмоции. Шуга знает, что Тэхён таким раньше не был. Его Тэхён с задорной широкой улыбкой, звонким смехом, дурацкими шутками и несносным характером прямо сейчас превращается в кого-то неразговорчивого и угрюмого. Превращается в Мин Юнги. Он не собирается стоять тут всю ночь, сливаться со стенами, быть нагло проигнорирован младшим, поэтому позволяет себе пройти вглубь комнаты без приглашения. И так же без приглашения усаживается рядом с Ви на край кровати. Возможно, немного ближе, чем нужно, но Юнги сейчас это мало волнует. - Посмотри на меня, - звучит скорее как приказ, нежели просьба. Слишком холодно и озлобленно. Голос его звучит осипшим, хриплым, как у курильщика со стажем (кем он, в принципе, и являлся). Тэхён нехотя, слишком неуверенно и медленно, слушается, поворачиваясь к незваному гостю в пол оборота. What you thinking? What you thinking? Where's your mind at? (Wait) Don't you miss us, don't you miss us Cause you don't call that, you don't call that (Wait) Юнги приближается к Ви, немного вытягиваясь всем телом, потому что Ким, что б его, Тэхён, был выше на пару сантиметров, которые сейчас казались слишком большой разницей в росте, недосягаемо высоко. Мин успевает выдохнуть ещё раз прежде, чем поцеловать рыжего. Потому что ему уже всё равно, потому что он уже упал в эту пропасть боли, страданий и безответных чувств. Тэхён пропускает тихий, какой-то удивлённый, всхлип. Сжимает и нещадно комкает в руках белоснежную простынь. Он запутался окончательно. Отвечает неумело, вяло и без особого энтузиазма; проводит языком по бледным обкусанным губам, за что сразу же получает неслабый укус и это действительно помогает придти в себя, разжать уже помятую простынь и развеять туман в голове. - Хён, - тихо шепчет Ви, когда Шуга позволяет себе немного отстраниться, вдохнуть, посмотреть в безжизненные глаза. - Не бросай меня. - выходит слишком тихо, он готов поклясться, что даже неслышно. Одними губами. И этого вполне достаточно. Достаточно для того, чтобы Юнги свихнулся окончательно. Ему всё равно, как это будет. Всё равно, что он будет для него только любовником, игрушкой, жилеткой для нытья или способом для снятия стресса. Если это нужно Тэхёну, он готов вполне дать ему и такую любовь. Юнги нравилось любить молча; примерять на себя роль собственника и молча оберегать своё сокровище от чужих взглядов, мимолётных касаний. Он привык сомневаться в безответности своей любви, стал привыкать дарить незначительные прикосновения и уже не такие детские поцелуи на ночь. Тэхёну нравилось давать повод любить себя. И совсем не нравилось самому путаться в своих же чувствах. Wait, wait, wait, don't leave me.