Сохраняя веру (Holding Fast)

Какаши, с трудом передвигая ногами, шел по пустынным безмолвным улицам под проливным дождем; словно сам был олицетворением бушующей стихии. Он опоздал. Очень сильно опоздал. Предполагалось, что миссия продлится всего неделю, но он вернулся спустя почти три месяца. Когда Какаши миновал главные ворота, Тсунаде сообщила ему, что в деревне думали, он погиб. Два дня назад даже состоялись его похороны. Какаши не был уверен, оскорбиться на подобное или все же не стоит. Он и правда отсутствовал слишком долго, а возможности связаться с деревней у него не было – от этого зависел успех миссии. Он вернулся так быстро, как только мог. Убедившись, что Какаши не ранен – если не брать в расчет то, что он был слишком ослаблен, чтобы самостоятельно добраться до дома, – Тсунаде велела ему отдыхать и предложила отправить с ним кого-нибудь помочь дойти, но Какаши отклонил предложение. Прежде чем он попадет домой, ему нужно было заглянуть кое-куда еще. Он шел к стоящим в ряд небольшим домикам, в которых жили одинокие учителя академии. Окна в большинстве домов, что неудивительно, были темны. В конце концов, на часах около часа ночи. Однако в окнах одного дома свет все еще горел. «Я оставлю свет зажженным. До тех пор, пока ты не вернешься с миссии. Это будет наш условный сигнал. Все время, пока ты отсутствуешь, свет будет гореть, так что ты всегда сможешь найти дорогу домой». Губы Какаши тронула легкая улыбка. Его любимый всегда был таким. Копирующий притворялся, что терпеть не может все эти сентиментальные штучки, но на самом деле не мог без них жить. Он вытащил из-под формы тонкую нить с привязанным к ней ключом на конце и легко вставил в замок. Однако прежде чем провернуть ключ, мельком заглянул в окно. Благодаря льющемуся из небольшой кухоньки свету можно было разглядеть обстановку небольшой гостиной. Какаши думал, что Ирука будет в постели, но вместо этого тот лежал на диване. Выглядел Ирука ужасно, впрочем, это еще мягко сказано. Не забранные в хвост каштановые волосы неопрятными патлами обрамляли похудевшее, осунувшееся лицо. Шоколадные глаза покраснели от слез, которые и сейчас чертили дорожки по щекам. Под глазами же залегли темные круги, как если бы чунин не спал уже слишком долго. На нем была темно-синяя пижама Какаши, но несмотря на то, что разница в их телосложении была совершенно несущественной, сейчас Ирука едва не тонул в чужой одежде. В руке, у самого рта, он сжимал что-то тонкое и черное. Какаши сразу же понял, что это одна из его масок, которую Ирука использовал, чтобы заглушить всхлипы: его плечи вздрагивали. Для Какаши это было уже слишком. Он знал, что слишком уж опекает Ируку, но видеть, как страдает тот, кого он любит, было невыносимо. Если бы мог, он ценой своей жизни защищал бы Ируку даже от порезов бумагой. Какаши быстро провернул ключ и бесшумно открыл дверь. Он ожидал, что Ирука вскочит с места и кинется к нему. Обычно, когда он был расстроен, то поступал именно так. Но в этот раз он остался все так же неподвижно лежать на диване. – Нет, Анко, – охрипшим от слез голосом тихо сказал Ирука. – Я не выключу свет. Счет за электричество придет мне, так что мне и решать, оставлять свет или нет. Какаши потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что имел в виду Ирука. Похоже, этот спор с подругой детства имел место уже не в первый раз, но почему она хотела, чтобы Ирука выключил свет? «Мы думали, ты погиб, Хатаке. Даже устроили твои похороны несколько дней назад. Знаешь, насколько хлопотно будет вернуть тебя к жизни?» Глаза Какаши расширились, когда он окончательно осознал смысл этих слов. Они думали, что он умер. Они сказали Ируке, что он мертв. Какаши подошел к дивану так быстро, насколько позволяло его состояние. – Анко, я же сказал… Ирука сел, карие глаза широко распахнулись, лицо приобрело жутковатый серовато-белый оттенок, едва ли не равняясь по цвету с цветом волос Какаши. – Йо, – просто поднял руку и произнес Какаши, будучи не в состоянии подбирать подходящие случаю слова. Ирука набросился на него настолько стремительно, что изнуренный джонин не успел среагировать. Оба рухнули на пол, Ирука коленями прижал руки Какаши к полу, а к горлу приставил кунай. – Не знаю, кто ты, – сквозь зубы процедил Ирука, – но это не смешно. Превращайся обратно, или я убью тебя. И снова совсем не та реакция, какую ожидал Какаши, хотя, если подумать, вполне предсказуемая. Если бы он сам считал, что Ирука мертв, то, вероятнее всего, тоже попытался его убить, если бы тот вдруг появился в его комнате. – Руки-кун, – прошептал Какаши, отчаянно желая высвободить руки – тогда он смог бы стянуть маску. Руки Ируки дрожали, ткань пижамных штанов в области коленей пропиталась влагой от промокшей униформы Какаши. – Не знаю, ни кто ты, ни как ты узнал об этом, но ты болен. Ты болен, раз думаешь, что можешь называть меня так. У тебя нет на это никакого права. Превращайся обратно. Сейчас же. «Он не шутит», – понял Какаши, когда смертоносная сталь прижалась к горлу плотнее. – Ирука, это я. Я правда не могу превратиться обратно. – Лжешь! Какаши м… – он не смог закончить предложение, руки начали трястись еще сильнее. Какаши испугался, что Ирука может сейчас случайно обезглавить его. В голове мелькнула мысль: будет ли Тсунаде рада такому повороту событий? Ведь тогда она избавится от проблем, связанных с его «воскрешением». – Ирука… – Какаши не вернется, – шепотом перебил тот, голос звучал глухо и так, словно ему пришлось выдирать слова из горла силой. – Я вернулся, – возразил Какаши. Сейчас ему хотелось только одного – дотянуться до лица Ируки и стереть стекающую, несмотря на испытываемую им ярость, по щеке слезу. – Нет. Нет, ты не вернешься. Так говорят Тсунаде-сама и все остальные. Мы провели… и я был там… Какаши глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки и не поддаваться затапливающему чувству вины. Сейчас он нужен Ируке. На ненависть к себе еще будет время, позже. – Если ты в это веришь, тогда почему свет все еще горит? Глаза Ируки широко распахнулись, когда он вновь взглянул на прижатого им к полу Какаши. Когда Ирука, рвано дыша, чуть дернулся, Какаши понял, что тот и близко не настолько тяжелый, каким должен быть. – Об этом никто не знает. Если бы это не противоречило его цели, то Какаши обратил бы внимание Ируки на то, что любой человек, обладающий хоть толикой наблюдательности, мог заметить закономерность. Каждый раз, когда Какаши был на миссии, свет в кухне Ируки горел постоянно, не выключался до тех пор, пока джонин не возвращался домой. И наоборот: Какаши выключал свет, только когда Ирука оказывался дома в целости и безопасности, ни мгновением раньше. – Если ты на самом деле думал, что я мертв, – медленно проговорил Какаши, – ты бы выключил свет. – Ты даже не знаешь, почему он горит! – в голосе Ируки прорезались истерические нотки. – И понятия не имеешь! – Докажи, – чем громче говорил Ирука, тем тише – в попытке хоть немного его успокоить – становился голос Какаши. – Выключи свет и докажи мне. – Ты всего лишь ищешь шанс сбежать. – Я не сбегу, клянусь. Честью шиноби. – У того, кто принимает облик мертвеца, нет чести. – В голосе Ируки, однако, не хватало убежденности. Очевидно, он уже слишком устал, чтобы беспокоиться о том, останется прижатый им к полу мужчина или же нет. Ирука неуверенно встал и поплелся в кухню. Какаши, наблюдая за ним, сел. Ирука судорожно вздохнул, стараясь успокоиться, и очень медленно потянулся к выключателю. Перед тем как его коснуться, рука нерешительно замерла. Какаши впился взглядом в лицо Ируки, пытающегося заставить себя погасить свет. Надеясь совладать с эмоциями, парень прикусил нижнюю губу, но тотчас задрожал всем телом. Карие глаза закрылись, и всхлипы прорвались наружу, когда ноги Ируки подкосились. Какаши подхватил его и, не дав рухнуть, аккуратно опустился вместе с ним на пол. Ирука уткнулся лицом в грудь Какаши, видимо, его больше не волновало, был ли тот настоящим. Ируку всего трясло, и, продолжая всхлипывать, он крепко вцепился пальцами в зеленый жилет Какаши. – Я не могу… не могу этого сделать. Он обещал! Обещал мне, что вернется. Что если он вернется, а свет не горит? Он решит, что я сдался. Подвел его… – Этого никогда не случится, ты никогда не подведешь меня, Руки-кун, – прошептал Какаши, одной рукой нежно гладя мужчину по волосам, а другой стягивая свою маску. – Сейчас я здесь, все хорошо. Я вернулся, как и обещал. – Я бы хотел поверить тебе, – надломленный голос звучал тихо. – Хотел бы, чтобы ты был сейчас здесь, со мной… но я не могу… не после того, как они столько раз твердили мне, что если бы ты был жив, то нашел бы возможность связаться с ними. Говорили, я должен смириться… но я не могу. Какаши крепче вцепился в любимого, зарылся носом в его волосы, практически дыша им сейчас. – Ирука, мне так жаль. Я хотел связаться с деревней, но не мог. От этого зависел результат миссии, мне нельзя было рисковать, нужно было исключить любую возможность разоблачения. Мне пришлось. Ирука ничего не ответил, на грудь Какаши продолжали падать горячие слезы, пока он крепко обнимал свое счастье. – Останься со мной. Пожалуйста. Я… я не смогу быть один. – Я никуда не уйду, Руки-кун, – кивнул Какаши, нежно целуя Ируку в лоб. Он бы добавил «я обещаю», но не думал, что это хоть как-то поможет в данной ситуации. Подняв Ируку на руки, Какаши снова заметил, как сильно тот похудел за время его отсутствия. У него вдруг появилось куда больше причин возвращаться с миссий живым. После того как увидел, что случится с Ирукой после его гибели. Он обернулся, чтобы выключить свет, но был остановлен дрожащей рукой. – Подожди… пожалуйста. Я все еще не уверен, настоящий ты или нет… Не хочу выключать. Не сейчас. Какаши просто кивнул, унес Ируку в кровать и лег рядом, а затем крепко обнял, то и дело нежно целуя – даже после того, как тот давно заснул, – и заверяя тем самым, что никогда его не оставит.